Hero of War

*** Вид кахири учили определять по зубам, общей форме черепа и носу. Вогнутый или приплюснутый нос — условно-хищные виды. Выгнутый дугой и резцы — условно-травоядный, грызуны. Хотя, в общем-то, по строению кишок все они были всеядные, лишь с лёгкими уклонами в ту или иную сторону. Так вот. Вид этой кахири, хозяйки Ирис, у Фэнга никак не определялся. Небольшие клыки, небольшие резцы, все почти ровные. И череп какой-то совсем неопределённый. А ещё она, должно быть, стара, раз не пошла на войну, или как там у них проходит мобилизация… Она прибредает как раз к тому месту, где постелили Фэнгу, ставит на стол из грубых, почерневших от солнца досок корзинку с его суточной едой. И садится на чурку рядом, сложив руки на юбе, испачканной зёрнышками пепла. Усы у неё обожжены совершенно. А плечи тускло мерцают, будто изнутри её кости светятся голубым — так показывает особенный глаз Фэнга. Она знает, что он давно не спит, а просто лежит, завернувшись в одеяло. Вместе с ним какое-то время смотрит на насекомых, кружащих над ярким цветником юлалинов. Жаль, живой запах цветов перебивает терпкий, сухой запах гари. Солнце, как обычно здесь, ослепительно, а воздух холоден осенью. — В новый день. Привет, — произносит хозяйка по-кахирски, а «пуговица» переводит. Впрочем, от внимания Фэнга не укрывается, что вторым прозвучало человеческое приветствие. — Хьк’кмьеейр не обижает тебя? Требуется неприлично много времени, чтобы вспомнить имя и понять, кого она имеет в виду. Но хозяйка явно не спешит. Наверное, ужасно устала, как и все прочие этой ночью. А работы ещё предстоит… — Нет, конечно, — Фэнг приподнимается на локте. — Не обижает. С чего бы ему? Ирис неопределённо присвистывает, поведя носом по ветру. Переводчик отмалчивается. — Если он будет вести себя неподобающе, доставлять неудобства или огорчения, тебе нужно сообщить мне. — Эээ… Полиция нравов? — Фэнг надеется, что верно интерпретирует её прозрачные намёки. Вчера ночью не только заклинания были громкими, но и кое-кто ещё. Уж наверное было прекрасно слышно. Хотя ему вовсе не стыдно. И не должно быть. Хозяйка хмурится недоумённо. Кажется, такого определения она не знает. — Нет, такого у нас нет. Сурово наказываются лишь преступления против личности. Я могу наказывать и следить. Если Хьк’к не причиняет тебе неприятности, то пока это не моё дело. На чужой земле ты не должен находиться в безвыходной ситуации или беззащитным. Не должен подвергаться опасности. — Спасибо. Но Хьяк… в общем, он очень мил. Не станет мне вредить. В меня физически больше вреда не поместится. Впервые за время разговора хозяйка переводит на него чёрные глаза: — Подозрительны те, кого влечёт беспомощность. Желание слабой личности безраздельно властвовать над ещё более слабой... часто стоит за этим. — Ха! — громко хмыкает Фэнг. — Это все варианты развития событий? — Не все, — она снова смотрит на жужжащий цветник. — Эротизированная жалость. Свойственно женскому типу социализации вкупе с определёнными свойствами самооценки и биографии. Фэнг приподнимает брови в притворном удивлении, приглашая продолжить. Боковым зрением она его видит. — И третий. Когда он считает равным. Фэнг не знает почему, но у этих слов вес кузнечного промышленного молота и такой же звук, вызывающий эхо внутри его разума. Равным? Феникс? Его? В единый миг этот вариант превращается в самый маловероятный. — То есть… вы тоже его мало знаете? — говорит человек только чтобы что-то сказать. Не хочет показывать, как его это задело. — Естественно. Мало. В кроне, затеняющей поляну, щебечет птица или какая-нибудь из противных летающих ящериц. Кахири хлопает руками по коленям и поднимается. — Наверняка мне нужно поставить корзинку в траву рядом. Слышала, у людей есть традиция — принимать пищу с утра лёжа. — Да, — пластиково улыбается Фэнг, всё ещё огорошенный