Я больше тебе не враг. Сдавайся!
В субботу Смолов позвонил Артёму, чтобы предложить им с Кокориным прийти на внеплановое занятие по математике. На самом деле, он, конечно, не обязан был бегать за двумя этими двоечниками, но игнорирование с стороны Сашки продолжало напрягать. Кокорин, к слову, так и не позвонил Феде, хотя и собирался, часа два сжимая мобильник в руке и продумывая каждое слово, которое должен был сказать. Не смог, не осмелился, не поборол самого себя. Саше после всего произошедшего даже смотреть на Фёдора было тяжело, не то, что уж звонить ему и разговаривать о чём-то. Извиниться было необходимо, разрывать их трогательную дружбу Кокорин точно не хотел, но парень предпочёл немного оттянуть момент***
«Извини, мне пора. Нужно на подработку». – написал Игорь Арине, попутно завязывая шнурки на старых кроссовках. За бесконечной болтовнёй время летит незаметно, особенно, когда девчонка на удивление разговорчивая и весёлая. Акинфееву даже спрашивать у неё ничего не приходилось, Арина сыпала своими девчачьими историями, не заботясь о том, интересно ему или нет. В принципе, Игорь был не против общения, заняться до работы всё равно было нечем, уроки он сделал еще в субботу, а от мамы никаких указаний по выполнению домашних дел не поступало. Просидев в сети часа два, вратарь с ужасом понял, что опаздывает. «Ты работаешь? Где? Кем?» – Дзюба скривился от удивления, сюрпризам от Акинфеева не было конца и края. Только Артём начинал думать, что знает о вратаре всё, как тот вбрасывал новый факт своей биографии и разрушал хрупкие карточные домики, выстроенные форвардом. Тёма даже почувствовал легкую обиду от того, что не знал о подработке Игоря, ведь «Арина», казалось, уже всё, что могла спросить, спросила. «На перекрестке недалеко от дома листовки раздаю. С деньгами сейчас небольшие трудности». «Оу. Хорошо. Буду ждать твоего возвращения». – воскресенье было холодным, и выходить на улицу до утра понедельника Артём не собирался. От прежнего осеннего тепла не осталось и следа, ледяной ветер трепал полуголые деревья за окном, срывая с них оставшуюся промёрзшую листву. Серое небо томилось, решая, пролиться на город ливневым дождём или продолжить пугать людей чуть ли не снеговыми чёрными тучами. Клетчатый плед отлично грел, со стороны кухни пахло жареным мясом, а у родителей, наконец-то случился полноценный выходной, который они решили провести дома с сыном. И вроде бы всё было хорошо, почти семейная идиллия, но Игорь тянул Дзюбу к себе, сам об этом не подозревая. Одна мысль о том, что Игорёк будет там одиноко стоять с этими бумажками, гнала парня на улицу, заставляя забыть о непогоде и недавней ругани в раздевалке. Имея смутное представление о том перекрёстке, где должен был подрабатывать Акинфеев, Артём всё же решил пойти прогуляться по району, вдруг повезёт и он всё же столкнётся с вратарём, чем чёрт не шутит, в конце концов. «До вечера». – спускаясь по лестнице, отправил Игорь и закутался в армейский шарф, купленный сто лет назад на игре ЦСКА со Спартаком. Заткнув уши наушниками, парень почти бегом помчался к конторе, в которой пришлось подрабатывать, чтобы лишний раз не нервировать маму порванными кроссовками.***
Лениво толкаясь и переговариваясь, люди шли к пешеходному переходу, обходя Акинфеева по дуге. Парень только полчаса стоял с пачкой листовок, но продрог уже до самых костей, он успел тысячу раз отругать себя за опрометчивость в выборе одежды. Шапка и перчатки на этом зимнем ветру лишними не были бы явно. Да и куртку нужно было взять потеплее, а «не модничать», как говорила его бабушка. Протягивая руку с тонким листочком, Игорь переминался с ноги на ногу, моля всех богов, чтобы хоть кто-нибудь взял эту бесполезную бумажку и избавил его от обморожения. Но народ, будто бы специально, разбегался в разные стороны, кто-то качал головой отрицательно, кто-то просто ускорял шаг, чтобы его не дай боже не поймал замерзший мальчишка с побледневшей от холода рукой. Прогноз погоды не радовал, поэтому Тёма достал спрятанный на антресоли тёплый свитер и джинсы не похожие на решето. Уже на пороге Артём вспомнил, что забыл перчатки. Перекопав весь шкаф с зимней одеждой и получив нагоняй от матери за бардак, парень всё-таки нашёл то, что искал, и, пообещав родителям вести себя хорошо, отправился на поиски Игоря. Дзюба примерно помнил, где живёт одноклассник, потому что в соседнем с ним доме жил когда-то Мишка Кержаков, пока не уехал в Питер. Парни дружили и, гуляя как-то вечером, видели Игоря, скрывшегося в соседнем дворе. Миша тогда очень удивился раздражению Артёма, потому что считал Акинфеева нормальным пацаном, зажатым немного и тихим, но в принципе неплохим. Махнув рукой в сторону многоэтажного дома из красного кирпича, Кержаков как бы между прочим сказал, что вратарь с самого детства живёт там и часто приходит к ним во двор, чтобы погонять с ребятами в футбол. Кто бы мог подумать, что однажды эта информация пригодится Тёме. Сам он точно бы так не подумал. Недалеко от дома Игоря был только один людный перекрёсток, где летом часто стояли подростки с рекламками, поэтому Дзюба без раздумий направился туда. И не прогадал. Остановившись возле книжного магазина, Артём огляделся и сразу