Магический мезальянс

Спустя еще неделю такой маеты из угла к углу, в надежде прийти к какому-либо хоть чуть-чуть осмысленному выводу, Воландеморт терял остатки сил и становился все более злокозненным. А на исходе января блудный муж, все же, заселился в свою спальню, перетащив туда телевизор и клетку с огненной птицей. Это не способствовало выздоровлению. Феникс пискляво пел на заре, пробуждая Лорда. Приходилось порой вставать и стучать в постоянно теперь запертую дверь спальни Дамблдора с призывами заткнуть птицу. На досуге профессор лживых благ оттачивал свое остроумие репликами порядка: — Том, до чего ж вам не идет меланхолия. Вот хоть бы однажды увидеть вашу искреннюю, неподдельную улыбку… По мере сил Лорд отмалчивался, пряча в подобные моменты желание грубо заткнуть великовозрастного чародея чем-нибудь материально ощутимым. Наверное, в этом было больше провокации, ибо ему хотелось заткнуть рот именно членом, — раньше такого не возникало, разумеется, — но с некоторых известных пор, у Воландеморта появилось прям-таки образное мышление. И воображение разыгрывало его от слов Дамблдора каждый раз. — Научитесь радоваться простым вещам, — старец в разрисованном бордовыми узорами балахоне увещевал из кухни, пока отковыривал уголок коробки с кукурузными хлопьями. — Я вот, допустим, очень рад тому, что вам нравилось число семь. Оно куда лучше, чем тридцать один, к примеру. Реддл занимал удобную позу на диване, чтобы пронизывать взглядом Дамблдора, не поворачивая головы. И думал, что если бы он был менее выжидающим и более жестоким тогда, чтоб заставить супруга отсосать? Его Светлейшество так и выпрашивало наказание. — Ведь, если бы вам нравилось число вашего рождения, вы бы решили быть не семикратно, а тридцатиоднократно бессмертным, — надрывая упаковку по линии перфорации до нижнего края коробки, волшебный теоретик нечаянно плюхнул себе под ноги жменю хлопьев. — Или, если бы вам взбрело на ум поместить части души в нечто такое же мелкое… — указал Дамблдор на пол с горьким смешком, рассыпанное сулило уборку. — Ты несешшь ерессь-сстарик. Молчи, — привычно властным тоном пресечь болтовню не получилось. Отметая ненужные мысли, Лорд поднялся и поспешил прочь. «Прочь» находилось в ванной для гостей. Это был первый раз когда его член начал просто так подниматься, вероятно, Дамблдор тоже почувствовал что-то сквозь ментальную связь. Это было слишком странно, ведь он всего минуту или две всего-навсего думал о минете, об опасном пребывание его естества в ротовой полости врага, об ощущении воплощенного подчинения, о движениях вглубь влажного… Лорд скинул халат, встал под душ и стоял, включив воду. В паху отяжелело от прилившей крови… то есть, без зелий. Без маггловский пилюль… Такие случаи участились. В основном, эрекция тревожила по ночам и ранним утром и сопровождалась недоумением, агрессией и обостряющимися симптомами все той же болезни. И Реддл через некоторое время сообразил, что причина болезни — не его желание трахнуть Великого Светлого снова, а какие-то личные переживания мужа. И он устроить ему «всеношную», с целью достучаться до ответа о состоянии возбуждения: — Почему я должен терпеть откаты, гнуссная шшкура, какого бесса ты закрылся и одиноко дрочишшь на ссвои восспоминания? Меня это досстало… — Том, вам просто дурной сон приснился. Вовсе нет повода поднимать такой шум, — умолял голос из-за двери в спальню. — Тебе нравится злить Лорда Воландеморта? Открывай, дрянь, мы поговорим об этом тет-а-тет. — Нет, не открою. Боюсь, что вы переутомитесь, мучая меня. Но Темный Лорд стучал в дверь спальни чем только можно, он даже решил вспомнить приютское детство, когда еще не владел магией настолько, чтобы проникать за запертые двери и делал отмычки из скрепок. — Под нами живет женщина, которая никогда не спит крепко. Поэтому так шуметь неприемлемо. Понимаете? — Батильда? — Меня зовут Альбус. — Маразматичная сскверная ссука! — Самокритично для вас, — за дверью спальни усмехнулись, наверное, от вида Лорда сквозь ментал, пытающегося