Кроваво-красный

В подземельях висела темнота, заволакивала синевой стены, и только отблески воды колыхались на ней раздробленными бликами. Было тихо. Несколько крыс, бросившихся к убийце, были оставлены позади, отправленные на тот свет короткими ударами эбонитового клинка, и теперь в подземельях не раздавалось ни шагов, ни шорохов, только вдалеке, вторя ударам сердца, срывались с потолка капли воды и падали в каналы и лужи, оставшиеся от недавнего дождя, пролившегося и сюда. В канализации было сыро и холодно, но выданная Очивой одежда и теплый плащ согревали, и, к счастью для Терис, над каналами были мостки, позволявшие не влезать в сточные них и оставаться чистой и сухой, что делало задание почти что приятным. Во всяком случае, пока она не дошла до подземелий, где дежурили стражники, неся караул... И чего они там забыли? Неужели высокопоставленные члены Совета так часто пользуются этими руинами? Или все это только в память о пути, которым вышла Защитница, ведомая Богами и Императором... Идя по сплетениям коридоров и переходя зеленоватую муть канав, Терис поймала себя на мысли,что ничего не знает о том, где Защитница теперь. Ее славили, сколько она себя помнила, дети в приюте мечтали о подвигах, как у нее, о ней слагались песни...и никто никогда не задавался вопросом, где она теперь. Она пропала, исчезла, как будто бы ее вовсе не было, а образ Защитницы со светлым мечом и сияющим взором был придуман кем-то, чтобы заставить народ верить в победу и Богов. И, наверное, Терис сама сомневалась бы в ее существовании,как сомневалась в существовании Девяти, если бы не помнила. Высокая имперка с грубоватым лицом, покрытым копотью, с обожженной щекой и ужасающе усталым и злым взглядом. Часть черных волос сгорела, часть еще удерживалась в хвосте, стянутом засаленным кожаным шнуром. Кираса с гербом Кватча - с чужого плеча, хранила следы крови и копоти, из-за которой трудно было различить сам герб. Терис смутно помнила, как там, в сожженном Кватче, она взяла ее на руки, и руки у нее были широкие, сильные, привыкшие к тяжелому оружию. Глаза, небольшие, серые, не сияли небесным светом, в них застыла угасающая ярость и чудовищная усталость. Перешагивая через обугленные головни и трупы, она материлась и проклинала даэдра и боль ожогов, не стесняясь присутствия ребенка и священника с голубыми глазами, и тот даже не пытался прервать ее ругательства. А в песнях она была прекрасна и благочестива, и шла с молитвами в бой... И в песнях она вышла «путем, что указали Боги», а не канализацией, кишащей крысами и крабами. Канализацией тюрьмы, куда она когда-то за что-то попала. Песни...всегда имели склонность приукрашивать. Выскочившая из-за угла крыса, костлявая и лысеющая, была убита одним ударом и, не издав ни звука, упала на пол. Терис перешагнула через ее облезшее серое тело, ощутив нечто вроде досады на саму себя. Крыс в ближнем бою она убьет с легкостью, крабов тоже, но сказать об этом Лашансу было бы как-то стыдно, и вряд ли это избавит ее от необходимости тренироваться с кем-то посильнее. Карта, намертво врезавшаяся в память, подсказала свернуть налево, в узкий коридор, заканчивавшийся вбитыми в стену скобами ступеней, уводящих наверх. Ход в руины, где стража хранит наследие прошлого и, что вероятнее, тайны правящих господ... Люк поддался после нескольких минут безуспешных попыток Терис сдвинуть его. Балансируя на скользких скобах, она плечом и спиной упиралась в литую крышку, и успела перебрать половину своего богатого словарного запаса, прежде чем та поддалась и съехала в сторону. Переведя дыхание, полукровка вползла в узкую щель, оставленную люком. Узкий коридор, где ютилась тьма, изгнанная из зала светом нескольких факелов, был пуст, только за ним, в зале, раздавались приглушенные голоса стражи. Прижимаясь к стене, Терис сделала несколько шагов, но выйти в зал не решилась, надеясь, что легионеры скоро уйдут. - Быстрее бы смена закончилась... - усталому голосу сопутствовал стук кружки о дерево не то стола, не то приспособленного под стол ящика. - Да скоро уже. Пару часиков посидим тут, с почестями проводим старину Дрета — и по домам. - Я вообще не понимаю, какого черта нас здесь держат. - что-то скрипнуло, как будто тяжелый стальной сапог доспеха врезался в старое дерево, - Крысы сюда не лезут, гоблины тоже, а чтобы кто-то сверху приходил... - Да раз в месяц кто-нибудь спустится, вот и все. - легионер шумно отхлебнул из кружки. - Завалили бы уже этот