Детская психиатрическая больница №6

***

      У Мирона всё шло довольно неплохо. Никто его не трогал на протяжении целой недели. Ваня понимающе не мешал ему восстанавливаться и отдыхать. Он чувствовал себя значительно лучше. Сонливость почти полностью пропала.       Всё это время он сидел в своей палате и практически ничего не делал. Сил не было даже для того, чтобы просто думать. Но сейчас всё было хорошо. Он стал нормально питаться, читать произведения посложнее чем "Колобок" и спокойно выходить на улицу вместе с остальными.       Сейчас был вечер, скоро будет ужин и позже все лягут спать. А пока омега сидел в общем зале и смотрел телевизор. Шло интересное шоу, в котором рассказывали биографии известных композиторов и писателей. Фёдоров очень увлекался классической литературой, поэтому для него эта программа была весьма занимательна.       Настроение у парня было довольно приподнятое. Всё у него было относительно хорошо. Поэтому особых поводов для переживаний не было. Но как известно, что-то нехорошее всегда происходит именно в такие спокойные дни.       — Хей, Мир. Ты уже подготовился к осмотру? — немного взволнованно спросил Ваня, подходя ближе к омеге. Он присел рядом с Мироном и слегка нервно, но достаточно сдержанно улыбнулся.       — Что? К какому осмотру? Я же только недавно был у Дмитрия Ларина. Он сказал, что со мной всё более-менее. И что мне не нужны больше лекарства и лежачий режим. — с непониманием проговорил Янович. Парню совершенно не было понятно то, про что говорил его друг. А Ваня выглядел очень взволнованно и даже немного грустно. Мирон заметно запереживал, ведь его друг всегда был максимально позитивен и улыбчив.       — Оу, ты ещё не был у доктора для омег, верно? — тихонько спросил Евстигнеев. Говорить о подобном не было прилично в публичных местах. Поэтому его голос был тихим, почти неслышным. Самому парню не было нужно идти к этому врачу. Ведь он был бетой, залететь не мог просто физически. Поэтому он в этом плане совершенно не интересовал вышку этой больницы.       Им были нужны лишь омежки, родители которых вполне могли взбунтоваться, узнав о том, что их сын носит ребёнка непонятно от кого. Будут долгие муторные разбирательства, подключаться всевозможные СМИ и вся информация разлетится по социальным сетям и федеральным каналам. А это всё совсем не было нужно главврачу.       — А зачем мне к нему? — чуть краснея от смущения, спросил Мирон. Он был ещё совсем юным и не знал об этом ничего. Парень даже не мог предположить, что в таком возрасте он уже мог родить ребёнка.       — Проверить не залетел ли ты. И тебе это, кстати, сейчас действительно нужно. Слава не особо любит вытаскивать. Поэтому тебе лучше не медлить с этим и сходить туда. — спокойно, но твёрдо проговорил Евстигнеев. — Я понимаю, для тебя это всё в новинку. И тебе тяжело. Но это нужно. Лучше сделать аборт, чем потом воспитывать детей от этой мрази.       Мирон не успел ответить ему. В комнату, как всегда вовремя, летящей походкой вошёл Карелин. И как всегда не один. Со своим лучшим другом Андреем. Который в последнее время был чересчур хмурым и молчаливым. Больше он не шутил направо и налево, а тихо сидел где-то в сторонке.       — Зайка, идём. — коротко сказал Слава. Его голос был совершенно серьёзен и спокоен. Он смотрел на омежку с таким искренним желанием, что Фёдоров и правда испугался. Парень прекрасно помнил их со Славой уговор и старался хорошо играть свою роль. Ему было очень сложно врать своему единственному близкому другу. Но так было нужно. По-другому никак. У молодого человека просто напросто не было выбора.       — Имей к нему хотя бы каплю уважения. А вдруг он несёт от тебя? Ты хочешь воспитывать детей, да? — максимально уверенно проговорил Ваня. Он всеми силами пытался защитить своего любимого друга. Хотя бы на день отложить его страдания.       — А ты заткнись, блять. Его, в отличие от тебя, не имело пол больницы. А я умею вытаскивать во время. Поэтому тихо молчи в тряпочку. А то тоже получишь своё. Пошли, Мирон. — грубо сказал Слава и взяв омегу за руку, потащил его в сторону всё той же подсобки. Евстигнеев промолчал и молча отпустил его. Он ничем не мог ему помочь.       Они шли быстро. Карелин с привычной гнилой ухмылкой открыл дверь помещения и галантно впустил сначала парня, а потом вошёл и сам. Слава закрыл дверь на шпингалет и внимательно посмотрел на омежку.       — Не бойся, посидим тут просто немного и всё. А то пришлось Андрею в прошлый раз сказать, что ты прям пиздец, как охуенно делаешь минет. Поэтому нужно здесь просидеть примерно полчаса. Чтобы уж наверняка и ни у кого не было сомнений. — уверенно проговорил Карелин. Он стоял прислонившись к стенке. Его лицо было расслабленно, а губы чуть приоткрыты.       Мирон смотрел на него очень внимательно. Что-то в этом парне определённо было. Он был до жути завораживающим, притягивал и манил к себе юного Фёдорова. Но омега старался списать это на благодарность за то, что тот ему так помогает.       — Зачем ты говоришь так о Ване? — неожиданно спросил Янович. Он действительно не понимал зачем нужно было так по-свински поступать с несчастным бетой. Сначала изнасиловать его, а потом ещё и назвать шлюхой. Это же было так гадко и подло.       — Малыш, ты пока ничего не знаешь. Ваня долбится со всеми подряд. Таких конченых шлюх, как он, я никогда не встречал. Он ноги перед всеми раздвигает. Нимфоманка чёртова. — грубо проговорил Карелин. Он подошёл немного ближе к Мирону, дабы смотреть ему прямо в глаза. Между ними было менее метра.       — Не говори о нём так. — тихо, но уверенно сказал Мирон. Ему было до ужаса неприятно слышать такое о своём лучшем друге. Он даже слушать не хотел об этом. Евстигнеев не был шлюхой, это было видно.       — Какой ты смелый однако. Думай, как знаешь. Твоё право. — спокойно проговорил Слава и вдруг спросил. — А ты с кем-то спал? Или пока только сосёшься?       Фёдорова поверг в шок такой интимный и некорректный вопрос. Естественно, он ни с кем и ничем не занимался. Господи, да ему же только пятнадцать. Какой секс в таком возрасте? У него даже желания целоваться пока не было. Что уже говорить о большем.       — Ни то, ни другое. — тихонько выдохнул Янович. Но на самом деле, ему очень хотелось отношений. Уже практически все его бывшие одноклассники имели любимых людей. А у него никого не было. И это его очень волновало, когда парень был на свободе. Все любили и были любимыми. А он как всегда один, без пары.       — Оу, тогда ты большой молодец. Ибо в наше время это огромная редкость. Все ебутся и им так похуй на то, что будет дальше. И кстати, у тебя же нет альфы, верно? — с лёгкой ухмылкой спросил Карелин, прекрасно зная ответ. Мирон не выглядел, как омежка у которого есть молодой человек. И это было очевидно. Но всё-таки всё возможно.       — Нет. — неловко ответил Фёдоров. Он поднял свои глаза на парня. Тот смотрел на него с интересом и чем-то ещё. Это было что-то, чего Мирон пока не знал.       Слава подумал секунду и резко схватив омегу под коленками, усадил на стол. Вот тут Янович испугался по-настоящему. Он с ужасом и диким страхом взглянул в чужие очи. В глазах Фёдорова была немая мольба. Парень очень боялся. Карелин всегда мог передумать. И это заставляло его коленки дрожать от тихого ужаса.       — Ты же... — начал было парень, но ему не дали договорить. Чужие настойчивые губы беспардонно заткнули его.       Мирон не сразу понял, что произошло и инстинктивно попятился назад. Но ладонь Славы мягко легла на его тонкую шею и не давала ему отстраниться. Парень настойчиво целовал мягкие губы. А Фёдоров не понимал нравится ли ему это. Альфа прижал хрупкое тело к себе ближе и принялся нежно вылизывать сочные омежьи губки.       Янович нагло соврёт и сильно покраснеет, если скажет, что ему это не понравилось. Парню было приятно, губы партнёра были такими горячими и мокрыми. Он просто закрыл глаза и постарался не думать о том, кто сейчас так настойчиво прикасался к его губам.       