Кроваво-красный

Уважаемые читатели! Мне очень, очень жаль, что я никак не могу собраться с силами и сесть писать дальше по-нормальному. Ужасный ступор, тяжелое моральное состояние, и все это очень медленно проходит. Правда, рисуется потихоньку. Очень постараюсь вернуться из Испании с продолжением, а пока ловите написанный кусок :3 Хотела написать начало полностью, но сейчас понимаю, что послезавтра вылет, и я вряд ли успею... http://vk.com/ulgarridt - буду рада пообщаться)Но там я мужик, ибо конспирация. Окрестности Нибенея противились зиме дольше, чем уже покрывшийся белым саваном Чейдинхолл. Ветер здесь не выл так неистово, путаясь в ветвях окружавших реки деревьев, и снежинки падали тихо, не норовя исколоть лицо холодом и быстро тая на ладонях. Тонкий ледок почти без хруста ломался под копытами небольшой гнедой лошадки, которую два дня назад подобрал для Терис Фелиций Аттис. Хозяин конюшни, еще довольно молодой имперец, был приветлив и, как показалось Терис, довольно редко имел возможность поговорить с кем-то из братьев и сестер. Пока он седлал Каштанку, убийца успела услышать и о том, как он по молодости убил какого-то мага, как покойная Мэг вытащила его из пещеры, где он прятался, и дала первое в его жизни задание, как пять лет назад он потерял ногу, не слишком осторожно подобравшись к орку. Дорога вилась под копытами Каштанки белой лентой, уводя в чащу и с каждой милей становясь все уже и неприметнее. В этих местах, вблизи болот и населенных разными тварями пещер, не селился никто, кроме этих самых тварей, некромантов и людей вроде Йормира, которых не привлекало соседство с городами и деревнями, где к их делам проявляли бы слишком много ненужного им внимания. Вспоминая трясущегося от старости и полуслепого алхимика, Терис впервые в жизни помолилась о его здоровье. Старику шел девятый, а то и десятый десяток лет, когда они виделись в последний раз, и прошедшие два года едва ли принесли ему сил и здоровья. В какой-то момент убийца даже пожалела о том, что не поехала прямиком к Хельму, но, стоило вспомнить мрачного вида полукровку, вооруженного топором с нее ростом, как подобные мысли исчезали сами собой. Землянка виднелась впереди, заснеженным горбом вздымаясь около замерзающего ручейка в окружении облепленных мокрым снегом ив. Впервые Терис побывала здесь весной, когда лес зеленел, все цвело, и место казалось бы даже живописным, если бы не повисший над болотами удушливый туман и доносящийся из ближайшей пещеры хруст костей, которые кто-то старательно обгладывал. Сейчас же, напротив, было тихо: тихо кружились снежинки, ручей тек лениво и тихо, и только недавние следы на тропинке говорили о том, что к землянке по-прежнему ходят. Он жив, иначе бы все здесь давно занесло снегом: Терис сомневалась, что у Йормира был кто-то, кто стал бы его хоронить. Он упоминал какую-то Уолду, Фрейю, непонятного М`Хаарда, но Терис никогда их не видела, и сомневалась, что они, если когда-то и существовали, все еще живы. Она легко спрыгнула на снег, накинула поводья Каштанки на покосившийся колышек, когда-то бывший частью давно разрушенного плетня, и почти радостно побежала к землянке. Дверь открылась быстро. Слишком быстро, и это успело породить в душе смутные сомнения и страх, но отступать было поздно: на пороге в пятне света выросла фигура, и принадлежала она явно не Йормиру. - Добрый день. – вырвалось само собой приветствие до того, как увиденное дошло до убийцы в полной мере. - И тебе добрый. Давно не виделись, Терис. – улыбка Маттиаса Дракониса звериным оскалом застыла перед глазами, ознаменовав собой полный крах всех надежд. *** Метель выла и сыпала в глаза колючим снегом, долго не таявшим на обожженном морозом лице. Белое марево скрывало дорогу, уходившую в сторону Имперского города, и о приближении всадника возвещало только едва различимое в шуме ветра бряцание стремян. Звук вывел из плена собственных мыслей, вселил краткое волнение, заставил покинуть крыльцо таверны и метнуться к дороге, вглядываясь в неясные очертания темной фигуры. Крупная лошадь шла шагом, тяжело переступая по снегу, который комками намерз на подковах и облепил гриву. Всадник кутался в тяжелый плащ, делавший его фигуру еще массивнее, и, хотя его голова и была втянута в плечи, над ней ясно виделся гребень, каким обычно украшали шлемы легионеров. Закрывая лицо от ветра, он развернулся и зашагал обратно. Проклятый пьянчуга норд не отличался пунктуальностью и в лучшие свои годы, а теперь и вовсе отбился от рук. За такое можно бы и убить, что с радостью сделали бы многие его братья и сестры, но Черная Рука имела на него свои планы. Сам того не понимая, Харберт был чертовски полезен. Кутаясь в подбитый мехом плащ, он торопливо скользнул под