Дьявол Черного моря

Щелкнул замок, за ним – второй. Привычно приподняв толстую стальную дверь за ручку, чтобы не поцарапать пол, Гира потянул на себя. - Я дома, - тихо сказал он. Никто не ответил. Лунный свет, бьющий в окна, выхватывал из темноты просторную комнату-студию: маленькая кухня, крохотный обеденный стол максимум на двух человек, два стула; диван, кресло, рабочий стол, в отличие от первого – широкий, массивный; тускло моргает неоново-синим индикатор компьютера в спящем режиме. Разувшись и бросив пальто в гардеробную прямо на пол, Гира прошел на кухню, сопровождаемый жалобным скрипом старого паркета, уставшего за годы держать своего двухметрового, похожего на вставшего на дыбы медведя, хозяина. Долго разглядывал пустой холодильник, с сомнением вытащил недоеденную в прошлый раз упаковку мистралийской лапши с курицей, понюхал... и поставил обратно, тщетно пытаясь вспомнить – неделю она стоит там или больше? Или вот эта бутылка молока, выглядящая так, будто в нем вот-вот зародится разумная жизнь – когда он поставил ее в холодильник? Гира смутно припоминал, что, кажется, это был четверг. Он только все никак не мог определиться – на предыдущей неделе или еще дальше. - Зачем я вообще купил эту квартиру? – буркнул он себе под нос, взяв с дверцы две бутылки вина – запечатанная пробка гарантировала пригодность к употреблению. – Если ее продать, я смогу наконец-то сделать ремонт в редакции... Оставаться в пустой, мертвенно одинокой квартире не хотелось. Вытащив из раковины и наскоро протерев тряпочкой стакан, Гира направился к балкону. Выходить не стал – весенняя ночная свежесть убила бы все удовольствие, и точно прогнала бы сон, - с грохотом придвинув высокому панорамному окну кресло, плюхнулся в него и принялся возиться с пробкой. Эта девочка, Блейк... она разбередила старые раны, которые и без нее ныли в плохую погоду. Она напоминала ему одновременно и себя, и Сиену, и того горячего паренька – Адама... «Я не намерена это терпеть. Я положу этому конец», да... Тоже самое говорила ему Сиенна, прежде, чем вынести на голосование свою кандидатуру, прежде, чем Белый Клык решил, что хватит с него закона и правил, что правильный путь слишком медленный и неэффективный – и что более радикальные действия подстегнут Королевства что-то сделать с причиной. Гира проиграл голосование – и организация, которой он посвятил жизнь, сменила лидера и идеалы, способы и электорат. Гира опирался на тех, кто смог приподняться со дна, получить образование и как-то устроиться в жизни... и желал лучшего – для себя и своих детей. Сиенна нашла поддержку среди тех, кто застрял, не смог пробиться или кому не дали и шанса – на злых, обездоленных и невежественных. Что ж, по крайней мере в одном она не прогадала – таких действительно было намного, намного больше. Вот только могли, умели и хотели эти фавны только одного... и отнюдь не равенства. Сиенна настаивала, что сможет научить их, заложить в головы правильную цель – и именно эта цель не даст всему рухнуть, потому что накладывает ограничение на средства сама по себе. Какое-то время так и было – он только сегодня утром общался с доказательством, но если хоть что-то из новостей о деятельности Белого Клыка в последний год правда... то стандарты Сиенны сильно упали. Наконец, чертова пробка поддалась. Налив вина в стакан едва ли не с горкой, Гира откинулся на спинке кресла, привычно попытавшись найти спокойствие в хорошем вине и сверкающем городе под ногами – ради чего он еще покупал квартиру на последнем этаже высотки? У него ничего не получилось. Золотые глаза, вздернутый носик, черные волосы, тихий голос – как стальное лезвие на вкус, горький и отдающий то ли железом, то ли кровью. «Потому что это бой, который я выбрала, и никто не будет вести его за меня» А