увидел окостеневшую от холода фигуру Акинфеева. «Что за идиот, еще бы в шортах пошёл!», – Тёма смотрел на него со стороны, раздумывая, подойти или нет. Игоря было чисто по-человечески жалко, но чем он мог ему помочь в этой ситуации? На электронных часах торгового центра светились красные цифры «18:02», а темнота была такая же, как в одиннадцать часов вечера в июне. Зима подступала осторожно, бесшумно внедряясь в осень, отбирая у дня минуточки света и прибавляя их к ночи, давала людям возможность привыкнуть к себе, чтобы не обухом по голове, а постепенно. Фигурные фонари с белыми плафонами слепили ярко-оранжевым светом, освещая небольшую аллею низкорослых каштанов, высаженных в два параллельных ряда. Дзюба с болью смотрел на то, как вечно торопящееся стадо разделялось на две колонны, обходя вратаря. «Блять, как трудно листовку взять, пиздец!», – Артём вышел из укрытия и решительно пошёл к однокласснику. Игорь сначала даже не понял, кто остановился прямо перед ним и почему это произошло. «Господи, опять он», – подумал парень, втянув шею по-черепашьи в попытке скрыться от форварда. Порозовевшие на ветру щеки и красный нос Акинфеева пробудили в Дзюбе самые что ни на есть тёплые чувства, ему захотелось отобрать у него эти разноцветные листки и пустить их в свободный полёт, надеть на парня свою шапку, перчатки, да и куртку тоже, а потом обнять и греть своим телом, пока тот дрожать не перестанет. Но Игорь продолжал быть Игорем, пусть и отмороженным немного, а Артём самим собой, к сожалению, не всегда можно сделать то, чего просит сердце. - О! Игорёк! На туфельки не хватает, принцесса? – Акинфеев растерянно похлопал глазами, сфокусировав взгляд на двухметровом парне. Голос у Тёмы был неестественно бодрый, форвард посчитал, что лучше уж начать так, чем с сочувствия и жалости. Не в его это стиле, Игорь не поверит в искренность и начнёт ершиться сильнее привычного. - Ага, почти угадал, Дзюба. – вратарь демонстративно отвернулся, протягивая флаер парочке девчонок, громко щебечущих о чём-то своём. Одна из них бойко выхватила рекламку из пальцев Игоря и улыбнулась ему. Дзюба проследил взглядом за незнакомкой и насильно развернул Акинфеева к себе лицом. Дрожь чувствовалась даже в таком коротком прикосновении к нему, Игоря нехило колотило от переохлаждения, но уходить домой было рано, работа есть работа. Легкая куртка едва ли могла уберечь парня от пронизывающего ветра, а уж про обогрев и речи не шло. Разжалобившийся Артём, недолго думая, снял свою шапку и быстро натянул её на голову вратаря, почти до самых глаз, чтоб наверняка. Форвард пару секунд посмотрел на обалдевшего одноклассника и тут же накрыл себя капюшоном, чтобы не простыть. Шапка Дзюбы была тёплой и в ней сразу стало как-то легче, замерзшие уши Акинфеева начали понемногу оттаивать, а голова перестала трещать от жестоких порывов. Тёма стоял напротив и внимательно смотрел на вратаря, ожидая, когда тот наконец поймет, в чьей шапке стоит и сделает попытку содрать её с головы и запустить на Марс. Но Игорь этого не сделал, чем приятно удивил Дзюбу, либо потому что так сильно замёрз, что перестал адекватно мыслить, либо потому что хорошенько подумал и послушал свой не совсем еще замороженный разум, в кои-то веки согласившись с действиями Артёма. Подтянув шапку на затылок, чтобы она не наезжала на брови, Акинфеев взял из толстой пачки два листочка. Он сделал при этом такой вид, будто Дзюбы вовсе не существует и это не он сейчас с довольной улыбкой стоит напротив него. В действительности же Игорь был бескрайне благодарен Артёму за пусть и своеобразную, но заботу, Тёма ведь можно сказать спас его от менингита. Но по-нормальному выразить свою благодарность вратарь не мог, потому что всё еще злился на одноклассника за необоснованную грубость на тренировке, поэтому буркнул тихое «Спасибо» и был таков. - Что раздаешь? – после минутной паузы спросил форвард, чтобы вновь обратить на себя внимание. «Как он столько без шапки отстоял? Холодно же, пиздец!» – поёжившись от нерадостных мыслей, Тёма окунулся в капюшон сильнее, прикинув сколько примерно флаеров было в левой руке Игоря. - Леденцы, не видно? – Акинфеев снова стоял с протянутой рукой, но люди все, как один, игнорировали его. Артём поднял голову, осматривая гирлянды, развешенные по всей аллее. Они мерцали белыми огоньками, переливаясь и перемигиваясь. Из колонок, торчащих на каждом столбе, вещал попсовый голосок одной из современных певичек, называя кого-то «номером один» и «половиной» и обещая отправиться «за ним» куда угодно. Атмосфера усердно прикидывалась волшебной, но таковой, конечно, не являлась. Ветрище мотал несчастные ниточки с фонариками из стороны в сторону, а верить песне не позволяли снующие туда-сюда люди с рупорами, которые приглашали купить «самые качественные» дубовые двери. Всё было каким-то ненастоящим, кроме Игоря, с завидным упрямством отмораживающего себе все конечности разом. Огни играли на его лице, освещая так нежно, будто согреть пытались. - Не рычи, принцесса-ебанеса. Что на листах, спрашиваю? – Артём гнал от себя поганой метлой все эти сопливые мысли, ну, какой нормальный парень будет так долго таращиться на другого, да еще и с мыслями настолько пидорскими? Акинфеев