Дьявол Черного моря

Обычно, падение с крыши девятого этажа – верная смерть для каждого, у кого не открыта аура. Даже для сильных ауроюзеров это станет проблемой, в лучшем случае оставив их с пустой аурой, в худшем – закончится инвалидностью или той же смертью. В нескольких метрах от земли Блейк привычно стукнула себя кулаком по бедру, проваливаясь в застывшее серое отражение реальности, и вынырнула обратно в тот же момент, в паре десятков сантиметров от земли, мягко приземлившись, как учили – с носка на пяточку, совершенно бесшумно. Эта неочевидная на первый взгляд особенность ее Проявления – обнулять любую инерцию – была одновременно благословением и проклятьем. Проклятьем – потому что она не могла начинать атаку до телепортации, ведь любой импульс все равно рухнул бы в пустоту. Благословением – гораздо реже, но зато хоть высота потеряла свою опасность. Блейк быстро огляделась и, убедившись, что за ней никто не наблюдает, закрыла глаза. Быстро пробежав короткую дыхательную гимнастику, девушка заученно вытолкнула все личное на задворки сознания. Сегодня у нее была цель и была битва, которую она не имела права проигрывать. Закончив с первым этапом подготовки, Блейк вытащила из-за пазухи черную повязку с алой волчьей головой, клыкастой пастью, распахнутой в вечном непримиримом оскале. Единственным отличием от настоящей эмблемы было отсутствие трех рваных следов от когтей на заднем фоне: правило, за исполнением которого Белый Клык следил очень строго. Эту повязку надевали те, кто технически не состоял в организации, но выражал таким образом свою поддержку, или, такое тоже бывало, вершил личную месть. Не то чтобы Белый Клык не хотел брать на себя ответственность за чужие действия... скорее это было нужно самым мстителям – «правильная» повязка маркировала их как состоящих в террористической организации, эта... ладно, в ней тоже не было ничего хорошего, но хотя бы это оставалось личным, и не делало энтузиастов соучастниками всего длинного списка преступлений Белого Клыка. Блейк проверила маску, спрятанную в одном из многочисленных внутренних карманов куртки: не ту отполированную, чуть ли не фабричную версию, которую она привыкла носить, а нарочито грубую поделку, состряпанную в мастерской «Разящего», - такие носили все те же «энтузиасты». Именно ей она и была сегодня – энтузиасткой, злой и обиженной, едва грамотной, и решившей, что с нее хватит. Одна из очень многих – тысячи их таких было в Черном море, десятки и сотни придут сегодня на собрание. Солнечный свет забирался в узкий глухой тупик между домами разве что в полдень, и не успел высушить многочисленные лужи. Заглянув в одну из них, Блейк посмотрела в такие непривычные голубые глаза, заправила за ухо прядь русых волос, пошевелила ушами того же цвета, которые обзавелись маленькими пушистыми кисточками. Контактные линзы, смываемая специальным составом краска для волос, мешковатая одежда, скрадывающая особенности фигуры, один визит к парикмахеру – и такой эффект... Блейк сама себя с трудом узнавала, если честно. Осталось надеть маску – и разве что Адам сможет ее узнать, и то если они столкнутся нос к носу. Едва различимое облако черной пыли упало сверху, на мгновение застыло перед лицом Блейк, а потом сформировало стрелку. Хмыкнув себе под нос, девушка послушно следовала указаниям – в конце концов, Ахиллес знал план, и для него не было проблемой найти самое большое скопление стальных масок, подобных той, что Блейк прятала под курткой. Едва она вышла на улицу, стрелка нырнула вниз, рассеялась по асфальту, став едва заметной, и развернулась, указывая направление. Самые частые гости на таких собраниях – молодежь, от семнадцати до двадцати пяти. Те, кому пока не надо переживать о супругах и детях, кто горит желанием изменить мир прямо здесь и сейчас: полные амбиций и обид, едва закончившие школу и успешно все забывшие сразу по выходу за ее стены. Таких