собственными мыслями. — Только обычно завтрак приносит партнёр. Типа романтично. — Он принесёт кое-что другое. Корзина приземляется около его подушки. — Я ухожу. Цветы на клумбе разрешается удобрять, но несильно. — Понятно. Феникс что-то принесёт ему? И она только что назвала его «партнёром»? *** Сквозь дрёму слышатся далёкие шаги по мелкому гладкому гравию. Вот чёрт, он снова заснул! Впрочем, чем ещё ему заниматься? Даже поговорить не с кем. Монахи его избегают, обходят поляну, только снуют между зарослями их накидки туда-сюда. Наверное, в починке дома помогают. Но на этот раз какое-то внутреннее чувство подсказывает ему, что это вовсе не монах крадётся. И не мимо, а прямо к нему. Фэнг продирает глаза и оглядывается. Давно минул полдень. На одеяло нанесло фиолетовых и багряных листьев, а также несколько нежных стружек тонкого пепла. По тропинке к нему вышагивает Феникс, увешанный с ног до головы прямоугольными футлярами самой различной величины и тяжести. Судя по цвету и форме, все сумки — из одного сета. Только сета чего? — Всё это время спал? — первое, чем интересуется кайлихири, сгружая футляры на стол и чурки-сиденья. — Большую часть, — автоматически насупившись, буркает тот. — Это меня очень радует. Установленный факт: тебе не рекомендуется спать в домах. Снаружи же кошмары не снятся. Ты волен спать, сколько угодно и когда угодно. У тебя многомесячный недосып, а нервного истощения нет только благодаря тем препаратам, про которые ты мне рассказывал. А ведь и верно. Давно он так хорошо не спал, пусть и голова мёрзла, а в глаза всё время било солнце. И этот врач попрекать не станет, однако давний опыт всегда срабатывает первым. — Что это? — Фэнг садится, накидывая одеяло на голые плечи и широко зевая. — Оденешься, пока я открываю? — Как скажешь. Фэнг натягивает ранее выданный свитер, или вернее сказать вязаную тунику, так как она закрывает его до самых колен. Чёрт знает кто носил её до него, но по габаритам и плетению ворота — это точно был кахири. Хорошо, что эту шерсть можно носить на голое тело. Зачарованная, наверное, хотя никаких искр его глаз в ворсе не видит. Часть футляров открыта, и на застеленном плёнкой столе Феникс собирает что-то из странных деталей, спиц, блоков, шарниров, загадочных приладов и пимпочек. Маловероятно, что это оружие. По крайней мере, Фэнг такого никогда не видел. А потом он приоткрывает рот от внезапного осенения, когда спицы и объёмные детали начинают преобразовываться в нечто узнаваемое. В кахирскую механическую лапу. Заднюю. С тремя подвижными пальцами впереди и одним, пяточным, сзади. Феникс ловит его взгляд. — Это протезы для подростка-кайлихири. Фэнг чувствует, как тому физически хочется улыбнуться, и у него немного получается — чуть изменённым выражением глаз, чуть дрогнувшими в правильном направлении мышцами лица. Максимум, на который он способен, но достаточно и этого, чтобы распознать стоящую за этим эмоцию. — Конечно, у них иная механика, и походка выйдет не совсем людская. Но они работают на Вахраве. Аккумуляторная магия. Также они киборгизированы — это значит, что у них есть органическая управляющая часть. Это обеспечивает телепатический нейронный интерфейс, которому, что немаловажно, не требуется подключаться именно к вёндхо, как у кахири. Его технические канну взаимодействуют с нужными участками твоего мозга, с мотонейронами, и распознают сигналы. Возможно, даже получится установить обратную передачу связи. Также здесь есть так называемые датчики кожи. Они регистрируют температуру, свойства среды и поверхности, ориентировку в пространстве, прикосновения, боль… Он излагает и собирает параллельно, принимаясь уже за вторую лапу. — Аккумуляторов обычно хватает на два дня, но это зависит от нагрузки на импланты. С собой можно брать запасные. Подзарядка в любой магической мастерской. Кормить живую