недовольно цокнул после этого вопроса, и протянул однокласснику лист. - На. - Суши? Ты сам-то их ел там? – фыркнул Дзюба, сжимая листок в руке. - Нет. Мне и не надо. Я их не люблю. Я просто делаю то, что от меня требуется. – серьёзность Игоря могла отогнать от парня кого угодно, но только не Тёму. Их разговоры в сети не проходили для Дзюбы бесследно, вратарь постепенно открывался, делился сокровенными воспоминаниями и объяснял некоторые тонкости своего поведения. Так однажды он проговорился любопытной Арине о своей привычке сдвигать брови, когда кто-то слишком назойлив, Акинфеев был уверен, что люди, заметив эту перемену в мимике, понимают, что разговор окончен и сливаются. Поэтому теперь, даже если брови вратаря сойдутся на переносице и образуют монобровь, Дзюба ни за что не уйдёт и не отстанет. Ему даже нравилась некая угрюмость на лице Игоря, когда он сосредотачивался на чём-то слишком сильно. Артём вообще старался запомнить всё, что говорил ему Акинфеев в приватной беседе, вдруг пригодится? У вратаря, например, имелась совершенно банальная аллергия на цитрусовые, поэтому новый год Игорь отмечал без мандаринов и чай пил без лимона. Дзюба узнал, что Акинфеев терпеть не может зефир и горький шоколад, но обожает мармеладных мишек и баунти. Тёма мог рассказать о нём очень и очень многое, жалея только о том, что Игорь совсем ничего не знал о нём самом. - Девку что ли завел? – немного грубо вышло, Артём и сам это понял, но произнес так, а заикаться, чтобы исправить оплошности своей интонации, не стал. Глаза Игоря в миг обратились на Дзюбу, попытавшись не то прожечь его, не то взглядом объяснить, что тот ляпнул очередную глупость. - С чего бы? Ко мне на километр никто не подходит, теперь и Денис шарахаться начнёт, спасибо тебе. - Ну, деньги обычно нужны, когда девчонку заводишь. – пропуская мимо ушей упрёк, с улыбкой выдал Тёма. Игорь, к его счастью, сказал именно то, что сам Артём хотел услышать, другой ответ бы разозлил форварда. Дзюба даже к вымышленной Арине почему-то ревновал Акинфеева, а если бы тот завёл какую-нибудь настоящую, то совсем бы с катушек слетел от гнева. Игорь ничего не ответил на эту реплику Артёма, продолжив заниматься своим делом. «Как же тебе моя шапка идёт, сволочь», – Тёма закусил губу, чтобы не высказать эту мысль вслух, и зарылся по самый нос в синий шарф. Акинфеев забавно выглядел в голубой шапке с маленьким пушистым шариком на макушке, хоть и надета она была абы как, первоначальный эффект, произведённый на Дзюбу, не пропадал. От сентиментальности даже дыхание немного сбилось, не будь ему так жалко Игоря, он бы обязательно шутливо щелкнул его по носу, чтобы сбить это равнодушие с лица вратаря. Что на него так опьяняюще действовало, Артём и сам бы, наверное, не ответил. Может быть, он просто сердечно жалел замёрзшего Игоря, а может дело было совсем даже не в этом. Сближаясь с ним, пробираясь в его жизнь, подобно спецагенту под прикрытием, форвард начинал как-то совсем уж бесконтрольно симпатизировать однокласснику. Это пугало до мурашек, вызывало отвращение к себе самому, заставляло просыпаться ночами от жутких снов, где он видел Акинфеева, идущего, взявшись за руки, с той придуманной девчонкой, или где сам Артём, как в старые добрые времена, бил безобидного вратаря чуть ли не ногами. Дзюба не сразу понял, что и Игорь проникает в его жизнь, ненавязчиво просачивается в мысли, приходит во снах, поглядывает на него на переменах слишком уж заинтересованно, будоража и без того неспокойное существование Тёмы. Сначала казалось, что всё это можно остановить. По плану должно было произойти следующее: сразу после того, как Акинфеев втюрится в Аринку, Артём выдохнет и даже посмеётся над собой, мол, каким дураком был, посмотрите, пиздец. Но план грозил провалиться, потому что вчера вечером, в очередной раз размышляя об Игоре, его длинных ногах, вытянутых от усталости, и всей этой затее с общением, Тёма внезапно признался себе, что шутить и издеваться больше не хочется. И в груди тогда что-то загорелось, больно так, до судорог, кровь бросилась к лицу, а пальцы похолодели и намокли от волнения. Дураком был, Артём признал это сразу, но посмеяться над собой не смог, потому что понял, что это. Впору было рыдать начать и в истерике биться, он даже с кровати вскочил, наивно полагая, что свежий воздух успокоит мысли и дурацкое сердце, но не тут-то было, уличная свежесть только отрезвила немного, подтвердив, что Тёма не в бреду додумался до того…самого. - Ты не уйдешь, да? – Игорь, отошедший от Дзюбы, чтобы тот не отпугивал своим грозным видом людей, вернулся к нему и взглянул почти недовольно. - Нет. – и дело было не в одолженной шапке, Артём просто не хотел бросать его одного. Акинфеев очень глупо выглядел с этими флаерами, которые так неловко протягивал торопящимся жителям мегаполиса. У них на то, чтобы по сторонам смотреть, времени не было, а здесь еще мальчишка какой-то с глупостями своими пристаёт. - Окей, мне нужны новые кроссовки. На тренировке подошва оторвалась. Кокорин ко мне в ворота влетел и всё. – каждая его фраза казалась неполной, будто бы отделённой от предыдущей. Акинфеев говорил рвано, потому что холод проникал всё глубже, а работа совсем не