было очень, очень много – Белому Клыку не надо было стараться завербовать новичков, скорее они перебирали новобранцами, оставляя самых лучших и многообещающих. Именно поэтому, завернув за угол и увидев два десятка взрослых мужиков от тридцати и старше, Блейк на мгновение растерялась и даже решила было, что Ахиллес ошибся. Но нет – повязанные на бицепсах поверх курток повязки с псевдо-эмблемой Белого Клыка были у каждого. На секунду они застыли друг напротив друга. Разговоры среди мужиков мгновенно смолкли, каждый уставился на девушку с одинаково мрачным выражением и Блейк скривилась, уже догадавшись, что произойдет дальше. И точно: - Шла бы ты домой, девочка, - кивнув на рукав Блейк с черно-алой повязкой, проворчал самый крупный из них, неодобрительно дернув острыми волчьими ушами. – Не бабское это дело. С этим Блейк часто встречалась – она была молода, и она была красива. Многие, очень многие считали, что ей не место в Белом Клыке... и уж тем более они не желали подчиняться девчонке, слишком молодой даже для того, чтобы закончить школу. И тем не менее, они всегда подчинялись, и не только потому, что за ее спиной стоял Адам: существовал один простой способ заставить воспринимать ее серьезно. Ей даже не пришлось включать ауру. Они не воспринимали ее угрозой, видя просто невысокую девушку, столь же опасную, как воробышек с воинственно встопорщенными перьями. Блейк скользнула вплотную, ткнула двумя пальцами в солнечное сплетение, заставив волка судорожно хватать воздух, согнуться, хватаясь за грудь. Прежде, чем кто-то успел даже осознать, что случилось, Блейк прижала к его шее узкое лезвие ножа-бабочки, обхватила ладонью затылок, не давая отдернуть голову. Пока здоровяк пытался отдышаться, Блейк посмотрела через его плечо на остальных – напряженных, но боящихся двинуться, чтобы не получить одного из своих с перерезанным горлом. Они ничего не могли ей сделать. Даже без настоящего оружия, с одним ножом-бабочкой, купленном в супермаркете, пожелай она – через минуту на этой улице было бы двадцать трупов. Блейк широко улыбнулась, зная, что они прочитают это в ее глазах: секрет был в том, чтобы действительно быть способной сделать это, и убедить себя, хотя бы на мгновение, что ГОТОВА. Убедившись, что послание получено, она посмотрела на говорливого волка-фавна: - Шел бы ты домой, дяденька, - со злым, колючим весельем прошипела она. – Не стариковское это дело. На одно короткое мгновение она позволила улыбке превратиться в оскал, чуть нажала лезвием на кожу и отступила назад, щелкнула ножом, небрежно закрутив оружие между пальцами. Волк медленно распрямился, провел рукой по могучей шее и пару секунд рассматривал ладонь, запятнанную кровью из царапины на шее. Его уши дернулись: один раз, другой... Когда он поднял взгляд и посмотрел на Блейк, та нахально улыбнулась в ответ. - Ладно, ты мне нравишься, - фыркнул он. – Бойкая! Блейк вернула улыбку, уже по-настоящему, без злости и жестокости позади. Она протянула мужчине раскрытую ладонь: - Можно с вами, парни? А то, боюсь, мне придется повторить тоже самое на входе. Пожалейте беднягу. Хмыкнув, волк с размаху ударил по протянутой руке, с осторожной силой сжал ее тонкую ладошку. - Договорились, тигрица. Меня... - Без имен, - оборвала Блейк. – Если все пойдет хорошо, нам дадут псевдонимы. А пока пусть будет просто... Волчонок. «Волчонок», на голову ее выше и вдвое тяжелее, хохотнул еще раз и приглашающе махнул рукой, приглашая Блейк присоединиться. Очень скоро, несмотря на ее предупреждение об анонимности, она узнала, что новые знакомые – смена одного из металлургических заводов. Сразу стала понятна однородность группы – все фавны так или иначе были из семейства псовых. Один из предрассудков людей – формировать бригады по расовому признаку. Мол, если поместить в одну группу кошку с собакой, или кролика и лису - гарантировано получишь проблемы. Справедливости ради – Блейк действительно не любила собак: они были шумными, глупыми и слюнявыми. С фавнами, с другой стороны, таких проблем у нее никогда не возникало. Она старалась говорить как можно меньше, следуя простой легенде: девчонка, чьего отца ранили на площади четверо суток назад. Рассеянно отвечая на вопросы и прислушиваясь к разговорам вокруг, Блейк думала о том, что очень скоро эти люди будут называть ее предательницей – так же как те фавны, с которыми она сражалась последние несколько дней. Они всегда говорили одно и тоже, выплевывая оскорбления ей в лицо с одинаковой ненавистью и презрением: «предательница», «подстилка копов» и многие, многие другие, разные по форме, но одинаковые по сути. Часть ее боялась, что они правы. Может ли быть правильным тот путь, на котором приходится сражаться с собственным народом? Ее врагами должны были быть люди – ограниченные, злые, корыстные... не фавны. Единственным утешением для нее служило то, что сказал ей Гира, когда она навестила его в больнице на вторые сутки. Старому журналисту даже не пришлось ничего объяснять – она лишь в двух словах рассказала, чем занимается и... икона мирного равенства просто посмотрел ей в глаза, взял за руку и тихо сказал: - Если ты хочешь подлинного равенства, Блейк, тебе надо начать с себя. Тебе надо признать, что мы не лучше их, мы точно такие же. Фавны могут быть глупыми, корыстными, невежественными, озлобленными и ограниченными точно так же, как люди. Ты должна признать, что проблема не только в них, но и в нас. Блейк было сложно это принять: ее учили иначе. Это Королевства начали дискриминацию, это люди притесняли ее народ – фавны просто били в ответ. Самооборона, даже в нападении, – и ничего кроме. Но сейчас она шла среди фавнов – просто самых обычных фавнов, возмущенных подлой атакой, - и не могла не думать о том, что на собрании Красной Руки сейчас происходит то же самое. И всегда происходило. Просто люди, пострадавшие от фавнов. Просто фавны, пострадавшие от людей. И ничего не изменится после того, как она убьет Адама. Даже если она убьет каждого в Белом Клыке, а потом и в его близнеце по ту сторону баррикад, это опять-таки ничего не изменит – все просто начнется заново. - Поэтому я действую через «Голос фавнов» - только так можно выйти за пределы тупиковой парадигмы «фавны против людей» и создать новую: «граждане Королевства против дискриминации». Тогда Блейк ничего не ответила – просто отвела взгляд и перевела разговор на прогнозы врачей. Ее убеждения и без того трещали по швам последние месяцы – все, во что она верила, рассыпалось пылью: Адам, Белый Клык, эта гребанная Шни... даже Ахиллес – золотой мальчик, которому оказалось не все равно. Может быть, Гира был прав. Может, права была Сиенна Хан, лидер всего Белого Клыка. Возможно, истина была где-то посередине. Она выяснит, когда остановит тех, кто совершенно точно не прав. Попасть внутрь не составило труда – Блейк просто проскользнула вместе со своими новыми знакомыми. Ни у кого не возникло даже мысли останавливать толпу хмурых дюжих мужиков – именно таких здесь и ждали, в конце концов. Справедливости ради – на такие собрания вообще было несложно попасть, достаточно было лишь продемонстрировать фавн-наследие и выглядеть достаточно злым. Копы часто пользовались этим – всегда найдется фавн, попавшийся на чем-то горячем, готовый докладывать своим новым хозяевам обо всем, чего они пожелают. Белый Клык не очень переживал об этом – на таких собраниях, на самом деле, не происходило ничего действительно важного: Блейк могла почти дословно пересказать любое из них, включая те, на которые не попала, настолько одинаковыми они были. Облав здесь не боялись – копы никогда не смогут подтянуть достаточно сил незаметно, и из этого склада существовало целых три подземных хода, через которые можно было выбраться в трех разных направлениях на соседние улицы. Едва оказавшись внутри, Блейк растворилась