Уязвимость

      Это действительно была кровь… Пронзительно-алая под светом палочки.       Осторожно приблизившись, Тина внимательно осмотрела мужчину, который привалился к стене, неестественно скрючившись на земле; было похоже, что при сильном толчке он неудачно вписался затылком, из которого теперь вовсю сочилась кровь.       Тина судорожно втянула ртом воздух, почувствовав на языке жженный привкус, от которого уже порядком зудело в носу; на нем был дешевый перелатанный костюм и старая федора, которая накренилась набок, придав жертве глупый вид.       Она зацепилась взглядом на разорванном свертке пергамента с румяными булочками, что лежал рядом и как бы напоминал о том, что совсем недавно этот бедолага в весьма приподнятом настроении возвращался домой, совершив покупку в какой-нибудь из многочисленных пекарен на Монмартре, чтобы вместе с семьей устроить привычное чаепитие. Тину невольно зазнобило от осознания того, что теперь это не имело ровным счетом никакого значения — сгорбленное рыхлое тело остынет быстрее сдобы, а его семья впредь никогда не дождется его возвращения.       В наэлектризованном воздухе чувствовались следы черной магии, и Тина затаила дыхание, подозрительно вслушиваясь в переливчатое многоголосье Монмартра, что полыхал огнями фонарей вдалеке. Она без толку вглядывалась в синеватый сумрак, держа палочку наготове, но холодный огонек Люмоса на ее конце давал ей ясно понять, что в этом небольшом переулке она была одна. Однако вздыбленная настороженность никуда не девалась — Тина продолжала напряженно всматриваться в темноту, ощущая давление на коже от чьего-то призрачного присутствия.       — Криденс? — Она подала голос, который серебристой дымкой пара рассеялся в темноте. Она повела палочкой, и белесый свет скользнул по грязным кирпичным стенам, вырисовывая стройный узор кладки. На нее вдруг заползли причудливые кривые тени, и Тина мгновенно трансгрессировала, услышав чей-то крик.       — Я ничего не сделал!       Тина затаилась за соседним зданием, высматривая потрепанного мужчину в дымчатой мантии, которого под руки вели двое широкоплечих патрульных в тяжелых развевающихся плащах. Они напомнили ей одеяния дементоров, с которыми она столкнулась как-то еще будучи на стажировке у Грейвса, и даже в том, как они передвигались, прослеживалась странная, несвойственная человеку легкость, точно они парили над землей, совершенно бесшумно ступая по брусчатке. Мужчина извивался и дергался в попытках вырваться, но патрульные держали его мертвой хваткой, словно бы то не составляло им ни малейшего труда.       — Нет, нет! Я не виноват! Я не убивал его! Прошу вас!       Тина усилием заставила себя отвернуться, чтобы оглядеться: тиха была пустынная улица в желтом свете фонарей и только мимо пронесся запоздалый фаэтон, мягко прошелестев шинами по асфальту. Тина отпрянула от стены, когда крики стихли, и напряглась, почувствовав на себе чей-то взгляд.       — Мадемуазель?       Она обернулась, столкнувшись глазами с худосочным бледным мужчиной, на лацкане плаща которого поблескивал значок аврора, изображавшего ворона.       — Близится комендантский час, — продолжал он басовитым голосом. — Мы с отрядом как раз заканчиваем обход. Вам стоит поспешить, иначе вас лишат палочки.       — Я как раз собиралась… — Тина осеклась, когда мужчина медленно приблизился к ней. Она машинально сжала древко палочки в руке.       — Что вы здесь делаете?       Тина напряженно облизнула губы. Аврор вздернул тонкую прозрачную бровь, вздохнув.       — Было совершено нападение…       — Я занимаюсь расследованием, — сухо отрапортовала она, ловким движением руки выхватив из кармана плаща корочку с удостоверением, которую развернула перед лицом мужчины. — Магический Конгресс Управления по Северной Америке выслал меня для того, чтобы найти преступника.       — Порпентина Голдштейн… — задумчиво прочитал он, кивая. — Кхм… Старший аврор Анри Моро, — он взмахнул палочкой, и ворон на его значке взмахнул крылом, обнажив золотые витиеватые буквы, которые складывались в имя и звание. — Полагаю, Министерству известно о вашем прибытии.       — Да, — кивнула Тина. — Мсье Леруа должен был получить послание от Департамента. Пару дней назад мы виделись на совете.       — Да, припоминаю, — Моро беглым взглядом осмотрел улицу, которая сбавив тон почти до едва различимого шепота. — Вам удалось что-нибудь выяснить?       Тина заложила руки в карманы, внимательно наблюдая за ним. Поля шляпы бросали на его глаза плотную тень, и в теплом свете фонарей, что перевирали цвета улицы, замешивая их в густой канареечный, было сложно определить, какого они были оттенка.       — Это не Криденс, — тихо произнесла она.       — Что ж, — усмехнулся Моро. — В этом я не сомневаюсь.       Тина прищурилась.       — Те патрульные, — она насупила брови, указав подбородком в сторону переулка, — не похожи на людей из вашего отряда.       — Иногда приходится считаться с теми, чье мнение занимает авторитетную роль, — заметил Моро, выдохнув облачко пара. — Мы пока не готовы подписывать себе приговор.       — Вот как, — Тина сжала губы в тонкую линию. — Значит, вы отказываетесь от защитных действий?       — Мы работаем под прикрытием, мадемуазель. Это вынужденная мера, которая позволит нам избежать большого числа жертв.       Тина придирчиво хмыкнула.       — Боюсь, что ваша затея работает не так, как вы полагаете, — черство заметила она. — Не-маги погибают день ото дня, и совсем скоро они поймут, что здесь происходит. Они не дураки и уже чувствуют опасность.        — Поверьте мне, жертв было бы намного больше, если бы мы действовали в открытую.       — Вы имеете в виду только магическое сообщество и вовсе не думаете о тех, кто ничего не знает о защитных чарах.       Моро со свистом втянул пронзительно свежий воздух, не отрывая от Тины пронзительного взгляда.       — Вам следует принять во внимание решение Министерства, коль вы находитесь на территории Франции, мадемуазель Голдштейн, — сдержанно промолвил он. — И действовать в соответствии с ним. В противном случае вас придется депортировать обратно в США с изъятием разрешения на выезд.       Тина смерила Моро недовольным взглядом.       — Кого они взяли? — натянутым тоном спросила она.       — Мсье Дюрана из лавки с тонизирующими зельями, — фыркнул Моро. — Есть подозрение, что не-мага подкрепили антиусыпляющим, потому что есть пара очевидцев, которые утверждали, что он выделывал кадриль на Монмартре, возвращаясь домой.       — Империус, — шепнула Тина, сдвинув брови.       — Вероятнее всего, — кивнул он. — Однако патрульных устроил тот факт, что от не-мага несло пуаре… Антиусыпляющее изготавливают из ростков алихоции, которые по запаху очень напоминают грушу.       — И вы позволили им? Позволили им схватить того, кто не причастен к происшествию?       — Нам запрещено вмешиваться в дела его людей, — Моро нетерпеливо заиграл желваками. — Но мы пристально следим за ними…       — Какой от этого толк? Вы же ничего не предпринимаете! — вспыхнула она, залившись румянцем от негодования. — Вы просто позволяете людям умирать!       — Мадемуазель, вам лучше уйти, — Моро вдруг схватил ее за предплечья, призывая к молчанию, и напряженно оглянулся. — Трансгрессируйте как можно скорее, иначе они приберут и вас к своим рукам. До комендантского часа осталось всего пара минут.       Тина нервно вырвалась из его хватки, отступив назад на пару шагов, и, рвано дыша, уставилась на Моро исподлобья. Ее потрясывало от гнева.       — Я хочу переговорить с вашим начальством, — железным тоном отчеканила она.       — Уже поздно, мадемуазель… И, пожалуй, в том нет надобности, — мягко произнес Моро. — Это ничего не изменит.       — Мне нужен мсье Леруа, — напряженно продолжала Тина, точно и не слышала его вовсе. — Должно быть, он как раз на месте — выслушивает занимательные проповеди от фанатиков Гриндевальда в свободное время.       Тина требовательно сжала локоть Моро, переведя взгляд на замыленное сизыми облаками черное небо, клочки которого проглядывались в рваных прорехах.       — Прошу вас, возвращайтесь домой, — настойчиво произнес он, внимательно вглядываясь в нее. — Вы сами не знаете, что делаете…       — О, поверьте мне, уж я-то знаю, что делаю! — Тина стрельнула в Моро испепеляющим взглядом. — Отведите меня в Министерство, мсье Моро. Немедленно.       Моро обернулся на шорох приближающихся шагов и трансгрессировал мгновенно, посчитав, что будет лучше, если Тина останется с ним, а не под наблюдением патрульных, что кружили по Парижу, обследуя каждый его уголок. Тем более Тина, насколько он понял, была не из тех, кто спешил первым сдавать позиции, чтобы пойти на уступки — отнюдь, то было ей совершенно несвойственно! И легко это было вычитать по плотно сжатым губам и взгляду суровому из-под насупившихся по-ястребиному нитей бровей, спине струной, а шаги — шаги были широкие, твердые… Как у него самого.       Они оказались у подножия Гран-Пале, Большого дворца, гордым исполином распрямившегося на улице Уинстона Черчилля. Даже в ночном сумраке он казался величественным, точно королевская особа, раскинув свои широкие плечи, которыми служили сетчатые прозрачные купола сводов. Пройдя мимо статуй, что окаймляли вход с двух сторон, Моро махнул рукой одной из них, и она шевельнулась, повернув к нему изящную голову. Прекрасная нимфа улыбнулась и указала ему на соседний вход, который венчала квадрига из колесницы и запряженных в нее четверых благородных коней. Моро поклонился ей в качестве благодарности и осторожно подтолкнул Тину за собой, свернув направо.       — Порой статуи бывают гораздо чувствительнее магов, — усмехнулся он. — Жаль, что они всего лишь статуи.       Легкая улыбка невольно скользнула по лицу Тины, смягчив его.       — Кажется, я видела там патрульных…       — Они охраняют каждый вход, — кивнул Моро. — Но мы можем беспрепятственно пройти только через северо-восточный… Пока они нас не заметили, конечно.       На аттике под квадригой Тина разглядела выгравированную надпись на французском, и Моро, обратив внимание на ее озадаченность, хмыкнул:       — Бессмертие, опережающее время. Да… Так и написано.       Тина перевела взгляд на коней, что, со свистом выпуская воздух из разгоряченных ноздрей, склонили вниз головы, чтобы внимательно разглядеть путников.       — Забавно, не правда ли? Статуи терпеть не могут чужаков. Чувствуют угрозу и не дают проходу… — Поймав ее недоуменный взгляд, он добавил: — В прямом смысле этого слова.       — Так вот в чем дело, — понимающе протянула она, подняв брови. — Полагаю, от них вскоре придется избавиться?       — Возможно… Но патрульные пока не спешат этим заниматься — это может повлечь за собой большой скандал среди не-магов.       Моро поприветствовал статуй легким касанием пальцев к полям шляпы и толкнул дверь, поддерживая Тину за локоть. Она тут же сощурилась от яркого света, которого извне, естественно, никто заметить не мог.       Сводчатые блестящие потолки тянулись вверх, сплетаясь между собой сетью, что напоминали собой кокетливые кружева на дамском платье. Широкая зала, отделанная малахитом, молчаливо сияла в холодном свете множества парящих под сводами маленьких сфер, что терли друг другу гладкие сияющие бока, издавая тихий звон. То был единственный звук в пустынном просторе Парадной Залы, да еще эльф-домовиха в лазурном наряде (по виду — чей-то пеньюар миниатюрного размера) и в такого же цвета шелковом колпачке звонко пискнула робкое приветствие.       — Бонсуа, мсье Моро! Мадемуазель, — она сделала повторный реверанс, обращаясь к Тине, — не желаете ли чашечку кофе?       — Не сейчас, Жаннет, — сухо бросил Моро, ступая к лифту. Он пропустил Тину вперед и зашел следом, на ходу отцепив с лацкана значок, который затем поместил в подходящее для него углубление в стенке кабины.       — Пятая ступень, Бюро борьбы с нарушением волшебного правопорядка, — четко выговорил он, и значок тут же вспыхнул золотом; кабина, придя в движение, плавно скользнула вверх. Тина вздохнула, покачав головой — похоже, у французов понятия о безопасности ограничивались исключительно личными интересами. Заметив это, Моро произнес:       — Проникнуть в отделы и выйти отсюда могут только сотрудники Министерства, поэтому держитесь рядом, я выведу вас при первом же удобном случае.       Тина старательно выдерживала его тяжелый взгляд, словно пытаясь прочесть в нем что-то еще.       — Трансгрессия разрешена только привилегированным лицам, — насмешливо подметил Моро.       — Об этом я догадалась, мсье, — хмыкнула Тина и невольно поежилась, вдруг почувствовав неприятный холодок скользнувшего в узорчатую створу кабины сквозняка, что лизнул кожу, вздыбив ее до мурашек. Движение кабины практически не ощущалось, и только расплывались за дверью в клочки света этажи с отделами, игриво мелькая огнями рассыпанных под сводами сфер — по всей видимости, на деле кабина летела с молниеносной скоростью.       Вскоре она остановилась, и створа, коротко скрипнув, распахнулась, открывая проход. С того дня, когда Тина впервые оказалась в Бюро, ничего не изменилось, за исключением портретов доблестных авроров, которые мирно посапывали в своих витиевато украшенных грузных рамах. В коридоре, что по-змеиному тянулся вперед, закручивая петли поворотов, тишина рассыпалась дробью под громогласным стуком каблуков — мимо них, завершив службу, проходили некоторые сотрудники, важно запахивались в пальто и машинально кивали Моро, ненадолго задерживая взгляд на Тине.       Кабинет мсье Леруа располагался за одним из крутых поворотов, и Тина вновь поразилась тому, насколько продолжителен был путь к заветной двери главы Бюро — тот словно бы всячески стремился обособиться ото всех в своем уединенном закутке, чтобы не касаться чужих проблем.       — Моро, — Тина обернулась, вздрогнув от неожиданности, и почувствовала, как Моро с силой сжал ее локоть.       — Бонсуа, мсье Шамалье, — он дотронулся до полей шляпы, поприветствовав подошедшего к ним мужчину с тщательно уложенными темными волосами, которые выглядели донельзя прилизанными и отливали блеском на свету не хуже глянцевой плитки под ногами. Лицо у него было сухое, узкое, и оттого выразительные глаза льдисто-голубого цвета казались неестественно вытаращенными в каком-то безумном выражении, словно они были готовы вот-вот выпрыгнуть из орбит.       — Куда вы направляетесь? — осведомился Шамалье, сжав губы в трубочку. Взгляд его холодно скользнул по Тине, которая невольно перевела взгляд на уродливый белый рубец на правой щеке.       — К мсье Леруа, — уверенно ответил Моро, ничуть не растерявшись. — Видите ли, дело касается гражданской безопасности, — он бросил беглый взгляд на Тину. — Поэтому…       — Мсье Леруа вынужден был срочно покинуть Францию по личным обстоятельствам, — резко оборвал его Шамалье. Моро удивленно уставился на него.       — Не может быть! — выдохнул он, не веря своим ушам. — В такой час отбыть из Парижа… Вы абсолютно в этом уверены?       — Он трансгрессировал сразу же после собрания, — отрезал Шамалье, сверкнув глазами. — Отныне по всем вопросам вы можете обратиться к его полномочному представителю.       — Будьте так любезны, — Тина ступила вперед, вперившись строгим взглядом в Шамалье. — У меня есть некоторые вопросы, которые бы я хотела уладить с вашим руководством.       — А кто вы будете, мадемуазель? — Шамалье обратился к ней с усмешкой, что скривила его тонкие губы, придав ему сходство с лягушкой. Тина открыла было рот, но замерла, когда ее взгляд намертво вперился в знакомую до боли в висках фигуру, что показалась за его спиной, бесшумно скользнув по выстеленному камнем полу.       — Абернэти?.. — Она ахнула, почувствовав себя донельзя странно под прицелом его глаз, словно поддетых слоем льда, — они казались неживыми и походили на черные дула направленных на мишень ружей.       — А, так, вы знакомы, верно? — Шамалье кивнул Абернэти, ухмыльнувшись. — Не составит ли вам труда представить мадемуазель начальству для решения кое-каких вопросов?       — С удовольствием, — сухо прошелестел он, и ни единый мускул на его вымощенном лице не дрогнул — Тина не была уверена в том, что он вообще открывал рот. Она не могла оторвать от него взгляда, в котором смешался ужас и горькое осознание, которому вдруг раскрылась вся эта искусственная изысканность ненужных манер и кружев под сводами Министерства.       Пожалуй, они нужны были лишь для того, чтобы сплетать сети ловушки вокруг своих жертв.       — Я думаю, мадемуазель вполне может дождаться приезда мсье Леруа, — осторожно заметил Моро, внимательно воззрившись на Абернэти.       — Мсье Леруа еще не скоро объявится в Министерстве, — резко отрезал Шамалье. — Вам следует напомнить о ваших должностных обязанностях, Моро?       Моро плотно сжал челюсти.       — Не стоит, мсье.       — Тогда займитесь своей работой и не теряйте зря время. Абернэти, — Шамалье развернулся к нему, — отведите мадемуазель к заместителю.       Абернэти посмотрел на Тину и, кивнув ей, развернулся на каблуках. Она последовала за его невысокой сухой фигуркой, на ходу обернувшись к Моро, который провожал ее разочарованным взглядом. Пожалуй, она уловила в нем что-то еще, от чего она бы отмахнулась проворной спасительной мыслью о том, что это ей, быть может, только показалось, однако в глазах его, которые она неосознанно нарекла стальным серым цветом при ярком безразличном свете, сквозило горькое сожаление — сожаление от того, что он никоим образом не способен помешать, так и оставаясь с нареченной участью послушной пешки под каблуком у авторитета.       Тина развернулась к Абернэти, которого быстро нагнала, чтобы идти вровень с ним. Воздух показался ей каким-то разреженным — дышалось тяжело, а в груди вдруг остро защемило.       — Что ты здесь делаешь? — прошипела она тихо, скользнув взглядом по патрульным в знакомых ей легких плащах, что повстречались им по пути. Она напряглась, опустив голову, и крепко сжала рукоять палочки во влажной руке, пряча ее в рукаве плаща.       — Выполняю свою работу, — бесстрастно произнес Абернэти, схватив Тину за локоть. — Сюда, — они невольно подчинилась его силе, когда он свернул налево, рассекая призрачную тишину звонким стуком каблуков.       — Сбежал из МАКУСА, решив, что найдешь приют за пазухой у Министерства? — фыркнула Тина с негодованием. — И чем же ты занимаешься? Информируешь Гриндевальда о похождениях американских авроров?       — Отнюдь, — хмыкнул Абернэти, сбавив шаг. — Боюсь, ты ошибаешься, Голдштейн. Что касается похождений, то прямо сейчас всем выпадет особенная честь услышать информацию из первых уст.       Тина побледнела и машинально дернулась, чтобы выбраться из хватки, но Абернэти держал ее крепко. В голове ее невольно всплыл образ мужчины, которого схватили близ Монмартра патрульные, его запуганное лицо и тщетные попытки высвободиться из тисков, сопровождающиеся душераздирающими возгласами, что оглашали округу и срывались на отчаянный фальцет.       Я ничего не сделал… Прошу вас!       