клеилась, даже тёплая шапка Тёмы перестала греть. – Теперь можно я поработаю немного? – губы его уже не слушались, тряслись, резонируя от дрожащего тела. Игорь хотел добавить: «А то я замерзну тут нахрен!», – но сдержался, натянув рукава куртки почти до самых кончиков пальцев. Акинфеев не прогонял Артёма, наоборот даже, если бы Дзюба собрался уйти, вратарь, скорее всего, расстроился бы. С ним, по крайней мере, было не одиноко. Нервозность, то и дело проскальзывающая в голосе Игоря, возникала исключительно из-за неприятной погоды и равнодушных людей, к Артёму она не имела по сути никакого отношения. - Давай я… помогу. – тихо предложил Дзюба, потянувшись за пачкой бумажек, сжатой синими пальцами Игоря. «Блять, октябрь, остановись, чё так холодно?» – запричитал форвард мысленно. Сашке он собирался прочитать нотацию, чтобы впредь вёл себя осторожнее с Игорем. У него ведь мать работает за двоих, откуда там лишним деньгам взяться? А этот осёл не просто ему на ногу наступил, но и отодрал всю подошву, начиная с пятки. Дзюба, замявшись, переступил с ноги на ногу, понимая, что сейчас Акинфеев начнёт отказываться, глаза блеснули недобро. - Ага, чтобы я потом флаеры эти доставал из урны? Нет, спасибо. – и на этом моменте Артёму, которого знали прежде, надо было бы уходить, предварительно двинув Игорю куда-нибудь в район солнечного сплетения. Но Тёма терпеливо выдохнул и начал стягивать перчатки, чтобы удобнее цеплять пальцами листовки. Дзюба, конечно, понимал, что доверия к нему нет никакого, как бы он ни пытался казаться дружелюбным, Акинфеев не верил, поминая прошлые деяния форварда. - Ты до утра будешь с ними тут стоять, дурак. А мне всё равно делать нечего. Давай сюда половину. Быстро. – уступать не хотели оба – Игорь потому что доброта Артёма была переменчива, как весенняя погода, а Тёма стоял на своём, потому что видел, что помощь его необходима. Вратарь упрямился, пряча за спиной стопку бумаги с рекламой суши, Дзюба злился, но молчал и, настаивая на своём, продолжал протягивать руку. Сдавшись, Акинфеев отсчитал от общего количества двадцать листочков с яркими фотографиями блюд японской кухни и протянул Тёме. – Дай еще, я за две минуты управлюсь с этим. - Сначала справься. - Лаааадно. – угрожающе выдал Артём, а потом так солнечно улыбнулся, что Игорь даже испугался на секунду. Любое доброе дело Дзюба мог закончить катастрофой, достаточно было вспомнить тот случай, когда их с Кокориным отправили в мастерскую стулья ремонтировать, а они вместо помощи трудовику распилили его стол болгаркой. – Смотри, как надо, принцесса, и учись. – с той же улыбкой на лице Тёма двинулся в самую гущу людей. – Девушка, приходите к нам не пожалеете! Братан, суши отпад, приходи! Женщина, а как Вы относитесь к стране восходящего солнца? – подмигивая, похлопывая по плечам, расплываясь в улыбке и шутя, Артём уверенно справлялся с поставленной задачей. Он не собирался ничего доказывать Акинфееву, просто хотел помочь, но кто и когда ему верил вообще? У Игоря открылся рот от того, как умело Дзюба буквально впихивал в руки прохожих флаеры и умудрялся не нарваться на агрессию и ненависть с их стороны. Перебегая от одного человека к другому, улыбаясь девушке в белой беретке, объясняя мужику с тараканьими усами, что такое суши – Артём выглядел уверенно и слишком привлекательно для роли промоутера, такому бы телешоу вести или тамадой на свадьбах подрабатывать. Акинфеев так и простоял в сторонке, пока форвард выполнял его работу. Как и говорил Тёма, уже через две минуты его руки были пусты, и он направлялся в сторону Игоря за новой порцией. Вечер рядом с ним переставал быть унылым и скучным, харизматичный Дзюба, казалось, даже немного согрел вратаря своей неиссякаемой энергией. Шумные массы передвигались туда-сюда, сталкиваясь, бранясь, смеясь и обнимаясь при встрече. Над бедненькой аллеей продолжала разноситься музыка, Земфира заунывно стонала о выстрелах в спину и бесконечности. Экраны всё так же пестрили рекламами пылесосов, шоколадок по акции и фиолетовых куриных тушек. И только двое парней стояли молча друг перед другом, не зная, что сказать. Игорь должен был бы извиниться за недоверие, а Артёму впору было начать бахвалиться своим талантом втираться в доверие к кому угодно и артистичностью. Но слова были лишними, а они продолжали смотреть друг на друга, погрузившись в атмосферу воскресного вечера. - Слушай, если ты хочешь подработать, то я дам тебе адрес, куда подать заявку. – Акинфеев произнёс это быстро, вдруг подумав, что Дзюба помогает из-за денег. Тёме хотелось верить и даже доверять, но вспоминалось прошлое. Оно то и дело выскакивало скримерами из дешёвого ужастика перед глазами Игоря, напоминая, что рядом с ним стоит если не Фредди Крюгер, то клоун Пеннивайз точно. Только поверь – тут же руку оторвёт. - Акинфеев, просто заткнись и дай еще. – по фамилии Артём называл Игоря только тогда, когда тот начинал конкретно раздражать и бесить. «Лучше бы совсем рот не открывал, кретин», – Дзюба был зол и на одноклассника, и на себя самого, Игорь по-прежнему не верил ему. Тёма подумал, что это, скорее всего, из-за того, что он недостаточно старался. Сверкнув злобно глазами в сторону одноклассника, Артём вырвал из его руки