Dragon Age: Серый Страж

Солнце клонилось к закату, расцвечивая соломенные крыши в оранжевый подобно пламени. Земля темнела, словно покрытая пеплом. Озеро притихло вместе с ветром. Дым от большого костра на деревенской площади прямым столбом терялся в сумеречном небе. Флюгеры замерли. Безвольно повисли знамёна Редклифа. Чем гуще мрачнели сумерки, тем больше нервничали ополченцы. Последние жители, которые не могли сражаться, укрылись в церкви и молились, чтобы увидеть рассвет. — Где Страж? — недовольно отозвался Стэн. — Она оставила нас здесь, а сама куда-то ушла. — Я уверена, она скоро вернётся. Элисса не бросит людей, это точно, — спокойно ответила Лелиана. — Мы почти готовы — баррикады расширили, оружие из закромов раздали, кузнец заканчивает подгонять доспехи. Мои вон сидят как новенькие, — Алистер постучал по отремонтированному нагруднику. Элисса вернулась, когда край солнца коснулся горизонта. Ополченцы, ждавшие её, с облегчением выдохнули. Кем бы ни были пришедшие незнакомцы — Серыми Стражами или кем ещё, — их присутствие вселяло надежду в сердца людей, которые ещё день назад считали, что смерть близка, и никто не протянет им руку помощи. — Все готовы? — спросила Кусланд. — Да, всё по плану, — Алистер указал на новые баррикады. — Староста говорит, что все нынче во всеоружии. — Тогда ждём, — Элисса направилась к верхней части деревни. Согласно плану, у них были две линии обороны. Первая перекрывала тропу, ведущую вниз к уцелевшей части Редклифа. Элисса с Алистером, Морриган и мабари встали там вместе с несколькими ополченцами и рыцарями, которые успели вернуться из похода. Если их оттеснят, они отступят к баррикадам на площади у церкви, где расположились основные силы ополченцев под командованием старосты — усатый с большими грубыми руками Мердок весь день ходил мрачнее тучи и готовился к неизбежному, но сейчас подгонял и подбадривал соседей как матёрый капитан отряда, и ополченцам было спокойней под его рукой. Элисса также распорядилась построить ещё один барьер у самого церковного крыльца, куда могли бы отходить раненые, которые больше не в состоянии продолжать бой. Банн Теган по просьбе селян остался в церкви. Если все линии обороны падут, его клинок станет последней надеждой для беззащитных жителей. Небо сегодня было ясным и красивым, но тусклый свет звёзд не мог заменить умирающую луну. Темноту ночи разгоняли только многочисленные факелы, и с высоты Редклиф сам стал похож на звёздное небо. Было так тихо и холодно, что само ожидание наводило на ополченцев немой ужас. Ни скрипа ставен, ни шагов, ни колыхания ветра — тихо, как в могиле. Только запах сырой земли и дыма недавно погасших очагов. Кто-то начинал дышать чаще, нервно подёргивать тетиву лука, шаркать ногами землю, чтобы хоть как-то разогнать безмолвие и пустоту нависшего ужаса. Разговаривать никто не пытался. Им нечего было друг другу сказать. За прошедшие тёмные ночи все знали, зачем они здесь и что пытаются защитить. Элисса стояла у тропы, ведущей к замку. Дорогу перекрывали сваленные брёвна и воткнутые в землю колья. Кусланд слушала потрескивающее пламя огней и старалась отгородиться от дневных переживаний. Сейчас им предстоял новый бой. — Вон они! Идут! — крикнул кто-то позади, но Элисса различила впереди лишь густой зеленоватый туман явно магического происхождения. Он шёл с моста, стелился вдоль земли, приближался клубами мерцающего дыма и замер у баррикады. От него веяло скорбящим холодом и смертью. Завеса оказалась такой плотной, что десяток тёмных силуэтов выскочило из неё уже перед самым барьером. Защитники едва успели опомниться. Ещё невидимые враги врезались в преграду, неуклюже били её руками, пытались разрушить подобно неумолимому приливу. Иные лезли по ней вверх и падали, отбрасываемые стрелами рыцарей и ополченцев. Когда