отомкнуть замок ножом. — Ссука здесь ты, Дамблдор. А я уточняю о наших сссоседях ссснизу, — терпеливо, очень и очень терпеливо пояснил колдун. — Том, я вас прошу: не шуметь. В замке торчит ключ, так что… ничего не выйдет… а ваши обвинения необоснованы. — У меня стоит член! И что мне по-твоему с ним делать, в настольный теннис играть? — Ради такого зрелища, я бы даже вышел. Но, увы, предчувствую обман. Обессилив от безрезультатности во взломе, Поверенный тьмы сполз вниз под двери, как предыдущий раз перед запертой ванной, не проникнув внутрь, зато проникшись всей отвратительностью своих же действий и действительностью, не оставляющей выбора. И еще не одна косматая сколопендра шершаво пробежала вдоль его хребта, ведь злобное возбуждение никуда не исчезало аж до самого утра. До утра же супруги и обменивались любезностями: — Окажи этому миру посследнюю усслугу — сссдохни. Сдохни, Дамблдор, — Воландеморт шептал, словно древний заговор, сидя на полу с закрытыми глазами. Края синего халата, который он носил постоянно, распались, обрамляя бедра, а между ними вздымался бледно-розовый, объятый ладонью половой орган, прикосновения к которому вызывали не только боль и ненависть к происходящему, но и крутили пленку какой-то информации, поступающей в сознание независимо от воли колдуна. Будто чья-то доминирующая длань отматывала маховик во времена, коих в памяти Воландеморта быть не могло. — Если только это подарит мне твою искреннюю, неподдельную улыбку, — Дамблдор будто отвечал из спальни на предложение сдохнуть, но в тот же миг, ту же самую фразу, он будто отвечал кому-то еще, из далекого миража. И голос под окончание фразы звучал уже по-другому, по-юношески. И кажется: — Кажется, улыбка — не то, что тебя интересует во мне, — отвечал очень знакомый Реддлу голос. Но ответить в ответ он не мог, потому что задыхался от удовольствия и глубокой боли, а его пальцы, которые на самом деле были пальцами Дамблдора, вплетались в дерзкие завитки чьих-то пшеничных волос, которые пахли рекой. А его глаза, будучи не его глазами, были обращены вверх. И все, что можно было видеть — зеленые, спутанные ветви, свисающие с какого-то постамента. Алтаря, оплетенного лозой плюща, цветущего такими маленькими салатовыми гроздочками. Ветви опадали на юношескую грудь, на плечи и худые руки, которые определенно были руками Дамблдора, лихорадочно смахивающими ветви с обнаженных тел, его и чьего-то еще тела над ним, ненамеренно обрывающими изумрудные листья. Того плюща, той маленькой часовни — серого зданьица барачного типа, времен викторианства. И его обращенный кверху взор, ставший взором Дамблдора, мог, видеть черные дыры сбитой лепнины на потолке, а свет луны входил в проем выгоревшего витража и оттенял фигуру, такую же юношескую. — Вот, что бывает, когда позволяешь незнакомцу задуть свечи на твоем именинном торте… — незнакомец приподнялся, разделяя их тела. И взор, блуждающий по потолку и струящимся ветвям растения, мог познакомиться с чьей-то еще анатомией. — Или у вас традиция дарить невинность на свои же дни рождения? Его бедра, превратившиеся в бедра Дамблдора, были плотно прижаты чьими-то бедрами, стиснутые меж ними юношеские члены торчали, словно свечи, плоть терлась одна о другую. Лунный свет неровно ложился на кожу, тела проявлялись как угольные контуры графического портрета, и чье-то лицо вблизи расплывалось нечетким пятном, когда незнакомец склонился. — Я теперь обязан повести тебя под венец, — и что-то мягкое, влажное дотронулось к губам, которые были губами Дамблдора, лепечущими сквозь прикосновение. — Не обязан. Но я согласен. Разбудил Воландеморта голос Снейпа. — Откуда мне знать? Я никогда не видел этого человека вживую, — звучало с легким упреком. — Моуди он говорил про смены в других больницах и неувязку с графиками. Поэтому я ни разу не заставал его на моей смене. Возможно тогда, я бы спросил более продуктивно. Не так, как Поттер: сходу в лоб. Ощутив себя при своем теле, Темный бывший властелин понял, что по-прежнему