все флаеры и поделил стопку почти пополам, после этого ту, что тоньше, отдал Игорю, а себе оставил большее количество листков. – Верить надо людям, принцесса. – развернувшись, он ушёл, кидаясь в толпу, как в бушующее море, которое тут же скрыло форварда массивными телами, облачёнными в куртки и пальто всех цветов и фасонов. Раздав не только свою половину, но и часть, оставшуюся у Игоря, Дзюба хотел уйти, обидевшись, но Акинфеев задержал его, предложив сходить с ним к работодателю, потому что одному было якобы скучно. На самом же деле вратарь всё-таки собирался по-честному разделить обещанную за работу сумму с Артёмом, ведь он объективно сделал больше него самого, значит, должен был быть вознаграждён. И шапку не хотелось отдавать, без неё Игорь бы точно пропал. Тёма, конечно, согласился, порадовался даже в глубине души, поэтому всю дорогу до конторы шутил, вспоминая глупые вопросы людей, связанные с японской едой, на которые ему пришлось ответить сегодня. Акинфеев улыбался, выслушивая перевозбужденного Дзюбу, иногда даже срывался в хохот, чем мотивировал форварда дурачиться и шутить еще больше. «А Сашка говорил, что не улыбается», – посматривая на развеселившегося Игоря, который совсем забыл о своей роли серьёзного отличника, подумал Артём. Заходить в здание вместе с Акинфеевым Тёма отказался, оставшись ждать одноклассника на улице. Возле урны сидел пушистый толстый кот, явно сожравший недавно какую-то вкусность, что было видно по его довольной морде. Он с нескрываемым презрением смотрел на Дзюбу и на весь мир разом, щурясь на ночные огни города. Артём подошёл к нему и, присев на корточки, начал гладить. Кот заметно подобрел и потянулся, зевнув. Мать никогда не разрешала Дзюбе заводить домашних животных, даже о маленьком попугайчике слышать не хотела, потому что они с отцом вечно на работе, а Артёма она считала безответственным для того, чтобы за кем-то ухаживать. Поэтому парень ходил к Сашке и тискал его мопса Васю, который был совсем даже не против. Артём вечно лип то к бездомным собакам, то к котам, а однажды даже ёжика поймал и гладил его по колючей спинке, пока Кокорин не отобрал зверька и не отправил обратно в траву, припугнув Дзюбу ежиным бешенством. Забота, копящаяся в душе Тёмы, не находила выхода, потому он и тискал бездомных братьев меньших, понимая, что те не откажутся от ласки, пусть и кратковременной. - Держи. – выскочив из дверей, Игорь сразу протянул Артёму половину небольшой суммы. Вернувшаяся в глаза вратаря серьёзность не терпела возражений, Акинфеев искренне считал этот шаг правильным. Кот еще раз ткнулся в руку замершего от удивления, Дзюбы и окончательно потерял к нему интерес. Тёма пытался мысленно досчитать до десяти, чтобы успокоиться и не врезать Игорю по смазливой физиономии за беспросветную тупость. Поднявшись на ноги, Артём одёрнул куртку и поправил вывернутые карманы, прежде чем ответить на оскорбительный жест Акинфеева. - Охуел что ли? Иди вон кроссы себе купи лучше, а то усатый в носках заставит на воротах стоять. – с обидой оттолкнув руку Игоря, Артём развернулся и пошёл вдоль улицы. Ситуация была попросту возмутительной, он с благими намерениями метался там в толпе, даже не за спасибо, а просто, потому что помочь хотелось, но Акинфеев повёл себя почти как Дзюба-старший – оттеснил человеческие чувства на второй план, переводя всё, в данном случае, в материальные ценности. Тёма сплюнул со злостью, понимая, что Игорь, даже когда смеялся, видел в нём только хулигана-одноклассника. - Это нечестно. – произнес Акинфеев ему в спину и, догнав, придержал за локоть. Конечно, Игорь был благодарен Артёму за помощь, без него он и впрямь возился бы до скрюченных от холода пальцев, но разве добрые дела не должны поощряться? Чем так сильно оскорбился Тёма – оставалось загадкой. Вратарь не видел ничего плохого в том, чтобы поделить сумму пополам, кроссовки можно было купить и подешевле. Дзюба нехотя остановился и развернулся лицом к Игорю. Тот продолжал держать купюры в руке, не додумавшись даже до того, что их нужно в карман спрятать. Выглядывая из капюшона, Артём рассматривал упавшего духом вратаря, явно не догоняющего, в чём на этот раз оказался виноват. - Ты меня не просил, я сам помочь предложил. – Тёма сурово взглянул на одноклассника, буквально нависнув над ним. Вечно задорные глаза Дзюбы смотрели на Игоря, выражая непонятную и незнакомую ему ранее эмоцию, парню от этого даже не по себе стало. – Так что всё честно. Пока. – сухо бросил Артём и уже хотел уйти, как Акинфеев вновь позвал его. - Артём! - Что? – взглянув на Игоря через плечо, спросил Дзюба. Акинфеев, как потерявшийся ребёнок стоял посреди улицы, сминая правой рукой в бесформенный комок деньги. Тёма бы улыбнулся от этой картины, не будь у него такое отвратительное настроение. - Спасибо тебе. Большое. – улыбка, мелькнувшая на лице Игоря, на долю секунды всё же вызвала ответ у Артёма. Он по-доброму кивнул однокласснику и продолжил свой путь. Шапка так и осталась на голове вратаря, хотя он прекрасно помнил, что вещь принадлежит Дзюбе. «Завтра отдам», – подумал Акинфеев и, натянув ткань на уши посильнее, пошёл домой, то и дело в мыслях возвращаясь к тому многозначительному взгляду Артёма.***