в толпе, оставив своих новых приятелей разбираться самостоятельно. Что бы ни произошло дальше, им же будет лучше, если они окажутся подальше от нее. Пустой склад был заполнен почти под завязку – здесь, наверно, была пара тысяч человек. Блейк, стараясь держаться в тени, пробиралась вдоль стен, где народу было поменьше, ближе к сцене, которую ребята сколотили в дальнем конце, у черного хода. Девушка старалась держаться в тени, благо окна над сценой почти целиком были закрыты огромным черным полотнищем с алой волчьей головой, отгородившим часть склада. Она остановилась почти у сцены – метрах в десяти от редкой цепочки своих бывших соратников, держащих толпу на расстоянии. Все, как всегда. Единственное, что выпадало из привычной картины – смуглая зеленоволосая девушка, что, скрестив на груди руки, прислонилась спиной к деревянной сцене. Над плечами торчали две рукоятки длинных кукри, чьи изогнутые лезвия выглядывали из-за спины в районе талии. Верхнюю половину лица скрывала маска Белого Клыка, через узкие смотровые щели забрала сверкали ярко-красные глаза, но Блейк не видела никакого фавн-наследия. Теоретически, это еще ничего не значило, ту же Илию не отличишь от человека, пока она не сменит цвет кожи, но... Не было никакого способа, которым Белый Клык и Красная Рука могли бы договориться напрямую. Это значило, что должен существовать посредник, и единственная кандидатура, о которой она могла думать – желтоглазая сука в костюме, ослепившая Ахиллеса. На мгновение Блейк почти пожелала, чтобы та женщина оказалась здесь – так она могла бы сдержать слово, данное на следующий день после той трагедии: «Эта сука забрала у моего друга глаза. Значит, я заберу у нее». Блейк также не забыла, что сука была на складе не одна – третьим, кто был виновен в том, что случилось с Ахиллесом, был иллюзионист. Или, к примеру, иллюзионистка. Девушка с красными глазами была незнакома Блейк и, хотя само по себе еще ничего не значило, это заставило кошку занести незнакомку в список: она была новенькой и, Блейк могла сказать это от одной небрежной уверенной позы, знала, с какой стороны браться за окровавленный клинок. Секунду Блейк колебалась – нырнуть ли в толпу, или держаться ближе к краю. Первый вариант был безопаснее, но если все пойдет не так, именно ближайшие к ней окажутся под бОльшей угрозой, да и ее саму свяжет толпа. Подумав немного, Блейк осталась где стояла – прислонившись к стене, среди таких же одиночек, как она, решивших держаться подальше. В ожидании начала, девушка прикрыла глаза, сосредоточившись на слухе. Ни Адама, ни Илии, ни кого бы то ни было еще из верхушки Белого Клыка не было на виду, но, может, она сможет расслышать что-то за сценой? Увы, вместо полезной информации, Блейк рухнула в океан мерного гула разговоров сотен людей. Этот рокот нес в себе напряжение, нервы и предвкушение. Блейк слышала пересказы историй – отец, взорванный на той площади, жена, задетая случайной пулей, дочь, попавшаяся в руки людям в эти дни беспорядков, искалеченный сын... десятки разных, но таких одинаковых историй шептали, рычали, передавали друг другу и Блейк почти чувствовала медленно закипающий гнев, скрытый до поры приглушенными интонациями. Каждая из этих историй была правдой – Блейк видела десятки таких на улицах. То, что мешало ей в полной мере разделить эти чувства, были другие истории – единые во всем, кроме того, кто совершал те же самые преступления. Она бы, скорее всего, пропустила все это, сосредоточившись на защите фавнов, если бы не Ахиллес, для кого не было никакой разницы. Но, к счастью, он был в ее жизни – и Блейк видела доказательства того, о чем говорил ей Гира. Фавны – такая же угроза равенству, как и люди. Разглядев это однажды, Блейк уже не могла перестать видеть все новые и новые доказательства, столь многочисленные, что оставалось только недоумевать, как она могла не замечать этого раньше. Из