сидит на полу, возле двери в спальню. Он подскочил в бешенстве, забыв про соблюдение безопасности для нервной системы, и сразу бросился к центру комнаты. Его профессор помешательства расслабленно сидел на подлокотнике, скрестив ноги и возложив локоть на спинку дивана, в своей фламинговой пижаме, где были пришиты нелепые черные пуговки, взамен оторванным, и кровь после исполнения обрядового секса была отстирана. В кухонной зоне Снейп флегматично заваривал кофе. — Доброе утро, Томас, — озорные огоньки засияли в голубых глазах, но выглядело это так, будто Дамблдора душили слезы и он их сдерживал. — Мы уже собирались вас будить. У вас, конечно, оригинальный выбор мест отдыха, но знаете, холодный пол не полезен для мужского здоровья… — Как и фригидный муж, — колдун начал всячески заглушать пыл, лишь бы не дать раскочегариться эмоциям, затмить яростью разум. Лорду Воландеморту не хотелось делаться предсказуемым, ведь он прекрасно знал, чего от него ждут на данный момент. — О? — как всегда безразличная улыбочка затеплилась на устах светлого мужа, он знал о назревающем граде претензий, чем они вызваны тоже знал. — Но кто ж знал, что вам придутся по вкусу отвратительные старики, дряни, шуты… или какими там еще эпитетами вы жонглировали? Зелье-и-кофевар кашлянул в кулак, явно не жаждая слушать грязные намеки. — Дворецкий? — вполоборота посмотрел за стойку Лорд. — Что ж, ссообрази мне напиток. — А средний палец мне вам не показать ли? — Северус, сделай нашему белоручке напиток, пожалуйста, я буду должен. Томми не научили этого делать в приюте. Пожалуй, только отмычки там и учат делать… — Не ссмей! — пригрозил Реддл, отдавая себе отчет в том, что его провоцировали на гнев. — Тревожить ваше прошлое? Не стесняйтесь своей биографии, Том, от нее никуда не деться. — Как насчет твоего прошлого? Оно совсем небезупречно, Вашше сссиятельство… — брезгливо протянул Великий Темный. — Ах, вот почему вам так понравилось заглядывать туда посредством ментальной связи? Теперь ясно, — румянец, пыхнувший из-под короткой рыжеватой щетины, ожог щеки старшего чародея, несмотря на манеру держаться уравновешено и легко. От этой лжи стыли кости, — эта навязчивая клевета пришлась бы по нраву только мерзкому фестралу, мертвому троллю, слепому гному, сырому камню... Или какие там еще бессмысленные эпитеты существуют для жонглирования ими? Пожар ненависти разлился от груди к конечностям в тот же миг! Реддл оглянулся на стол, где рядом с блюдом с большим куском кремового пирога лежала зубчатая кондитерская лопатка. — Я убью тебя! — схватил злодей пекарную штуковину, направив металлическим мысиком вперед, и ринулся ко врагу, но расстояние в несколько футов оказалось преодолеть сложнее, чем подняться на ноги с пола. — Ножом для торта? Да вы просто кладезь оригинальности, а еще меня в ее излишке обвиняют… — Я окачу вас кипятком, Реддл! Попробуйте — еще шаг! — примчал из-за стойки Снейп. — С каких пор ты стал таким ссмелым, Северусс? — усмехнулся Повелитель, замахнувшись в следующую секунду. — С тех самых, — занес руку выше предатель, предупредительно держа за рукоять густо парующую посудину. — Я категорически против поединков! Том, положи оружие. Северус, опусти турку, — расставил руки директор, как бы разводя дуэлянтов по разным сторонам. — Совсем, как Гриффиндор, в сссамом деле? Странно, кажется тем дрожащим куском дерьма и не ты был вовсссе. Однажды, — не умолкал Воландеморт, помня точки давления на свидетеля оппозиции. — Не приближайтесь, иначе моя рука дрогнет. Сейчас. В настоящем. — Защищаешь своего эмира, значит? Ссслюнтяй, как же ты жалок… — Кто обзывается, тот сам так и называется, — сказал Дамблдор. — Вонючее ничтожество, тебе даже инфери болотные не дадут. — Во имя справедливости: Северус не настолько озабочен. Однако Снейп застыл в гранитном отупении, не моргая таращась своими черными, как отрава в котле, глазами. Внезапно раздался стук в дверь, устраняя напряжение момента. Все остались на своих позициях. — Заплачь, — сымитировал колдун