«Ну, как поработал?» – прилетело от Арины сразу же, как только напротив иконки с фотографией Игоря высветился «online». «Очень холодно. Но быстро. Я думал, что придется до самой ночи там стоять». – потирая еще не успевшие отогреться пальцы, набрал Акинфеев и, перечитав сообщение еще раз, отправил девушке. На, открытой в параллельной вкладке, странице Дзюбы говорилось, что он был в сети два часа назад. Игорь, хотел поговорить с ним, похвалить, поблагодарить, написать что-нибудь извиняющееся или просто пообещать вернуть шапку, на худой конец. Но тот пропал куда-то, а писать, как тогда, в пустоту, вратарь не хотел. «Ветер подул и разнёс листовки вместо тебя?». – ни о чём не подозревающий Тёма продолжал развлекать себя легальным общением с Акинфеевым, вновь прикрывшись фейковой страницей. Написать вратарю со своей страницы он даже не пытался, думая, что Игорю его и в школе хватает с головой, да и какой интерес ему переписываться с Артёмом, когда есть симпатичная девчонка. «Нет, мне одноклассник помог. Артём. Я до сих пор в шоке, если честно». «Почему?» – Дзюба, как ни храбрился, всё равно боялся узнать ответ на этот вопрос. Игорь же мог написать всё что угодно, начав со странного поведения Артёма и закончив какой-нибудь нелестной характеристикой личности форварда. «Давай, расскажи мне, какой я козёл», – грустно улыбнувшись, шёпотом попросил телефон Тёма. «У нас с ним сложные отношения. Он, знаешь, в последние дни меня просто поражает. То пытается поговорить со мной, то пихает, то подходит на улице, натягивает на меня свою шапку, а потом раздает почти все флаеры вместо меня. Я хз, чего от него ждать завтра. Если сегодня добрый, значит, завтра опять будет не в настроении». – прочитав сообщение Акинфеева, Дзюба устало прикрыл глаза рукой. Узнавать горькую правду о себе самом всегда неприятно, особенно, когда считаешь себя самым классным парнем в школе. Но и Игоря с его страхами и неопределённостью понять было можно, но не хотелось. Придавленное грязным сапогом правды самолюбие еще трепыхалось, не в силах сдаться и принять удар достойно. Но Артём решил, что на сегодня общения с вратарём достаточно, а заступаться за себя самого от лица девушки унизительно даже. «Тяжелый случай. Я спать пойду, Игорь, извини». «Серьезно? Так рано?» «Да. Я себя нехорошо чувствую». – Тёма на самом деле чувствовал себя неважно, кутаясь в два одеяла. Мать, отругавшая за потерянную шапку, после новости о плохом самочувствии, к удивлению форварда, резко подобрела и даже дала какие-то лекарства, принеся вместе с ними большую кружку чая с малиновым вареньем. «Ну, хорошо. То есть, плохо, конечно. Выздоравливай. До завтра». «Да. Пока, Игорь». – «Господи, навязался ты на мою шею, придурок! Чё теперь делать со всем этим?» – свалившись на кровать обессиленно, Артём постарался не думать о произошедшем. Пытался забыть и не вспоминать никогда, как Акинфеев смотрел на него в толпе, смешно натягивал шапку и трясся от холода, как заливисто смеялся над шутками форварда, а один раз даже поправил замявшийся капюшон Дзюбы, привстав на носочки и оказавшись в критической близости. «Ведь приснится же, гад!» – укутавшись в свои одеяла посильнее, Тёма зажмурился, честно пытаясь не думать об однокласснике. Первые пять минут форвард отвлекал себя мыслями о футболе, перебирая по памяти все замечания Станислава Саламовича и думая над тем, как исправить собственные ошибки. Что там говорил Черчесов? «Без разбора бьёшь по воротам! Смотри не на вратаря, а на мяч!» – отозвался голос тренера, будто тот телепортировался в комнату Дзюбы. Раньше Артём смотрел на Игоря, потому что хотел своими глазами увидеть, как тот свалится после очередного фола и будет кататься по газону, сдерживая слёзы боли. На последних тренировках Тёма не причинял Акинфееву никакой боли, играя в мяч и даже осторожничая больше нужного, когда вратарь выскакивал к нему под ноги, чтобы защитить свою территорию. Но смотреть на мяч Артём так и не учился, на бегу выхватывая резкую жестикуляцию вратаря и навечно запечатывая в памяти сильный взгляд несломленного титана, закрывавшего собой несоразмерные ему ворота. Перед глазами вновь возник образ Игоря, коим Дзюба видел его вечером, – смущенно опустивший ресницы, он, в воображении Артёма, нервно перебирал холодными пальцами оставшиеся листовки, облизывая обветренные губы. Было что-то в этой картинке такое щемяще-нежное, больное, но ужасно приятное для сердца форварда, что он даже вздохнул мечтательно, представляя, как вот-вот пушистые ресницы дрогнут, Игорь поднимет на него полный благодарности взгляд, листики закружит непокорный ветер, а губы парня потянутся в кроткой улыбке. Вечерами Акинфеев казался Тёме другим, настоящим что ли, более искренним и душевным, не было в его взгляде предвзятости, обращенной на одноклассника, только блестящие огни фонарей отражались в глазах цвета чая. И Артём бы хотел гулять с ним каждый вечер, даже прекратил бы дурачиться, как на прогулках с Кокориным, и шутить, неловко забивая долгие паузы. Только бы Игорь шёл рядом и позволял смотреть на него тайком. «Это пиздец!» – Дзюба апатично положил на лицо подушку и сильно придавил двумя руками, зарычав от бессилия, – «Чё со мной такое, ёпт?! Мне нравятся