первый враг перебрался на другую сторону барьера, Элисса рассмотрела в нём человеческие черты. Запавшие глаза на посеревшем лице, рот, искривлённый неестественным оскалом, вывихнутые пальцы на руках. Несмотря на изуродованное лицо и выпавшие волосы, в нежити можно было признать женщину. Платье на её груди было разорвано так же, как и у женщины, которую Кусланд видела утром, а часть плоти отсутствовала, словно кто-то вырвал кусок вместе с сердцем. Ледяная горечь заполнила нутро, в нос ударил запах гнили и крови. Неуклюже пущенная стрела воткнулась в мёртвую плоть, а нежить повернулась к стрелявшему и уставилась на него мёртвыми глазницами. Руки молодого ополченца задрожали, лицо побелело от страха. Новая стрела никак не попадала на тетиву. В этот миг Элисса бросилась вперёд и, стараясь не думать, отрубила мёртвому телу голову. Оно не упало, а продолжало идти на неё вслепую. Кусланд ударила по коленям. Ставшие на удивление хрупкими кости легко поддались сильверитовому клинку и переломились. Тело рухнуло вперёд, но продолжало шарить руками, пока обе они не были отрублены. К тому моменту толпа мертвецов с той стороны уже навалилась на баррикаду, и она начала поддаваться. Некоторые продолжали перелезать и, отбрасываемые стрелами, снова возвращались. Кто-то из них ещё сохранил человеческий облик, иные уже превратились в гниющие скелеты и испускали жуткую вонь. Ни крупицы разума и человечности в этих существах не осталось — только стремление убивать по чьей-то злой воле. Баррикада пала, к защитникам на пустырь устремилась орда противников. Стрелы более не помогали, лишь откидывали мертвецов на пару шагов. В ход пошли мечи и копья. Враги были очень медлительны, вместо оружия использовали стальные когти или собственные ссохшиеся, но сильные кулаки, и их количество, невероятная живучесть, жажда схватить жертву за горло, рассечь её плоть и сжать в ладони замершее сердце, делали их смертельно опасными. Воины сражались отчаянно с именем эрла и Редклифа на устах. Когда кого-то из них теснили, Стражи и мабари приходили на помощь. Пёс оттаскивал нежить за ноги, перекусывал им шеи и с отвращением выплёвывал гниющую плоть. Элисса то шла вперёд, то держалась позади и руководила полем боя, как когда-то на турнире. Уверенный голос, её голос, успокаивал метущиеся в отчаянии умы ополченцев, а воинам помогал действовать слаженно. Благодаря скоординированным действиям и собранности, ополченцы и рыцари успешно давали нежити отпор и в краткие миги передышек удивлялись своим успехам. Надежда ещё теплилась. Лучше всего действовала магия. Молнии Морриган парализовывали мертвецов, пока воины рубили их на куски. Застывшие ледяными изваяниями враги легко разбивались. Огонь не помогал. Когда ватага полусгнивших скелетов заметила источник магии, они устремились к Морриган, прорвав растянувшуюся линию строя. Колдунья обрушила на них пламенный поток, но они лишь прошли сквозь него и попытались схватить её. Морриган обратилась в ворону и попыталась покинуть опасную зону, но один скелет успел царапнуть её крыло стальным когтем. Птица упала под ноги воинам, и её едва не растоптали. Когда прилив врагов иссяк, Элисса обернулась и увидела колдунью сидящей на земле всю в синяках, а правый рукав фиолетовой куртки местами пропитался кровью. — Морриган! — девушка хотела кинуться к ней, как-то помочь. — Отойди от меня! — рявкнула колдунья, Кусланд замерла на полушаге. — Будь ты внимательней, этого бы не случилось! — Прости, — Элисса почувствовала себя ужасно виноватой. Она защищала непривыкших к битвам ополченцев и совсем не следила за безопасностью товарищей. Она только что подумала, что для Морриган, вероятно, такие битвы тоже непривычны. Очевидно, недавняя стычка в лесу была первым в её жизни боем, а теперь во втором она пострадала. — Нет