Пыльные истории.

Сигаретный дым, парящий в воздухе, уже въелся в стены этого сомнительного заведения и уже готов был проникнут в легкие только что переступившего порог незнакомца. Прокашлявших, мужчина быстро осмотрелся: несколько деревянных стульев, на которых сидели уже совсем нетрезвые люди, некоторые лица были ему известны из листовок в министерстве; с потолка свисала люстра с почти догоревшими свечами, но окружающим было все равно. Незнакомец, кутавшийся в пальто, прошел вглубь заведения, к барной стойке. За ней сидел мужчина, со странной прической. «Наверное, европейская мода», — подумал гость и присел рядом. Этот мужчина, даже не взглянув на него, опрокидывая очередной кубок. — Мистер Грин-де-Вальд? Тишина. — Мистер Грин-де-Вальд? И снова нет ответа. — Геллерт Грин-де-Вальд? Тут его сосед резко повернулся и разноцветные глаза, один черный, а другой белый, как дым, что наполнял бар, врезались, правда, не сразу, в странную фигуру напротив. — Наконец-то, мы нашли вас, — довольный собой произнес незнакомец и облокотился на стойку. — Это было сложно. Грин-де-Вальд, безразлично пожал плечами и стукнул кубком об столешницу, требуя налить еще. — Вы все еще хотите захватить мир? — Мир… — меланхолично сказал Геллерт. — К черту этот мир! — То есть? А как же ваша революция в Европе? — Ах это… Бармен быстро наполнил кубок и снова отлучился к двум спорящим седовласым пьяницам в другой части заведения. — Думаете, мне это нравилось? Пугать людей, пытать и убивать их? Нет. Я просто хотел его внимания! Чтобы он понял, как мне не хватает его! Как я хочу, чтобы он был рядом! Чтобы подошел ко мне, тыкая своей палкой мне в грудь и сказал: «Гриня!». Он всегда меня так называл, когда злился. «Гриня! Как ты посмел такое сделать! Ты чудовище!». А я прижму его к себе, кладя руки на его упругую… — мужчина запнулся, обводя пальцами края кубка, — репутацию и посмотрю своими глазами в его, и он все поймет. «Геля». Он так говорил, когда мы были только вдвоем с ним. «Геля, я все понял и тоже скучал по тебе». Я убивал, выжигал Европу, уничтожал все на своем пути и знаете, как он на это отреагировал? Заперся в своей дурацкой школе с детьми, чертов извращенец! И всем показывает свои… умения! Ненавижу! Крик утонул в ругани и разговор других постояльцев. Геллерт снова сделал внушительный глоток и тяжело вздохнул. — А ведь мы были бы легендой! Геля и Альби или Альби и Геля — без разницы, хотя первый вариант лучше. Нас бы боялись и нами бы восхищались! Легендарная пара. Моя харизматичность и его упругая… мозговитость заставили бы весь мир повиноваться и почитать нас. Опустошив кубок, Грин-де-Вальд почти лег на стойку. — Да пошло оно все… Надоело! Этот мир и революция вместе с ней. Устал… Брошу все и перееду куда-нибудь ближе к воде. Всегда хотел посмотреть на океан. Бороздить его со своей верной командой. Ведь он такой бесконечный и так напоминает цвет его глаз. Его сосед сильно нахмурился и стал потирать подбородок. В его планы не входил ни отказ, ни чистосердечное признание самого опасного волшебника их времени. Надо что-то делать. — А что вы хотели? — вдруг спросил Геллерт, приподнимаясь и вопросительно смотря на незнакомца. — Я хотел предложить вам новый виток в вашей революции. — Виток? — Понимаете, я работаю в магическом конгрессе и у нас очень строго с личными отношениями. Мадам президент строго-настрого запретила романы на рабочем месте. Если она узнает о том, что это правило нарушено, то сразу увольняет. А она всегда это узнает. Очень дотошная и любопытная особа. Мне было все равно, пока в отдел, которым я руковожу, не пришла очаровательная девушка. Я сдерживал себя долго, но ничего не получилось. Чтобы нас не заподозрили, я даже понизил ее и перевел в другой отдел, но мадам «вечно сую свой нос в чужие дела, пока есть свободное время и стране ничего не угрожает» все еще разнюхивает про нас и я уверен, что скоро все узнает. Поэтому мы решили ее отвлечь. Вами отвлечь. Наш план легкий: вы, будто бы похищаете меня и, под зельем, принимаете мой облик и начинаете все делать за меня, словно планируя захватит Америку. От вас здесь требуется, не появляется на людях несколько недель, и подговорить ваших приспешников немного припугнуть людей, уничтожить