ведь он сам тогда, пять лет назад, едва не отказался от всего. Потеря даже не лидерства – в гробу он видел эти регалии – но самой организации, бывшей ему как родной ребенок, которого у него никогда не было, едва не заставило Гиру махнуть на все рукой. Он даже поддался на какое-то время этому чувству, воспользовавшись приглашением, отправился в Менаджери, на остров фавнов... Эта дикая, пустая земля, слишком неустроенная, бедная на ресурсы и опасная, чтобы с ней возились Королевства, была отдана фавнам как откуп после Революции прав пятьдесят лет назад, и с тех пор оставалась домом тех, кто слишком устал от борьбы. Какое-то время ему там было хорошо – ни расизма, ни борьбы за права, ни суеты больших городов: все это осталось где-то там, за океаном, а здесь был только песок, море и маленький городок вокруг оазиса с пальмами. Жители самого крупного городка, смешного по меркам Королевств, но мегаполиса по стандартам Темных Земель, прекрасно знали его имя, прошлое и репутацию и едва ли не хором уговаривали его баллотироваться в мэры. Как знать, возможно, не будь он там один, то мог бы и согласиться – если было бы ради кого ценить этот покой. Может, будь у него жена и дети, он так и остался бы там, в песках и оазисах, попытался найти новый смысл и цель. Но он был один. Не случилось, не срослось – единственную девушку, в которую по-настоящему был влюблен, он потерял сам, по собственной дурости. Это была самая глупая история любви с первого взгляда из всех, о которых он слышал: крупная победа в суде, вечеринка, вышедшая из-под контроля, куча незнакомых людей и фавнов... она танцевала в одиночестве – маленькая, хрупкая, с длинными, достойными богини, волосами цвета воронова крыла, с лучистыми солнечными глазами, смешливая и озорная. Он был настолько пьян, а похмелье на утро было столь сокрушающим, что имя выпало из памяти, а номер он записал с ошибкой. Гира обещал позвонить, он клялся вернуться – но его присутствие было необходимо в Атласе, он оставил ее в своей квартире, а когда разобрался с делами... Сложно найти человека без имени, по описанию «самая прекрасная женщина на земле». Он не мог остаться в Менаджери, не мог смириться с поражением, потому что этот проклятый крестовый поход за равенство фавнов – единственное, что придавало смысл его жизни. Не будет борьбы – не будет и жизни. Он вернулся в Королевства, разыскал кого смог из старых соратников, покинувших Белый Клык вместе с ним и на последние деньги купил самую паршивую газетенку Вейл, чтобы через четыре года вывести ее в десятку лучших. Бутылка показала дно, за ней – вторая, Гира уже чувствовал мягкий успокаивающий шум в ушах, обещавший скорый сон без сновидений и больную голову на утро, но, в очередной раз опрокинув бокал, замер, разглядев на балконе две черные тени. Пока он соображал, что с этим делать, одна из теней, та, что повыше, положила руку на плечо первой... а потом резко ударила кулаком в живот. Обе фигуры смазались, расплылись по краям, а потом будто смялись, как жеванная видеопленка, и исчезли, чтобы в тот же миг появиться уже по эту сторону двери. Какое интересное Проявление... Вскочив на ноги, Гира перехватил бутылку за горлышко, полыхнул сиреневым, активируя ауру. Адреналин, ударивший в кровь, мгновенно воскресил в памяти старые, уже порядком проржавевшие навыки – прежде он часто путешествовал от одного Королевства к другому, пересекая Темные Земли, и там умение защитить себя было жизненно необходимым. Он не был каким-то особенно сильным бойцом, но отбиться от двух случайных грабителей смог бы и будь в два раза пьянее, чем сейчас. Вот только незваные гости не были случайными грабителями. Новости и события – то, чем он зарабатывал на жизнь, новое поле боя, выбранное после поражения на старом. Красный