защиту навеса, скрытого под толстой шапкой снега, как и вся крыша таверны. Приоткрылась дверь, и оттуда вырвался гомон десятков голосов и облако тепла, напоенного запахами горячего вина, мяса и дыма. - Подвинься, парень! - вывалившийся из жарко натопленного зала подвыпивший имперец беззлобно, но сильно толкнул в плечо, сдвигая со своего пути. - Простите... - он отступил, поправляя сбившийся капюшон. Хотел бы - вспорол бы пьянице живот, выпустив кишки, но зачем? За годы в Братстве его научили самому главному - не оставлять следов. И он в совершенстве овладел этой наукой. -Заходи погреться. - из- за двери, смущая взор глубоким вырезом платья, высунулась работавшая в таверне белокурая девица и пригласительно махнула рукой, - У нас тепло и есть эль. - Нет-нет, благодарю, - он кротко улыбнулся, отводя взгляд, - Я жду друга, он приедет с минуты на минуту. - Ну как знаешь. - девушка пожала оголенными плечами и скрылась, унося с собой тепло таверны. Он подавил в себе желание зайти погреться и пониже натянул капюшон, пряча покрасневший от мороза нос в толстый шерстяной шарф. Ему нельзя болеть. Матушка говорила, что у него слабое здоровье и всегда велела одеваться теплее, чему он и следовал уже много лет. Растирая зябнущие пальцы, он улыбнулся. Мысли о матери всегда согревали и давали силы. Силы жить, силы убивать, силы ждать. Годы, он ждал годы, что для него какой-то час на морозе? Норд приедет с минуты на минуту, и дальше все будет легко...легче, чем бывало до этого - Харберт давно променял ум на выпивку, и то, что было проклятием для остальных, вынужденных иметь с нордом дело, для него стало подарком судьбы. ''Уже скоро, матушка, уже скоро'', - он улыбался, глядя в метель, а пальцы шевелились, привычным движением касаясь перил крыльца, как касались они головы матери. На ней осталось не так много волос, как раньше, и одну прядь он всегда возил с собой, в маленьком медальоне, скрытом под плащом и одеждой. Всегда рядом, его матушка всегда рядом... Топот копыт ворвался в мирок хрупкого душевного спокойствия, разбив его на осколки. Хаберт не умел быть тихим. С грубым окриком он остановил свою лохматую лошадь, громко выбранил погоду, бросил поводья подбежавшему конюшонку и, оглушительно скрипя снегом, зашагал к таверне. Чертов наемник, не оставивший своих манер в прошлом... Полезный наемник. ''Мой охотничий пес...'' - улыбка дрогнула на губах и нехотя прилипла к ним, запечатлев выражение дружелюбия. Братьев и сестер надо любить. Их нужно понимать и уметь слушать. Быть рядом и давать советы, как и положено в семье. Убить их всех, убить, убить, убить... Не сейчас. Он никогда не справится один, их слишком много и слишком велик риск быть схваченным, а тогда... Он видел, что сделали с Николасом и Мартой и с тех пор удвоил осторожность. - Добрый день, брат. - улыбка стала шире, когда он шагнул навстречу норду. - О, Белламон! - Харберт с размаху хлопнул его по спине, едва не сломав ребер, и сгреб в охапку, - Аркуэн еще не просекла, что ты по таким заведениям шляешься? Матье сдержанно улыбнулся, ровно так, чтобы одновременно не выказать недовольства братом и не проявить неуважения к начальству. - Госпожа Спикер знает, что иногда я бываю здесь или в Королле, отслеживаю... - Шпионишь, значит, - норд ухмыльнулся и, схватив Матье за плечи, втащил его в таверну. Зал обрушился гулом голосов, обилием запахов и нестерпимой после холода духотой, от которой перехватило дыхание. Матье не пытался сопротивляться железной хватке норда и покорно следовал за ним к дальнему столику, с которого вытирала разлитое вино обладательница глубокого декольте. Не смей ее лапать, чертов идиот, нам не нужно внимание... На счастье Матье, девица упорхнула к барной стойке раньше, чем норд поравнялся с ней. - Хороша, а? - Харберт кивнул ей вслед, упав на лавку и прислонившись к стене. Сумка норда осталась стоять рядом на полу, не до конца закрытая - он никогда не уделял особого внимания своей работе и только чудом не потерял еще до сих пор приказов. - Она миловидная. - Матье сдержанно кивнул, сцепив руки на столе. - На Мари похожа, только та меня и близко не подпустит. И Корнелий этот еще... - Харберт сокрушенно покачал головой и махнул рукой трактирщику, - Две медовухи! - Помимо Мари есть другие девушки. - понимание проблем норда граничило с утешением, Матье даже ободряюще положил руку ему на плечо и тепло улыбнулся. - Да кто? Телендрил больная на всю голову, с орком спит, Очива...