нужды так на меня смотреть, — горделиво отозвалась Морриган, поднимаясь с земли. — Неужто думаешь, что без твоей заботы я не справлюсь? Неожиданно тишину ночи прорезали крики. — Серый Страж! — к ним навстречу бежал Томас. — Нужна помощь! Мертвецы идут из озера и атакуют баррикаду внизу! Такого Элисса не ожидала. Она вообще не была знакома с повадками и возможностями нежити, но сокрушаться времени не было. Она посмотрела на туман, стелющийся по мосту из замка. Пока было тихо, но зловещая дымка до сих пор не рассеялась. Кусланд глубоко выдохнула. — Рыцари, оставайтесь здесь и защищайте тропу. Если снова придут враги, сразу шлите гонца вниз. Остальные со мной к церкви. Элисса с Алистером и мабари умчались вниз и вовремя успели вломиться щитами в толпу нежити, которая атаковала баррикаду. В нос снова ударил запах гнили, а в ушах то и дело щёлкало и клацкало от звуков, издаваемых мертвецами. Они шипели, рычали и чавкали, скалили выступавшие вперёд зубы, а смрад и запах крови провоцировали живых на кашель. Ополченцы отстреливались с другой стороны. Нежити было так много, что они почти не промахивались. Те, кто не имел лука или не умел стрелять, бросали в мертвецов камни. Многие уже чувствовали одышку, их удары замедлялись, а паника росла. Во многих мертвецах ещё узнавались человеческие черты. Элисса заставила себя закрыть сердце наглухо и сосредоточиться на помощи ополченцам. Каждую ночь они без надежды брались за наспех сделанное оружие и вставали лицом к лицу со смертью. Каждую ночь в живых оставалось всё меньше. И каждый раз, заглянув в лицо бывшему соседу, который ещё не так давно был жив, они могли дрогнуть и не закончить занесённый удар. Серые Стражи должны взять эту ношу на себя. Лелиана метко стреляла по врагам, а Стэн разрубал тех, кто перелезал через баррикаду. Подоспевшее сверху подкрепление позволило им перевести дух. Когда же с озера, точно прилив, пришла ещё одна волна нежити, те, кто сражался за пределами баррикады, начали уступать позиции. «Ничего не помогает», «Мертвецы всё идут!», «Мы все погибнем здесь» — проносилось у селян в голове, и только мысль о родных и соседях в церкви да хриплый голос старосты Мердока, призывающий оставаться на месте и помогать Серым Стражам, удерживал напуганных людей оттого, чтобы броситься наутёк. Эти селяне никогда не видели битвы, и сейчас они вложили всю свою храбрость в эту ночь. Элисса, сдерживая щитом троих скелетов, крикнула защитникам отступать за укрепления. В сумасшедшей какофонии шипения, клацканья, ударов и криков её услышали лишь некоторые. Другие отчаянно продолжали махать оружием, которое впервые взяли в руки несколько дней назад. Алистер громче повторил её приказ и сам жестом отправлял замешкавшихся отступать, прикрывая их от ударов щитом и мечом. Когда ещё один мертвец попытался зайти с фланга и ударить Элиссу, он тут же превратился в глыбу льда. Элисса отбила нападение и оглянулась — Морриган, стоя за последней баррикадой у церковного крыльца, по-прежнему творила заклинания, взмахивая посохом, несмотря на раненую руку. — Меня нельзя победить, — сквозь зубы процедила она и призвала очередную молнию. Когда все ополченцы были внутри огороженного полукруга, примыкавшего в стенам церкви, Элисса отправила за ними мабари и позвала отступать Алистера. Он оглянулся на миг, но враги не дали ему передышки и продолжали атаковать. Элисса подскочила к нему и отвлекла на себя половину противников. — Иди первой, — указал ей Алистер за баррикады. Элисса кивнула и проложила себе дорогу к укрытию. Страж, защищаясь, последовал за ней. Изнурительному бою не было видно конца. Всю площадь усеяли полусгнившие части тела, некоторые всё ещё трепыхались. Словно постаревшие на сто лет ополченцы, ступая по костям, пытались держать строй, лучники отгоняли от