На тяжелой дубовой двери, перед которой они остановились, напыщенно блестела резная орнаментальная лепнина в позолоте, а молоток в виде головы льва распахнул изумрудные глаза, когда Абернэти постучал кольцом три раза. Лев внимательно осмотрел его и предупредительно рыкнул, после чего замок щелкнул, и дверь медленно распахнулась. Тина поняла, что не может справиться со своим дыханием, что приняло вдруг страшную частоту, точно она одолела километры трусцой, но на деле чьи-то липкие холодные руки крепко зажимали пальцами ее грудь и сердце, что жалко трепыхалось, подобно птице в клетке, где-то во рту. Ей вдруг стало тошно, в ушах зашумело, будто над головой вился рой ипопаточников, и она дернула головой, пытаясь прийти в себя, но та только пошла кругом. Тина запнулась на пороге, но Абернэти резко подтащил ее к себе, заставляя идти следом.       Перед ней раскинулся полукруглым амфитеатром зал заседаний, который был ей хорошо знаком, и в то же время Тина его совершенно не узнавала, — вероятно, в том был повинен тяжелый полумрак, что скрывал тени фигур и давил на веки. Однако над центром зала, что сейчас пустовал, низко парили светящиеся сферы; они тут же направили свет на вошедших, заслепив глаза. Тина прищурилась, вспомнив об этой известной выходке, которую часто проворачивали на допросах, чтобы смутить подозреваемого.       Разноцветные камни пола были выложены в причудливый рисунок ворона, который шевелил крыльями, и когда Тина ступила в центр, ведомая Абернэти, он клацнул клювом, направив взгляд на нее. Темные глаза сверкнули таинственным блеском, и Тина подняла голову, все еще щурясь от ослепительного света.       — Мадемуазель Голдштейн! — раздался голос с кафедры; по шелесту мантии Тина поняла, что его обладатель тотчас покинул пост, чтобы подойти к ней. — Не ожидал встречи с вами в такой поздний час, но, без сомнения, необычайно рад ей!       Тина скрипнула зубами — высокий лоб, глубоко посаженные глаза и ехидная улыбка на губах, которые выкрикивали Непростительные в ее сторону в той злосчастной подворотне.       — Кэрроу, — едва выдохнула она, держась неестественно прямо и глядя ему пронзительно в глаза.       — Увольте меня от фамильярности, — подначил он важным тоном. — Если будете вести себя достойным образом, то окажетесь принятой с почтением, которого, вероятно, вы больше всего заслуживаете.       Кэрроу кивнул Абернэти, и тот отпустил ее, отойдя к рядам, где вальяжно располагались на бархатных красных сидениях «дементорские» плащи — все как на подбор, и даже лица казались совершенно неотличимыми друг от друга — бесстрастные, высеченные будто из мрамора. Тина тут же узнала свиту Кэрроу, которые преследовали ее в тот день, едва не оставив от нее и мокрого места, — они разместились у кафедры, за которой их главарь вел речь, теперь явно довольствуясь этим уполномоченным правом.       — Я не нуждаюсь в вашем почтении, — выплюнула Тина, с трудом сохраняя ровный тон голоса. — Что вы вообще знаете о достоинстве? Как вы смеете говорить о нем, расправляясь с людьми как со скотом?       Кэрроу засмеялся, сложив руки за спиной.       — Пожалуй, у нас назревает недопонимание, мадемуазель. Позвольте мне прояснить ситуацию…       — Не стоит, мне уже обо всем известно, — Тина смерила его презрительным взглядом. — Вы берете Париж в тиски, стремясь выжать из него все, что он может вам дать. Но вы ничего не получите, кроме напрасно пролитой крови.       — На вашем месте я был бы поосторожнее с выражениями, — произнес Кэрроу, посерьезнев. — И пересмотрел бы вашу схему работы. Как совали нос куда не следует, так и продолжаете в том же духе. Знайте, что за это вы можете дорого поплатиться.       Он повернулся к своей свите и подал знак рукой. В ту же минуту зал огласил стон отчаяния — палочка стрелой выпорхнула из-под рукава и застыла в плотно сжатой руке одного из патрульных. Тину невольно накренило в сторону — в одно мгновение она почувствовала себя до ужаса беззащитной, и осознание того, что она ничего не может с этим поделать, вкралось в нее зудом, который наполнил ее тело, заставив затрястись ознобом. Она тут же сжала плечи, ощутив себя до постыдного голой.       — Вы не имеете права… — тяжело просипела Тина дрожащим голосом, подняв на Кэрроу взгляд. Он усмехнулся, пребывая в беспечном расположении духа, что явно не соответствовало давящей на перепонки напряжению, что электризовал воздух.       — Боюсь, теперь имею, — вымолвил он, улыбнувшись. — Мсье Леруа, конечно, об этом не узнает…       Тина замерла. Это могло означать только одно — то, что мсье Леруа больше никогда не вернется в Министерство.       — Что ж, мадемуазель, насколько мне стало известно, вы хотели поговорить о… безопасности, — задумчиво произнес Кэрроу. — Но этот вопрос не подлежит обсуждению, как вы можете теперь догадаться. Я уверен, что вам есть что сказать по поводу куда более значимой для нас проблемы.       Тина сглотнула, напряженно вслушиваясь. Свет кружил над ней, высвечивая каждую черту лица, поддернутую животным страхом, который она была не в силах усмирить.       — Ваше знакомство со Скамандером может оказать нам немалую услугу, — продолжал Кэрроу. — А если вы будете прилежно отвечать на вопросы, то и вам будет полезно… сохранить себя в должном виде. В противном случае вы не оставите мне выбора, поэтому разумнее будет воспользоваться шансом, который вам с великодушием предоставят.       Тина сдвинула брови, чувствуя, как внутри вскипала горючая смесь гнева и всклокоченной ненависти.       — Что вам нужно? — В ее голосе прозвенели металлические нотки — злость придавала ей сил.       — Узнать, где вы его прячете, — просто сказал Кэрроу. — Поверьте мне, будет лучше, если вы сразу скажете прямо, как его можно найти.       Тина исступленно замотала головой из стороны в сторону; зал перед ее взором размылся в призрачные силуэты и очертания, а в ушах зашумело сильнее. Не сразу она поняла, что это было ее хриплое рваное дыхание, которое заглушало собой все остальные звуки, клокоча в горле и заставляя ее временами стонать так надрывно, словно она задыхалась.       — Нет… нет! — как заведенная повторяла она между выдохами, — нет, я… его нет.       — Нет? — Кэрроу с недоумением уставился на нее.       — Я не знаю… — Еще один рваный вдох и рефлекторный, поистине глупый выброс руки вперед, в которой больше не было палочки. — Я не знаю, где он.       — Я думаю, что знаете, мадемуазель, — он нетерпеливо постучал каблуком. — Ведь именно он был в тот день… Я узнал его сразу.       Тина в отчаянии отступила на шаг назад и машинально взглянула на Абернэти, который, едва поймав ее взгляд, тут же опустил глаза, принявшись изучать носы своих вычищенных до блеска ботинок.       — Я не знаю, где он, — повторила она надтреснутым голосом. Кэрроу озадаченно приподнял брови.       — Что ж, так дело не пойдет…       — Сыворотка правды, мсье, и дело с концом! — раздался нетерпеливый окрик с ближайшего ряда — перед глазами ползли разноцветные круги от света, но Тина с трудом усмотрела бородатого мужчину, который указывал на нее пальцем.       — Пожалуй, это во многом бы упростило нам задачу, — кивнул ему Кэрроу, приблизившись к Тине. — Но мне важно преподать урок, чтобы мадемуазель поняла, как именно следует себя вести.       Глаза рассекло кислотой слез от ослепительного света сфер, что едва ли не касались ее лица; Тина с отвращением попыталась отмахнуться от них, дернув рукой, чем вызвала смех, что рокотом прошелся по рядам. Кэрроу склонился к ней, и Тина прошептала одними дрожащими губами:       — Я не знаю, где он… Прошу вас.       Кэрроу ласково прицокнул языком, покачав головой.       — Зато я знаю, как вывести вас на чистую воду, мадемуазель Голдштейн, — тихо проговорил он. — Что вы на это скажете?       Тина широко распахнула глаза.