Дьявол Черного моря

- Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Портовый проспект. Я покосился на Блейк, мирно дремавшую на моем плече. Девушка начала клевать носом едва мы сели в вагон, и очень скоро, стоило поезду затормозить на очередной остановке, привалилась к ближайшей мягкой опоре, немного повозилась, устраиваясь поудобнее, и принялась безмятежно посапывать. Ее так не хотелось будить... Только в такие моменты становилось понятно, насколько она напряжена, когда бодрствует, насколько старше делают ее сталь и настороженность в глазах. Я ведь был почти уверен в том, что Кошка старше меня, пока она не сняла маску... Сейчас подвижные, чутко реагирующие на каждый звук кошачьи уши замерли, лишь изредка подергиваясь при объявлениях, черты лица смягчились, успокоилось дыхание – вся ее бесспорная красота словно сменила вектор, превратившись из «опасной и завораживающей» в «мягкую и пленяющую». Я впервые видел Блейк такой и сейчас пытался решить, какое из двух ее обличий мне нравится больше: «опасное» или «мягкое». Это был сложный выбор... - Эй, - все же сказал я, осторожно тронув ее за плечо. – Нам пора. Она открыла глаза, и я мгновенно определился с решением – эти сонные золотые глаза, открытые едва ли наполовину, завершили образ безмятежного спокойствия, такой странной и непривычной умиротворенности и уязвимости. Продержался он недолго – дрогнули уши, развернувшись в одном направлении и в другом, она быстро огляделась по сторонам, мгновенно сосчитав всех в вагоне, запомнив и взвесив их позу и расстояние до нее. - Поверить не могу, что я уснула, - пробормотала она так тихо, что я скорее угадал слова по движению губ, чем услышал, и как-то странно посмотрела на меня. – В таком месте... - Это была долгая ночь, - ответил я. На самом деле, я понятия не имел, нахрена был там нужен. Я никоим боком не участвовал в интервью, никакая охрана на данном этапе не была нужна ни старому журналисту, ни, тем более, Блейк. Но она попросила пойти с ней – и я пошел. На середине я было попытался улизнуть, чтобы вздремнуть на диванчике, но умоляющий взгляд Блейк заставил меня остаться и дослушать до конца. Наверное, ей все-таки было страшно, какое бы решительное лицо она ни делала... Даже если закрыть глаза, насколько интимно-личным было интервью, в каких вещах она признавалась... это было объявление войны. Одно дело – просто уйти, и совсем другое – рассказать обо всем. Блейк не вдавалась в детали, большая часть имен, адресов и подробностей осталась за кадром, но даже то, что она раскрыла, уже легко было назвать «нож в спину». Например, имя фавна, которого в сводках называли просто Лейтенант – Амон Тайлер, полевой командир, третий в цепочке командования, который занимался всем тем, что не успевали сделать Адам или Блейк. Пользуясь тем, что мне не надо участвовать в беседе, я залез в Свиток, пытаясь отыскать каждого, кого называла Блейк и очень быстро вычислил закономерность – нет семьи. Чем все это кончится, я не имел ни малейшего понятия. Как бы я ни хорохорился и ни делал уверенный вид, Белый Клык – это не бандиты, которых я привык пинать по ночам. Это террористы, это маленькая армия, это дисциплина и оружие, это опыт и навыки – все то, чего не хватало простым преступникам. Когда они возьмутся за нас с Блейк всерьез... Другая часть меня – радовалась предстоящему. То равновесие, хрупкий компромисс, что сложился между мной и Белым Клыком, держался в основном на Блейк – ее воле и желании. Этот компромисс был к лучшему для всех: я точно знал, что даже банды Черного моря были рады ему – как ни крути, я был для них меньшим злом. Вот только я – не парень для компромиссов. Мой разум говорил – «да», мое сердце – кричало «нет!» Перемирием не достигнешь цели, компромиссы работают только до определенного предела, полумеры годятся лишь на заплатки. Что бы там ни говорил Гира, каких бы красивых приторных речей ни выдумывал, я точно знал одного – есть на свете то, что решает