она аргонианка, черт ее побери, ящерица! Новенькую не застанешь, вечно по углам каким-то прячется. Селедка тощая... Матье кивал, теша норда напускным сочувствием. Пусть говорит о чем угодно, жалуется на начальство, женщин, плюется ядом на братьев и сестер. Он знал их, знал всех. С фанатичной Антуанеттой Мари их связывало то, что можно было бы назвать дружбой, если бы не его желание перерезать ей горло. Телендрил и впрямь была несколоько странной со своей заботой и внешней добротой, странными при ее ремесле. И этот ее роман с Гогроном... Огромный и не блещущий умом орк и хрупкая эльфийка - странная пара, но в убежище Чейдинхолла закрывали глаза на то, за что Аркуэн устроила бы самосуд. А новенькая...и впрямь тощая селедка, убить которую не составило бы труда. Что он и собирался сделать, когда подобрал ее в таверне, ослабевшую от раны и неспособную сопротивляться. Полукровку спасло то, что она из Чейдинхолла, а там никто не должен умирать...не так, не сейчас, не при таких обстоятельствах. - Корнелия хоть на два месяца подальше услали. - медовуху принесли, и норд приложился к стакану, - Век бы святошу не видеть. На днях начал на меня бочку катить, что это я того парня около Брумы прирезал. - Виновного до сих пор не нашли. - Матье нахмурился, - Черная Рука делает все возможное... Не нашли и не найдут. Его никто не видел, и он сам участвует в поиске, запутывая собственные следы. Ему слишком верят, чтобы подозревать. Он верен Догматам, молится Ситису и Матери Ночи так же искренне, как и его Спикер, а расположение Аркуэн значит бесконечно много. Но злоупотреблять своей удачей и положением нельзя, слишком изменчиво положение вещей в Братстве, и особенно в Черной Руке. - Кто-то из наших снова? - Харберт нахмурился, не донеся кружки до рта. - Я не могу быть уверен. В Чейдинхолле уже двое нарушили Догматы... - В Бруме тоже была одна, парня из Лейавина зарезала в прошлом году. - в голосе норда читалось сомнение, которое Матье прекрасно понимал. Он не питал любви к братьям и сестрам по убежищу, но и его ума хватало, чтобы понять, что их проблемы волей-неволей коснутся и его. - Я помню. Риман. Прекрасный убийца... - Матье сделал крошечный глоток медовухи из своей кружки. Матушке бы это не понравилось, но приходилось пить, чтобы не внушать подозрений. Я никогда не пью, только для дела... - Проблема в том, что там...был личный мотив. Это не умаляет вины Эльбы, но не внушает такого беспокойства. Ревность не так страшна, как спланированное убийство...как повторяющиеся убийства своих братьев и сестер. - Дагон побери их личные мотивы! - Харберт залпом допил медовуху, плеснув себе на грудь,и жестом подозвал сновавшего между столов мальчишку, - Тащи кувшин. Матье молчал, пока норд наливал себе полную кружку. Медовуха, почти не тронутая им, золотом переливалась в неярком свете оплывших свечей. У Марии были золотые волосы и карие глаза с золотистым блеском. Она была красивая и добрая к нему. Слишком... Он проявил слабость и открылся. Я думал, что у нас будет настоящая семья, любовь... Она была высокой. Тело пришлось разрубить на куски и утопить в болоте недалеко от Лейавина. - Готов поспорить, что это Корнелий... - Харберт влил в себя половину кружки и стукнул ею о липкую, от разлитой медовухи столешницу, - Святоша недавно пытался на меня все повесить. Чувствует, что дело пахнет жаренным, ищет лазейку. - Мы найдем предателя. - Матье посмотрел на брата честным открытым взглядом, - Он рано или поздно себя обнаружит, и тогда Черная Рука воздаст ему по заслугам. *** Шум в зале не стихал, но норда это нисколько не тревожило. Он храпел, упав лицом на стол, и его рука со сбитыми костяшками все еще сжимала опустевшую кружку. Матье не считал их, но с уверенностью мог предположить, что если в кувшине что-то и осталось, то вряд ли там сможет утопиться даже таракан. Сумка с приказами открылась легко, и шелест пергамента не разбудил норда. Его вряд ли разбудило бы и вторжение даэдра, и Белламон не таился, быстро перебирая запечатанные конверты, подписанные аккуратным и знакомым почерком, который он выучил в совершенстве. Марта и Николас не заметили подмены... Сургуч с хрустом разломился, аккуратно извлеченный лист бумаги вспыхнул, едва коснувшись пламени свечи, и осыпался на стол. Матье аккуратно смахнул пепел на пол рукавом, стараясь не запачкать пальцев. Приказ, написанный им, скрылся в конверте, и алые капли сургуча скрыли разлом. Прижимая печать, Матье ощутил согревающую изнутри гордость, и улыбка, коснувшаяся его блеклых губ, была искренней, что случалось нечасто. Подделывать почерк - только половина успеха, но печать кольца, какие были только у Спикеров... Сколько ночей провел он, снимая с сургуча отпечаток, отливая форму и полируя грубую свинцовую заготовку, он не мог вспомнить, но результат оправдывал все усилия. Сколько уже убитых чужими руками? Семеро? Будут и другие, о да, будут, и уже скоро... Скоро все они умрут, мама. Все они. Перегрызут друг друга, как крысы, и их кровь затопит саму Пустоту.