Пыльные истории.

— Я использовал тебя. Не больше. Тешил свое самолюбие, что молодая девушка влюблена в меня по уши. Мне лишь нужен был только секс от тебя и ничего большего. Хотя, признаться честно, и он был весьма посредственен. А теперь разворачивайся и проваливай. Чтобы я больше тебя не видел. В ее ушах все еще стоял его голос и эти слова, что разорвали ее сердце, превращая в лохмотья и бросая под ноги, как что-то ненужное. Что-то старое и то, что должно быть давно на помойке. Она сжала край платья и глубоко вдохнула воздух, пропитанный лекарствами. В клиниках он всегда такой. После его слов Тина словно потеряла все, что у нее было: работа стала в тягость, общение с сестрой превратилось в муку, хотя она понимала, что та искренне хочет ей помочь, а ухаживания Ньюта, который никак не мог успокоиться и все еще тешил себя надеждой на общее будущее, были просто утомительны и вызывали лишь приступы истерического смеха. Послышались шаги. Она повернула голову и увидела его — виновник всех слез, пролитых на протяжении месяца. Того, кто так жестоко ее бросил. Того, кто дарил бессонные ночи на протяжении полугода. Того, кто сломал ее. Того, кто создал ее вновь. В руках он держал увесистую папку. Заметив ее, мужчина сразу остановился, и она впервые увидела на его лице удивление, но оно резко прошло, сменившись на злость и… страх? — Что ты тут делаешь? Девушка встала и сделала шаг вперед, становясь напротив него. В коридоре было тихо. Лишь голоса медсестер эхом раздавались в стенах клиники. — Я пришла к тебе, — ответила Тина, боясь пошевелиться. — Уходи. Я не хочу тебя видеть. Тебе здесь делать нечего. Проваливай. Он шагнул к ней, желая обойти, но она не двинулась с места. — Вон! Ты глупая? Я сказал: проваливай! В голосе слышалась ярость и ненависть, но девушка не обращала на это внимание. — Я не уйду. Я буду стоять здесь. — Хорошо, тогда уйду я. Развернувшись, мужчина не успел сделать и двух шагов, когда его остановили. — Я все знаю. Пальцы сильнее сжали папку. — Я все знаю. Я знаю. Прямая спина моментально стала сутулиться, а голова опустилась вниз. — Мне все рассказали. Сказали, что тебе остался год, а может и меньше, — продолжила Тина, и ее голос был ровным и спокойным, словно она рассказывала прогноз погоды. — Знаю. Знаю, что ты болен и это неизлечимо. Что ты скоро умрешь. Что тебе больно. Больно так сильно, что ты от всех это скрываешь. Что ты прячешься от всех. Стараешься, чтобы все тебя забыли. Будто тебя и не существовало. Я все знаю. Дыхание стало отрывистым. Руки сжались в небольшие кулачки, а она все смотрела на его спину в светло-синем халате. — Я все знаю. Знаю, что ты бросил меня, чтобы защитить. Чтобы я не видела, как ты страдаешь. Знаю, что ты думал, что я вскоре забуду о тебе. Я все знаю. И хочу сказать, что ты не прав. Не прав, поступая так со мной. Это неправильно. Две дорожки слез скатились по щеке и упали на плитку пола. — Это отвратительно жестоко. Ты поступаешь мерзко со всеми, кому ты дорог. Ты поступаешь ужасно со мной. Закрыв свои темно-карие глаза, мужчина глубоко вздохнул. — Уходи, Тина. Уходи. Пожалуйста. Прошу тебя. Строй свою жизнь, радуйся ею и дай мне спокойно дожить мою. Он резко повернулся и увидел ее прямо перед собой. В карих глазах стояли слезы, ладони, сжатые в кулаки, дрожали. Она смотрела прямо на него, и внутри все скрутилось в тугую струну. — Нет. Я не уйду. Я буду приходить сюда каждый день. Буду сидеть рядом с тобой. Буду рассказывать все новости. Буду тебе читать. Держать за руку. Буду разговаривать с тобой, даже если ты не будешь мне отвечать. Я буду с тобой до конца, каким бы он не был. — Ты не понимаешь, что говоришь, — произнес он, переводя взгляд в другую сторону, чтобы не видеть ее, чтобы не сорваться в последний момент, чтобы отпустить навсегда, пусть это также больно, как и медленно умирать. — Я не хочу, чтобы ты это видела. Не хочу, чтобы хоть кто-то видел, как из меня уходит жизнь. Не хочу, чтобы ты сидела в больнице и наблюдала за этим ужасом. Не хочу… Не успев договорить, мужчина почувствовал, как хрупкая фигурка крепко его обняла и уткнулась лицом в грудь. — Я люблю тебя, Персиваль. Люблю. И я не брошу тебя, чтобы ты мне не говорил. Я останусь с тобой до конца, даже если ты сам этого не хочешь. Мне никто не нужен кроме тебя. Грейвс закрыл глаза и, опустив руку ей на спину, прижал к себе со всей силы. Струна порвалась. Навсегда.