часть раз в сутки питательным раствором. Правда, она неприхотлива. Главное, чтобы была вода, немного белка и сахаров. Предпочитает сырое мясо и требуху, в них есть всё необходимое. Соответственно, органика выделяет понемножку, поэтому один из отсеков нужно периодически мыть, нечасто. Есть модели, которые просто выдыхают все лишние вещества через отверстия, однако они неприятно пахнут для человека. Инородная конечность почти готова. Феникс дособирывает то, что непосредственно крепится к ноге. — Иттижи-пассатижи, у меня просто нет слов, — наконец, обескуражено выдаёт Фэнг. — Сочту за комплимент. — Сразу за все возможные. — В общем, не нужно допускать ситуаций, когда ты самостоятельно не можешь быстро откуда-нибудь сбежать. Икхефу более энергоёмка, и все управляющие цивары треморируют, когда неполяризованная шайе в подающих трубках попадает под воздействия вихревых полей-цунами магических взрывов. — Что ты сейчас сказал? Это матерки такие? — В плотном поле магических потенциалов она отказывает. Так яснее? — Да нихрена, товарищ. Скажи проще: для гражданского использования, не экранирована. — Вариант, — кивает Феникс, поняв, что он просто придуривался. Проверяет подвижность суставов уже готовых протезов. — Неизвестно, последняя ли это атака. Таши не хотят ничего расследовать, поэтому я решил поспешить. — Большое спасибо, но… мне больно опираться на культи, — неловко признаётся Фэнг. — Даже если они до конца заживут, я не уверен, что станет легче. — У импланта гравитационная подушка в месте опирания, — он указывает на соответствующую область. — Тебя будет касаться только воздух. А выше расположена лишь система фиксирующих ремешков и заклинаний. Вроде тереть не должна. Прилипает к коже. — Святые хорьки-иерофанты… Я только ума не приложу — вы всегда были такой прогрессивной нацией или только недавно принялись нас обгонять? — Маленький любопытный лягушонок, — а вот это точно невидимая и неслышимая добродушная усмешка. — Давай примерим. Совершенно по-классически киборгизированная конечность. По крайней мере, внешне. Все эти магические и органические штучки хорошо спрятаны. Звериная ступня, изгибы. Материал и мелкие, идеально подогнанные части, маленькие «чуда» техники друг на друге… Попытка воссоздать природу по-своему. Красиво. Как раз из-за этих животных изгибов в ней чувствуется какая-то природная мощь, которой так недостаёт человечьим ногам, толком не приспособленным ни для прыжков, ни для бега, ни для хвата. Этот имплант гораздо длиннее его голени и, наверное, будет держать бедра под непривычным углом к горизонту. Возможно, это можно настроить. — У неё есть защитный чехол? Верхняя шкура? — осведомляется он, разглядывая прибор вблизи. — Конечно. Однако от грязи её защищает в первую очередь щитовое поле. Смотри, вот здесь экранчик состояния системы, здесь экранчик питания. Символы выучишь. Сейчас я расскажу, где расположена какая полость и область. Я включу, а ты смотри своим глазом, как в структурах работает энергия. Ты же знаешь, что шайе — это возобновляемый биологический вид топлива? За один раз Фэнг и не надеялся что-то запомнить, хотя бы потому, что всё было безумно интересно и потому наложилось одно на другое, как картинки калейдоскопа. После объяснений Феникс обнажает его бедро и не спеша пристёгивает ногу. Включает режим поиска реципиента. — Ремешки очень красиво сочетаются с твоей кожей, — добавляет он. Это должно было прозвучать вкрадчиво. Фэнг понимает это по тому, как тот располагает свои пальцы — схватился одним за другой. Нервничает, как это прозвучит. — Ты опять за своё? — Я должен это отметить, потому что другим образом выразить не смогу. — Можешь, — человек касается его рук. — Конечно, сейчас не время и не место, но почему бы не выдумать язык жестов для этого? Условный. Ведь внутри ты чувствуешь, верно? Не думаю, что есть смысл