кожаный костюм, стальной нагрудник, черные кольчужные перчатки до локтей, алая полумаска и два коротких рога на лбу – Дьявол Черного моря, линчеватель, уже полтора года умудрявшийся воевать против всего мира. Черный костюм, обтягивающий стройную спортивную фигуру как перчатка, рукоять клинка над плечом, черные волосы, золотые глаза – правая рука мальчишки Адама, больше известная под псевдонимом Кошка. Единственное, что выбивалось из разосланной ориентировки – отсутствие белой маски террористов: ее место заняла точно такая же, но черная. - Что от меня нужно Белому Клыку? – спросил он, делая вид, что не узнал свою новую секретаршу. Ну в самом деле, он не настолько глуп или пьян, чтобы не сложить вместе столько очевидных признаков. Вместо ответа Блейк сняла с лица маску. Внимательно посмотрев ему в глаза, она хмыкнула и повернулась к своему спутнику: - А я тебе говорила – сюрприза не получится. - Ну окей, я ошибся, - хмыкнул Дьявол и Гира удивленно моргнул – у пугала бандитов был слишком молодой голос для кого-то с такой злой славой. Ему хотя бы двадцать есть?! Окончательно убедившись, что ни убивать, ни тем более грабить его никто не собирается, Гира плюхнулся обратно в кресло, расстроенно оглядел разлитое по ковру вино... и вытащил из-под кресла последнюю бутылку. С сомнением покосился на гостей. Блейк, видя, что никуда вставать с кресла он не собирается, и убедившись в отсутствии лишней мебели, просто уселась на пол, скрестив ноги и откинула спиной на стеклянную дверь балкона. Ее глаза, с танцующими веселыми чертиками, ее улыбка – спокойная и насмешливая: она чувствовала себя куда увереннее и свободнее в боевом костюме и при оружии, вломившись без спроса в чужой дом, чем в гражданской одежде при свете дня. Немного подумав, Гира решил, что ему это не нравится – у молодых красивых девчонок все должно быть наоборот... - Вам пить-то уже можно? – буркнул он вслух. - Ей – нет, - хмыкнул Дьявол, не обращая внимания на недовольный взгляд Блейк. Прислонившись спиной к стене, парень сложил руки на груди, всем своим видом показывая: «я здесь просто за компанию, не обращайте на меня внимания». - И тебе тоже не дам, - решил Гира, поднимая с пола стакан. – Если, конечно, не покажешь паспорт. Естественно, линчеватель на такое предложение лишь насмешливо фыркнул. - Ну, значит, мне больше достанется. - Вы кажетесь очень спокойным, - заметила Блейк. – К вам часто вламываются? - Я давно живу на этом свете, - пожал плечами Гира, катая в бокале вино. – Я десять лет возглавлял Белый Клык, я исколесил весь Ремнант вдоль и поперек, сражался и с Гримм, и с бандитами, мне угрожали физически и пытались взять на шантаж, меня подкупали и соблазняли. Я четыре года владею газетой, которая пишет на темы, что встают поперек горла у половины Королевства. Так что да – вы не первые, кто вломились в мой дом посреди ночи. Сделав большой глоток, он вздохнул и признался: - А еще я немного пьян. - Мы можем прийти завтра... – нахмурилась Блейк. - Да чего уж тут... Открою вам маленький постыдный секрет – свою лучшую речь, в деле «Бирменгем против Королевства», я написал почти в таком же состоянии. Чего вы хотите? - Ну... – Блейк пожала плечами, оценивающе смерив его взглядом. Гира криво ухмыльнулся, но ничего не сказал. Никуда она от него не денется... Наконец, она решилась – Гира почти видел, как промелькнуло в желтых глазах хрестоматийное: «А, гори оно все огнем!». Выпрямившись, девушка встретилась с ним взглядом и тихо сказала: - Зачем я вообще могла прийти? У вас есть газета, у меня есть история. Партнер Адама Торуса? О, Гира мог бы поспорить на свою лицензию, - ей есть, что рассказать. - Сколько из того, что ты рассказала мне сегодня утром – правда? - Все. Ну, кроме диплома. Меня учил Белый Клык. Мы ведь не только