дразнилку. — Больше мне делать нечего… — пробубнил зельевар. — Ваш тон достоин порицания, Том, — резонно заключил Дамблдор. — И не приставайте ко мне, — добавил, как отшитая со свиданием студентка. Тем временем стук в дверь усилился, добавились еще голоса детей, зовущих хозяина квартиры. Лорд на ту пору уже отошел обратно, бросив кельму для бисквита на стол, и сам за стол уселся полубоком, чтоб следить за своей компанией. Получив некоторую слабенькую компенсацию, унизив или по крайней мере испортив настроение кому-то, колдун дал разрешение: — Прими госсстей, дворецкий, — Снейп, который и без того уже направлялся к двери, остановился и протяжно вздохнул, выпуская пар накипевшего. Пока перед дверью шуршала возня, Воландеморт выслушивал о том, что дернуло его раскрывать рот, ведь все уже так привыкли, что Зло безопасно помалкивало. Дамблдор плел, что эти случайные проникновения в чужие сны, им не инициированы, что это магия обряда при ее отрицании сказывается пагубно на сознании. И кое-что было из правды в словах волшебника. Темный Лорд понимал это, ибо сам влез в ментал. Конечно, его эрекция была вызвана другой стороной, прячущейся в спальне, но в остальном ему действительно хотелось увидеть больше — нужно было для дела. — Оплачен отправителем? Хорошо. Спасибо. Проваливайте, — Снейп захлопнул дверь, а когда повернулся в руке у него находился цветок. Один георгин в золоченой кудряшке. — А это от кого? — От вашей болезни, директор, — монотонно презентовал Снейп. Неожиданно Дамблдор подскочил, словно по тревоге, и остался настороженно стоять, внимательно глядя на Снейпа, чуть сведя брови и склонив набок голову. Полукровка Слизерина вел себя похожим образом, но с цветком в руке смотрелся более идиотски. Наконец, Дамблдор рассмеялся, но как-то неестественно, и спустя миг улыбка быстро сошла на нет, оставив каемку губ печально изогнутой. — Эмм, боюсь, что тут произошла ошибка, — тихо произнес старейший из магов. Затем он вновь спокойно присел на подлокотник, но через мгновение опять подпрыгнул, будто его застали врасплох, снова взглянул на Северуса и засмеялся мягко, потом резко посерьезнел и почесал переносицу мизинцем. — Послание адресовалось вам, Альбус. Воландеморт впервые в жизни чувствовал себя столь растерянным, пока не реагируя на это никак, просто следя за изменениями мимики мужа. Казалось, Реддлу были известны все причуды главы Хогвартса, но почему-то еще минуту он был заворожен наблюдением за Дамблдоровым поведением. — Оно не может быть для меня, — отмахнулся старец. — Там невозможно было выжить. Послания с того света не доходят, пока еще, до живых. — И все же, вряд ли оно для меня, — саркастично покривился Снейп. — Разве только от болотных инфери, которые мне не дают… — Прости пожалуйста, — Дамблдор сдержал истеричный смешок, прикрыв лицо ладонью. — «С запоздалыми поздравлениями ко дню свадьбы любимого друга. «Я должен возвратиться, чтобы жить? Или остаться и проститься с жизнью?» * — прочитал Снейп надпись на золоченой ленте, привязанной к прямому стеблю цветка. Внезапно дверь снова отворилась и в комнату вошел трактирщик, после однократного стука уже в открытую дверь. — Ну что, ты доволен? — без объяснений задал он вопрос Дамблдору повзрослее. — Объявился, не запылился! Я ж эту паскуду узнаю после любых ритуалов… — Это был курьер, Аберфорт. Курьеры доставляют посылки, — сказал Снейп. — А? Ай, да я не про того пацана! Про Гриндевальда! Его уже по экранам показывают. По видео. То есть… этим, телевизорам. Эти видео с его мордой из телевизора в телевизор кочуют, они прямо плодятся там, как единороги в бору! — Ваш брат имеет в виду вечерний выпуск новостей, о котором я говорил вам с утра, — пояснил Снейп Светлейшиству, держащемуся за спинку дивана. — Какая к дьяволу разница! — возмутился Аберфорт. — Вот только что был другой выпуск, а там опять эта морда пресловутая… — Помните, я высказывался о целительных способностях у тех, кто совершал преступления? — Дребедень это все, чтоб убийцы какой-то баланс