высчитывать, какая это часть от мифических ста процентов. Феникс суёт ему под нос причудливо сложенные пальцы. — Я усмехнулся — это вот такой жест. Прозвучало действительно забавно. И мне понравилась твоя идея. Фэнг сам не знает почему — может, от нахлынувшей радости и близости ящера — у него привстаёт. А за отсутствием белья скрыть такое не получается. Ноздри ксеноса тут же вздрагивают. Учуял. — Не самое подходящее время? — уточняет он, гипнотизируя взглядом приподнявшийся край туники. — Понятия не имею, чего он встрепенулся. Я тут готовлюсь к присоединению новых ног, а он устраивает саботаж. Пусть терпит. — Имплант показывает, что устанавливает биологическое соединение. Ему не нужно особых условий. Но человек всё равно замолкает и прислушивается к внутренним ощущениям в надежде почувствовать, как неведомые и невесомые щупальца внедряются в его мозг. И, естественно, ничего не ощущает, кроме прочной фиксации на бедре и того, что ремешки уже нагрелись от его тепла. Искусственная лапа лежит вытянутой на циновке, сияя бесплотным экранчиком состояния. И вдруг металлоящеровые пальцы шевелятся сами собой. Фэнг испуганно приоткрывает рот и моргает на Феникса. Это может быть реакция автоматики на запуск, например. Не станет же оно работать сразу и автоматически? — Верно, оно подсоединилось. Попробуй ещё раз. — Что попробовать? Это не я шевелил. Сомневаюсь, что тут помогут сознательные усилия. Когда управляешь собственным телом, ты не думаешь, оно просто движется. Звериная нога вздрагивает, чуть дёргая гибкой ступнёй. — Это не я, это она сама, — нервно оправдывается он. — Ладно. Отвернись, не смотри на неё. Представь, что там растёт настоящая твоя голень, а не металл. — Звучит-то как — растёт… Торчит уж, — он ворчит, но отворачивается. — Представил, что там всё цело? — Ну да. Я как бы помню. Примерно… — Теперь попытайся меня коснуться, согнув ступню, или на худой конец пнуть. По-дружески пихнуть по заду. Сосредоточься и сыграй в это. Представь себя тем, кем ты был, только здесь, со мной. Разозлись или развеселись, как тебе сподручнее. — Что ж. Почему нет. Ты ж доктор. От него не убудет, если он попытается (хотя в такую «магию» удачи он уже не верит). Попробуем вспомнить. Вообразить и включить нужную часть нейронов для этого интерфейса. Пинать эту жопку не хочется, ведь прошлой ночью он щупал ящера везде, где мог. Но как было бы классно узнать, каково лёжа коснуться ступнёй змеиной кожи, играючи прихватить пальцами ног, прижать плотнее, чтобы он схватил их и согрел… — Ёпт. Пододвинутое бедро тормозит обо что-то, он опосредовано чувствует, как нечто мешается. — Что, нихрена не вышло? — обречённо осведомляется Фэнг, поворачиваясь. Конечность всего лишь сдвинулась в сторону, потому что он двинул своим бедром. — Не особо, — подтверждает тот. — Но у меня есть куда более продуктивная идея. Хорошо быть врачом — не ожидаешь всего и сразу, а просто продолжаешь попытки. И пациент всегда скорее мёртв, чем жив. Такова жизнь, в ней чудес не бывает. Кайлихири забирает со стола второй имплант и крепит на его вторую ногу. Фэнг пробует подвигать новообретёнными дополнениями, используя только свои мышцы, и те оказываются не настолько тяжёлыми, как он подозревал. Хотя и тяжелее его родных голеней, но это не точно. — Ладно. Каков план? Феникс устраивается между его ног, мимоходом поправляя ремешки, которые в этом вовсе не нуждаются, заглядывает ему в глаза. По самой позе, по очевидным ситуационным признакам можно определить, что тот испытывает что-то похожее на воодушевлённое предвкушение. — У нас же была ночь… — отмечает Фэнг, изогнув бровь и не удержавшись от лёгкой улыбки. — Всё в медицинских целях синхронизации нейронного интерфейса. Оргазм рассылает нервные импульсы по фантомному телу в том числе. Это его кредо — использовать заумные слова, чтобы просто полизать