них врагов, но нежити были не страшны стрелы. Мертвецы шли неумолимой стихией, царапали людям лица, впивались зубами в их плоть, пытались вонзить стальные когти в грудь, разорвать на части. Раненые защитники отступали на церковное крыльцо, где им оказывали помощь. Неспособных ходить утаскивал с поля боя мабари. Число раненых росло, но и количество мертвецов, казалось, сокращалось — из озера их приходило всё меньше. В миги передышек Элисса поглядывала на верхнюю тропу, но оттуда никто не приходил. Хотелось верить, что это потому, что там всё тихо. Когда последний скелет пал, Стражи впервые за ночь перевели дух, они уже едва стояли на ногах. Конечности поверженных мертвецов всё ещё трепыхались, Элисса старалась не смотреть на них, игнорировать неприятный хруст под ногами и не думать, что когда-то они принадлежали живым людям. Становилось тошно. Но поверхность озера более никто тревожил, и с воды, наконец, повеяло не вонью разлагающихся трупов, а свежим ветерком. Позади начали раздаваться радостные крики. — А ну-ка не расслабляться! — прикрикнул на всех староста. Крики стихли, строй снова сомкнулся, готовый к нападению. Кусланд отправила под защитой Чейза одного человека узнать, как дела наверху. Вернулся он с улыбкой — магический туман отступал обратно в замок, а над горизонтом занимался рассвет. Элисса выдохнула и взбежала по ступеням на крыльцо. Внезапный стук в дверь заставил селян в церкви съёжиться от страха. Стучали мелко и часто. Воздух в помещении будто замер, все боялись шелохнуться. Только Теган стоял возле двери с обнажённым мечом и прислушивался к звукам снаружи. Мертвецы ведь не будут стучать?  — подумал он. Когда же за дверью раздался спокойный голос, окликивающий его, Теган, уже не думая ни секунды, принялся оттаскивать тяжёлые скамейки и распахнул двери. Перед ним вся в крови, но живая и невредимая, стояла Элисса, а позади все его ополченцы. — Рассвет занимается. Всё кончено, — легко улыбнувшись, сказала она. — Друзья мои, — повернулся к селянам Теган. — Солнце восходит, и мы живы. Мы победили! Церковный зал, до того пребывавший в мертвенной тишине, взорвался от криков. Одни радостно смеялись, другие рыдали от облегчения. Этой ночью никто не умер. Из-за большого количества раненых церковь и пустующие дома превратились в лазареты. Те, кто ещё мог стоять на ногах, держали дозор у побережья озера и моста к замку. Однако там было тихо, словно этой ночью ничего не случилось. Жители Редклифа радовались новому дню и по-осеннему тусклому солнцу. Они не могли поверить, что ужасные события, наконец, закончились, и больше не будет мертвецов и смертей. Одни спешили уехать к родне в другие деревни или отправить туда членов семьи, другие заявили, что ни за что не покинут дома, где жили поколениями, ведь теперь все бедствия кончились. Ни банн, ни воины не были в этом так уверены, но переубеждать селян не стали. Им нужна была надежда. — Поверить не могу, что мы ещё живы! Я уже приготовился к встрече с Создателем! — облегчённо вздыхал один ополченец. — Думаешь, конец? Серые Стражи объявили Мор. То ли ещё будет. — Эрл теперь, спаси его Создатель, наверное, будет собирать армию, чтобы с порождениями тьмы воевать. Знаете… если позовёт, пойду! — пообещал себе Томас. — Ага, с мертвецами справились и с порождениями как-нибудь повоюем, воодушевился его сосед. Мердок обошёл деревню, высматривая опасность, но всё было тихо. Он проводил молчаливым взглядом соседей, которые направились в таверну праздновать, а сам пошёл в церковь, чтобы вознести молитвы благодарности Создателю за то, что этой ночью Он их уберёг. Но к радости победы примешалось и немало слёз. — Тише, всё кончилось, — успокаивала одна селянка другую. — Кончилось?! У меня и муж, и сын погибли две ночи назад. Это никогда не кончится! Тела, которые