Преподавательские зарисовки

Ждать Олю с похода всегда казалось для девушки настоящим испытанием, до которого она считала дни, а обведённое красным в календаре в прихожей число откровенно напрягало. Таня видела его, когда разувалась после трудового дня, когда бежала после секса в душ и даже когда её прижимали спиной к стенке напротив. Оно не давало покоя, скребло кошачьими коготками сердце и заставляло нервно вздыхать. 3 дня до похода В прихожую выставлен огромный рюкзак, Оля превращает квартирку в импровизированный вокзал и живёт буквально на быстром старте прямиком в точку сбора. Таня ведёт себя спокойно, лишь засыпать стала не так быстро, прижиматься к своей девушке во сне больше, а еще сгрызла все ноготки, наблюдая за тыканьем галочек в списке вещей. 2 дня до похода Таня начинает замечать за собой, что витает в облаках при любом упоминании лесов, походов, костров. Она понимала, что так больше не может продолжаться, но все еще просто молчала при Оле, которая готова была уехать в любой момент. Ей было тяжело принять, что девушка готова оставить всё ради каких-то там раскопок. А больше её удручало лишь то, что их годовщину она отметит сама в попытках мысленно передать хоть палочку связи Оле, от которой, с вероятностью в 99 процентов, не будет и смски. В ту ночь она и решилась заговорить лишь через час после их обыденного «спокойной ночи», предлагая тоже отправиться добровольцем в экспедицию. Тогда она и получила положительный ответ. 1 день до поездки В их укромном уголке царит полнейший хаос, ведь Таня складывает в рюкзак минимум одежды и максимум из холодильника и аптечки. Она в походе впервые с момента университетских поездок на какие-то заброшки, поэтому делает всё, чтобы никто не пострадал, чтобы предотвратить у Оли жар, отравление, обезвоживание, обморожение (с учётом лишь середины осени за окном). Она тщательно загуглила название всех насекомых района, куда они отправляются, купила все лекарства и провела Оле инструктаж что и где лежит, от которого её возлюбленная ещё долго пыталась поднять челюсть с пола. Но всё, на самом деле, обошлось, пусть и шли они какими-то неведомыми кустарниками. Оля, которая, как оказалось, сложила маршрут пользуясь лишь Гугл картами, пару раз заводила их в настоящие дебри, заставляя ударяться лбами то в чей-то одинокий огород, то поджимать хвосты и бежать от бродячего пса, который учуял палку колбасы в рюкзаке у Тани. Шли долго, а от солнца деревья с редкой листвой вовсе не спасали. Ветки предательски цеплялись за одежду, а в грязи они тонули по самые икры. – Пришли! – крикнула Оля радостно, вытирая рукавом пот и размазывая по лбу лесную грязь. За её спиной переливался закат. Солнце горело, играясь с ветвями одинокой берёзки, которая, казалось, чувствовала себя там очень грустной. Одаряло последними лучами траву и последние цветочки на лужайке. Но это всё пустяки... Таня смотрела на Олю. На её улыбку и уставший, но действительно счастливый вид. Солнце играло и с ней, пропуская через волосы яркие лучики на щёчки, а ветер, казалось, решил помочь на прощание, и заставил локоны вздыматься, словно показывая невесомый, лёгкий театр. «Как прекрасен мир» – хотелось кричать Тане, а в голове повторялась как мантра лишь одна строка: «Остановись, мгновенье, ты – прекрасно»... И им правда было хорошо вдвоём. В одной палатке, рядом с одним костром. Они вроде поняли тут формулу идеальных отношений, которая оказалась слишком простой. – Мы живём, чтобы встретить человека, рядом с которым не хочется говорить, но когда делаешь это, хочется продолжать вечно, – промурлыкала как-то Оля, и Таня не нашла что ответить. Она вообще не человек эмоций. Они в её стихах, поэмах, балладах и притчах, в старых записных книжках и на рандомных бумажках, но никак не на устах. И она рада, что её любимой не нужны слова, потому что она всё видит во взгляде, в движениях, в мимике. Даже в том, как Таня выговаривает её имя, для неё больше тепла и света, чем где-либо. Для неё в её глазах больше солнца, чем на этой поляне пару часов назад. А потом была ночь в палатке. Мирный сон с переплетенными ножками и милым сопением на ушко. Природа убаюкивала пением сверчков, играла ветром и целовала мирной тишиной. Идиллия..