Я обещаю вернуться – никогда, в никогда. Когда короткая осень горит небесным бледным огнем, Когда от холода жмутся друг к другу в ночи поезда, И коль случится проснуться, мы никогда не уснем. Так дай же мне воздух, и я стану тебе крылом. Я дам тебе бурю и, может быть, даже грозу. Твое время течет за мной, как расплавленное стекло, Мои сны о тебе – далеко остались внизу, И перед тем, как очнуться, смотри – с твоего корабля Крысой прыгает страх, почти не касаясь бортов, И ты видишь, как мимо плывет голубая Земля На спинах холодных гладких черных китов.
То, как он читал, мало походило на привычное декламирование. Дело было не в строчках, я не большой любитель поэзии и, скорее всего, если бы случайно наткнулся, то вряд ли не обратил внимание на стих. Причина была в нем. Он произносил слова неспешно, тягуче, и было в его голосе что-то, что пробирает до мурашек. Я растворялся в зеленоватых омутах напротив, бархатный голос с едва заметной хрипотцой и медленно двигающиеся губы вводили меня в некий транс и тепло разливалось по всему телу. — Я в этом ничего не понимаю, но ты мне нравишься, — я запнулся, чувствуя, как начинаю краснеть. Бля-бля-бля, что ты несешь? Тебе сколько? Четырнадцать или двадцать два?! — Ээээ, в смысле… Стихи мне твои нравятся. Ну, ты понял, да? Олли ухмыльнулся и кивнул. В его глазах плавали смешинки. — Может, потом я сыграю тебе. Уж это тебе точно понравится. Он глянул на часы: — Ох, черт. Мне пора, — и махнул рукой, подзывая официанта, — я заплачу. — Тебе куда? Я провожу, — вскочил я на ноги. Оливер покачал головой: — Не стоит. У меня дела. До встречи. Махнув мне на прощание, он вышел и растворился в потоке прохожих. Я сел обратно на стул и закрыл лицо руками, успокаивая сердце. Черт. Кажется, это был ТУДУМ.***
Я шел домой с абсолютно дебильной счастливой улыбкой. Все вокруг казались мне радостными и дружелюбными. Я еле сдержался, чтобы не обнять ворчливую пожилую соседку, когда поднимался по лестнице ей навстречу, и не расцеловать соседского бульдога, все время норовившего вцепиться мне в штанину. Переступив порог квартиры — все мое состояние, два года назад доставшееся мне в наследство от деда, я направился прямиком в ванную, стянул мокрые вещи и залез под горячий душ. Дааааа. Никогда не знаешь, чем может завершиться неожиданная встреча, я провел крайне необычный день, но он точно был хорошим. Даже отличным. Только теперь нужно придумать, где взять новый телефон, чтобы позвонить Олли. Номер! Я выскочил из душа в чем мать родила и бросился к лежащим на полу джинсам. Нееет! Салфетка, на которой Олли писал свой номер, пропиталась влагой и доставалась размокшими клочками. Я проебал номер. — Марк Джефферсон, ты — клинический идиот! Возможно, ты встретил свою судьбу, но она навсегда потеряется в этом городе, потому что у тебя не хватило мозгов не класть бумажную салфетку в мокрый карман! Господи, с каким идиотом я живу! Мне положено какое-нибудь пособие по слабоумию? Нет? Зря! Выпалив отчаянный монолог, я немного успокоился и вспомнил, что точно не потеряю Олли навсегда. Его брат – мой одногруппник, и я завтра же попрошу у Вильяма телефон Оливера. Ну вот, все не так уж безнадежно, можно не кончать жизнь самоубийством, наглотавшись зубной пасты, тем более что это вся моя еда на ближайшие три недели. Нужно быть экономным и не растрачивать скудные запасы на попытки самоубийства. Придя к таким утешительным выводам, я со спокойной душой и неспокойными крылатыми насекомыми в брюшной полости отправился в кровать. Проснулся я в прекрасном расположении