только грубая сила. Белый Клык – одна из таких вещей. Вот только что я буду делать, когда террористы применят ко мне свои обычные методы, на какие не решались бандиты по причине недостаточной отмороженности? Что я буду делать, когда они придут в один из двух приютов, которые я взял под крыло, заберут оттуда детей и потребуют нашей сдачи? Я точно знал – что. Ответ лежал в моем бумажнике – простая белая визитка, украшенная лишь зеленым гербом Бикона, одно имя, одна должность, один телефонный номер. Я засуну свою гордость в жопу и позвоню Озпину, а после буду иметь дело с ценой, которую он возьмет за вмешательство, и буду молиться о том, чтобы она не оказалась слишком высока. На выходе из метро я быстро огляделся и облегченно выдохнул: Джек был здесь. Вчера вечером, когда мы ехали к Гире, он куда-то пропал. А ведь у меня было к нему дело... Попросив Блейк подождать, я отошел чуть в сторону от жиденького по воскресному утру потока людей и присел у стены, рядом с заросшим мужчиной в потрепанном когда-то светло-сером, а теперь почти черном пальто. От него ощутимо попахивало, изуродованная, перекрученная рука держала на весу большую алюминиевую кружку для милостыни. Я точно знал, что Джек не мог удержать ее сам – кружка была прикручена к запястью толстой медной проволокой. - О, самый щедрый парень в Черном море, - улыбнулся потрескавшимися губами Джек, завидев меня. – Давно тебя не было. Вместо ответа я положил в его кружку банкноту – примерно столько он «зарабатывал» за день в этом переходе. Большая часть уходила на бухло... - Как дела, Джек? – спросил я. - Вчера смог попасть в ночлежку, - похвастался он. - Но в душ так и не сходил. - Очередь, Ахилл... там такая долбанная очередь... Следом за банкнотой я опустил в кружку маленькую визитку: алым росчерком по серой бумаге вилась угловатая надпись: «Разящий». - В следующий раз ты достоишь до конца, - сказал я. – Я нашел тебе работу. - В боевом клубе? Нахрена я им сдался? – переспросил Джек, выудив визитку здоровой рукой. Он тряхнул искалеченной рукой – изломанные пальцы едва-едва были способны двигаться. – С этим? - Им нужен уборщик. Там есть небольшая кладовка, которую хозяин согласился освободить для тебя: спальный мешок, как разбогатеешь – кресло и телек, больше вряд ли что поместится. - Уборщик... – проворчал Джек, со странной смесью разочарования и надежды разглядывая визитку. - Вряд ли это хуже, чем та жизнь, которую ты ведешь сейчас, - сказал я, встав на ноги. – Но да, там придется работать, там не выйдет бухать. Решать тебе, Джек, но если через неделю я вновь буду проходить по этому переходу и встречу здесь тебя – сегодня будет последний раз, когда мы разговариваем. И больше никаких шансов от этого города ты не получишь. - Кто это? – спросила Блейк, когда я подошел к ней. Прежде, чем ответить, я оглянулся еще раз. Джек держал в трясущихся пальцах запойного пьяницы серую визитку, но смотрел я не на нее – на искалеченную, жутко изломанную руку, паутину тонких шрамов в местах, где острые осколки кости пропороли кожу. - Его зовут Джек, - тихо ответил я, отворачиваясь и толкая стеклянную дверь перехода, ведущую на улицу. – И я сделал с ним это. Блейк ничего не сказала, но все это время, пока мы шли по Портовому проспекту и ждали на остановке, я чувствовал на себе ее внимательный ожидающий взгляд. Будь это Жанна – она бы ужаснулась, но постаралась не показывать своего страха и отвращения, будь это Агнар – он бы неодобрительно скривился, и промолчал, и я даже не хочу представлять, какой речью разразился бы Гира. Блейк... просто молчала и ждала, когда я расскажу остальное. - Он был одним из первых, кого я не просто побил или сломал что-то, но искалечил навсегда, поэтому я его и запомнил, - тихо сказал я, когда мы устроились на задних сидениях полупустого автобуса. – Он взбесил меня – я встречал его в третий раз, и его правая рука все еще была в лубке после предыдущего, но это не помешало ему вместе со своими