восстанавливали! — Но таков принцип новой магии. Альбус, я не прав? Черт… — свидетель магического брака, наконец, посмотрел на бывшего руководителя школы, у того подкашивались ноги. — И что же вы молчите… — и подбежал поддержать его, закончив спор. — Прав, ты прав, Северус, — слабым голосом подтвердил Поверенный добра. — Ежели мы встали на эти рельсы, уже никуда не свернешь… В тот момент все разом обратили внимание на Воландеморта, чуть не упавшего со стула. И вот, едва все начало складываться для Поверенного тьмы в полную картину понимания, его полоснуло болью. По пункту неверности расценивались даже мысли Дамблдора. А в то время молчания и допущения спора между Аберфортом и Северусом, старик просто претерпевал откат. Но для виновника по нарушению, откат прошел очень быстро. Только глаза Дамблдора смотрели теперь как бы сквозь супруга и немного остекленели, лишившись выражения во взгляде. Откаты ощущались так, словно колючая проволока перетягивала Реддлу горло и грудь, а вскоре еще и промежность. Догадки схлестнулись в одной точке, как скоростные поезда, — Лорд слишком хорошо помнил речи, что велись про госпиталь Святой Марии, импульсы в ментал при упоминании фельдшера реанимации, коего кто-то, отчего-то путал с Гриндевальдом. И почему именно с Гриндевальдом? Нужно было узнать больше… увидеть предысторию, чтобы решить проблему с магией в будущем… Настоящую предысторию практиков некромантии, а не то, как кто-то решает потерять девственность в день рождения… О возвращении магии только и мог думать Реддл, пока боль не отключила сознание. Зрение заволокло белизной. На фоне белого, слепящего света над его лицом, которое стало лицом Дамблдора, колеблились на ветру огромные лапы папоротника. Возбуждение, как медленный яд, расползалось по венам, когда чья-то голова в светлых завитках шевелилась на его животе, по факту — на животе у Дамблдора, а слова чьего-то знакомо-незнакомого голоса несли следующее содержание: — У Малого есть глаза, все же… — На всякие глаза есть заклинание Обливиэйт, — произносили губы не кого иного, как Дамблдора, и он забывал их смыкать, глотая палящий зной. Пальцы правой руки сплетались с корнями папоротника. Пальцы левой руки дрожали, неаккуратно влазя в чернила, выводящие символы на звездных картах, тысячи схем в чьем-то дневнике, лежащим рядом с обнаженными бедрами на земле, укрытой ковром зелени. Чье-то лицо приподнималось и пальцы мазали по нему чернильные полосы, потому что в дрожании рук им некуда было деваться. Под солнцем разлинованные черным бесцветные черты лица становились неузнаваемыми. — Да, именно боевого раскраса мне не хватало. И где твой оргазм был раньше? — чье-то лицо снова утыкалось вниз, пачкая бледную кожу чернилами и чей-то рот кусал впалый живот, рыча: — что за растяпа, будь серьезней! Слух заполняли тонкий визг, хрустальный звук, скрип давящегося хрусталя, звук, который мог быть рожден только чем-то неправдоподобным даже в мире сказок, похожий на смех и плач одновременно. Вдруг все вокруг заливала чернота. Огонек на кончике палочки затепливал пламя на фитиле траурной свечи, и ударял по пустому пространству, укрепляя щитовые чары. — Бессмертие — иллюзия. Вечно лишь то, что умрет. Если смерть — фальшь, вечность — дурман, куда мне идти? Реальность — мыльный пузырь. Куда идти, если не к любви? — в наслоении одержимого шепота на шепот уже нельзя было различить где чья реплика. — Возможно, вся магия останется только у нас. У двух Поверенных Ее Величества Смерти? Вся магия мира. — Пара человеческих тел не сможет вместить столько магии. — К чему скепсис? Возможно, когда это случится, мы уже не будем людьми. Будем гораздо большим. Будем, как боги, сильнее самой судьбы. Сиреневые образы пациентов раскололи темноту. Но это случилось не раньше, чем Реддлу удалось постичь смысл увиденного. Когда он очнулся никого рядом не было, он лежал на диване, заботливо укрытый не гриффиндорским, то тоже довольно жарким одеялом. Несмотря на раздражающий стояк, колдун был впервые рад, поскольку