* * *
— Виктор не звонил? — спросила Снежана, отпивая чай из кружки. — Нет, но позвонит. Вот увидишь. Печенье бери. Или поправиться боишься? — Марк пододвинул вазочку к девушке. — Да, ну тебя, — рассмеялась та. — Ты же знаешь, что я не могу поправиться. — Знаю. Потому и предлагаю. Они пили чай на только что отремонтированной кухне. Благодаря стараниям Снежаны квартира преобразилась до неузнаваемости. Белоснежная кухня, декорированная вставками под серо-коричневый мрамор, визуально казалась больше, чем была на самом деле. Посреди кухни пристроился квадратик светло-коричневого стола с четырьмя жёлтыми стульями. Именно за этим столом и пили чай Марк со Снежаной. — Все вещи собрала? Ничего не забыла? — поинтересовался Марк, покручивая кончиками пальцев кружку из стороны в сторону по столешнице. — Все. Тебе ещё чай налить? — Нет. Снеж… — Кириллу я позвонила. Он встретит меня в аэропорту. Марк, ну что ты со мной как с маленькой? Я что в первый раз куда-то одна еду? Или ты думаешь — меня Кирилл за ручку до твоей двери довёл! — наигранно-сердито спросила девушка. — Конечно же, нет. Я просто беспокоюсь. Должен же я беспокоиться о безопасности жены брата? — Так и скажи, что не хочешь оставаться один. — Снежка, — укоризненно покачал головой мужчина. — Марк, — мило улыбнулась Снежана. — Да, ты права. За квартиру спасибо. Ты — чудо! Мне всё нравится! Я сюда прихожу и душой отдыхаю. — Марк вдруг резко помрачнел. — Убивает убогость городишки. Всё, что находится за дверью моей квартиры — на грани разрухи. Я такой нищеты давно не видел. — Ты просто не жил в провинции. — Не жил и не собирался. Здесь не на что посмотреть. Единственная достопримечательность — местный театр и тот обшарпанный. Вот-вот развалится. Как здесь могут жить люди? — Не обращай внимания. — Снежана, как можно не обращать внимания, если мне предстоит здесь жить! — А кто тебя заставляет? — Да, никто не заставляет! Разве что — обстоятельства. Я должен дождаться её рождения. Она должна вырасти, прежде чем я заберу её. — С чего ты взял, что должен ждать, когда она вырастет? — В смысле? — Я бы с удовольствием стала мамой для твоей малышки. Или ты думаешь, что я не смогу её хорошо воспитать? Марк ошарашенно смотрел на девушку. Молчал, собираясь с мыслями и, наконец, внезапно охрипшим голосом, спросил: — Ты предлагаешь похитить младенца? — Почему бы и нет. Они обычные люди. Поплачут и успокоятся. Да, и не найдут её никогда. Тем более, если мы увезём девочку в горы. — Снежана, ты в своём уме? — Да. Ты бы подумал над моим предложением. Это сделать намного проще, чем ты думаешь. Ты только представь… — Снежа, я, конечно, ты ещё тварь, но не до такой же степени! — Вот и не ной тогда! — Я и не ною. — Ты всё по-честному хочешь? И как ты это себе представляешь? Объясни мне, как ты видишь дальнейшее будущее? — Марк молчал. Он сидел, откинувшись на спинку стула и выжидающе смотрел на девушку. Видя, что от мужчины ответа не дождаться, Снежана продолжила: — Представь: она родилась. Ты — друг семьи. Ей пять лет. Ты всё ещё друг семьи. Ей десять, а тебе? Сколько лет тебе будет через десять лет? Тридцать шесть? — Тридцать пять. — Да, какая разница! Выглядеть-то ты будешь на свои двадцать пять. Ты подумай об этом. Десять лет — это край. Ты сам знаешь об этом. Больше десяти лет на одном месте мы не живём. Люди тоже не дураки. Они начинают замечать, что мы не стареем. Мы застыли. Обретя силу, мы потеряли возможность стареть. — Если быть точным, то не силу, а истинную любовь. Только познав её, жертва обретает бессмертие. Тебя чем-то не устраивают твои семнадцать лет? — Если бы я осталась человеком, то вышла замуж… — А ты не замужем? — Не перебивай. Я о другом, Марк. Вышла замуж, нарожала детей, узнала каково это — быть матерью. Получив бессмертие, я потеряла эту возможность. — И всё опять свелось к детям, — усмехнулся Марк. — Хорошо, что я не человек и никогда им не был. Иначе бы тоже так заморачивался. — Сомневаюсь. Вы, мужчины, относитесь к детям по-другому. Для женщины дети — смысл жизни, а для вас — всего лишь наследники, продолжатели вашей фамилии. — Снежана, давай договоримся: я не рассказываю