Детская психиатрическая больница №6

***

      Мирон проснулся очень поздно, когда все пациенты уже давно прошли на свои процедуры. Ему нужен был сон. Парень открыл глаза, довольно потянулся и спешно начал натягивать штаны. На его лице сияла яркая улыбка от уха до уха. Он был очень рад и просто не мог скрывать свои эмоции.       Фёдоров уткнулся носом в мягкую толстую кофту. Она насквозь была пропахшей его любимым человеком. Да-да, именно "любимым". Янович долго терзал себя по этому поводу, но всё же признался самому себе в своей влюбленности. Слава ему симпатизировал, это было точно и явно. И ещё, насколько парень заметил, он тоже нравился Карелину. По крайней мере, ему очень хотелось верить в это.       Его голова ходила кругом от мыслей об этом. Первая полноценная и настоящая любовь. Конечно, она была не здоровой и местами граничила с чем-то незаконным. Ему всё ещё не было шестнадцати, хоть и через месяц его день рождения. Но вся их любовь была нежной, чувственной и искренней. Чувства пылали, обжигая тем самым его сердце, которое до этого момента никого ещё так не любило. Парень практически порхал от счастья. Он быстро направился в сторону общей комнаты, в надежде увидеть Карелина вновь. Его щёки чуть покраснели от лёгкого смущения.       — Мирон! Куда это ты так летишь? — с лёгким удивлением проговорил Ваня, внимательно осматривая своего друга. Лицо беты было слишком хмурым для него, парень, казалось, был чем-то очень недоволен. Но Фёдоров не обратил на это внимание. У Евстигнеева возможно были свои проблемы, о которых он не хотел рассказывать.       — Я в общую комнату. — чуть улыбаясь, проговорил Мирон. Он смотрел на своего друга и слегка запереживал. Ваня действительно выглядел очень злым. Казалось, он был чем-то сильно расстроен.       — Слушай, а пойдём поговорим кое о чём? Окей? — уже хитро улыбаясь, предложил Евстигнеев. Фёдоров слегка ошарашенно кивнул ему в знак согласия и направился вместе с ним в конец коридора. Теперь омега очень заволновался, о чём же хотел поговорить с ним его лучший друг? Это явно было что-то важное, иначе бы тот просто сказал ему, что хотел и всё. А тут парень повёл его в конец коридора, где обычно никого не было.       — Карелин ведь не насиловал тебя, верно? — тихо спросил Ваня чуть прищурившись. На его лице была лёгкая полуулыбка. Теперь он был совершенно спокоен и уверен. Парень сверлил своим расслабленным взглядом Мирона.       Янович хотел было что-то сказать в своё оправдание, но ему этого попросту не дали. Чужой кулак со всей силы прилетает ему в живот. Он вскрикивает от боли и скручивается, прижавшись к холодной стене, чтобы не рухнуть на пол. Он ничего не понимал.       — Я знаю правду, даже не думай мне врать. Ты и так слишком много лгал. Сучонок мелкий. — всё также ухмыляясь, сказал грубым голосом Ваня. Он крепко ухватился за чужие мягкие волосы, омежка скривился. Бета поднял его голову, теперь они смотрели друг другу прямо в глаза. Из очей молодого парня текли слёзы боли. Мирон не знает, за что лучший друг так с ним. Не слишком ли высокая цена за вынужденный обман? Он опять же не знает.       — Чего в тебе такого, блять, особенного? За что он так пожалел тебя? Мне было столько же, как и тебе сейчас. Но надо мной никто не сжалился. Так чем ты лучше меня? Тем, что течёшь, как шлюха? И приятно пахнешь? Сука, меня имели все подряд лишь из-за того, что я грёбаный бета и не могу залететь. Да и омег имели все. А тебя почему-то жалко стало. Кто ты такой? Неужели ты настолько жалок? — яростно говорил высокий парень. Его руки крепко сжимали чужие волосы. Он хотел вырвать их с корнем, а потом избить этого человека до полусмерти. Чтобы он стал ещё страшнее и жальче. Чтоб никто даже не думал подойти к нему.       