***
— Какая, к черту, паршивая овца уничтожила мой чай. Главнокомандующий операцией генерал Форд был в ярости. Корра сидела на карематах в сторонке, наблюдая за вялым оживлением сотрудников О. К. А., и натягивала теплую куртку-плащ, прекрасно понимая весь спектр эмоций Флетчера. Это был мужчина с проседью на голове, строгим лицом и узкими глазами, всегда готовыми испепелить любого провинившегося. Железная хватка. В то же время он был довольно стар, и, если бы не увесистый объем опыта ведения операций, его бы давно отстранили от дел с такой расшатанной в вечном бою психикой. Паршивая овца пристыженно засопела, оправляя длинные рукава своего зелёного костюма, и решила, что силы слишком неравны, чтобы вступать в бой. — Подумаешь, чай… Новый сделаем, травы чтоль мало. — Какой, к черту, новый, Норман. Какой, к черту, новый, если у нас времени только на залезть в фургон и трогаться. Вот ведь… как бы сказать, чтоб не обидеть? Форд быстро запрыгнул в своеобразный фургон, где звенела по вызову рация, и все пятнадцать человек в довольно угнетенном состоянии поплелись следом. Вышка дала сигнал, а значит… Уже пора.***
Стена осеннего леса, такого же иссушенного солнцем, как и весь покров планеты, словно живая изгородь стояла поперёк пути. Фургон ехал почти бесшумно, изредка подпрыгивая на выбоинах — только двигатель монотонно гремел. Пыльная дорога врезалась в бор и терялась меж старых дубов да ясеней. Корра сегодня ехала прямо в ад. Чехарда внутри всё набирала обороты. Пара холодных алмазов обводит взглядом салон фургона. Майор что-то возит пальцем в своем смартфоне, генерал Форд угрюмо читает схему штаба. Сомний кажется, что на его висках блестят капельки пота, и на переносице тоже. А может быть, там совсем не пот. Корра не была ни генералом, ни майором, ни сержантом, да и рядовой спецназовец из неё был не первого качества. Но она очень хорошо знала, что цель достигается любыми средствами. Что человеческая жизнь ни гроша в этом мире не стоит, особенно если ты не иммун. Что совсем не важно, опытный ты командир или заправочная швея по имени Элизабет Сомний: взаимодействие, симбиоз и больше никаких правил. Толчок в спину — и шуршащая папка с документами проскальзывает между ними с Норманом. Последний, впрочем, ничего не замечает. — Техника безопасности, акт о неразглашении и всё такое. Близкая подруга Корры — Натали Томпсон — выглядит взволнованной, но хорошенькой, привычно аккуратной и тёплой. Она простая и приятная, правда, хотя те, кто видит её только вскользь, улавливают лишь картинное высокомерие. Корра зачем-то издаёт короткий смешок, но взгляд её холоден и пуст. Дёргает Наташу за золотистую прядь чёлки, выбившуюся из хвоста, и забирает из руки папку. Томпсон, такую немного прикольную, звали иначе, на русский манер. Таким тоном, что вызывал море улыбок. Обычное «Натали» было ей далеко не к лицу. — Фу, противная, — гневно произносит последняя и прячется за спинкой кресла, яростно заправляя непослушные кудри. В их части дёргать за волосы было такой себе придурковатой привычкой. А вообще Корра никогда не пыталась отрицать, что, даже отправляясь навстречу смерти, все эти примерно двадцатилетние спецназовцы вели себя как стайка первоклашек. Вовсе не странно, что риск жизнью стал чем-то обыденным. Нынче мало чем напугать можно. — Всё как обычно, — безнадёжным тоном произносит Сомний, не прочитав расписываясь под каждым пунктом и подбивая Нормана плечом. Чем ближе к цели, тем беспокойнее становилось внутри, несмотря на все эти шутки и мелочи. Мерзко.***