духа. И чувствовал себя, на удивление, отлично. Не было никаких признаков простуды или переохлаждения, я даже температуру измерил, чтобы быть уверенным, что в ближайшем будущем смерть в мучениях мне не грозит, по крайней мере, от простуды. В универ я летел как на крыльях, все не мог дождаться прихода Вильяма, чтобы узнать номер героя моих ночных эротических сновидений. На пары я, как и ожидалось, пришел гораздо раньше близнеца, который обычно появлялся с опозданием минут в пятнадцать, так что на первой лекции мне не удавалось сосредоточиться — все время мониторил Вильяма, переговаривающегося несколькими рядами ниже. Стоило мне увидеть его, как перед глазами всплыла вчерашняя встреча, сердце замерло и отозвалось где-то в пятках. Но присмотревшись к нему внимательней, я выдохнул, коря себя за ошибку, а сердце стыдливо вернулось на свое законное место. Он был копией Олли, но лишь внешне. У Вильяма не было мягких плавных движений, гипнотизирующих меня, не было прекрасных смеющихся глаз, он не дарил ощущения, что находишься рядом с солнышком, которое согревает всех вокруг своим теплом. Он был копией Микеланджеловского Давида, выставленного на всеобщее обозрение, оригинал которого спрятан за высокими стенами от глаз праздной толпы. Но за идеальной внешностью Вильяма я сегодня разглядел непонятную мне усталость, скрывающуюся за напускной веселостью. Раньше я этого почему-то не замечал. Как только начался перерыв, я сорвался со своего места и, расталкивая одногруппников, приблизился к окружавшей короля Вильяма компании. — Можно тебя на минуту? — Зачем тебе наш зайчик? — заулыбалась одна из девиц, секунду назад жеманно хихикавшая над его очередной шуткой. — Зайчик мне за надом, — огрызнулся я. — Ладно, пойдем, — Вильям встал и направился к выходу из аудитории. Я поспешил за ним. — Ну, так чего тебе? — скучающим тоном протянул парень. — Я вчера с Оливером познакомился, — начал я, — он дал мне свой номер, но проблема в том, что я идиот и потерял его. Не мог бы ты… Я замолчал, потому что Вильям закрыл глаза и до скрипа сжал челюсти. — Олли… Сссука… — тихо с ненавистью процедил он сквозь зубы. Резко приблизившись и положив руку на плечо, он заглянул мне в глаза: — Послушай моего совета, Марк, не лезь к нему. Он не такой, как кажется. У тебя, как я вижу, и так проблем хватает, так к чему тебе новые? С каждым словом нажим становился все сильней, а к концу тирады я понял, что у меня останется нехилый такой синяк. От парня веяло ненавистью и угрозой. — Так получается, номер ты мне… — Съебался, — мило улыбнувшись, напомнив этим мне Олли, Вильям похлопал меня по плечу. — Ок. Я вернулся обратно в аудиторию, Вильям последовал за мной. Поднимаясь по ступеням вверх, я услышал, как обожатели приветствовали своего короля. — Зачем тебя звали, Вил? — Марк хотел купить немного травки и думал, что я расскажу про своего поставщика. Наивный мальчик, — будничным тоном ответил он. Итак, что мы имеем? Да нихуя! Олли нам не видать как своих ушей. Его братец слишком большая пидрила, которая рушит наше с Олли гейское семейное счастье в лесном доме с двумя приемными детьми и золотистым ретривером. Вот что с ним не так?! И что он там нес про Олли? Как же надо было поцапаться родным братьям, что при одном упоминании об Оливере Вильям становится генератором ненависти? И что мне теперь делать? Как искать Олли? Может, походить в районе того моста, с которого и началось наше нетривиальное знакомство? Вдруг мне повезет, и я опять повстречаю парня своей мечты. Решено! Заодно и работу поищу.