Никто даже предположить не мог, насколько ему было больно. Единственный и первый настоящий друг оказался гадким лжецом. В нем говорила обида и злость. Что-то колкое и до жути острое сидело у него в груди и не давало сейчас просто простить друга. Он просто не мог простить такую большую ложь. Парень искренне жалел омегу, ещё больше возненавидел Карелина. Ваня правда старался уговорить Славу не трогать Мирона. Чуть ли не умолял не обижать его. А оказалось, что никто и не собирался его трогать.       Как вдруг, к ним подошёл маленький мальчик. Ему было не больше семи лет. Он просто стоял и очень внимательно смотрел на них. Казалось, тот был сильно удивлен чем-то.       — Чего смотришь? Вали в свои игрушки играть, даун чёртов. — злостно прокричал сквозь зубы Ваня. Мальчик, видимо, сильно испугался такого грубого тона и быстро убежал куда-то.       И вот они вновь остались наедине. Евстигнеев нанёс Мирону ещё пару ударов в живот, но теперь немного слабее. Он был так зол, что забыл обо всём. Ему было слишком плохо и больно. Из голубых глаз Фёдорова текли горячие слёзы, но он не замечал этого. Была только жгучая и тупая боль. Ваня всё бил своего друга, ярость затуманила его разум.       — Какого хуя ты творишь?! — прокричал злой, словно чёрт, Карелин. Он за считанные секунды подбежал к ним и отодрал разъяренного парня от своей омеги. Славе хотелось избить Ваню до крови, чтобы тот осознал к чьей омежке он посмел сейчас прикоснуться. Но всё же в первую очередь нужно было помочь побитому Мирону.       Ему до боли в груди было жаль Фёдорова. Ведь, он ни в чем не был виновен. Он просто обычный ребёнок, который многого пока не знал. Его хотелось обнимать и заставлять лучезарно улыбаться, а не безжалостно бить и насиловать. Слава до ужаса жаждал завалить Яновича на постельку и сладенько оттрахать. Но парень сказал, что не хочет. И альфа не мог ничего с этим сделать, просто физически не мог без его согласия. Рука не поднималась.       Карелин осторожно помог Яновичу подняться и повёл его в сторону своей палаты. Там парня никто не посмеет обидеть. Все его соседи прекрасно знают, что будет, если сделать Фёдорову плохо. А остальные даже не смеют войти в его комнату.       Оставив дрожащего омежку на своей кровати и коротко поцеловав его в лобик, он хотел уже было вернуться обратно к Евстигнееву. Но Мирон ему этого не позволил. Он впился своими ладонями в чужие плечи и совершенно не хотел их отпускать. Парень всем телом прижался к Славе. Ему очень не хотелось, чтоб тот оставлял его одного. Сейчас он нуждался во внимании и заботе.       — Не оставляй меня, пожалуйста. — тихонько проговорил Фёдоров, заглядывая своими синими глазами Карелину прямо в его грязную душу. Внутри у старшего всё сжалось от искренней незамутненной жалости. Он не сможет сейчас покинуть своего мальчика.       — Но малыш... Я хочу по-нормальному поговорить с ним. Он должен ответить за свои действия. — Карелин попытался объяснить парню своё желание уйти. Он ласково гладил Мирона по плечу, пытаясь хоть немного унять его дрожь. Тот дрожал, как осиновый листик. И так прелестно прижимался к Славе, будто полностью ему доверял и верил в то, что он может его защитить от всех. Карелина это так умилило. Несмотря на все слухи, его гнусный характер и ужасные поступки, Фёдоров был рядом и верил ему, словно наивный ребёнок. От осознания этого, ему стало вдруг так тепло и хорошо. Они вместе сидели на кровати и нежно прижимались друг к другу.       — Не трогай его, прошу. Я сам виноват в том, что произошло. — едва слышно прошептал Мирон. Ему очень не хотелось, чтобы Евстигнееву досталось из-за него. Это было бы неправильно, ведь парень сам врал ему и сам же попался на своей лжи.       — Хорошо, Мирош. Как скажешь, так и будет. — шепнул Слава своей зайке на ушко. Он аккуратно повалил чужое тело на кровать и стал нежно водить носом по белой шее, на которой красовался большой выпуклый шрам. Ему стало больно от осознания того, что его малыш когда-то решил свести счёты с жизнью. И, что хуже этого, у него тогда могло это получиться.       — Мирош, мне нужно кое-что тебе сказать. Очень важное. — уверенно проговорил Карелин, нехотя отрываясь от чужого тела. Он встал с кровати и подойдя к двери, проверил, нет ли лишних ушей. Ему совсем не было нужно, чтобы кто-то услышал их разговор. Это очень важно. Кто-то мог использовать это против них.       — Конечно, Слав. Можешь говорить мне всё. — спокойно ответил Мирон, не понимая чужого волнения. Неужели, это был настолько серьёзный разговор? Ему стало очень интересно, что же такое важное хотел сказать ему Карелин.       Где-то в глубине души, он искренне надеялся на то, что парень признается ему в своих чувствах, которые несомненно у него были. А иначе, зачем Славе было нужно помогать ему и относиться к нему с такой заботой? Он совершенно не выглядел, как человек, который ко всем был столь мил. Скорее, в точности наоборот. Парень был очень груб и жесток.       — Та-ак, Мирон. Я, честно говоря, даже не знаю с чего начать. Ты же совсем ничего не помнишь обо мне, верно? Это неудивительно, ведь тогда ты был слишком мал, чтобы что-то понимать. — легко улыбаясь, проговорил Карелин. — В общем, как бы сказать, мы были хорошо знакомы до этой больницы.       — Что? — ошарашенно выпалил Фёдоров, совершенно ничего не понимая. — Я же... Совсем тебя не знаю. Как такое возможно?       — Тише, Мирош. Не переживай, сейчас я тебе всё объясню. Только послушай меня, хорошо? — ласково проговорил Слава. Он присел рядом с омежкой и осторожно приобнял его. Парень нежно поглаживал чужое плечо, вдыхая приятный аромат любимого тела. От Фёдорова пахло просто прекрасно. Запах сводил его с ума, сбивая с потока мыслей. Но сейчас ему нужно было прийти в себя и всё нормально объяснить Мирону. Тот должен знать это. Либо сейчас, либо никогда.       — Так вот. Тебе тогда было примерно лет пять, ты помнишь? Мы вместе играли в кубики, иногда я приводил тебя из детского садика. Мы ведь были такими дружными. Несмотря на то, что я был старше. Мне безумно нравилось с тобой играть и общаться. Ты был таким милым. И сейчас ты точно такой же. Только чуть больше. — Слава вновь чуть улыбнулся и продолжил. — Когда я увидел тебя здесь, то был мягко говоря немного в шоке. Сначала я подумал "ну нет, это не может быть он". Но потом точно понял, что это ты. И знаешь, я очень недоволен тем фактом, что ты попал именно сюда. Есть столько нормальных психиатрических больниц. А тебя отправили именно к нам. Понимаешь, эта больница не для обычных больных, а для конченых тварей. И уж точно не для таких заек, как ты. Ты, наверное, не знаешь всех прелестей этого места. Я очень старался отгородить тебя от всего ужаса, который здесь творится. Надеюсь, что у меня это вышло, малыш.       Мирон сидел в полном шоке. Он, не отрываясь, смотрел на своего друга детства. Как такое могло быть? Его Слава же был совершенно другим. На его лице всегда красовалась мягкая полуулыбка, а его руки были такие тёплые. Он был хорошим и очень добрым мальчиком. Парень действительно мало что помнил с того времени. Слишком многое произошло потом.       Он просто-напросто забыл об этом. Но если это и вправду его Славочка, которого он так сильно когда-то любил, то почему они перестали общаться? Фёдоров совсем этого не понимал. Они же были такими хорошими друзьями. Зачем им нужно было переставать видеться и забывать друг о друге? Но это не столь важно. Сейчас ему просто хочется прижаться к родному человеку, от которого не исходила угроза. Просто нужно.       Он слишком устал от того, что с ним твориться. От этого места, вечных проблем, ему не хочется больше подстраиваться под кого-то, он просто хочет спокойно жить. Янович крепко прижимается к Карелину и блаженно вдыхает уже привычный резкий аромат. Слава теплый, от него приятно пахнет и он может помочь ему и защитить.       Тело слабо ныло от того, что произошло немного ранее. Чёртов Ваня. Но это ничего, Славочка отомстит за свою крошку. И сделает это в лучшем виде. Никто ничего не поймёт и не узнает. Он точно заставит его пожалеть о содеянном. Обязательно.