Никто как-то до конца не понимал, как близко конец поездки. Поэтому, когда фургон остановился, Бетельгейзе в груди самоуничтожилась. А как… Всё казалось таким далёким… Мозг против. Сплошная пелена страха. И пульс потерялся. Корра на грани приступа судорожно оборачивается на в момент опустевшие сидения и пытается вспомнить все детали плана. Взгляд встречается с глазами генерала — тот коротко кивает головой, принимает как можно менее подозрительную позу и разворачивает желтую от пятен кофе газету. Кажется, вот-вот забросит ногу на ногу да начнёт свистеть — всё это так неестественно было для их положения. Но так неприметно в то же время для контролирующих въезд в сектор. — Сидящие впереди… Кто? Пусть… М-да, Корра, майор и я, допустим. Можем не прятаться. — Я всегда беру с собой двух носильщиков и одного контрольного, — согласился водитель фургона компании, продающей П.О.Р.О.К.-у технику. — Остальные — полезайте под сидения как только хлопнет двигатель, и чтоб ни движения, ни звука, пока я не позволю. Вопросов не будет. — Раскрытие возможно только в крайнем случае. Помните, что основная цель — вывести иммунов из зоны эксперимента. Мы не подраться пришли.***
— Здравия желаю. Дверь водительской кабины хлопнула. Голос водителя звучал глухо, но каждое слово было прекрасно слышно. Облизав пересохшие губы, Корра отворачивается к окну. Сквозь противоположное один из военнослужащих с бластером наперевес осматривает помещение. Норман ни на секунду не оторвался от смартфона, оба мужчины вели себя так привычно, спокойно, правильно, что Корре стало завидно. Её нервная система не умела так фокусничать. Мозг замечал малейшие детали, цепляясь за всё, и буквально душил голос внутри, чтобы она не стала вдруг успокаивать себя разговором. В пробитом окне виднелся бок толстого увесистого тела водителя, его голос сменялся голосом командира блокпоста. Край засаленной черной куртки и мешковатых спортивных штанов… Глаза мозолит. Мерзко. Страшно. Звон пули — и выстрел в голову уже произошёл в подсознании. Наконец, что-то выдернуло Сомний в реальность. Девушка шумно вздохнула в попытке кислородом угомонить пульс — это была надпись. Таблица на каменном взводе.«Программа Оперативного Реагирования: Общемировая Катастрофа» П.О.Р.О.К.
Вроде, привычно. Она уже это видела. Состояние шока начинало мало помалу отпускать свою заложницу, и тогда просто… — Я сказал р а з в о р а ч и в а й т е с ь. Ваш пропуск недействителен. Мужчина сдавленно кашлянул и зашаркал ногой — начинал нервничать… К тому времени Корра уже много преуспела в этом, так что теперь пыталась сориентироваться по ситуации. Что дальше? Грубый голос водителя медленно растягивал каждое слово, то повышая, то понижая тон, видно, он надеялся таким образом дать ребятам время собраться. — Простите, уважаемый. У меня был зака-аз, от некой N-персоны из вашей компа-ании. Все бумаги при мне. В заказе, значит, тридцать две пары беговых кроссо-овок, значит-с, пять верёвок, значит-с, караби… — Послушайте, это не в моей компетенции. Мне очень жаль, но у нас есть более актуальный приказ — никого на территорию не впускать и не выпускать. В противном случае мы применим оружие. Садитесь в машину. — Простите, Форд. Сомний не удержалась, чтобы не вставить своё слово. Пусть хоть что-то скажет она. — Как в плане нейтрализованы камеры, установленные через каждые десять метров по периметру укрепрайона? — Один из наших уже работает над узлом энергоснабжения этой зоны. Система такова, что контроль можно легко перехватить с постороннего гаджета. Что, к сожалению, не применимо к основному узлу здания. Мы обходим… Корра упорно старается не смотреть в салон, отвернувшись в сторону бетонной стены с таблицей. Какая же кошмарно интересная аббревиатура, ну надо же так звучно придумать… То ли назло, то ли ещё что, боковое зрение решает взять на себя роль главного. Автомобиль качнулся. Дверь заскрипела. Опять качок. Удар двух пар ног о землю. — Что заЩелчок. Второй. Третий. Последний.
Выстрел.