раздумий ее вывела внезапно упавшая на склад тишина, и в тот же момент ее чуткий кошачий слух различил знакомые тяжелые шаги, и кое-что еще, не менее знакомое, – шорох одежды, прижатой к полу безвольным телом, звуки ударов ботинок о дерево и хлопков ладоней о доски в тщетной попытке за что-то уцепиться. Слух не подвел – когда Блейк подняла взгляд на сцену, то увидела именно то, что ожидала: Адама, в своем обычном черном плаще, волочащем за собой вяло трепыхающееся тело с мешком на голове; дорогой костюм был изорван в клочья, белая рубашка в прорехах сверкала пятнами крови. Блейк быстро отвела взгляд, опасаясь, что Адам почувствует этот свернувшийся в груди клубок шипящих змей, кипящий гнев, заставивший до боли сжать кулаки, пропоров ногтями кожу. Оглянувшись по сторонам, Блейк убедилась в том, что до нее никому нет дела. Вытащив Свиток и спрятав вспыхнувший экран под полой куртки, девушка торопливо открыла нужную программу, написанной в Белом Клыке для одной единственной цели – по команде передать на другое связанное устройство звуковой сигнал. Закончив, Блейк крепко сжала Свиток в кулаке – два нажатия на кнопку включения, одно на кнопку увеличения громкости: сигнал для Ахиллеса и Вельвет. Все еще стараясь не смотреть прямо на Адама, Блейк молча наблюдала, как фавн вздернул свой живой груз на колени и грубо сорвал мешок с головы, открывая лицо. Тонкий слой пота, маслянно блестящий в желтом свете ламп, огромный синяк на левой скуле, спутанные окровавленные темные волосы, липнущие к коже – ничто из этого не помешало Блейк узнать его. Аргус Нави, чья семья владела почти половиной морского порта Вейл и один из основных спонсоров Красной Руки. Белый Клык охотился за ним не первый год, но у сукина сына действительно была хорошая охрана, и жил он, разумеется, далеко от грязи Черного моря и районов, где Белый Клык мог действовать свободно. Пальцы Блейк рефлекторно отдернулись от кнопки. Так вот, что пообещала Адаму сука в костюме – голову человека, годами финансирующего дискриминацию в ее самой грубой и насильственной форме. «Пусть» - сказала ненависть внутри нее. - Все вы знаете, что произошло четыре дня назад, - донесся из динамиков, спрятанных где-то за сценой, спокойный голос Адама. – Фавны пришли выразить свое несогласие. Законно. Мирно. По правилам. «Пусть умирает» - по-волчьи взвыло отмщение. Схватив Аргуса за волосы, Адам заставил его вскинуть голову, открывая залитое кровью лицо. Затуманенные болью глаза мужчины бессмысленно уставились на толпу – вряд ли он даже осознавал в полной мере, где и среди кого находится. «Он заслужил. Он не та маленькая Шни» - добавила справедливость. - Мы, Белый Клык, были там – мы всегда там для вас, чтобы защитить, если все пойдет не так, как запланировано. Я хочу лично попросить прощения за то, что в этот раз у нас не вышло. Погибли фавны – сорок восемь мертвых, полторы сотни раненных. Гира Белладонна, фавн, сделавший для нашего народа больше, чем кто-либо другой – застрелен Охотником, этими псами режима, забывшими свой долг. «Ты пришла сюда за информацией, а не спасать жизнь ублюдка, которому сама с удовольствием перережешь горло» - холодно заметило равнодушие. - Сегодня я принес с собой мое извинение, за то, что не смог защитить вас. Этот человек – Аргус Нави. Он отдал приказ об атаке. Он – виновен во всем этом. Есть такое старое выражение: «спутать лики Близнецов». Так говорят, когда забота превращается в тотальный контроль, уверенность в собственных силах – в спесивое самолюбование, а справедливость – в месть. Прямо сейчас Блейк смотрела на лица Богов, и не могла отличить одно от другого. «Ахиллес даже не узнает, что ты просто позволила ему умереть» - сказал один из них. «Справедливость должна восторжествовать» - сказал другой. «Он заслужил смерть» - произнесли они хором. - Я не монстр, как обо мне говорят в новостях. Я просто фавн, который делает то, что