его. Почему не сказать прямо, что хочет его? Боится, что Фэнг откажется? — Хорошо. Но я помыться-то не успел. — Если беспокоишься, я использую заклинание. Оно простое. — Нас тут могут увидеть, — человек подозрительно оглядывает близлежащие заросли и окна оранжереи. — С утра снуют тут всякие. — Мы не совершаем преступления. Вспоминаются слова хозяйки. Ну да, у них преступлением считается несколько другое. — Ммм, твоя правда. — Ты уже твёрдый. — Вот подстава. И почему в его исполнении это звучит настолько пошло? Лапа ложится ему на грудь и опрокидывает обратно на постель. Феникс медленно раздвигает его ноги шире в стороны, проводит по внутренней стороне бедра. Задирает его тунику до пояса, проходится заклинанием, а затем обдаёт его член и весь пах жарким дыханием. Он лижет его повдоль мясистым языком — мощно, прижимая пенис к животу, натягивая подвижную кожу. Он прекрасно понимает, что этого недостаточно, как и то, что Фэнга это заводит просто немыслимо. Немыслимо для того, кто вроде как должен быть на последнем издыхании. Или истощение у него в том числе и по таким ласкам? К тому моменту, как ящер вдоволь нализывает, играясь языком, весь его член и яйца, и наконец начинает сосать, Фэнг представляет собой размякшую тряпочку. От неспешного и непрерывного удовольствия под веками мелькают солнечные зайчики. Он едва удерживается от того, чтобы не стиснуть его голову коленями. Или же не удерживается. В такие моменты всё расплывается в сознании, и он вряд ли отдает себе полный отчет в том, что делает. Он хватается за рога, направляя голову, или ему кажется, что он её направляет. Феникс не снижает ни темп, ни силу, с которой втягивает член в себя, и человек кончает за самый рекордный срок, заполучив звон в ушах от слишком быстро отлившей от головы крови. Ящер отстраняется, раздвигает и опускает его ноги, которые он, оказывается, задрал и стиснул ими корпус. Железные пятки становятся на циновку. В процессе минета он и не почувствовал дополнительного веса, и сейчас, что примечательно, он тоже не особо чувствуется дополнительным. Ощущение креплений на коже тоже исчезло. — Как я и думал, — произносит Феникс, облизываясь. Довольно облизываясь. — Ты поджимал пальчики. Фэнг сам не знает, почему мучительно багровеет. Он переводит взгляд на механические пальцы и, расслабляясь, заставляет их выпрямиться. И серьёзно подозревает, что этот хрупкий баланс установился лишь на период, пока он не отошёл от оргазма и не поддался саморефлексии. — По крайней мере, теперь мы знаем, что они способны полностью к тебе подключиться на уровне мелкой моторики, — невозмутимо вещает Феникс. — Это самое сложное взаимодействие, и не каждый раз будет получаться. Зато можно смело приступать к тому, чтобы учиться держать равновесие. — Не хочу тебя прерывать, но кое-что у тебя уже научилось держать равновесие и выпирает из-под одежды. Так и оставишь? О да, ему удалось его смутить. — Если я кончу, то могу случайно залить импланты… — тихо признаётся он. — И не только их… А шайе моя ещё не восстановилась полностью после ночной атаки, я не сплету то заклинание сейчас, оно энергоёмкое и связано с перемещением материи, а не с уничтожением горстки бактерий. Мне придётся успокоиться. — Чует моё сердце, как-то же вы всё же ебётесь без всех этих сложностей, — прищуривается Фэнг. — Если только объём спермы не побочный эффект от несовершенного «вхождения душ». Феникс тупит взгляд настолько красноречиво, при этом не поведя ни единым мускулом лица, что человек едва не давится воздухом. — Матерь божья, нет! Серьёзно? Ящер вздыхает. Наверное, грустно и тягостно. Фэнг манит его пальцем ближе к себе. Феникс наклоняется, подставляя спрятанное в чешуйках ухо. — Это безумно сексуально, — шепчет человек, сам покрываясь мурашками от собственных слов. — Я хочу, чтобы как-нибудь ты кончил прямо в меня.