— Э-это жутко. За спиной нарастает движение — задние принимают сидячее положение в проходах между сидениями и наблюдают, перешептываясь меж собой. Корра абстрагировалась от происходящего, всматриваясь сквозь окно в шелест листьев под промозглым ветром. Фургон вновь закачался, захлопал дверцами… Флетчер и Норман вернулись внутрь с дополнительным грузом на руках. — Сканер сетчатки глаза… отпечатки пальцев. Я знаю, что с этим делать. Тело охранника. Машина тронулась. За то время, что троянский конь провёл за главным ограждением, в салоне не раздалось ни звука. Шепот умолк, парни сидели угрюмые и словно безвольные. Корра была не в лучших отношениях с этой когортой людей. Они все — эти Артуры, Тодды, Кевины и Скотты — были бездушными, безличностными исполнителями грязной работы. Все смуглые, темноволосые, только шрамы в разных местах да голос разной степени грубости. Только Алекс и Томас Корги — айти-специалисты из Нью-Джерси — были близки старшей Сомний. Она привыкла иметь дело с людьми разума, и даже друг детства Норман не мог заменить того интересного лёгкого общения с близнецами. Что-то тонкое и стремительное пронеслось прямо перед носом. Девушка вздрогнула от неожиданности, в недоумении обернулась на соседний ряд. Все парни, будь то пешки или ферзи операции, были заняты мелкой вознёй. В фургоне стоял тихий кипиш и шебуршание. Разворачивали письменный блокнот, были заняты неудачным расплёскиванием чая из термоса на и так грязный пол. Немного позади Алекс что-то расспрашивал у сержанта, а рядом развалившийся на полу Томас тревожно искал встречи взглядом с ней, но тут же опустил глаза. Их тёмные впадины на бледном строгом лице, какое обычно бывает у северных, посеяли в душе Сомний зёрна тягучей грусти. Корра поднимает с пола ручку, разворачивая длинную ленту бумаги. «Помнишь, куда нам… Мне страшно, Корра». Он был на пару лет младше. Младше и ранимее неё, она знала. В глубине души, на всех спецоперациях вдали от дома девушка берегла его, как брата. Дружила, как с братом. Вовсе не смешно, что он, возможно, относился к ней как к сестре, а то и более чем… Ручка чёркает по бумаге, звук долетает до слуха и мешается с громом двигателя. «Помню. Мне тоже.» Писать миниатюрные послания — еще один прикол давно минувших дней. Колпачок мелькает меж сомкнутых губ, пока Сомний думает, что еще ей хочется написать. «Нам стоит держаться вместе. Но… Я уверена, Форд выбрал нужных людей для работы с иммунами. Мы справимся. Просто хочу, чтобы это скорее кончилось.» Обёрнутое вокруг ручки послание с пластиковым звоном падает где-то под сидения второго ряда. Блумфилд нервно ёрзает, косо поглядывая на ничего не заметившую подругу. Соломинка, которую тот жует в качестве успокоительного, размеренно покачивается, задевая её шею. Ему эти приколы не нравятся…***
— Подай мне тот лежащий костюм. Норман в спешке бросает одежду девушке, застёгивая собственный синий комбинезон с броской черной аббревиатурой на груди. Корра без стеснения сбрасывает всё до белья и натягивает аналогичную униформу. По потолку над ними, ярусом выше, постоянно стучат чьи-то шаги. Только нагоняет эмоцию ужаса от того, что каждая секунда сможет стать последней. Сомний тяжело смотрит на черную сумку, якобы наполненную вещами для того самого Ящика, о котором ходили легенды. Словно, когда в лифте оказывается следующий иммун, все операции по удалению личной памяти происходят прямо в железной ржавой коробке. Вовсе не важно сейчас, что там и с кем раньше, возможно, делали: Корра знает, что это лишь слухи — всех подопытных готовят задолго до. Куда важнее было сейчас, что из чертовой сумки при нужде доставали палец бывшего командира или, вот, высунули… верхнюю часть лица. Открывали веки, чтобы пройти через сраные сканеры идентификации. — Боже… ты так переживаешь, Корра. Мёртвые не болтают, он не сдаст. Артур говорил больше всех, чтобы казаться смелее и круче, но колени его тряслись сильнее, чем у прочих. — На тебе проверю, если не заткнёшься, — броское и короткое прежде, чем выйти в коридор и умолкнуть. Сумка осталась в гардеробной, что несказанно радовало