проход — и дело с концом. А то сидит Вален Дрет, Клаудиус Аркадиа и десяток таких же, половина скоро на тот свет отправится... - Дрета освободят сегодня, будем усиленно караулить Клаудиуса. - имперец хохотнул. - Да кому он нужен? Родни нет, дочь убили, сам с Братством связался и загремел к нам. - Связался. - протянул стражник, сопроводив свои слова еще одним глотком, - Вроде, удачно даже. Руфио мертвым нашли, не слышал? - Да ладно? Это который работал у Синтавов? - Его самого. Месяц назад еще, на Зеленой дороге. Хозяин таверны не слышал ничего, ну оно и ясно — он до таверны так и не дошел. - Может, и правильно... - в голосе слышались нотки сомнения. - Если бы этот старый пень и правда ту девчонку убил, он бы у нас давно сидел. - отрезал второй легионер не терпящим возражений тоном, - Ладно, пойду я...а то вдруг уже кто-то сбегает или Канцлер снова к своей зазнобе намылился. - В «Плавучей таверне» вечером, как всегда? - Да, Грег тоже придет. Шаги вынырнули из закоулка, стальная спина легионера на мгновение закрыла коридор и стала отдаляться, унося с собой пятно света факела. Где-то сбоку, там, где Терис не видела, нехотя зашевелился второй страж. С ворчанием он что-то убрал со стола и нехотя, тяжело волоча ноги, отправился в другую сторону. Судя по карте, убийце было с ним не по пути, и она, выждав, когда коридор утонет в полумраке, покинула свое укрытие. Шаги первого стража уже стихали далеко впереди, в зале руин. Несомненно алейдских. Тысячи лет назад это было частью города, потом названного Имперским, а потом запустение поселилось здесь, и этими ходами пользовались разве что высокопоставленные лица государства и убийцы, нанятые, чтобы этих лиц убить... Последним ярким событием, которое видели эти стены, было убийство Императора, но разве их спросишь... Камень был молчалив и равнодушен, и Терис ощутила нечто вроде мимолетной обиды. Такое место с такой историей, но это всего лишь зал, каких много и в тех руинах, где она бывала раньше, только тут убили Императора, а не безызвестных искателей приключений или бандитов. Стражник не заметил, как она проскользнула за его спиной, держась густой черной тени, и бесшумно поднялась по лестнице. Сапоги были мягкие, удобные, и, как ей казалось, тоже зачарованные: шаги едва слышала она сама, не говоря уже о легионерах. Темный зал, в конце которого прислонилась к стене одинокая фигура в латах, был пройден быстро и тихо: наверное, Винсент и Лашанс похвалили бы ее, если бы видели, как она прокралась вдоль стены по узкой полосе темноты, не увиденная и не услышанная никем. Эта мысль несколько обрадовала ее, и убийца постаралась ненадолго отогнать от себя понимание того, что Спикер обязательно нашел бы, что посоветовать и за что сделать замечание. Пусть находит, но потом, когда дело дойдет до анатомии и ближнего боя, если он не оставит своей идеи... Что-то подсказывало ей, что не оставит, но это осознание только портило настроение, поднятое знакомым сумраком руин и близостью легионеров, и она старалась сосредоточиться на задании. Неповоротливые, усталые, не желающие ничего видеть у себя под носом легионеры были непростительно беспечны. Кто-то уныло пялился в полумрак, ослепленный светом собственного факела, кто-то перекидывался в карты в закоулке, позволив себе снять тяжелые шлемы. Терис могла бы убить того, что прошел мимо, даже не посмотрев в ее сторону, когда она притаилась в нише. Могла бы чисто теоретически, но на деле не хотела, даже если бы это было разрешено в контракте. Руины, полные унылого громыхания лат и шлепанья карт, сменились узким коридором, прорубленным в скале и уходившем вверх. Из прохода пробивался свет огня, яркий, ровный, а не мечущийся по стенам, как метался свет факелов стражи там, внизу. Шаг за шагом к коридору — пустому, брошенному на ночь без охраны. Все спят, и стражи хватает внизу и наверху, во дворе тюрьмы. Она помнила это, так было всегда, и во времена Защитницы и два года назад, когда ее продержали здесь неделю — к ее счастью, летом, и здесь было не так холодно и сыро, как в Бравилле. И стража была дисциплинированнее и даже мягче... И про все это можно забыть: мягкости, проявленной к бродяге, убийца никогда не заслужит, даже если она пришла за заключенным. Вален Дретт спал, когда она вышла в коридор. Он не слышал, как щелкнул замок, все годы заключения не поддававшийся его усилиям и теперь предательски поддавшийся отмычке. Темная тень скользнула в густой мрак камеры и