Сестрёнка

Просыпалась я тяжело. Тело казалось неповоротливой грудой мрамора, а перед глазами всё расплывалось. Мне пришлось несколько секунд поморгать, чтобы сфокусировать взгляд на обеспокоенном брате, который стоял, склонившись надо мной. — Альбус, что… — прохрипела я и закашлялась, повернувшись на бок. Глотку жгло, а рука, которой я прикрыла рот, мелко дрожала. — Тише. — Брат сел рядом со мной, видимо, на диван и мягко сжал моё плечо. — У тебя был приступ, и ты потеряла сознание. Я принёс тебя в дом мадам Бэгшот и использовал слабое лечащее заклинание. Мы не рискнули нести тебя домой, так что сегодня переночуем в гостях. — А сколько уже времени? — Чувствовала я себя отвратительно, будто весь день занималась в спортзале, болея при этом гриппом. Закутавшись поплотнее в шерстяное одеяло, которым меня накрыли, я пододвинулась к Альбусу ближе. — Почти час ночи, — прошептал Ал. Я заметила, что сидит он в той же белой рубашке, в которой пришёл, причём ни разу не помятой — видимо, спать брат ещё не ложился. В доме действительно царила тишина и темень, только какой-то причудливый светильник горел на тумбочке у дивана. Я задумчиво посмотрела на Альбуса, выглядевшего в этот момент неимоверно взрослым и усталым, на что тот чуть приподнял уголок губ, но тут же вновь нахмурился: — Что там произошло, Ариана? Невольно отвела взгляд. И вот что на это сказать? Ариана Дамблдор — всего лишь молодая девушка без образования и с почти полным отсутствием социализации. Откуда она может что-то понимать в окружающем её мире? Не таким, как она, низвергать планы двух амбициозных гениев… — Ариана, — негромко позвал меня Ал, аккуратно потормошив за плечо, — всё хорошо? — Да, — прошептала я и, кашлянув, ответила как можно уверенней: — Со мной всё в порядке, не волнуйся. Просто перенервничала, наверное. Новые знакомства… мне нужно время, чтобы к этому привыкнуть. — Я постаралась успокаивающе улыбнуться, но не знаю, как хорошо у меня это вышло. В любом случае, Альбус ничего не сказал, только призвал взмахом ладони бутылёк с тумбочки и, откупорив, передал его мне. Я без вопросов выпила зелье и улеглась обратно, чувствуя, как начинают слипаться глаза. Поворочавшись на диване и приняв наиболее удобное положение, вновь подняла взгляд на брата, который как раз левитировал пустой фиал обратно. Братик Ал… вроде весь такой спокойный и хладнокровный, преувеличенно правильный, но сейчас, растрёпанный и уставший, он выглядел удивительно родным. Времени прошло всего ничего, а Альбус, как и Аберфорт, стал мне настоящим старшим братом. Добрым и надёжным. Тепло улыбнувшись, я сказала: — Спасибо, Альбус. Ты иди ложись, я тоже сейчас уже усну. — Не за что, — ответил тот, усмехнувшись. — Не пугай меня так больше, ладно? — Угум. Стоило мне прикрыть глаза, как вскоре на тумбочке потух свет, а диван перестал пригибаться под весом Альбуса. — Спокойной ночи, сестрёнка, — пробормотал Ал напоследок. Я успела лишь услышать тихий скрип половиц, прежде чем незаметно провалиться в сон. *** Завтрак дома у профессора Бэгшот начался немного напряжённо. Был уже десятый час, и мы с Батильдой как раз закончили выставлять на стол жареные яйца с колбасками, салат и выпечку с кофе, когда спустились мальчишки. Выглядели Альбус и Геллерт немного помятыми, хотя вроде должны были выспаться. А ещё они старательно отводили взгляды, каждый в свою сторону. Уже успели поссориться, что ли?.. — Доброе утро, — сказал Альбус хриплым от сна голосом, а Геллерт нам просто кивнул, слабо улыбнувшись. — Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно спросил брат, аккуратно взяв за руку и разглядывая моё лицо. Я постаралась принять максимально энергичный вид и поспешила утянуть Ала за стол, краем глаза замечая, как садятся остальные. — Не волнуйся, мне уже намного лучше. Мадам Бэгшот дала мне фирменное зелье одного своего знакомого зельевара, и оно оказалось просто чудодейственным! — Правда? — с любопытством спросил он, отпустив мою руку и повернувшись к Батильде. Та с удовольствием стала рассказывать про этого самого знакомого и отданное мне зелье, а брат внимательно слушал. Мы приступили к завтраку. Геллерт подозрительно молчал. Я гадала, что же такое между этими двумя уже успело произойти, но Гриндевальд вёл себя нарочито расслабленно. Только вот на Альбуса так и не посмотрел, а заметив моё внимание, улыбнулся чуть шире и кивнул. Я старательно улыбнулась в ответ и поспешила отвести взгляд. Дом Батильды мы покинули почти сразу после завтрака, и всю дорогу Альбус крепко держал меня за руку, наверняка опасаясь нового приступа. Я старалась выглядеть спокойно и адекватно, на время запрятав все свои мысли о подслушанном разговоре куда подальше. И дни пошли своим чередом… Список прочитанных мной книг медленно, но уверенно пополнялся. Ветки деревьев оголились, сбросив сухую листву на землю, а потом, не успела я оглянуться, как их припорошил белейший снег. Уже устоявшийся за эти недели, наш с Альбусом быт особо не менялся, разве что время от времени вся эта тишина в доме и его видимое запустение раскрашивались присутствием маленького солнца — когда к нам заходил Геллерт. Посещал он нас не так часто, как можно было подумать, но меня терзали смутные подозрения, что недостаток встреч они с Алом сполна