старшую Сомний. — Действуем без поправок. На вас — камеры в здании. На вас — главный вход, ждите сигнала от рубки видеонаблюдения. Парни без реплик начали исчезать один за другим, высунув из-за пазухи по оружию мелкого калибра — кто что имел. — Вы — со мной. Штаб контроля системы Лабиринта наш. Ещё один включил рацию, начиная передавать обстановку тем, кто остался стоять на шухере у фургона, и той относительно большой части «армии», что осталась в окружении. Уже сканировался периметр, когда генерал Форд Флетчер отдал наконец свои последние указания. — И наконец… Люди, — обращается к оставшимся парню и девушке чуть постарше него. — Вы знаете, что делать. Иммуны должны быть с нами и я вас прошу… Просто: не лажайте. Через несколько секунд Корра и Томас Корги остались в коридоре совершенно одни.***
— Нам в нижний ярус и как можно быстрее. На лифте спустимся. Могут быть немного заложены уши, это всё давление. — Я пойду сзади. Корра перезаряжает бластер на всякий пожарный и направляется за своим напарником. Он знает эти коридоры наизусть. Вокруг очень тихо и пусто. Шаги двух шпионов звонким эхом бьются о светлые стены. Двери лифта. Стремительный полёт вниз, кажется, бесконечен. Сомний страшно, словно они просто падают в чёрное ничто, но… так же резко кабина вдруг тормозит — и створки дверей разъезжаются в разные стороны… Внутрь кабины протискиваются звуки шагов, долетающие из мерцающего сумрака коридоров. Они здесь не одни. — Блять. К чертовой матери эту грёбаную операцию. Оторопевшую Корру буквально оттягивают за рукав к ближайшей нише в стене — она замирает, насовсем впечатавшись в тело Томаса. Его глаза пропитаны ужасом, а ужас пораждает панику. Фатализм. А Сомний думает лишь о том, чьи голоса слышны всё ближе и ближе. Завороженая и замершая в каком-то омуте, она вслушивается и всматривается, потому что, а вдруг… брат. Но это переломное «вдруг» не наступает. Сомний чувствует грубый толчок в грудь, сильный удар о стену. Активированный бластер гудит в руках Томаса, пуская разряд за разрядом. В ответ чертыхание, оклик по имени, какие-то крики, ответный выстрел — Корра уже не разбирает, вылетая из ниши и пихая собой прикрывшего голову друга: картина жутковатая. Тело одного работника уже не нуждается в обработке, а снаряд второго пролетает мимо плеча. Ещё миг. Корра наводит бластер и попадает в глаз уже собравшегося увернуться парня. Тот падает, мелко дёргаясь от зарядов тока, незримо пробегающих по телу. Впадина на месте глаза сочится кровью, кожа обуглилась и чернеет на половину лица. Оба были мертвы. Бой длился всего тридцать секунд, но Корра переживала конкретный шок. Как после очередного убийства людей, имена и личности которых никогда не станут ей известны: убивать людей, непонятно в чем виноватых, Корре было противно. — О-чхерт… — Том оторвал ладонь от лица: висок был пробит до крови. — Приложил меня об угол стены. Ну, тот, который был без бластера. Чёртовы уроды. — У нас мало времени, эй. Сомний прячет оружие, рывком поднимая парня с пола: — Это пройдет. — Да знаю… Том сычит от резкой боли в голове, его словно обухом приложили. Но времени действительно мало. Дальше по коридору, поворот направо, дверь в комнату Ящика. Заперта. — Класс! — теперь уже Корра не сдерживается, ударяя ладонью по поверхности и осматриваясь по сторонам. — Вот отстой. Томас молча высовывает из кармана карточку пропуска и проводит по сканеру. Лампы зажигаются зелёным светом, и в момент — дверь уже открыта! Сомний в немом поражении смотрит в спину вошедшему, потом забегает за ним: — Откуда? Самодовольная ухмылка играет на бледных губах Томаса Корги: — Достал у одного. Дёргает за рычаг и со скрипом открывает подвесной люк коробки ржавого старого лифта. Корра благоговейно проводит пальцами по стене, чувствуя что-то… родное. В коридоре слышатся крики. — За мной, миледи. Пункт назначения — Глэйд. Рычаг обрывается вниз, Томас запрыгивает следом в последний момент. Люк со скрежетом захлопывается, погружая коробку в кромешный мрак… В следующий момент лифт взлетает вверх с громким воем металлических тросов. Прошлое позади.