ещё не успели похоронить, покоились в пустых домах. Первым делом следовало сжечь тех мёртвых, которые превратились в нежить. По всей деревне чадили погребальные костры, но никто к ним не подходил. Трудно было вновь воспринимать как соседей тех, кто недавно пытался их убить и кого живые собственноручно порубили на части и без почестей бросили в огонь. Нет, их соседи и родные умерли в тот миг, когда остановились их сердца, и нет смысла искать в порубленной куче останков знакомые черты. Их тел больше нет. Женщины, которые прятались в церкви, теперь со всей решительностью приводили в порядок деревню, дома, ухаживали за ранеными — это всё, что они могли сделать, чем отблагодарить. Элисса предложила свою помощь. Алистер и Лелиана тоже занялись делом. Стэн считал готовку и уборку рядом с женщинами странным делом для солдата и воздержался, лишь с суровым видом стоял в стороне. — Он просто не умеет, — хихикнула Лелиана. — Мужчины — это рабочие, солдаты и ашкаари[1]. Больше никто, — со знанием дела отозвался кунари. — Женщины тоже могут быть солдатами, так почему мужчина не может освоить другое занятие? — невзначай спросила Лелиана, разрывая подвернувшуюся чистую ткань на полоски. — Женщины — это жрицы, ремесленники, купцы и крестьянки. Они не сражаются и не могут быть солдатами. — Серьёзно? Тогда что ты скажешь о ней? — Алистер указал на Элиссу, которая в стороне стирала окровавленные повязки. — Она ведь женщина и сражается. — …Вероятно, одно из двух утверждений неверно, — отвёл глаза Стэн, не находя объяснения. — Даже не знаю, стоит ли уточнять, какое, — усмехнулся Алистер, взял пустое ведро и направился к колодцу. — Я не знаю, как это понять. Наверное, это какое-то свойство Серых Стражей, о котором я не слышал. Мы же не выбираем, кем родиться. Мы просто есть, — попытался оправдаться кунари, но его уже никто не слушал. Если мой народ когда-нибудь завоюет эту страну, перевоспитать этих людей будет трудно. Они ни во что не ставят принципы Кун, — вздохнул Стэн. Элисса вытерла пот со лба тыльной стороной ладони. Она устала, очень хотела спать, но только хлопала себя по щекам и не позволяла расслабляться. Пока таинственная угроза в замке не уничтожена, все в опасности, и нужно помочь им подготовиться. Элисса взглянула на Морриган, которая закатала рукав и безуспешно пыталась одной рукой перевязать другую. Кусланд предложила свою помощь, на что колдунья лишь горделиво отвернулась. Элисса с улыбкой приняла это за согласие. — Если тебе нужна помощь, ты всегда можешь позвать кого-нибудь, — мягко сказала она. — Если тебя я позову, неужто прибежишь? — закатила глаза Морриган, продолжая попытки перевязать рану самой. Элисса забрала бинты из рук колдуньи. — Конечно. Мы же товарищи. — Говоришь ты так, будто должна я быть привычна к таким вещам, — Морриган попыталась отобрать бинты обратно, но Элисса крепко в них вцепилась. — В Диких землях тебе, наверно, не с кем было дружить. Тебе было одиноко? Морриган промолчала. Элисса ещё раз промыла кровоточащую рану колодезной водой, затем прижала к ней свёрнутую чистую ткань и, придерживая, принялась перевязывать. Морриган внимательно наблюдала за её сосредоточенными действиями, оставив попытки сделать всё самой. — Ты смотришь на мир и думаешь, что знаешь его, мне же мир, полный зданий, людей и предметов, был чужим, — вдруг ответила колдунья на ранее заданный вопрос. — Если в компании нуждалась, то с птицами летала да по-волчьи бегала с волками. Вдыхала запахи по-волчьи и по-кошачьи слушала. Я в тени проникала, о коих ты понятия не имеешь. А коли разговора мне хотелось, то к деревьям обращалась. Элиссе стало любопытно, словно она обнаружила в библиотеке книгу, которую раньше не замечала. Она смутно представила, каково смотреть на мир глазами лесного животного и чувствовать