несколько домов и создать панику. У мадам президент не будет времени ни на что. Тем более на чужую личную жизнь. Выслушав все это, Грин-де-Вальд выпрямился и серьезно, насколько это было возможно, посмотрел на своего собеседника. — Пьян я, а вы несете чушь и проливаете ее на меня. Он встал и неуверенно, пошатываясь, стал направляться к выходу. — Пусть я и преступник… Но и у меня есть принципы… Врезавшись в стол и получив пару-тройку «комплиментов» тех, кто за ним сидел, Геллерт все же дошел до двери. — Я вам не марионетка. Открыв ее, он тут же упал прямо к ногам очаровательной девушки. — Я вижу, что все получилось? — спросила она у мужчины, который подошел к ним. — Почти. Думаю, что мы договоримся. После этого они спрятали преступника с принципами, посадив его на трехразовое питания и немаленькие порции рома, из-за чего представлять, что ты капитан на судне посреди океана оказалось, не так уж и трудно, и стали воплощать свой план в действия. Благо в семье Вторых Салемцев был тот, кто, как они считали, может заинтересовать темного волшебника, жаждущего власти и именно из-за него он появился здесь, в Америке. Первые недели шли очень и очень хорошо: влюбленная парочка редко встречалась на работе, хотя мадам президенту было не до них. Ее голова была забита Грин-де-Вальдом и его приспешниками, которые медленно, но верно крушили Нью-Йорк. И она даже не представляла, что один из ее доверенных лиц и близкий советник, кто должен был охранять город и его жителей, по вечерам, не сумев упросить пьяного преступника, считающего себя пиратом, связаться со своими людьми, сам крушил родные пенаты. Но это того стоило, как считала влюбленная парочка. Однако они и не подозревали, что всего один англичанин может испортить этот прекрасный план. Мало того, что он растерял свой чемоданный зоопарк, так еще и начал строить глазки тому, кому не следовало. — Не ревнуй. Я помогу ему, и он быстро отправится по своим делам, — сказал девушка, отдавая ужин заложнику. — Быстрей бы он вернулся в свою чертову Англию, — пробурчал мужчина, скрестив руки на груди и стоя в стороне. — Все англичане ветреные шлюхи! — крикнул Геллерт, забирая поднос с едой. — Рагу? Опять? Оно же было вчера! Вы, что на мне экономите? — Все будет хорошо. Обещаю, — продолжила очаровательная девушка и, подойдя к своему мужчине, легко поцеловала его в щеку. — Я вообще-то все еще тут и ем. Занимайтесь своим непотребностями в другом месте, а не в моей каюте. В это же время план разваливался на части. Пришлось даже приговорить свою любимую женщину на казнь. Сердце скрипело от боли, но он знал, что чертов англичашка ее спасет. Потом все пошло нюхлеру под хвост: пришлось откачивать самого темного волшебника и подставлять его. Придя в себя и явно не понимая, что происходит, он, с невозмутимым видом, а он его делал почти идеально и всегда думал, что если не получится привлечь внимания Альби хаосом, то можно пойти и в актеры, произнес: — Думаете, что сможете удержать меня? Геллерт всегда хотел произнести эту фразу и вот, шанс появился. А когда его подвели к этому англичанину, язык так и чесался попросить передать привет Альби, но все же решил, что скажет ему это сам, то выдал вторую фразу в списке тех, что устрашает и делает тебя самым великим из всех существующих. Проводив, наконец-то, гостя и разрешив ему коснуться своего лица, девушка вышла с пристани и почувствовала на себе недовольный взгляд карих глаз. — Это ничего не значит. — Неужели? — спросил мужчина, стараясь выглядеть как можно более безразлично, но получалось у него плохо. — Я себя любимого уже выбрала, — сказала она и нежно коснулась своей ладонью его скулы. — И от выбора не откажусь. Хмыкнув, мужчина притянул ее к себе и нежно, как способен только он, поцеловал девушку. — Ты была права, — произнес он, прекращая их сладкую близость. — План удался. И нас никто не узнал. — Вы! — послышалось рядом, и влюбленные резко повернулись на голос. Перед ними стояла злая, как Геллерт, узнавший, что ему придется сидеть в тюрьме за свои якобы дела в Америке, мадам президент, Серафина Пиквери. — Это были вы все это время? Ненавистный взгляд главы магической части Америки переходил от Персиваля Грейвса к Тине Голдштейн, которую он обнимал. Почти никто.