Кириллу о том бреде, что ты сейчас несла, а ты забудешь о похищении младенца. Девушка насупилась и уже без прежнего воодушевления ответила: — Хорошо, Марк. Договорились. Мне идти пора. На вокзал отвезёшь или мне самой добираться? — Она встала из-за стола. — Снежа, ты плачешь что ли? — Марк подошёл к девушке, обнял за плечи, заботливо заглянул в лицо. — Милая, я не хотел тебя обидеть. Но дети — это не для нас. Не мучай себя. У тебя есть Кирилл. Вот и заботься о нём. Ты ему очень сильно нужна. Ты — его смысл жизни. — Я знаю. — Снежана слабо улыбнулась: — И он мне нужен. Он — всё, что у меня есть. Он всегда со мной. Всю мою жизнь. С того момента, как родителей не стало. Он спрятал меня от убийц, а потом заботился обо мне, как старший брат, пока я росла. Мы вместе уже несколько столетий. Марк, ты понимаешь меня? — Да, понимаю. Я хочу, чтоб у меня было также. Вас двое, а я — один. Один из века в век. Мимолетные романы, бесконечные любовницы — всё это уже приелось. Хочется простого человеческого счастья. Хочется раствориться в любимой, обнимать её, вдыхая сладкий запах своей жертвы. Я столько раз встречал их на своём пути, но ни одну не смог спасти. Встречал или слишком поздно, или обстоятельства не позволяли довести ритуал до конца. В этот раз я этого не допущу. Буду рядом с ней. Буду оберегать её. Стану главным человеком в её жизни. Стану тем, ради кого она не задумываясь откажется от семьи, друзей, всего этого мира. — Ты всё правильно решил. Стань для неё воздухом, как Кирилл для меня. — Снежана приподнялась на носочках и, дотянувшись, поцеловала Марка в щёку. — А сейчас отвези меня на вокзал.* * *
— Здравствуй, Марк. Работаешь? — Да. — Мне машину нужно до Нечаявки. — Когда? — Сейчас сможешь подъехать? — Я на заказе. Позвоните моему диспетчеру. Вам номер дать? — Нет, у меня есть. Ты меня не узнал? Я — Виктор. Ты ещё моей жене помог продукты до дома донести. — Мужчина замолчал, прислушиваясь к тишине в трубке. — Марк, ты слышишь меня? — Да, Виктор. Слышу. Минут через тридцать устроит? — Да, конечно. — Я позвоню, когда подъеду. — Марк плавно остановил машину на светофоре. Немногочисленные пешеходы суетливо зашагали через дорогу. Кто-то шёл старательно, обходя лужи. Кто-то шлёпал напрямую, разбрызгивая дождевую воду на себя и окружающих. — Хорошо. — Виктор отключил вызов. Таксист терпеливо ждал смены огонька на светофоре, продолжая сжимать в руке телефон. Затем засунул его в нагрудный карман клетчатой красной рубахи. Поправив рукой зеркало заднего вида, он мельком взглянул на пассажиров. Девочка-подросток сидела, уткнувшись в экран телефона. По правую руку от неё сидела её младшая сестрёнка. Девчушка тыкала куклу Барби головой в стекло и что-то ей говорила, искоса поглядывая на сестру. Улыбнувшись, Марк завёл машину и тронул с места под зелёный свет светофора. С некоторых пор мужчина стал добрее относиться к детям. Прикладывая немало усилий, он старался научиться понимать этих вечно пищащих созданий. До рождения его жертвы оставалось два месяца. В течении прошедших трёх недель Марк наблюдал за Ириной и её семьёй. Старшего сына Ирины он так и не увидел. Подросток был ему не интересен и потому мужчину это нисколько не огорчало. Алина же наоборот была тем человеком, что должен был ввести Марка в их семью. Довольно часто, проходя через двор Мироновых, он встречал девочку. Ласково разговаривая с малышкой, таксист всегда угощал её конфетами или другими вкусностями, которые «случайно» оказывались у него с собой. Алина так привыкла к Марку, что, едва завидев возле своего дома, бежала к нему. Несколько раз он встретился с Ириной и Виктором. Мило поболтав, они разошлись по своим делам. В одну из таких встреч Ирина велела дочери называть мужчину не иначе как «дядя Марк», объяснив тем, что взрослых нельзя называть по имени, как подружек. Это доставило блондину особую радость. Он воспринял это как знак свыше: его не гонят прочь. Сейчас же Марк целенаправленно ехал к дому Мироновых. Красная Kia бесшумно подкатила к заветному подъезду и остановилась. — Виктор, я подъехал. Можете выходить. — Сейчас спустимся. Марк открыл дверцу впуская в салон