необходимо, наказывает тех, кто считает себя неприкосновенным, и служу нашему народу также, как служит ему Гира Белладонна: иными способами, но с той же целью в сердце. Поэтому, его судьбу буду решать не я – это сделаете вы. Скажите мне, что я должен сделать с человеком, ответственным за смерть десятков наших братьев? Что скажут осиротевшие, потерявшие брата, жену или дочь? Я должен отдать его властям? Или... Адаму не дали договорить. Громоподобное в своем единодушии «СМЕРТЬ!» перекрыло мощность динамиков, сотрясло все здание до основания и Блейк наконец нашла свой ответ. Если здесь и сейчас Аргус Нави умрет, фавны получат то, чего желают – мести, и захотят еще. Адам с удовольствием даст им это – он даст им оружие, он научит с ним обращаться, он откроет им ауры. Он превратит их в армию, приучит к жестокости и крови, даст распробовать их, научит наслаждаться вкусом и прежде, чем они поймут, пути обратно не станет. Блейк знала каждую остановку на этом пути – она едва нашла в себе силы свернуть с него. Не такого будущего она хотела для своего народа. И Блейк не позволит этому произойти, пока она еще способна держать в руках меч, пока не вытечет из ран последняя капля крови. Нажать два раза на кнопку блокировки экрана, один раз – на кнопку повышения громкости. Свиток выпал из ее рук, более не нужный, вспыхнула сиреневая аура, превратив ее в статую горящего аметиста и Блейк растворилась в воздухе, уйдя в безлично серый мир своего Проявления. Пространство за пределами сферы в тринадцать метров исчезло, заполнилось густым белесым туманом, в котором едва-едва узнавались очертания людей, стен и внутренних коммуникаций. Эмоции умерли и в тот же миг Блейк поняла, что колебалась слишком долго. Теперь она может и не успеть – телепортация давала скорость, но всегда было мгновение между возвращением в реальность, активацией ауры и пробуждением Проявления. За прошедшие годы Блейк стала очень хороша в укорачивании этого момента уязвимости, но все, что должен был сделать Адам – достать меч и взмахнуть им. Но отступать было уже поздно – решение принято. Блейк материализовалась над широкоплечим фавном во втором ряду, приземлилась на его плечи и бросила себя вперед, не заботясь о том, как хрустнули под ботинками тонкие кости ключицы – он это переживет. Она должна была использовать каждое мгновение между телепортациями, чтобы приблизить себя к цели. Она встретилась взглядом с Адамом – он улыбался, легко и без злобы, будто бы даже с радостью, а ладонь уже лежала на рукояти клинка. Еще одна телепортация и прыжок – и она коснется Аргуса, утащив его за собой в серо-серую реальность. И тогда ее мир перевернулся. Откуда-то из-за спины Адама выпрыгнул Беовульф, еще один ухватил ее за ногу снизу, сильно сжал, но почему-то не смог остановить, а в ноздри ударил удушающий запах гниющей плоти. Верх поменялся с низом, и от столь резкой перемены у Блейк закружилась голова – кулак, уже движущийся к бедру, чтобы отправить ее в небытие, пролетел мимо. Блейк не могла активировать Проявление без удара. Мгновенно потеряв ориентацию в пространстве, Блейк пролетела дальше над головами фавнов, и с размаху врезалась в сцену, только сейчас получив возможность сбежать в уютную и безопасную серую хмарь. В тринадцатиметровую зону попала шеренга бойцов Белого Клыка: Блейк видела, как отчаянно цепляются они за собственное оружие и маски, взмывающие вверх – Ахиллес был уже здесь. Как и Адам – красное лезвие было уже в паре сантиметров от шеи Аргуса и, судя по тому, что никаких трудностей он не испытывал, Белый Клык уже получил партию оружия из максимально немагнитных сплавов. Быстро прикинув свои варианты, Блейк поняла, что опоздала: меч еще не коснулся Аргуса, но он был уже мертв. Она могла бы телепортироваться вплотную и даже просунуть ладонь под меч, но без развернутой ауры это просто закончится отрубленными пальцами и ничего не изменит. Была бы хоть половина