девчонки! Акинфеев – пацан! И он мне не нравится, господи, помоги! Завтра с Юлькой гулять пойду!». Тёма сразу же разблокировал смартфон и написал сообщение старой знакомой, которая как раз на днях рассталась с парнем и, вероятно, нуждалась в успокаивающей крепкой мужской руке на упругой заднице. Ответное сообщение с согласием пришло почти сразу, форвард отбросил телефон на тумбочку, расслабленно повалившись на кровать. Совесть кусалась, намекая, что так нельзя, мол, какая Юля, если сердце просит красивого мальчишку с широкими, как крылья чайки, бровями и родинкой на виске? Но Артём не реагировал на эти вопли, представляя, как завтра вечером будет целовать, пахнущие помадой губы рыжеволосой красотки и нетерпеливо гладить её стройные бедра, обтянутые капроновыми колготками.***
- Ты чего, пятачок, даже не позвонил вчера? – утро понедельника было ровно таким же холодным, как и вечер воскресенья. На лужах у автомойки, мимо которой каждое утро ходили парни, блестел тонкий осенний лёд. Кокорин, не проспи он школу, обязательно бы с удовольствием похрустел им, потоптавшись на белых кругах, но спешка лишила его этой маленькой радости. Хоть до первого урока и оставалось не больше пяти минут, одиннадцатиклассники не спешили на занятия. Сашка с Артёмом стояли у окна в коридоре, какой-то умник снова потерял ключ от кабинета. Кокорин теребил полы клетчатой чёрно-синей рубашки, пытаясь связать их между собой. Тёма, еще не отошедший от вчерашней температуры, ёжился от накатывающего волнами холода. Погрел Акинфеева, чтобы тот не заболел, а сам всё-таки умудрился простыть. - Не знаю. А сам чё? Номер мой удалил? – Сашке палец в рот не клади, откусит и прожуёт. Особенно он не любил такие вот вопросы с подковыркой, когда лучшим ответом было нападение на вопрошающего. - Нет, ждал, когда ты расскажешь, чё вы там со Смолом порешали. А ты – херушки! Помирились хоть? – волноваться за лучшего друга было в порядке вещей для Артёма, он, в принципе, знал, что Федя не причинит вреда Кокорину, но спросить был обязан, мало ли. К тому же Тёма сам приложил руку к примирению парней, поэтому имел полное право знать, чем дело кончилось. - Угу. – сдавленно ответил Сашка, опустив голову, и спрятал улыбку в поднятом воротнике рубашки. Артём порадовался за друзей, но виду не подал, взъерошив Сашины волосы, он бросил надоевший рюкзак на подоконник. - Хорошо. Наконец-то, ёпт. А я сегодня с Юлькой гулять пойду. – самым беззаботным тоном произнёс Дзюба, намеренно отвернувшись от Кокорина, он догадывался, что друг сначала охренеет, а потом начнёт учить жизни, поминая все грехи девушки и не стесняясь при этом в выражениях. - Чего, блять? С кем? Дзюба, повернись ко мне! – Саша дёрнул Тёму за руку. – Ты потом после свидания сразу к венерологу пойдёшь, идиот! Её кто уже только не ебал! Башкой думай, Артём, а не головкой! – Сашка выдал это на одном дыхании, чуть не плюясь от злости и негодования. Про общедоступность Юли знали все, в словах Кокорина здравое зерно, конечно, было, но, с точки зрения Дзюбы, девчонка была беспроигрышным вариантом, чтобы избавиться от подросткового недотраха и прибить, одолевавшие его во сне и наяву, глупые и пугающие чувства. Вид разозлившегося Саши вызвал у Тёмы истерический смех, – Ты, блять, лучше меня выеби, если так сильно хочется, хоть не заразишься ничем! Попробуй только пойти с ней, Дзю. – держась за предплечье друга, недовольно пробурчал Кокорин. На самом деле, Сашка, конечно, имел в виду не совсем то, что сказал, эта реплика всего-навсего должна была поспособствовать включению здравого смысла в голове Артёма, не больше. К кабинету подошёл Смолов, звеня рыжим ключом на проволочке, за ним вяло тёк поток бубнящих одноклассников. Услышав только первую часть фразы Сашки, Федя, оглушённый этим предложением друга, обернулся на жавшихся к подоконнику парней. Кокорин даже не обратил внимания на поднявшийся в пустом коридоре шум, он был занят своей проповедью, хотел переубедить придурочного Дзюбу. Федя, не уронив лица, открыл класс и, пропустив давивших друг друга от нетерпения ребят вперёд, вошёл следом за ними. Им с Сашей придётся серьёзно побеседовать, прямо на уроке русского языка, потому что до перемены держать в себе возмущение Смолов не сможет. Если уж ребята не заметили орущее стадо одиннадцатиклассников, то тихие шаги Акинфеева и подавно остались без их внимания. Игорь вырос практически из-под земли, чем немного напугал разошедшегося не на шутку Сашку, сказавшего, до смешного, крамольную вещь. Разразившись новым приступом хохота, Артём повис на Кокорине, обнимая того за голову. Те два предложения, которые услышал Акинфеев, повергли его в шок. Во-первых, он понял, что Дзюба точно собирался с кем-то на свидание, во-вторых, эта «кто-то» не нравилась Саше настолько, что тот не постеснялся предложить себя, лишь бы уберечь Тёму от этой встречи. Факт о наличии девушки у Артёма изрядно подпортил почти отличное настроение Игоря, целое утро репетировавшего перед зеркалом слова, которые планировал адресовать Дзюбе. Да, в его фантазиях это утро должно было начаться не так. - Чё ты хотел, Игорь? – рявкнул, покрасневший от стыда, Кокорин, стараясь не акцентировать внимание на сказанном. Тёма уже успел