Кроваво-красный

Мерный гул в таверне успокаивал и усыплял, и Терис, отоспавшаяся и отдохнувшая, с трудом удерживалась, чтобы снова не заснуть прямо за столом в темном уголке. За последние два дня, вынужденно проведенные здесь, она узнала все новости Королла. Графиня родила двойню, и скоро город будет праздновать это радостное событие, новичок из бойцов недавно убил огромного минотавра, какой-то молодой маг чуть не устроил пожар в Гильдии, а доблестный Легион отловил какого-то беглого заключенного. Терис долго прислушивалась к этому разговору, но, выяснив, что беглец — хаджит, быстро потеряла интерес. Клаудиусу Аркадии здесь делать нечего, он в другой части страны, если добрался... Добрался, конечно, он сильный... Весть о гибели Франсуа Мотьера всколыхнула город не хуже, чем весть о рождении наследников графа. Уже третий день в таверне не переставали сокрушаться, что он, такой молодой, добрый, успешный, последовал за своей недавно почившей матушкой. Разговоры о нем не стихали ни на час, и то и дело кто-то из посетителей предлагал выпить за упокой его души, и таверна погружалась в тишину. Его смерть в обществе шлюхи, как ни странно, все восприняли как нечто трагическое, лишенное грязи и неприглядности. Он был одинок, ему не хватало тепла, а продажная тварь не то убила, не то бросила его умирать и сбежала, прихватив некие семейные ценности. Про ценности Терис ничего не знала, и этот расклад ее не устраивал, вызывая желание бросить все как есть и уйти, бросив Мотьера в летаргии. - Все, похоронили сегодня. - со скорбью сообщил кто-то, входя в тепло таверны с улицы, где лил дождь, - Рядом с матушкой, в крипте... - Жаль его. Молодой еще... У него, вроде, из родни никого больше. - Бедняга... И жениться собирался. Не слыхали, на ком? - Да какая теперь разница. - кто-то высыпал на стол горсть монет. - Налей-ка нам вина, Тильда... - Да помилуют Девять его душу... - За счет заведения! Когда отзвучал стук опустевших кружек, Терис выбралась из забитого горожанами зала на улицу, где висела непривычная после таверны тишина, глотавшая даже шелест дождя. Город, не отличавшийся многолюдностью и днем, теперь и вовсе опустел, и даже часовня казалась покинутой и забытой всеми. Завеса дождя размывала ее очертания, делая бесконечно далекой и мертвой, и Терис казалось, что всю дорогу она продирается сквозь липкую водяную паутину, не желающую пускать ее, убийцу, в светлую обитель Девяти. Часовня была открыта, как и всегда, но в ней не было никого, только Девять смотрели с витражей с немым укором прямо в душу. Пусть смотрят, пусть лишают своей милости...если она была. Что ей за дело? У нее есть кинжал, он всегда был надежнее призрачной защиты высших сил. Он всегда под рукой — обвитая кожей рукоять, острый клинок, одно прикосновение к которому внушало веру. Пока он с ней, всегда есть шанс отбиться и выжить, даже если дело дойдет до ближнего боя. Но лучше верить, что не дойдет... Она легко вскрыла замок дверей крипты и слилась с темнотой, гонимой только трепещущим светом восковых свечей, половина из которых уже погасла и стекла на пол лужами воска. Тишина, висевшая здесь, была тяжелой, густой, и даже собственные шаги, которые она не пыталась сделать тише, не рождали звука. Это казалось настолько неестественным и даже неприятным, что ей хотелось поскорее убраться отсюда и вылезти на улицу под холодные струи дождя. Пусть холодно и сыро, но там есть жизнь, звуки, и даже лица стражи после этих крипт будут казаться добрее и приятнее. Каменный гроб Мотьера стоял далеко, на нижнем уровне, где холод был почти нестерпимым, а тишина давила не только на слух, но и каким-то странным образом — на все остальные органы чувств. Добираясь до склепа, где обрели покой все родственники бретона, убийца уже прокляла его решение инсценировать свою смерть: мало того, что ей пришлось рядиться в малиновый бархат и мерзнуть, так еще и сдвигать крышку гроба. Крышка была тяжелой, но поддалась. Уже во второй раз Терис поняла, что мертвый Мотьер ей нравится больше, чем живой, и помедлила, прежде чем разжать онемевшие челюсти мужчины и влить в него противоядие. «Не подействовало». - пронеслась едва ли не радостная мысль, когда в продолжении полуминуты бретон оставался неподвижен, но эта почти полная надежды мысль умерла, когда он сделал резкий вдох, и его веки дрогнули. - Охх... Вы... кто... - простонал он, открывая глаза и со страдальческим выражением лица фокусируя взгляд на Терис. - Я вас спасаю, забыли? - убийца терпеливо стояла рядом, ежась от тишины. Звук голоса Мотьера неожиданно обрадовал, но не убил желания поскорее убраться оттуда. - Вы?.. - бретон с недоверием посмотрел на полукровку, слишком мелкую и слабую, чтобы кого-то спасать. - К сожалению я. Вас хотели убить ваши кредиторы, мы инсценировали вашу смерть, вы уже три дня как лежите здесь, все считают вас умершим... - А...