Рука Карелина осторожно потянула подбородок юного омеги вниз, заставляя тем самым открыть рот полностью. Расслабленные мышцы лица легко поддались под эти мягкие нажатия. Проворный язычок быстро прошмыгнул в ротик Фёдорова. Тот таял на этом чёртовом столе. Мирон с ужасом начал осознавать, что правда по-настоящему течёт. Не сильно, но довольно ощутимо.       Это явно была не течка. Но что же это тогда? Парень не знал. Молодой человек сейчас вообще мало что понимал. Он чувствовал только мягкие движения чужого мокрого и обжигающе жаркого языка. Янович даже совершенно забыл о том, что это вообще-то его первый поцелуй. И что этот самый поцелуй был с конченым насильником и ненормальным человеком в грязной тесной подсобке.       Ему плевать, это было слишком приятно, чтобы думать об этом. Раствориться в этой сладкой нежности, вот чего ему сейчас хотелось сильнее всего. Слава был так осторожен и мягок с ним, что парень и забыл о том, кем являлся этот человек.       Руки Карелина почти незаметно сползали вниз, когда тот осознал, что Мирон не отстранится и не закроет свой влажный ротик. В голове альфы бушевал океан сомнений и шторм неуверенности во всём этом.       Он понимал, что сейчас целовал практически невинного ребёнка, у которого и так было не всё хорошо в жизни. Но его чёртовы чуть розоватые губы так и манили его к себе, буквально умоляли прикоснуться к ним.       Слава правда долго держался. Украдкой смотрел на них пока молодой человек не видел. И чем больше он смотрел, тем яснее у него вырисовывалась картина их поцелуя. Охуительно-горячего поцелуя. Нет, Карелин эти губки никому, блять, не отдаст. Будет разъебывать всех подряд, но не отдаст. Будет пиздить лучших друзей, с которыми он прошёл полжизни, но не отдаст. И Андрею тем более, слишком низкими словами тот называл его зайку. Это только его, ничьё больше.       Он заметил Мирона сразу, как только зашёл в общий зал. Сказал пару дежурных слов, чтобы никто ничего не заподозрил. У него тоже есть враги. И тем совсем не нужно знать о том, что ему понравился новенький. Все эти грязные слова и грубые действия лишь для отвода глаз. Не более.       Целовать этого заичку было даже приятнее чем он себе предполагал. Они оказались такими мягкими и вкусными, что он не мог от них оторваться. Слишком мокрым был его ротик, слишком неумело двигались его губы, слишком неуверенно мальчик уложил свои ручки ему на плечи. Он такого никогда не чувствовал. Омежка был таким неловким. Это так умиляло его.       Нет, таких малышей не ебут в грязной подсобке. Таких нежно раскладывают на мягкой постельке и сладостно любят всю ночь. Никак иначе. Но ему ещё рано думать о подобном.       Они целовались так долго, но им казалось, что это продлилось менее пары секунд. Слава нехотя отрывается от мягких губ и затуманенным взглядом посмотрел на умиротворенно Мирона, который совершенно ничего не осознавал в эту минуту.       Но позже, когда он осознал, что только что произошло, его щёки покрылись неловким румянцем. Фёдоров смотрел вниз на свои слегка дрожащие коленки. Он не понимал, что это значило.        Альфа в это время смотрел на свои часы. Это было невообразимо, но они провели здесь около двадцати пяти минут. Ему казалось, что прошло менее семи минут. Ох, уж это время. Порой течёт так медленно, как ленивый ручей, а иногда бежит так быстро, словно мощный гепард, летящий за своей добычей.       — Ну всё. Мы можем идти. — максимально спокойно проговорил Карелин. Но на самом деле в его душе разгорался огромный пожар чувств и эмоций. Сколько слов он хотел сейчас сказать, но его язык был неподвижен. Потому что так нужно. Фёдоров осторожно слезает со стола и идёт к двери.       — Не забудь хромать. Это важно. — тихо сказал на последок Слава. Мирон едва заметно кивнул ему и вышел из помещения. Карелин обессиленно сел на пол, облокотившись на холодную стену. Он не знал, что делать с этим всем. Но обязательно что-нибудь придумает. Обязательно.