свежий прохладный воздух. После прошедшего утром дождя небо осталось затянуто серыми низкими облаками. На редкость холодный августовский день навевал сон. Мужчина позевнул, и вышел из машины. Прислонившись к бамперу, он закурил. До него одновременно долетел подхваченный ветром тонкий вишнёвый аромат и голос Ирины. — Марк, тебе не холодно? Таксист обернулся, делая глубокую затяжку и бросил потухающий окурок в урну. Очаровательно улыбаясь и оглядывая закутанную в длинный шерстяной кардиган женщину, ответил: — Нет. Так, слегка прохладно. — Дядя Марк, — из дверей подъезда выскочила Алина. Она была одета в тёплую жёлтую кофту и джинсы. Мужчина подхватил девочку на руки: — Привет, принцесса. А папа где? — Тут я, — отозвался появившийся в дверях Виктор с большой дорожной сумкой. — Вы как на неделю едите, — пошутил Марк. — Только на два дня, — ответила Ирина. — Сын дома останется? — Да. Ему пятнадцать. Думаешь, он сильно расстраивается, что мы без него поехали? Только рад этому. Ему не впервой одному сидеть. — Витя, — одёрнула мужа Ирина. — Разве я не прав? — спросил Виктор жену. — Прав, — вздохнула женщина. — Ирина, садись в машину. Виктор, сумку в багажник положишь? — Да, — тут же отозвался Миронов и пошёл вслед за Марком. Таксист к этому моменту уже успел посадить девочку в детское кресло, установленное на заднем сиденье машины. Пристроив сумку, мужчины сели в машину. — Всё взяли? Ничего не забыли? — Всё. Можно ехать. Спустя пятнадцать минут такси покинуло пределы города и покатило по извилистой асфальтовой дороге. Дорога проходила через лиственный лес. Деревья и кустарники то взбирались на пригорки, то сбегали вниз на расположившиеся в низовьях поляны. Подобно заезжим иностранцам то тут, то там мелькали невесть как попавшие сюда высокие сосны. Маленькие сосёнки, изогнутые после прошедшего по лесу урагана, как детишки, тянулись ветками–руками к своим матерям. — Марк, — позвала таксиста Ирина. — Да? — отозвался он, не отвлекаясь от дороги. — Почему ты всё–таки решил остаться? Мужчина молчал, обдумывая ответ. Потом заговорил, рассказывая свою историю. — У вас хороший город — тихий, спокойный. Нет этой извечной суеты больших городов. Я не любил маленькие города. Всегда стремился их избегать. В большом городе вроде и людей много и в тоже время знакомых на каждом углу встречаешь. И каждый из них знает твою историю. И вроде как старается показать своё участие в твоей судьбе, хотя ему совершенно на тебя наплевать. Постоянно кто–то лезет в душу, выворачивая её на изнанку. А сюда приехал — так легко. Людям нет до тебя дела. Чужой. Незнакомый. Обсудили и забыли. У всех свои заботы. Я здесь отдыхаю. Иногда нападает какая–то тоска: хочется назад в Москву, хочется вернуться на работу в университет. Вроде бы и сумки уже наготове, но как подумаю, что едва вернусь туда — вернутся и воспоминания... Там каждый уголок связан с Таисьей. Куда не пойдешь — кажется: вот сейчас она на встречу выйдет. — Марк замолчал, уставившись на дорогу. Мимо проносились встречные машины. Легковушки с лёгкостью обгоняли неспешно ехавшую Kia. Таксист не торопился. Он уде давно понял скоротечность человеческой жизни и, потому не собирался укорачивать её у доверившихся ему людей. — Пять лет прошло. Мы с Данилой, её братом, сделали всё возможное. К сожалению, медицина бессильна против некоторых болезней. Да, и от человека многое зависит. Если он перестаёт бороться за жизнь — вылечить становится практически невозможно. У Таис был шанс. Нужно было лишь рискнуть, но она отказалась, сославшись на то, что лекарство экспериментальное, что производитель не гарантирует стопроцентное выздоровление. Как сказал её брат: «Она не верила в сказку». Мы с ним верили, а она — нет. — Ты сильно её любил? — Да. Я и сейчас её люблю. — А как же твоя девушка? — Какая? А Снежана? Она жена моего сводного брата. У нас очень тёплые отношения. Я отношусь к ней как к младшей сестре. — Твои родители в разводе? — Нет. Мама умерла во время родов. Я её знаю только по рассказам отца. Через полгода он вновь женился. Первая мачеха была самая лучшая. Растила меня до семи лет. Относилась как к родному. Спустя