да... Что-то у меня с памятью... - Франсуа Мотьер неуклюже вылез из гроба и потянулся, разминая мышцы. С некоторым удивлением он оглядел собственное одеяние — едва ли не парадное, затем, мучительно хмуря лоб, посмотрел на Терис, - Я, кажется, забыл последний вечер. - Жаль, что я не смогу его забыть... - Что-то с памятью после вашего вина. - он деловито оправил дублет из зеленого бархата с золотым шитьем, - Братство... - Вы свою мать убили, это помните? - сквозь зубы бросила Терис, теряя терпение. - Мать... Ах да... мать... - он повернулся, снова превратившись в живое олицетворение напускного сожаления, - Мать... МАТЬ!!! - ТВОЮ МАТЬ! Вынырнувшие из сумрака очертания — опасно близкие, отвратительные, как и ударивший в нос запах, породили в душе панический страх и желание стрелой вылететь вверх по ступеням. И вылетела бы, наплевав на чертова бретона, если бы в дверях не оказалась еле бредущая фигура. Почти скелет, сохранивший одежду и часть иссохшей плоти... - Спаси меня! - жалобный вопль Мотьера запоздал — она уже успела выхватить кинжал и рубануть им про протянутой гниющей руке, блеснувшей кольцом на указательном пальце. Рука лишилась пары пальцев, но зомби это не смутило — матушка Мотьера сделала нетвердый шаг, вынуждая Терис отступить. - Свечу! - заорала полукровка, пытаясь краем глаза следить за вторым покойником. Вторым, третьим...десятым, маячившим за спиной матушки... Не бояться, только не бояться, они медлительнее скелетов, и кинжал все еще с ней. Она поднырнула под рукой, по рукоять погрузила клинок в гниющую плоть, перебивая шейные позвонки. Матушка, убитая во второй раз, распростерлась на полу, зато за ней выстроились и смыкали кольцо дяди, тети, деды и прадеды, представлявшие почтенный род Мотьеров. - Подожгите вы их! - Терис отмахнулась кинжалом, ушла от когтистых рук, снова ударила — почти наугад, спасаясь от полуистлевших пальцев кого-то из родни Мотьера. Приглушенный визг был запоздалым ответом — полукровка бросила взгляд в темноту и поняла, что навыки ее ближнего боя несоизмеримы с количеством объявившейся родни. Надо было тренироваться, слушать Лашанса и тренироваться... «Первым делом на тренировку, честно...» Только бы выбраться... - Спасииии... - врезалось в уши, напоминая о задании. Жирный ублюдок вжался в стену, оцепенев от страха, не протянул руки к свече, до которой ему ближе... И она не имеет права провалить задание, хватило и прошлого позора... Терис развернулась, подставляя спину и бок под удар, который не замедлил последовать — когти рванули плечо, разрывая ненадежную ткань куртки и плоть за мгновение до того, как огонь охватил иссохшее тело. Убийца не помнила, как за рукав вытащила бретона, как на ходу пробила лоб оказавшемуся на пути зомби и вылетела в коридор, оставив за собой охваченные огнем тела. Боль и страх гнали, заставляли тащить за собой неуклюжее жирное тело, отсчитывая повороты и ступени. Направо, подъем до двери, снова коридор, лестница... Часовня была так же тиха и безлюдна, и грохот захлопнутой двери не потревожил никого. Терис бросила несчастный взгляд на алтарь, впервые осознав, что милость богов сейчас не помешала бы. Рана пульсировала болью, на пол капала кровь, только Девять были глухи к молитвам грешников, а святители покинули часовню, и помочь было некому. - Какого черта..? - полукровка ненавидяще посмотрела на клиента, все еще жавшегося за спиной. - Их...