секунды на активацию... Она слишком долго колебалась. Если бы начала движение раньше – тихо, скрытно пробиваясь к сцене, то точно успела бы. И слава богу, что в сером пузыре реальности, окруженном белесой хмарью, не существовало эмоций – здесь она могла продолжать мыслить здраво. И как только Блейк отвлеклась от Адама, то заметила зеленоволосую новенькую, пристально, не отвлекаясь ни на что, смотрящую туда, где еще мгновение назад была Блейк. Она тут же вспомнила, как Ахиллес описывал действие Проявления иллюзиониста и, учитывая, как та смотрела на Блейк, было кое-что, что стоило добавить к описанию: «зрительный контакт». В ее ауре будто пробили дыру – нематериальная, почти волшебная субстанция хлынула наружу, когда Блейк насильно задержалась в своем ограниченном псевдо-мирке, чтобы просчитать свои дальнейшие действия. Ввязываться в бой с Адамом, когда эта сука рядом, и Близнецы знают кто еще за сценой? Она умрет через пару секунд, едва только упадет первая иллюзия. Не вариант. А вот сама зеленоголовая... Блейк вынырнула в реальный мир прямо перед своей целью – в полутра метрах от земли, как раз, чтобы приземлиться на корточки на ее плечи, сорвать маску и закрыть ладонью глаза. Попытайся Блейк провернуть это с Адамом, знающем каждый ее трюк, то было бы мертва в тот же миг... но красноглазая не была Адамом. Она инстинктивно отшатнулась, ударившись спиной о сцену, схватила Блейк за лодыжки и попыталась скинуть. Блейк не сопротивлялась – послушно подалась куда потянули, увлекая девушку за собой, и в тот момент, когда спина поразила землю, сиреневая аура уже вспыхнула, и вместо удара она рухнула в небытие, утягивая за собой красноглазую. Материализовалась Блейк уже под сценой, перевернув их обеих вниз головой – она-то была привычна к таким кульбитам, но не ее противница. Всего один миг растерянности – и зеленая макушка ударилась о землю, Блейк навалилась сверху, прижимая ее земле, заблокировав левой рукой запястье, правым коленом – второе, а левым коленом прижав бедра к холодному бетону; правая ладонь закрывала глаза. На всех, кого Блейк утягивала в телепортацию вслед за собой, действовали те же правила: обнуление инерции и сброшенная аура при выходе. Сама Блейк подняла свою почти мгновенно, и тут же, чтобы помешать врагу сконцентрироваться, сжала запястье красноглазой, достаточно сильно, чтобы затрещали кости, сильнее надавила коленом на второе, заставив суку кричать и извиваться, пытаясь вырваться – но с силой обычной девчонки, не сверхчеловека. Блейк наклонилась ближе, к торчащему из спутанных зеленых волос уху и прошипела, чувствуя, как распрямляется внутри тугая пружина гнева, с силой, сравнимой разве что с той эмоцией, когда она положила ладони на подбородок и затылок ублюдка, который убил ее мать: - Око за око, тварь. Она дала ей секунду. Одну секунду на то, чтобы понять, ЧТО сейчас произойдет. Медленно, наслаждаясь каждым мгновением, она переместила ладонь, закрывающую ей глаза так, чтобы средний и указательный палец коснулись век, легонько надавила... Тонкое тельце под ней задергалось сильнее, едва не сбросило ее в отчаянной попытке спастись, истошно закричала, прося о помощи, как смертельно раненное животное, без капли разума позади, подчиняясь лишь инстинктам. - Око за око, - повторила Блейк. Ее пальцы погрузились в теплое и липкое почти наполовину – резко, быстро, без жалости. Сука закричала еще страшнее, выгнулась дугой, едва не ломая собственные кости и все-таки сбросила Блейк. Прежде, чем кошка успела подняться, деревянные доски над ней взорвались ворохом щепок, ботинки Адама ударили в бетон по обеим сторонам от ее головы, больно дернув за волосы. Блейк бесстрашно улыбнулась прямо в горящие ненавистью зеленые глаза, зная, как он будет взбешен потерей такого ценного союзника. - С тобой будет то же самое, - еще успела выдохнуть она, прежде, чем алое лезвие отправило ее в серо-серый мир.