Уязвимость

      — Мадемуазель Гольдстин!.. Кхе-кхе, ваша сест'га... Боюсь, она в ст'гашной опасности, мадемуазель!       Куинни не задумываясь наложила Портус на попавшийся под руку дуршлаг, чтобы немедля оказаться в самом эпицентре заварушки, которой подверглось Министерство Великобритании. Атриум галдел бесперебойным хором, царила безумная суета — кого-то грубо швыряли навзничь, вырывая из легких крик боли и унижения, кто-то воинственно поддакивал речи Геллерта, а кто-то с плачем возносил к нему дрожащие, беззащитно раскрытые ладони, словно воздавая хвалу некоему идолу. Куинни пришлось пробираться сквозь месиво людей, что слепо тянулись к нему на подиум фонтана — его высокая фигура сама казалась точно высеченной из камня, торжественно возвышаясь над слушателями. Он вытянул руки как бы в приглашающем дружеском жесте, разрезав лицо пронзительно колючей улыбкой, но то был лишь жест провозглашения собственного превосходства: его острый подбородок поршнем вскинулся вверх, он глядел на магов хищнически, исподлобья и наслаждался силой, что кипела в нем и отдавала свои горячие пары в массу, которая остервенело рвалась к священному источнику.       Куинни сразу узнала вытянутую фигуру Тесея, который рьяно толкался в толпе, и даже среди неразборчивой какофонии осколочных мыслей и выкриков она поняла, что он ищет Литу. На его лице отображалось выражение стальной решимости, подшитой отчаянием, которым был пропитан весь этот горький воздух — воздух, который иссыхал из уст тех, кто пал ниц под гнетом и требованием обезумевшей толпы; тот же воздух, который жарко пенился в легких тех, кто видел в Геллерте пророка, обещавшего повести их за собой и открыть перед ними двери в новый прекрасный мир.       Куинни немедленно двинулась к Скамандеру, чтобы требовательно схватить его за полу пальто. Он резко обернулся к ней, и в его глазах на мгновение заискрилась безумная надежда, которая тут же сменилась неподдельным разочарованием.       — Я позабочусь о Лите, Тесей, — быстро отчеканила она, покачнувшись, когда ее кто-то пихнул в спину.       — Что?.. Кто вы? Как…       — Это неважно. Я знаю, как ее найти. Я позабочусь о ней, а вам нужно вернуться в Париж, пожалуйста, скажите Ньюту!.. — Куинни настойчиво протягивала ему свой медный дуршлаг, но Тесей на это только недовольно сдвинул брови, решив, что та поддалась влиянию толпы и потеряла рассудок.       — О чем вы говорите? Вы что, слепая? Вы не видите, что, Моргана побери, здесь происходит?!       — Пожалуйста! — взмолилась Куинни, крепче сжав его предплечье. — Скажите ему, что Тина Голдштейн в опасности! Пожалуйста, помогите ей, прошу вас! — Растрепанная, с расширенными от ужаса глазами и размазанной помадой на губах, она и впрямь выглядела нездоровой и дышала рвано, тяжело, словно бы только что сбежала из больницы святого Мунго. — Лита Лейстрендж будет в безопасности, я обещаю. Прошу, сделайте то же для моей сестры!       Тесей заколебался. Он вспомнил странное имя некой незнакомки, которой его брат все строчил письма — об этом он узнал случайно, когда в очередной раз встретил Ньюта в служебной совятне в Министерстве.       — М-м, одна девушка из аврората помогала мне найти сбежавших зверей и… Книга… Я обещал привезти ей книгу. — Ньют сконфуженно поджал губы. — Ее зовут Порпентина.       — Насколько мне известно, как раз-таки благодаря ее усилиям ты оказался в тюрьме.       — Ну да, — произнес он, рассеянно потерев переносицу. — Вообще-то она хотела арестовать меня.       Тесею было не трудно догадаться, что эта загадочная девушка значила для Ньюта гораздо больше, чем он полагал, ведь именно ей был обещан первый экземпляр и именно ее имя он выговаривал так, словно оно являлось его любимой мелодией с пластинки, хотя и представляло собой не самое приятное сочетание звуков: глухое перестукивание «п», вибрирующее в горле «р» между ними и стройное, как линия, «ти-на» в конце.       Жесткое имя. Тесей воображал ее с видом строгой учительницы, как у юных стажерок в аврорате, которые трясутся над каждым пустяковым отчетом, выправляя его до образцового состояния, и с важным видом носят узкие костюмы на едва округлившихся телах, еще не имея в запасе куда более удобных для перебежек, однако Ньют питал к ней удивительно нежные чувства, и тому только оставалось догадываться, какого такого зверя она из себя на самом деле представляла.       — Что с ней?       — Тина пропала, — нервно затараторила Куинни. — Французское министерство работает на Гриндевальда, и она… Она… — Девушка с трудом втянула ртом воздух, не находя в себе сил завершить фразу. Тесей коротко кивнул и обхватил пальцами холодную ручку дуршлага.       — Каминная сеть заблокирована, — торопливо сказал он. — Вам с Литой нужно будет спуститься на нулевой уровень, чтобы выбраться наружу. Там вы найдете исчезательный шкаф... Такой же есть в лавке "Скорпус и лакричные палочки" на Горизонтальной аллее.       Куинни сосредоточенно закусила губу, вслушиваясь в беспокойный рой вьющихся отовсюду мыслей, и потеряла из виду Тесея, который немедленно скрылся в толпе. Она двинулась к подножию фонтана, ведомая переливами переживаний, и подняла глаза к Геллерту, который следил за ней взглядом, почти сразу заприметив ее белокурую голову.       Их взгляды сцепились, точно звенья, и Куинни почувствовала, как вдруг вспыхнуло внутри нее едкое пламя, расщепившись горячими искрами в каждую клеточку ее тела, заполнив ее до краев, — залило алым ее лицо, и она увидела, как Геллерт чуть затрясся от смеха, с удовольствием наблюдая за ней.       Глупая, прекрасная девочка…       — На что мы оба готовы пойти ради блага других?       Куинни не отрывала от него зачарованного взгляда. Ей бы забвением стереть его вкус из своей памяти, чтобы больше не жгло всякий раз, когда она добавляла этот пряный шафран в молоко для Тины перед сном… Когда она вспоминала его запах и слова, что искусно заплетали в узлы ее внутренности, — и прикосновение к дрожащим губам, на которых пламенели металл и соль… и страх.       Он не предавал ее, конечно же нет.       — Я бы пожертвовала всем.       Геллерт тянул в ее сторону руку, точно приглашая, обращаясь единственно к ней — Куинни вдруг четко поняла, что он видит только ее среди безумного сплетения обессиленных тел, что рвались к нему, восторженно крича и аплодируя без конца.       — Моя дорогая… Без тебя я не справлюсь.       Ей бы отвернуться, чтобы больше не чувствовать его дыхания на коже…       Но она замерла. Ее рука дрожала, крепко сжимая палочку до напряженно побелевших костяшек. Рокот не стихал, пенящейся волной заполняя пространство доверху, но Геллерт возвышался над всей этой бесполезной суетой, до которой ему не было никакого дела. Он протягивал Куинни распахнутую ладонь, словно желая спасти ее из безумного месива павших, слабых, безликих, где ей не было места, где она только захлебнется, так и не найдя себе должного применения.       Но Куинни прекрасно знала, зачем она была здесь.       Она расплылась в широкой улыбке, шагнув к подиуму.