грабим, калечим и убиваем – работаем с населением, выпускаем свои листовки, газеты, устраиваем собрания и митинги, через третьи руки. Когда мы задерживались в городе больше, чем на день – я всегда помогала с этим. Гира не был уверен, что Блейк сама заметила, как легко у нее выскочило это «мы». И даже не в прошедшем времени – несмотря ни на что, это все еще были «мы». Не «они». А тем временем Блейк продолжала, и Гира уверился окончательно – значение этой оговорки прошло мимо ее сознания. Или не прошло – и это еще хуже. - Девочка, которую в тринадцать лет забирают из приюта радикалы-фавны, воспитывают ее и тренируют... История о Белом Клыке изнутри, глазами той самой девочки – одной из многих, потом – одной из лучших, а там уже рукой подать до правой руки самого известного убийцы в Королевстве. Почему она ушла от него? Как думаете, сколько людей захотят узнать об этом? «О, у нас сломается чертов печатный станок...» - Не дави на моего внутреннего капиталиста, девочка, - мрачно улыбнулся он. – Я заморил ублюдка голодом еще лет десять назад. Ты понимаешь, что собираешься сделать? Мишень на твоей спине будет видно из космоса. «И на моей – тоже» - мысленно добавил Гира, но вслух, разумеется, ничего не сказал. На нем таких мишеней была целая коллекция, на любой вкус и цвет. Да если бы какой-то другой фавн посмел писать о тех же вещах, что и он... проблема была в том, что он был именно самим собой – Гирой Белладонной. Избавится от него, оставив хоть малейший шанс трактовать это как политическое преследование, не говоря уже об убийстве... о, Белый Клык не смел бы и мечтать о лучшем подарке! На самые опасные и горячие статьи он всегда ставил свое имя, вне зависимости от того, кто именно подготовил материал. Дураков возмущаться «отнятой славой» пока не находилось... Вот только на этот раз мишень на него могут повесить отнюдь не люди... Прежде, чем Блейк успела ответить, в разговор влез Дьявол. - Пусть попробуют, - оскалился он. – Блейк не беспомощна. И уж тем более не беспомощен я. - Не недооценивай Адама, - нахмурилась девушка и по интонации Гира понял, что этот разговор происходит не в первый раз. – За ним уже много лет гоняется полкоролевства – и он все еще на свободе. Вместо ответа Дьявол просто пожал плечами, и кривой оскал никуда не делся. У Гиры осталось неприятное впечатление, что он не просто не боится Адама и Белый Клык, но хочет этого конфликта. Агрессия, жажда боя, жестокость, презрение к властям и законам... еще раз, почему этот парень против Белого Клыка?.. - Я больше беспокоюсь за вас, - вернулась к теме Блейк. – Я могу постоять за себя, да и помощи есть у кого попросить, - беглая улыбка в сторону Дьявола. – Но вы... не боец. - Беспомощен, как котенок, - перевел Дьявол. - Это все равно рано или поздно произошло бы, - вздохнул Гира. Проигнорировав выпад, он задумчиво покрутил бокал в ладони; в тусклом лунном свете, бьющем из панорамных окон, вино казалось черным. – Все эти годы мы с Белым Клыком не трогали друг друга. Я никогда не скрывал, что не одобряю их действий, они всегда говорили, что я наивен и мягкотел, но врагами... врагами мы не были никогда. - У нас общая цель, - кивнула Блейк. – Даже Адам всегда так говорил. - На самом деле это не так, - мягко прервал ее Гира, чувствуя, что ступает на очень тонкий лед. – Белый Клык сражается против расистов и дискриминации, я – за равенство людей и фавнов. Я сам далеко не сразу понял, в чем именно отличие, и отчего оно столь фатально. Ты понимаешь, в чем разница, Блейк? - Нет никакой разницы, - резко ответила она. – Тьма – это отсутствие света, дискриминация – отсутствие равенства. Уничтожь дискриминацию – останется равенство. Заглянув ей в глаза, Гира вздохнул и расстроено покачал головой. Белый Клык крепко сидел у нее в