столько лет она остаётся моей единственной мамой. С её уходом от отца многое изменилось, но она по-прежнему член нашей семьи. И она, и её муж. Ни один семейный совет без них не обходится. Отец ещё несколько раз официально женился. Потом, понял, что такую как она не найдёт. Да, и жёны оказались продвинутые: каждая, при разводе старалась отхватить кусок по–больше. У него от них трое приёмных сыновей осталось в качестве компенсации. — Таксист усмехнулся. — Сейчас вот с очередной женщиной живёт. Я её ещё не видел. Отец знает, как мы к его подругам относимся, поэтому не принуждает поддерживать с ними хорошие отношения. — А подруги отца как относятся к тому, что бывшая жена в курсе всех его дел? — Отец говорит им, что мама — мать его четырёх сыновей и потому имеет право голоса в его бизнесе. — У мамы свои дети есть? —Нет. — Братья старше или младше тебя? — Младше. Кириллу — двадцать один, Харитону — двадцать, Антону — восемнадцать. — А тебе сколько? — Двадцать пять. Марк замолчал. Ирина тоже. Женщина отвернулась и стала сосредоточенно смотреть на мелькающий за окном лес. — Ты здесь совершенно один. Не тяжело? Таксист взглянул в зеркало заднего вида. Отражающаяся в нём женщина всё также смотрела в окно. Только сейчас из–за чего–то известного только ей, она выглядела расстроенной. — Тяжело в том плане, что... — Марк замолчал, подбирая слова. — Приходишь в квартиру, а там пусто. Никто не ждёт. Сядешь на кухне поужинать и даже рассказать некому, как твой день прошёл. — Друзья есть? — спросил Виктор. — Есть, но не близкие. Больше по работе. — Я тоже твой друг? — встряла в разговор взрослых Алина. — Конечно. О такой сестрёнке, ка ты, можно только мечтать. — Марк с улыбкой посмотрел на сидящего рядом Виктора. — А если мы её тебе подкидывать будем на часок, на два? Согласен посидеть с Алинкой? — на полном серьёзе спросил Виктор. — Вы вроде неплохо ладите. — Если заранее предупреждать будете — посижу, — пожал плечами Марк. — Правда, не понятно, почему об этом просишь. Сын же есть. — Только толку от него нет. — Зло бросил Виктор. — Сам вечно голодный сидит и Алине погреть не может. Всё равно, что одну дома оставляем. — А родственники? — Нет их у нас, — отозвалась Ирина. Всё это время она, внимательно слушала сидящих впереди мужчин. — Я в детдоме выросла. Сюда приехала после рождения Артёма. Также, как и ты: решила бежать от плохих воспоминаний. А у Вити только мама осталась. И та в Нечаявке живёт. — Понятно. — Значит, дядя Марк будет с нами сидеть? — радостно уточнила Алина. — Здорово! — Вот и договорились. Ирине на следующей неделе в областную больницу ехать на скрининг. Почти на сутки их одних оставлять не хочется. К матери везти тоже не выход, — подвёл итог разговора Виктор. Машина въехала в небольшой поселок с добротными домами и цветущими палисадниками перед ними. По указанию Виктора Марк остановил такси возле голубого дома на три окна. На скамеечке у ворот сидела женщина лет шестидесяти. Она встала при виде машины и, поправляя салатовый болоневый плащ, пошла встречать гостей. Едва Ирина успела расстегнуть ремешки, удерживающие девочку, как та сорвалась с места и полетела навстречу бабушке. Виктор подошёл к дверце водителя и, стукнув костяшками пальцев по стеклу, поманил Марка наружу. Таксист послушно вышел из машины. Когда мать Виктора подошла к ним, он уже стоял рядом с четой Мироновых. — Моя мама Виктория Матвеевна, — представил женщину Виктор. — Мама, это Марк. — Очень приятно, — сказал таксист. — Марк, будете с нами чай пить? — Я бы с удовольствием, но... — мужчина с сожалением посмотрел на так не вовремя зазвонивший телефон. — Мне надо ехать. — Телефонный звонок прервался пришедшей смской. Марк машинально открыл её. — Диспетчер адрес прислала. Как раз по времени успеваю. — Очень жаль, — покачала головой Виктория Матвеевна. — Когда в следующий раз приедете — обязательно заходите. Я вас без чая не отпущу. — Если Виктор разрешит — зайду. — Разрешу, — подмигнул Виктор. — Ну, до встречи. — Мужчины пожали друг другу руки. Виктор слегка притянул Марка к себе, спросил не громко: — Мы договорились? — Да, Виктор. Звони, как понадоблюсь.