успокоиться и теперь молча, с полуулыбкой Джоконды на губах, смотрел на Акинфеева. - Привет. – Акинфеев, не к месту поздоровавшись, несмело протянул руку Артёму. Повисло напряжённое молчание. Игорь глядел на Дзюбу во все глаза, боясь, что тот в своей манере выкинет какой-нибудь фокус и вновь разломает то неустойчивое хорошее, что успело выстроиться в их нестабильных отношениях. Но Тёма, вопреки его ожиданиям, сделал шаг вперёд и мягко сжал ладонь Акинфеева, почувствовав, как тот чуть заметно вздрогнул и сразу расслабился. Саша удивленно наблюдал за происходящим из-за спины друга и чуть ли не потерял дар речи, у него из головы будто все мысли откачали, оставив там вакуум. На глазах парня творилась история, заклятые враги пожимали друг другу руки. – Спасибо, если бы не ты, я бы… заболел. – вратарь протянул Артёму голубую с белой полосой шапку, произнеся совсем не то, что хотел. - Да ладно, фигня. – скромничая, пожал плечом Тёма и забрал свою вещь. Акинфеев улыбнулся сдержанно и, бросив напоследок, благодарный взгляд в сторону Дзюбы, растворился в утренней темноте кабинета, запнувшись прямо перед дверью. «Наверное, Саня дело говорит, не пойду с Юлькой гулять, ну её на хер», – Тёма закусил губу, подумав о том, что не против был бы заменить в своих мечтах ноги, обтянутые изящными капроновыми чулками, на вот те, что сейчас неуклюже споткнулись об порог на входе в класс. – Блять, не смотри ты на меня так! – обратился он к Кокорину. - Сегодня что, метеорит врежется в нашу планету? Это чё было сейчас, Тём? Как твоя шапка у него оказалась? Ты где вчера был, партизан? – Сашка наступал на, отодвигающего его обеими руками, Артёма. У Кокорина было бесчисленное количество вопросов, Дзюбе и суток не хватило бы, чтобы полноценно утолить любопытство друга. Акинфеев вновь мелькнул перед дверью, он залез в шкаф и, достав оттуда какую-то книгу в красной обложке, показал её одноклассникам. Уверенный голос Смолова скомандовал: «Не та, рядом с ней должна быть», – и Игорь снова закопошился в классной библиотеке. Вторая показанная им книга тоже не подошла. Вратарь обернулся и увидел, как в коридоре Сашка тряс Артём за грудки, выпытывая что-то, а тот улыбался, отводя взгляд. - Ничего, поздоровался с одноклассником. – Тёма, конечно, заметил Акинфеева, суетившегося возле книжной полки и отметил, что между ними теперь появилась еще одна тайна, о которой хотелось молчать, заговорщически переглядываясь. Игорь прямо перед уроком напомнил Смолову, что его вообще-то, как самого читающего, просили подобрать какое-нибудь литературное произведение с хорошими примерами для синтаксического разбора предложения. Но в связи с тем, что выходные у парня прошли чересчур плодотворно, неудивительно, что это маленькое поручение выветрилось из головы Феди. Акинфеев не противился, когда Смол попросил его принести два тома «Тихого Дона», которые почему-то были разного цвета. Но, полистав книги, Фёдор понял, что там ловить нечего, и вновь обратился за помощью к Игорю. Вратарь притащил сразу несколько книжек, среди которых были и «Братья Карамазовы», и «Гранатовый браслет», и бунинская «Деревня», и еще пара, никому до этого дня неизвестных, книг. Парни уселись за одну парту и начали остервенело листать пожелтевшие от старости страницы. Смолов, конечно, пёкся о своей репутации, а Игорю просто нужно было отвлечься от навязчивых мыслей о Дзюбе. Учительница снова опаздывала, поговаривали даже, что она в свободное время любит залить за воротник, но пьяной её еще никто не видел. Одинокая и немолодая, Любовь Михайловна расслаблялась как умела, впрочем, урокам это почти никогда не вредило, если не брать в расчет регулярные опоздания женщины и недельные больничные отпуска, которые она брала чуть ли не каждый месяц. - Ты? Дзюба, а ну-ка дыхни! – приказал Сашка, притягивая друга поближе. Шутя, Кокорин начал принюхиваться, приподнявшись на носочках, чтобы стать ближе к лицу Артёма. - Да ты сдурел, ёпт, отойди, Коко, хватит мне в рот заглядывать! – Тёма, прижатый к подоконнику, еле вывернулся, чтобы скрыться от вздёрнутого носа Саши. Оглядевшись по сторонам, форвард придержал друга за плечи, чтобы не напирал уж так сильно. - Ты должен мне всё рассказать! – не просил, а требовал Кокорин, ухватившись за шапку, сжатую в руке Артёма. Сашка тянул за помпон, настаивая на своём. Как это так получилось, что он, не созвонившись с Дзюбой один единственный раз, пропустил столько интересного? Нужно было навёрстывать и поскорее. - Потом. Любаня идёт вон. – Тёмка кивнул в сторону надвигающейся учительницы и, вырвав из хватки Саши свою шапку, быстро прошмыгнул в кабинет. Дениса рядом с Игорем не наблюдалось, он, перебравшись однажды к Далеру, так и остался там на ПМЖ, и Дзюба не мог не воспользоваться таким удачным случаем. Одноклассники, поняв по реакции Артёма, что урок вот-вот начнётся, стали разбредаться по своим местам, переговариваясь вполголоса. Акинфеев, вернувшись за свою парту, застал там, по-хозяйски разложившего пожитки, Тёму. - Не против? - Только в тетради не рисуй, русский всё-таки. - Договорились. – кивнул Артём и, обернувшись назад, увидел краснющего, как китайский флаг, Сашку, которого, судя по выражению лица, строго отчитывал Смолов.