могла разозлить моя смерть и воскрешение... Моя бабушка... Ох, я не должен говорить, - он умолк, но продолжил под ее взглядом, - Она была некромантом и наложила какое-то проклятие... Но я ничего не знал, клянусь! - Да будь ты проклят со своей бабушкой... - ругательства, последовавшие за этим, не стихали, пока Терис не перетянула рану добытым из сумки бинтом поверх изодранного рукава. Для начала и так, а потом, как отделается от клиента, промоет и, если понадобится, зашьет. Франсуа Мотьер не то не слышал ее ругани, не то считал ее столь справедливой, что молчал и жался у дверей до тех пор, пока Терис не натянула ему на нос капюшон заранее припасенного плаща и не дала команду выйти. Дождь смывал кровь, и стража, ругавшая погоду у ворот, ничего не заметила. Две фигуры выскользнули на безлюдную дорогу, и Мотьер остановился. - Спасибо вам. Вы...хорошо работаете. - он выдавил улыбку и постарался не смотреть на почерневшие от крови бинты Терис; вид ранений и крови его пугал, и ему не терпелось убраться подальше. Убийца кивнула, развернулась и побрела к таверне. Дождь размывал дорогу, очертания таверны, а его шелест украл звук шагов Мотьера. Пускай, чтобы он провалился... Жгучая боль не прошла, когда Терис старательно промыла три глубоких пореза, а только усилилась, и к ней прибавилась головная боль. Убийца выпила зелье, заботливо всученное Очивой вместе с вином летаргии. Жаль, что не додумалась взять больше, слишком поспешно покидала убежище, торопясь избавиться от собственного чувства вины и вопрошающих взглядов братьев и сестер. Чертова привычка делать, не думая: не думая, тащить за собой Клаудиуса Аркадию, убегать на задание, не собравшись как следует, подставляться под удар из-за трясущегося жирного урода. Пришедший вслед за головной болью жар дал понять, что дела куда хуже, чем казалось. Она всегда знала, что раны, нанесенные нежитью, рискуют быть заразными, но не думала, что все последствия проявляются так быстро. Приорат Вейнон в нескольких минутах ходьбы. Идти меньше мили по дороге, сил хватит, а там монахи, владеющие искусством исцелять. И они вылечат... Они верят в Девятерых, помогают всем, кто нуждается в помощи, а ее примут за неудачливую искательницу приключений, вылезшую из близлежащих руин. Терис запихнула немногочисленные вещи в сумку и выползла в коридор. Внизу шумели посетители, слишком занятые своими разговорами и выпивкой, чтобы обратить на нее внимание. Не нужно, не нужно ни их внимание, ни вопросы — вдруг кто-то узнает в ней шлюху в малиновом платье, если видел ее с Мотьером, и тогда ее обвинят в том, чего она не совершала. Монахи надежнее — им некому говорить, слишком редко выходят за стены приората. Лестница под ногами плыла, и шаги тонули в ступенях, проваливаясь в них, как в трясину. Стена под рукой казалась мягкой, и спуск растянулся на часы, за которые лихорадка ударила в глаза, туманя зрение. - Вам плохо, давайте руку. - чей-то голос прорвался через звон в ушах, и Терис была почти благодарна, когда ее поддержали и вывели на улицу под отрезвляюще ледяной дождь. Зрение выхватило, хотя и не сразу, смутно знакомое лицо — бретон лет двадцати пяти с какими-то странными, стеклянными глазами серо-карего цвета. - Приорат Вейнон. Помогите... - голос превратился в жалобное скуление, головная боль подкосила ноги, и Терис упала бы, если бы бретон не поддержал ее. - Нет-нет, дорогая сестра, у нас тебе будет лучше. - он аккуратно придержал ее за плечи, вынуждая идти в сторону от таверны в серый мрак леса. Куда угодно, пусть только поможет... - Мы с тобой дети одного Отца и одной Матери. - мягко продолжал он, увлекая в чащу, - Ты ведь понимаешь, о чем я. Свой, такой же убийца, как и она. Поможет, не бросит, он же из Братства... Позади оставался Королл и таверна, серая муть дождя и леса затягивала, заставляя забыть про время. Холод не чувствовался, но заглушал лихорадку, даря ощущение полусна и почти полной потери ощущений. Если бы не боль, было бы даже хорошо. - Из какого ты убежища? - бретон замедлил шаг и осторожно прислонил ее к дереву. - Чейдинхолл... - Терис шатнулась и начала сползать, но убийца легко подхватил ее на руки и пошел чуть быстрее. - Я и сам раньше там служил. Люсьен Лашанс порекомендовал меня в качестве душителя, вот я и перевелся. - в мутном свете была видна его отрешенная улыбка, которой, как и разговором, он пытался как-то поддержать Терис, не дав ей провалиться в бессознательное состояние, - Ты...назови свое имя, чтобы мы могли написать в Чейдинхолл. - Терис... - полукровка с трудом разомкнула деревенеющие губы и из-под слипшихся то ли от дождя, то ли от слез ресниц посмотрела на брата, - Ты... - Матье Белламон. Тебе не о чем беспокоиться, дорогая сестра, все будет хорошо.