себя его частью. Это было интересно. — Они отвечали тебе? — поинтересовалась она без капли насмешки. — Не глупи! — взъелась колдунья, будто её приняли за сумасшедшую, и отдёрнула руку из ладоней Элиссы. — Больно? Прости, — извинилась Кусланд, и, глядя в её честные глаза, Морриган поняла, что та и впрямь серьёзно. Никто раньше не пытался поговорить с колдуньей. Лесные животные и мать — вот и вся компания, которую она знала. Звери всё равно оставались зверьми, а с Флемет… говорить было трудно. — Помню, как впервые покинула я Дикие земли, — задумчиво проговорила Морриган. — За людьми из тени тайком наблюдала, и странными казались мне эти создания. У кареты я даму знатную приметила в блистательных одеждах, каких не видела доныне. Она явилась воплощением богатства, красоты. Я была ослеплена и проскользнула за её спиной в карету, и зеркало нашла там в оправе золотой. Оно сверкало яркими каменьями и было столь прекрасно. Я его к груди прижала и в восторге понеслась домой обратно в Дикие земли, — глаза Морриган, казалось, сияли, точно зеркало, о котором она вела речь. — Оно ещё у тебя? — спросила Элисса, но колдунья вдруг потупила взгляд. — Я принесла его домой и показала Флемет. Она разгневалась. Я была ребёнком, не вошедшим в силу, и рисковала разоблаченьем ради прелестной безделушки. И она тогда дала урок: зеркало схватив, об землю вдребезги его разбила, и сердце моё разбилось вместе с ним. — Как же так? Ведь ты была ребёнком! Элисса смотрела на Морриган с искренним сочувствием. — Ребёнком глупым. Флемет, несомненно, права была, избавив меня от наваждения, — демонстративно фыркнула колдунья, но фальшь её голоса выдала её истинные мысли, которые она тут же попыталась скрыть. — Если вернуться к изначальному вопросу, то да — в Диких землях мне было одиноко, однако таков порядок вещей. Порой я думаю, что стало бы с девочкой, которая б владела тем зеркалом прекрасным, но грёзам в реальной жизни места нет. Любовь и красота уходят. В них смысла нет. Во власти же он есть. — Власть тоже порой уходит, но настоящая любовь остаётся. Элисса вспомнила семью и опустила глаза. — Значит, то не власть была. Любовь проходит. — Значит, то не любовь, — парировала она. Элиссу и Алистера позвал банн Теган. Он всё утро занимался восстановением обороны на случай нового нападения и принимал доклады от дозорных. Сейчас рядом с ним переминался с ноги на ногу пухлый тавернщик. В битве он не участвовал и только сгодился на то, чтобы перевязывать раненых у дальней баррикады. — Что случилось? — спросила Элисса, переводя взгляд с тавернщика на банна. — Ллойд, верно? — уточнил Теган у толстяка и тут же продолжил. — Ллойд утверждает, что сегодня утром, как только угроза миновала, его таверну покинул один постоялец. — Этого следовало ожидать. Кому захочется оставаться в деревне, полной нежити? — прокомментировал Алистер. — Ллойд, может, сам расскажешь? — предложил Теган. — Конечно-конечно, — заискивающим тоном отозвался тот. — Был у меня один постоялец. Эльф. Бервик звали. Платил исправно, да всё сидел на месте. Говорил, что ждёт брата, да только сразу видно — врал. Сегодня его и след простыл, я, значится, в комнату его зашёл, посмотреть, не украл ли… то есть, прибраться, а там письмо под кроватью отыскалось. Забыл, наверное, торопился. Теган протянул Элиссе распечатанный конверт. «Молодец. Держись тише воды. Докладывай обо всём, что увидишь и услышишь в Редклифе, особенно о состоянии эрла. Если ему станет хуже или он преставится, немедленно сообщи. Вот аванс за работу» — Что же это? — удивился Алистер. — Зачем кому-то наблюдать за здоровьем эрла Эамона? Подписи не было. Элисса покрутила в руках конверт. На нём было написано лишь имя получателя «Бервик», но восковая печать, разломанная пополам, легко соединялась в символ медведя. — Хоу? — пробормотала Элисса, сложив вместе две половинки. — Вероятно, печать должна была служить для гонца пропуском, а после быть уничтожена. Однако получатель проявил неосторожность и сохранил письмо, — сказал Теган. — Без свидетеля это просто бумага, но с чего бы Хоу вообще ввязываться? Какое ему дело до Редклифа? Элисса была готова поверить, что Хоу причастен ко всему злу на свете, но здравый смысл требовал быть объективной и понять. — Хоу, может, и незачем, а вот Логэйну, — задумался Алистер. — Только эрл Эамон может дать ему отпор на Собрании земель, и тут он внезапно заболевает. Ты говорила, что Хоу теперь ближайший советник Логэйна. Так может… — Не торопитесь, друзья мои, — прервал Теган. — Эамон заболел куда раньше, чем начались все эти события. Задолго до Остагара. Именно поэтому армия Редклифа так задержалась и не прибыла туда вовремя. — А где она сейчас? — Вернулась обратно и рассеяна по эрлингу. Чтобы её снова собрать, понадобится время, однако сейчас у нас есть куда более срочные дела. Нам нужно попасть в замок и узнать, что с моим братом, — Теган сделал паузу, словно что-то обдумывая. — Я уже заходил туда раньше, но был атакован нежитью, поэтому я ничего не смог узнать. Но сейчас, когда мы проредили их ряды, и с вашей помощью, думаю, у нас получится завершить дело. — То есть вы хотите сказать, что можете попасть в замок? — удивилась Элисса. — Почему вы сразу не сказали, что есть путь? Теган горько улыбнулся. — Я предполагал, что вы сразу захотите туда пойти, а мне нужна была ваша помощь, чтобы защитить селян. Прошу прощения за обман, миледи, — виновато поклонился он. — А, ничего страшного! — замотала головой Элисса, чувствуя себя неловко. — Я благодарна, что вы избавили меня от такого выбора. Не беспокойтесь! Теган с улыбкой поднял голову, он вовсе и не чувствовал себя виноватым. — От мельницы в замок ведёт тайный ход, который известен только членам моей семьи. Дверь открывается моей печаткой, — он показал на своём пальце крупное квадратное кольцо с гербом. — Тогда нам нужно поспешить и поскорее узнать, что с эрлом, — решительно заявил Алистер, он не переставал думать об Эамоне с тех пор, как они прибыли в Редклиф. — А-а, — протянул толстяк-тавернщик, который всё ещё стоял рядом и грел уши, хотя вся эта политика для него была как козлу пиво; все обернулись на него, — я же письмо нашёл, принёс, проявил, так сказать, находчивость. Мне полагается за это… Ллойд потёр ладони и получил от банна серебряный. Сейчас Тегана и Стражей волновали дела посерьёзней. Они поднялись на холм. Оттуда был хорошо виден замок, и он казался совсем мирным, словно минувшей ночью ничего не случилось. Однако Чейз не переставал скулить, всем видом показывая, что идти туда не хочет. Элисса предложила ему остаться в деревне вместе с Лелианой и Стэном и охранять жителей, но мабари протестующее гавкнул и решительно встал рядом с хозяйкой, чем заслужил похвалу от обычно немногословного кунари. Едва Теган с отрядом подошёл к мельнице, его окликнули издалека по имени. К ним, запыхавшись, бежала женщина. Её измятое платье было чересчур дорогим и нарядным для селянки, белые руки никогда не знали работы, тёмно-карие округлые глаза смотрелись выразительно на бледной коже, а черты лица выдавали орлесианское происхождение. — Теган! — повторила она без титула и едва не бросилась ему на шею, но остановилась в шаге от него, тяжело дыша и убирая с лица выбившиеся из причёски пряди. — Теган! Слава Создателю! — Изольда? Ты жива! Каким чудом? Что произошло? Банн попытался поддержать женщину за плечи, но она отстранилась и, отдышавшись, выпрямилась сама. — Теган, хорошо, что ты жив! Я выскользнула из замка, когда увидела, что битва закончилась. Но я должна вернуться обратно. Срочно! И мне нужно, чтобы ты пошёл со мной, Теган. Один.