голове, определял мысли, влиял на суждения – она говорила чужими словами, повторяла затверженное наизусть и верила в каждое слово. - То же самое однажды сказала мне Сиенна. Я ответил, что она не может уничтожить тьму – только заменить ее светом. Именно поэтому я не присоединился ни к одному из осколков старого Белого Клыка, продолжающих прежний курс, даже лишившись поддержки большинства – я знаю, людей, которые встали во главе, и они знают, что делают. Возможно, я бы справился лучше... но даже этого «лучше» не было бы достаточно. Я решил открыть новый фронт: треть читателей Голоса – люди. Моих врагов не стало больше – а вот друзей прибавилось. Этого мало сейчас, но мне хочется верить, что количество моих друзей однажды сравняется с количеством врагов. Но Белый Клык загнал себя в замкнутый круг – они оправдывают свою жестокость чужими преступлениями, и их враги поступают так же. Друг искалеченного радикалами, семья убитого оправдает свою ненависть местью. Избавляясь от одного врага – они порождают десять. Мгновение они мерялись взглядами, и Гира с пробежавшим по коже холодком понял, что это далеко не самый простой поединок, который он вел в жизни. А ведь их были многие тысячи: с политиками, судьями, воинами, чиновниками, бизнесменами – и очень немногие могли заставить его нервничать. Из глубины этих золотых глаз, с самого дна черного зрачка на него скалилась волчья голова – багряная от запятнавшей шерсть крови. Она открыла рот, чтобы что-то ответить, и в этот момент Гира нанес свой удар: - Ты ведь и сама ушла от них. Почему? И весь ее запал, эта сталь в глазах, готовность спорить и защищать, мгновенно исчезли. Напряженные, прижатые к волосам кошачьи уши расстроено поникли, она потупила глаза и вся как-то сгорбилась, сжалась – не готовая к прыжку пантера, но растерянная и уставшая девушка, не знающая, что делать со своей жизнью дальше. - Адам... – прошептала она с неподдельной болью – слишком сильной, чтобы это было сожалением просто о партнере и друге. – В нем слишком много ненависти. Я уже не могу смягчить его злобу, упросить о милосердии или справедливости. Когда он убивает – это не вынужденная мера в бою... это просто казнь – он радуется каждой из них. Когда бой заканчивается, он не задает себе вопроса, мог ли он поступить иначе, были ли необходимы его действия – казнь единственная мера, которую он признает. Это не тот человек, которого я знала. Это не тот человек, в которого я... Ее голос сорвался, кулачки сжались на коленях, но ни рыданий, ни слез Гира так и не увидел – она просто закаменела, превратилась в безмолвную неподвижную статую. Какое-то подобие жизни в нее вернулось только когда рядом присел Дьявол. Он легонько сжал ее плечо и, пока Блейк переводила дыхание, поднял глаза на Гиру. И если выдержать силу в глазах Блейк было непросто, то это зеленое пламя было возможно только пережить – обожженным и дымящимся. Голос, вопреки взгляду, был почти спокойным – лишь отблески пожара на стене дома напротив. - Я слишком часто разочаровывался в людях, которые умеют говорить много красивых слов, но сами не делают ни хрена. Блейк пришла к тебе за помощью, готовая рассказать всему миру о том, что может стоить ей жизни, выставить на всеобщее обозрение, обсуждение и суд историю своей жизни. Оставь эти проповеди, старик, меня тошнит от них. Ты либо помогаешь нам, либо мы впустую тратим свое время. - Я не сказал «нет». - Ты не сказал «да». - Блейк, - обратился Гира к девушке, проигнорировав фавна. Он умел выбирать свои битвы – по одному упрямцу за раз. – Чего ты хочешь добиться этим? Ради чего именно готова дать интервью? - Так я могу поговорить с ними, - хрипло сказала она, не поднимая головы. – Обратиться сразу к каждому... К тем, кто иначе не стал бы меня слушать, заочно считая