дружками-идиотами по пьяной лавочке поймать какую-то смазливую девчонку на улице и зажать в переулке. Я сказал ему, что больше он никому не причинит боли, ни на кого не поднимет руку... и сделал это единственным способом, в котором был уверен. Еще раз оглядев автобус, я убедился, что никому нет до нас дела. Чуть наклонившись к девушке, я спросил, еще немного понизив голос: - Скажи мне, Блейк, ты когда-нибудь встречалась с теми, кто пострадал от твоих решений уже после? С семьями убитых Белым Клыком, с искалеченными вами? У вас ведь там всякое случалось, куда хуже, чем то, что делаю я. - Нет... никогда, - так же тихо ответила она. - Знаешь, я думаю, мне очень повезло, что Джек выбрал именно этот переход. Каждый раз, когда я принимаю решение сломать кому-то жизнь, то вспоминаю это грязное пальто, трясущие руки с алюминиевой кружкой, проволокой примотанной к запястью, потому что иначе не удержать, вонь немытого тела, потухшие глаза... Это та судьба, на которую я обрекаю большинство. Пару минут мы молчали. Я думал о том, что вряд ли посмел бы рассказать об этом кому-нибудь другому, кроме нее, Блейк... украдкой посмотрев на нее, я сначала увидел грустную улыбку, и только потом заглянул в глаза, все это время, оказывается, внимательно наблюдали за мной. Я знал, что она скажет еще до того, как девушка открыла рот: - Я сделала бы то же самое. - Твой святой Гира этого бы не одобрил, - фыркнул я, пытаясь скрыть свое облегчение. - Не одобрил бы, - легко согласилась Блейк. – Но из приюта меня забрал не он, не он кормил досыта и тепло одевал, не он научил постоять за себя и других. Не он был рядом, когда я отчаялась настолько, что едва не сбежала, бросив все, за что сражалась столько лет. Так что он может не одобрять сколько угодно – я знаю, кто мои друзья, кто встанет рядом и прикроет спину. - Чем планируешь заняться сегодня? – проворчал я, отводя взгляд. Черт, это просто было слишком – и слова, и взгляд, и голос. Я слишком долго был один на этих ночных улицах, слишком долго молчал о том, что кололось и скреблось изнутри, и найти теперь человека, который разделял все это... - Я хотела сходить в детский дом, в котором выросла. - Это не опасно? – нахмурился я, игнорируя насмешку в ее голосе. О да, конечно, смейтесь над парнем, у которого в девятнадцать лет наконец появился первый друг! Кидайте в него насмешками и угорайте над историей браузера: «Как пригласить девушку на свидание». Тьфу, самому противно. - Немного, - призналась Блейк. – Но или я сделаю это сейчас, или не сделаю уже никогда. Сейчас Адама нет в городе, и не будет еще пару недель. За мной никто не охотится – я просто ушла из Белого Клыка, далеко не первая и точно не последняя. Гира сказал, что выпустит статью на следующей неделе – собирается начать войну по всем правилам и фронтам. Как только это произойдет... все изменится. Хочешь пойти со мной? - А стоит? Человек в фавн-районе... я знаю, чем это заканчивается. - Ну, ты же со мной? – Блейк показала пальцем себе на макушку, для наглядности подвигав ушами во всех направлениях. – Если успеем до темноты, то все будет в порядке. Только... если все-таки случится «упс!», я разберусь сама, хорошо?.. Когда фавн дерется с фавнами – это одно, но если их побьет человек, эффект будет совсем другой. - Дожил, за меня морды бить собирается девушка, - проворчал я, уже точно зная, что пойду куда угодно, если она позовет. - Спорим, я за свою жизнь набила больше морд, чем ты? – весело оскалилась она. - Ладно, ты здесь самый большой хулиган, - согласился я и тут же охнул, получив локтем в бок. – Да, ты замечательно доказала, что я неправ. -...