склонилась, силясь различить его лицо. Данмер, седой, и острое лицо даже во сне сохраняет озлобленное выражение. Жаль, что нельзя расспросить про Защитницу, он мог бы рассказать много интересного... Кинжал поднялся и опустился, пройдя между ребер. Все же анатомия пригодилась, сил на то, чтобы пробить клинком кость, у нее могло бы и не хватить... Надо будет поблагодарить Спикера за книгу еще раз. Терис аккуратно вытерла клинок об одежду данмера и, убедившись в тишине, вынырнула в коридор. Осталось вернуться... - Стой! - хриплый голос остановил ее, рука сама выхватила клинок, а взгляд метнулся по коридору. Стражи нет, и голос приглушенный, почти шепот — исступленный хриплый шепот, полный мольбы и тоски. - Я здесь. - из одной из дальних камер высунулась рука, - Не бойся, я не буду звать стражу. Подойди... Терис колебалась мгновение. Хотел бы позвать стражу — давно бы позвал, и ей пришлось бы или быстро убегать, или, что скорее, отчаянно пытаться выстоять в ближнем бою: бежать некуда и прятаться негде, тупик, стража со всех сторон. Та самая проклятая ситуация, про которую говорил Лашанс, и в которой ее бы размазали по стене в первую же минуту. И заключенный тоже это знал... Она сделала несколько неуверенных шагов в сторону дальней решетки; другие камеры или пустовали, или где-то в темноте виднелись очертания спящих заключенных. - Ты...ты из Братства? - шепот наполнился надеждой, убившей в Терис последние опасения. Может, это кто-то свой... Раадж попадался Легиону, вдруг и этот тоже... Вплотную к решетке, стиснув прутья руками, стоял имперец; ему было никак не меньше пятидесяти, тюрьма уже наложила на него свой отпечаток, превратив одежду, некогда добротную, в серые лохмотья, и поубавив на голове волос, но его лицо являло собой резкий контраст со всем остальным. Одного взгляда на его чеканные прямые черты было довольно, чтобы угадать его высокое происхождение и представить его не в тесной камере, а на приеме графа. - Значит, ты должна знать... - продолжил он тем же хриплым шепотом, когда она кивнула, -Руфио, он мертв? То, что говорят, правда? - Я убила его. Лицо, изможденное и бледное, на мгновение стало красивым из-за осветившего его счастья. - Это все, что я хотел знать. Я не зря...не зря все это сделал. - пальцы, судорожно сжимавшие безразличные прутья, ослабили хватку, и тень нахлынула на отстранившуюся фигуру. - Вы Клаудиус Аркадиа? - Был им, пока эти ублюдки не отобрали все. Все, что осталось. - в усмешке имперца сквозила горечь. Дочь. Руфио убил его дочь... Это оправдывало его перед всеми, кроме закона. Чертова закона, который часто закрывал глаза... Только что ей до закона, если они по одну сторону? Колебание бросило Терис в дрожь. Слишком опасно, ответственно...страшно и нельзя. Но...почему нельзя? Никто не запрещал этого. И многие, наверное, сделали бы так же. Корнелий, например... - Что ты... - голос стал чуть громче, когда отмычка вошла в скважину, ища бороздки. - Тихо. Я вас вытащу. Только идите тихо, мне нельзя убивать стражу. - вскрывая замок, Терис предпочла умолчать о том, что попросту не справится со стражей, если их увидят. И клинок у них один на двоих. Безумие, полное безумие... Сдавшись умению бывшей воровки, замок открылся, и дверь распахнулась без скрипа: тюрьма была лучше, чем в Бравилле, и петли дисциплинированные стражники здесь смазывали чаще. Оглушенный тишиной и внезапной свободой, Клаудиус Аркадиа сделал шаг в коридор. Мгновение он выглядел потерянным, после чего в его лицо вернулась прежняя твердость и уверенность, вспыхнувшая в тот момент, когда он узнал о смерти Руфио. - Много их там, внизу? - его тон был тоном уверенного в себе человека, ведущего переговоры, но никак не беглого заключенного, мгновение назад отрезанного от мира решеткой. - Человек десять. Но мне нельзя их убивать, нас не должны видеть. - Терис изо всех сил попыталась выглядеть спокойной и уверенной, хотя с каждой секундой происходящее казалось ей все более безумным, - Вы...сможете идти тихо? - Боюсь, у меня нет выбора, если не считать вариант остаться в этой дыре... Уверенность в своих силах, пребывавшая с убийцей всю дорогу до жертвы, умерла вместе с Валеном Дретом. Клаудиус Аркадиа двигался тихо, изо всех сил стараясь наступать бесшумно, повторяя все ее движения и прижимаясь к стене, но Терис не могла избавиться от страха, что его заметят. Он слишком высокий...