в его голове, наконец-таки, сложилась очевидная картина. Все же их было двое. Разные вероломные слухи гуляли о Дамблдоре, но получив им подтверждение, у любого отвисла бы челюсть. Чернокнижник не ждал наград за свое расследование — ему не поверят, он не сможет никому передать эти знания путем легилименции. Почувствовав жуткий голод, не евший целый день Лорд встал и тут же сел от слабости. Очевидно, время уже было вечернее. Гостиная тускло освещалась кухонным бра, и даже не посещая ментал в режиме реальности, можно было определить, что телевизор на первом этаже орал на всю громкость. Слабость не помешала Воландеморту мысленно направить себя к врагу, половина его сознания осталась здесь, а вторая находилась там, в фойе общежития. Его муженек сидел за общим столом, — великий трахнутый именинник с десертной ложечкой, покручиваемой между пальцами, и сдвинутым в сторону блюдцем с раскрошенным кусочком пирога с кремом, аромат которого голодающий злодей поглощал по своей телепатической линии. Напротив сидел Скримджер и записывающий что-то в блокнот рыжий помощник министра, им приходилось сворачивать шеи, чтобы смотреть ящик. Новости кричали о последних события, магглы любят все подсчитывать, всему вести статистику: «Миллионы верующих твердят о чуде. Миллионы людей по всему земному шару заявляют об открывшихся в них способностях к врачеванию. В одном только Лондоне тысячи добровольцев-санитаров, многие из которых даже не учились в медицинских образовательных учреждениях, спасали миллионы граждан, потерпевших от разломов, наводнений и обморожений в условиях катастрофической нехватки медикаментов. Неужели мир действительно столкнулся с чем-то необъяснимым и мистическим, ведь сегодняшний день должен войти в историю. Это первый день в истории человечества, когда в мире не умер ни один человек, исходя из переписей населения. И героем нашей передачи стал мужчина по имени Грин Георгин, в должности внештатного фельдшера спасший полсотни пациентов со словами: «Смерть отсоси!» На экране появились кадры репортажа из приемной реанимации, кого-то в светло-муреновой форме медперсонала, кучи больных, а цензура поздно сработала, и что нужно сделать Смерти было прекрасно слышно. — Ну-с, еще одному пара нижних ребер мешает полноценной половой жизни, ** — прокомментировал репортаж Дамблдор и десертная ложечка, раскрученная между его пальцев, вылетела за пределы стола, как могло показаться совершенно нечаянно. — Что-что? — повернулись разом Скримджер и Уизли, насупившись на всея Мудрейшество. — Говорю, вполне возможно, что магия проявляется в целительстве, раз уж сами магглы это заметили… — Вопрос заключался в другом, — непримиримым тоном напомнил министр. — Кто этот человек? — махнул он рукой на телевизор, где уже сменились кадры. — Полагаю, ведущая телевизионных новостей? — пожал плечами Дамблдор, Скримджер стукнул ладонью по столу: — Если заключенные магических тюрем выбрались на свободу, не время шутить! Это пока не допрос, напомню, но все может измениться. Премьер-министр дает нам множество полномочий, в том числе и организация безопасности Британских островов. И вам следовало бы ответить, кто этот человек из госпиталя Святой Марии? — В передаче только что сообщили, что этого человека зовут Грин Георгин. Согласен, немного странноватое имя для магглов. — Если это Гриндевальд, мы спишем на него маггловские преступления, как на всех Пожирателей, и он сядет в маггловскую тюрьму. Или убийца на свободе вас не смущает, Дамблдор? — По-моему, этот человек как раз делает вещи противоположные убийствам, или новости врут? — Так это он или нет? — Руфус, но откуда же мне это знать? — Мне казалось, Дамблдор, вы должны бы узнать человека, от вашей дуэли с которым когда-то зависела судьба всей магической Европы! — М, должен. Однако, начинаю себя подозревать в деменции, — вежливо солгал собеседник. — Не может быть. Вы не помните сильнейшего из магов эпохи, который мог вас убить? — Я не запоминаю людей по принципу перспективы моего убийства кем-либо