предательницей. К тем, кто мог бы понять, но не стал бы разговаривать из страха. К тем, кто согласен со мной, но боится подать голос. К людям, которые читают вашу газету, к простым фавнам, кто сочувствуют Белому Клыку или считают, будто все эти убийства можно оправдать. Даже к Адаму – в последний раз. Кто-то должен сказать об этом... и пусть скажу я. - В таком случае – как я могу отказать? – улыбнулся Гира. – Эта газета называется «Голос фавнов», она существует для того, чтобы фавны могли говорить. Он еще раз улыбнулся вскинувшей голову Блейк, забавно вставшим торчком ушам, облегчению и радости на юном лице, надежде в глазах. Эти эмоции шли ей куда больше серьезности или злости... Стерев с лица улыбку, он посмотрел в глаза Дьяволу. В отличие от Блейк, он казался скорее удивленным, чем обрадованным: реакция человека, которого слишком часто разочаровывали авторитеты... «А теперь – второй упрямец...» - Я на этой войне дольше, чем ты живешь на свете, парень, - веско сказал он. – И если ты думаешь, будто я испугаюсь мальчишку Адама... у меня для тебя будет сюрприз. Я всю свою жизнь боролся за равенство. Если теперь моими врагами станут не только человеческие невежество, злоба и корысть, но и фавнские, то так тому и быть. «В конце концов, эта война – единственное, что у меня есть в жизни. Нет войны – нет жизни» - Я поверю только когда увижу, - упрямо хмыкнул он, вскочив на ноги и помогая подняться Блейк. - Приходите на выходных – это будет долгий разговор. - Мы придем, - кивнула Блейк. – И спасибо вам. Он проводил их на балкон. - Подумай очень хорошо над тем, что и как будешь говорить, - посоветовал он на прощание. – Я буду делать аудиозапись, и после публикации полиция придет ко мне с ордером – мне придется отдать все материалы. Если ты хочешь наказания за свои грехи – ты можешь говорить прямо. Если цель – искупление, то твоя личность должна остаться за кадром. Дьявол взлетел, будто это была самая обычная вещь на свете, Блейк, серьезно кивнув на прощание, подняла клинок над головой и взлетела следом. Хотя, скорее взлетел меч, а девушка просто за него держалась. Проследив за ними взглядом, пока две фигуры не растворились в огнях ночного города, он передернулся от холода, пробравшегося под рубашку, и вернулся домой. Пройдя к рабочему столу, открыл сейф, вытащил пистолет и взвесил в руке – давно позабытая тяжесть неприятно оттягивала ладонь. Вытащив магазин, Гира пару секунд рассматривал светящиеся алым патроны – разрывные, с огненным Прахом. При попадании такими даже сильному ауроюзеру несладко придется... Придется снова привыкать носить его под пиджаком – совсем как в первые годы, когда имя Гиры Белладонны было просто именем, без истории и силы за ним, - просто еще один фавн, который слишком многого хочет, и которого никто не станет искать. Вставив обратно магазин, он поднял руку и прицелился в зеркало. Вдоль черного ствола на него смотрел высокий мужчина с фигурой атлета и внешностью любимца женщин: аккуратная, тщательно ухоженная борода, сеточка мелких морщин у глаз, в уголках рта и на лбу, белая рубашка, испачканная разлитым вином, выглаженные брюки, благородная седина, тронувшая виски... все портили глаза – бледно-желтые, усталые... в них не было готовности нажать на курок. - Ты не напугаешь этим и ребенка, Гира, - вздохнул он, опустив оружие. – Это просто еще один враг, еще один фронт, еще одно поле боя. Ты занимаешься этим двадцать лет, и пережил все. Переживешь и это. Он еще раз поднял пистолет, вспоминая забытое предчувствие смерти, дрожащей на кончиках пальцев, упругое сопротивление спускового крючка, яркую вспышку выстрела, громовой грохот и отдачу, вспышки ауры, кровь своего убийцы на земле. - Или нет, - хмыкнул он. – Но давай начистоту, старпер. Разве тебе не плевать?