впрочем, не выше Корнелия или Люсьена Лашанса, а их как-то не замечали. Полукровка в очередной раз поймала себя на мысли, что смотрит на всех снизу вверх и может переоценивать рост и способность человека быть незаметным. Во всяком случае, сейчас, когда она совершает один из самых безумных поступков в жизни, окруженная закованной в сталь и вооруженной до зубов стражей, уже не казавшейся такой слепой и глухой, как раньше. Таща за руку имперца от колонны к колонне, она утешала себя мыслью, что стража дежурит нехотя, через силу, они твердо знают, что смысла в их дежурстве нет, и вряд ли будут проявлять излишнее внимание к теням, ползущим вдоль стен. И свет собственных факелов слепит их, запирая в узких пятнах света и делая темноту непроглядной и густой... Несколько раз Терис приходилось вжимать имперца в угол и, подчиняясь паническому страху быть замеченными, зажимать ему рот, чтобы не дышал слишком громко, когда в опасной близости оказывался несущий факел страж. Клаудиус Аркадиа терпел и ни разу не попытался сопротивляться. Впрочем, у него не было иного выхода... Выждав, когда пятно света уползет по стене прочь, в дальний коридор, они рывком бросились к люку; Аркадиа, не дожидаясь ее просьбы, сдвинул крышку и соскользнул по лестнице вниз с прытью, странной для человека его возраста, проведшего несколько месяцев за решеткой. Терис спрыгнула следом, задвинув люк и краем уха услышав, как где-то наверху застучал шагами легионер, услышавший шорох. Мгновение она стояла в темноте, сжимая нож и прислушиваясь; шаги наверху замерли: стражнику было лень проверять и, тем более, лезть в сырость канализации, и вскоре он, гремя доспехами, удалился в глубину руин нести свой вконец потерявший смысл караул дальше. Путь по канализации был пройден в молчании, и имперец только тяжело выдохнул, когда они наконец вышли на берег озера. Серел рассвет, вода слепила тусклостью отраженного в ней неба, и Терис, не спавшую почти сутки, начинало клонить в сон. Сделав несколько шагов от черной дыры хода, она села на траву, сырую и холодную от росы, что сейчас почти не заботило ее. Дело было сделано, и нужно было хотя бы пять минут отдохнуть перед тем, как возвращаться в придорожную таверну, где она якобы и провела ночь. - Моя Лукреция любила цветы. - сказал стоявший за ее спиной Клаудиус Аркадиа, глядя вдаль и хмурясь, - Она была помолвлена с Бераном Синтавом и проводила много времени в саду с его сестрами. А Руфио...был просто садовником, который эти цветы сажал. Мне давно не нравилось, как он смотрел на нее, но я не думал... - имперец тяжело опустился на траву рядом с убийцей, ожесточенно стиснув челюсти, - Если бы я знал, я бы убил его раньше... Терис промолчала, не найдя сил для того, чтобы кивнуть или как-то еще дать понять ему, что она его слышит и соглашается. Да и к чему... Он говорил бы это, даже не будь ее рядом, просто оттого, что это слишком давно и слишком сильно жгло его изнутри. И будет жечь всю оставшуюся жизнь, сколько бы он ни говорил об этом. - Ты немного похожа на нее. - потеплевший голос и взгляд, усталый и почти ласковый, вызвали у Терис неловкую улыбку и смутное сожаление, что не может сказать ему, что он похож на ее отца. Она его не видела, знала только, что от имперца в нем было мало: так его называла мать, босмерка, для которой все жители Сиродила были имперцами. На деле же в нем смешались крови всех рас, нашедших себе приют в портовых районах Анвила. Редгарды, имперцы, бретоны, босмеры. Пираты, контрабандисты, моряки и шлюхи. Дивная наследственность, дававшая понять, что Аркадиа, явный аристократ, ни капельки на него не похож. - Недалеко отсюда есть руины, Виндассель. - после недолгого молчания заговорила Терис, - Там есть вода, в коридоре недалеко от входа спрятаны вязанки хвороста и огниво. Вы сможете переждать там... - она неловко сунула в его руку горсть монет, с недавних пор потерявших для нее значение. Была крыша над головой, кусок хлеба и семья, а ее потребности уже давно свелись к минимуму, и золото хватало на самое необходимое. - Уходите отсюда как можно дальше. В таверне «Дурное Знамение» на Зеленой дороге в дне пути отсюда работает норд, Манхейм Тяжелорукий, он даст вам приют, если потребуется. Она рывком поднялась и хотела идти, когда Аркадиа удержал ее, вынудив обернуться. - Спасибо. - он крепко сжал ее руку, потерявшуюся в его широких ладонях, - Я бесконечно обязан Братству... - Вы уже заплатили. Золотом Черной Руке, а мне тем, что заказали Руфио. Это было мое задание для вступления. И...я очень рада, что его убила.