из них. Более того, я живу с человеком, который каждый день мечтает меня убить. Будь предметом убийства волшебная палочка или прибор для резки тортов. Кроме прочего, есть немало магов за пределами этого дома, которым я просто не нравлюсь и они не прочь меня убить за все хорошее. — Не потому ли это, что вы не так святы на самом деле? — Я никого не призываю на меня молиться. Все это время Воландеморт усмехался, — а ведь актерски отыгрывал чертов благодетель! И кто из них еще большее зло? Скримджер не дурак и аврорский глаз у него наметан, и нюх на псевдозаступников натренирован. По крайней мере Темный Лорд кое-что решил для себя, проанализировав ситуацию. Недоверие к Дамблдору обездоленных магов росло. Гриндевальд мог знать больше, чем его напарник некромант. Конечно, вряд ли с ним можно будет договориться или что-то типа того… но, надо было выходить уже из заточения. Утвердиться в своем решении Воландеморту помог еще один диалог, когда Дамблдор поднимался по лестнице со Снейпом, распрощавшись с министром и со всей немногой публикой, оставшейся в зале общежития. — Так почему откат по нарушению действует на Реддла сильнее? — спросил свидетель светлых. — Томас нарушает по пункту другого приказа. Фактически игнорирует способности. За ним стоит определенное число человеческих жизней. Северус, видишь как? Отняв жизнь можно подписать контракт. А Смерти часто не нужны сделки, которые Она не заказывала. За них и расчет. Тому этого никогда не понять, и я почти уже не знаю, что с ним делать… — они подошли к двери в квартиру. — Кстати, ставлю сто пенсов, что он сейчас не спит. Ключи зазвенели и замок отомкнулся, двое магов вошли в комнату. В это время Воландеморт сумел подняться и нагло ел оставшийся еще с утра кусок выпечки, запивая проточной водой. — О, Том? Вам лучше? — сделал доброжелательный жест муж, пока Лорд уговаривал себя не вступать с ним в разговор. — Значит, все-таки Гриндевальд? — уговоры на запрет разговоров не сработали. — Кто бы мог подумать, такая чистейшая репутация, ссстарик, и такое кровавое пятно на ней… Колдун проглотил пищу, чтоб звучать более зловеще и обличающе, когда волшебники без волшебства самую малость застопорились у дверей. На лице Дамблдора не было ничего кроме притворства, но супружеская связь позволяла видеть его изнутри. — Я, наверное, перестал понимать змеиный язык, — прощебетал он. — Реддл сказал это на английском. — Северус, ты вообще на моей стороне или как? — в шутку вознегодовал Дамблдор. — Все, я иду в ванную, мне собираться в ночную… — зельевар направился к другому дивану, где лежали все его вещи, ибо он практически жил в квартире новобрачных третьим, внебрачным. — Ладно, Том, ваш опыт поиска пятен на моей репутации достоин похвалы. Однако, я от них избавился, а вы? — Пошшшел к чертям, мошшенник, — копируя любезность, ответил Воландеморт. — Аа, понимаю. Вы очень разозлились, как и подобает темным лордам, но я вижу, вам нравится тортик… — Дважды пошел к чертям, — колдун поднял взгляд притупленной одержимости, когда старец приблизился, и взявшись руками за спинку свободного стула, непринужденно спросил: — Ты хоть когда-нибудь улыбнешься? — А ты когда-нибудь сдохнешшь, сказочник? — Встречный вопрос аналогичен предыдущему. — Я бессмертный, — голубые глаза лукаво взблеснули. — Н-да, и снова за счет кого-то, чего-то. Без магии все становится ничем и никем, не так ли? — Альбус, идите в спальню. Я не хочу опоздать из-за ваших разборок, — взмолился полукровка. — Чего ты хочешь этим добиться? Покаяния? О, так и быть. Лорд Воландеморт прощает это сражение. Но только, чтоб вернуться к нему на войне. Я буду работать, буду. Северуссс, прежде чем ты соберешь свой помойный инвентарь… — Помывочный, — поправил Снейп. — Не перебивай, плебей. В твоем случае я не ошибся. Так вот, тебе придется взять меня на сссмену вместе с сссобой. — Вы закреплены за Парк-роуд лечебницей, — сказал Снейп, отчаянно переглянувшись с Великим Светлым. — Ты ссслышал. Я буду работать только в госпитале Святой Марии.