Заткнись. Третий детский дом Черного моря был ровно таким, каким его описывала Блейк сегодня ночью в интервью Гире. Точно такой же планировки, как первые два, на человеческой половине – только похуже. Искрошенный кирпич, разбитое крыльцо, выбитое кем-то и заклеенное скотчем окно на первом этаже... свежеокрашенные в ярко-алый одинокие качельки в садике казались на этом фоне чем-то чужеродным, будто гость из параллельной реальности. Блейк не стала звонить в звонок на воротах – просто перемахнула через забор, приземлившись прямо посреди детской площадки. Все мгновенно замерло – и копошащиеся в песочнице малыши, и сгрудившиеся возле турника ребята постарше, и «совсем взрослая» банда, режущаяся в карты на столе в дальнем углу. Секунду все они смотрели, как Блейк встает на ноги, оглядывает внутренний двор... тишина сломалась в тот миг, когда девушка, широко разведя руки, весело крикнула: - Что, не ждали, бандиты? - Блейк! - Это Блейк! - Она вернулась! Блейк мгновенно сбила с ног волна малышни, она покатилась по земле, с головой скрывшись во этой хохочущей и визжащей куче-мале, в которую очень скоро влились и вторая партия, добежавшая от турника. «Старшие», которые были, очевидно, слишком взрослыми, чтобы столь открыто выражать свои чувства, подбежали к этому бардаку, помялись секунду... и принялись растаскивать малышню за шкварник, насильно отдирая их от незваной, но явно желанной гостьи. В стороне осталась всего пара человек – и они же были единственными, кто обратил внимания на меня, балансирующего на одной из опор забора. Впрочем, их явно больше интересовали два огромных пакета у меня в руках, а не странный незнакомец. - Подарки, подарки! – визжали мелкие, барахтаясь в руках старших. Наконец, ребята «докопали» это хихикающее месиво до сердцевины. Блейк, растрепанная, помятая, но счастливая, поднялась на ноги, обернулась ко мне и махнула рукой. - Ахилл! Давай к нам! На какой-то момент я застыл – такой счастливой я не видел Блейк еще никогда. Кажется, только этим утром я выбирал между «опасной» и «мягкой»? Забудьте. «Счастливая» - самая прекрасная Блейк из всех. Эти сверкающие глаза, широкая улыбка, звенящая радость – я мог бы любоваться этим вечно. В себя я пришел только внизу, обнаружив себя окруженным детьми, что возбужденно галдели вокруг, почти вырывая из рук подписанные подарки. - А где Априкот? – спросил я, когда в руках остались два последних подарка. – И Агата? - Их вчера забрал дядя Адам, - беззаботно бросил один из малышей. Так беззаботно, что я даже не сразу понял, что именно только что произошло. Медленно обернувшись, я посмотрел на Блейк, что с улыбкой наблюдала, как мелочь разбирает подарки. Мгновение мы смотрели друг другу в глаза... и это был самый быстрый переход от беззаботного счастья к всепоглощающему ужасу, который я только видел в жизни. Улыбка застыла, перекосилась на сторону, задрожала и треснула. Зрачки расширились от тонких, едва заметных под полуденным солнцем щелочек, почти на всю радужку. Она даже не побледнела – выцвела, как негативный снимок, мертвенно белая и неподвижная. Дрожащие руки метнулись к поясу, потом за плечо, обратно к поясу, безуспешно пытаясь отыскать меч. - Он сказал, что покажет им настоящий танк! - с завистью протянул тот же малыш и встрепенулся, что-то вспомнив. – О, он просил передать тебе привет, Блейк! - А еще он что-нибудь сказал, Ларри? – ровным, но будто неживым голосом спросила Блейк. - Сказал, чтобы ты ему позвонила. - Я, пожалуй, так и сделаю, - кивнула Блейк, уже взяв себя в руки достаточно, чтобы не звучать так, будто говорит из могилы. – Ребята, простите, у меня сегодня мало времени, мне уже пора... Отойдя в сторону, я достал Свиток и быстро нашел в списке контактов «Лицемерный ублюдок» и нажал на вызов. Цена? Прямо сейчас мне было плевать. - Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. - Ну разумеется, - прорычал я, сжимая Свиток так, что тот затрещал в ладони. – Лицемерный ублюдок есть лицемерный ублюдок. Кто еще?! Я лихорадочно перебирал в голове всех, к кому мог обратиться за помощью. Власти? Даже не смешно. Агнар? При всем уважении – старик лучше как тренер, чем воин. Его ученики? Пфф, не их уровень. Жанна, Кардин? Туда же. По всему выходило, что... - Мы сами по себе, - сказал я Блейк, когда она подошла ближе.