компенсируют ежедневной перепиской — слишком уж прибавилось сов, вьющихся у окон спальни брата. Но когда Геллерт приходил, а делал он это как правило с ночёвкой на несколько дней, то о скучных буднях больше не могло быть и речи. Сонное зевание Гриндевальда и вялые жалобы на Альбуса веселили меня за завтраком, мастерские кулинарные чары и рассказы про учёбу в Дурмстранге развлекали меня во время готовки обеда, яростные дебаты просвещали меня о магической науке за ужином, а перед сном мы вместе сидели в гостиной у горящего камина, укутавшись в одеяла, и вели расслабленные разговоры за чашкой какао. Эти дни, однозначно, были одними из самых лучших в моей теперешней жизни. Иногда, когда на Альбуса находило настроение, он брал меня под руку, и мы в свою очередь шли в гости к Батильде. На ночь мы после того случая ни разу не оставались — всё-таки напрягать профессора не хотелось, — но вполне плодотворно проводили время до вечера. Благодаря ненавязчивым расспросам миссис Бэгшот я теперь знала, откуда берут начало все эти идеи по контролю за магглами. Мне рассказали и про времена, когда первые маггловские учёные в компании с магами открыли новый виток изучения алхимии, астрономии и нумерологии. И про завоевательные походы древних королей, которые принесли на острова новые ростки культуры, заодно основав здесь множество магических семейств. А ещё мне поведали о Кровавых Наветах и Сожжении Ведьм, об охоте на вампиров и оборотней, о возвысившейся над всеми церкви, и о том, как выжившие маги спрятались от святой инквизиции, создав Статут о Секретности. Проанализировав всю ту информацию, что на меня вывалила Батильда, я смогла сделать некоторые выводы и понять, с какого это Альбус поддержал идеи Гриндевальда. Как оказалось, для современных магов в них действительно имеется смысл. Заменить или хотя бы разбавить современные аристократические круги и маггловские королевские династии волшебниками, незаметно взять их всех под контроль — не такой уж и плохой план. Зная, какой могущественной силой может стать пропаганда, я согласилась, что если ты стоишь на самой вершине общества магглов, то вполне сможешь за десятилетие-два внедрить магов во все сферы жизни, преподнеся их как спасителей человечества. И всё бы хорошо, если бы не одно «но»… Прекрасно помня историю моего родного мира, я сопоставила даты и пришла к неутешительным мыслям: две войны настолько глобальных, что их назвали «мировыми», и настолько страшных, что последствия разгребали годами, были спровоцированы третьей стороной. И стороной этой были маги. Благородная идея, которой загорелись Геллерт и мой новообретённый брат, если их не остановить, выльется в массовый геноцид, газовые камеры, концентрационные лагеря, гонку вооружения, миллионы погибших от голода, бесконечное насилие и боль такую всеобъемлющую, что мир, умывшись кровью, будет панически бояться её повторения. Эти двое даже не подозревают, какую бомбу замедленного действия сейчас держат в руках. А что будет, сложись что-то отлично от того, какими эти две войны помню я — проиграй союзники, например, — то даже не берусь представить масштабы катастрофы. Мир, каким его знала я, перестанет существовать. А что будет вместо него… В общем, спроси вдруг эти двое моего мнения, я бы сказала однозначное «нет». Только вот меня никто не спрашивал. На самом деле, парни так ни разу и не завели при мне разговор на эту тему — точнее, стоило мне ненавязчиво подтолкнуть дискуссию к этому вопросу, как те сразу же переводили тему. Понимая, что Геллерт с Алом просто не хотят меня во всё это втягивать (что вполне оправдано, учитывая моё здоровье), я на них не злилась. Только вот, чем больше проходило дней, тем сильнее меня настигала паника и чувство абсолютного бессилия. Как мне предотвратить эту бойню? И если я это сделаю, то где гарантия, что будущее не примет ещё более ужасающую форму? Начался декабрь, а я полностью скатилась в депрессию. Книги больше не читались из-за постоянного напряжения в мыслях, тренировки с магией проходили в тяжёлых попытках не разгромить всё вокруг, а в моей комнате стала собираться коллекция мазни красками по холсту — ничего конкретного, просто какой-то цветастый сюр. Когда я во время редкого похода на Аллею выпросила у брата купить в канцелярском краски, кисти и дешёвые серые холсты, он посмотрел на меня с сомнением, но так как моё психическое состояние уже тогда начало давать сбой, молча выполнил просьбу. С тех пор рассуждаю я о том, как переубедить двух гениев, исключительно сидя на полу и за неимением мольберта приставив холст к стене, вазюкая там что-то красками, наслаждаясь самим ощущением того, как скользит кисть при каждом мазке. Стоило очередному недохудожеству высохнуть, как я сдерживала внутри себя желание сжечь это убожество немедленно и бездумно складывала его в угол к другим таким же — не оформленных в рамки, пустых и бессмысленных. Так становилось хоть немного легче. В один из подобных декабрьских дней, когда к нам вновь завалился Гел с сумкой наперевес, я как обычно изображала из себя милую и весёлую девушку, благо тут помогал сам Гриндевальд со своим задорным характером. Пришёл он под вечер, так что, душевно проведя ужин, мы разбрелись по спальням, где я прочитала перед сном пару страниц какого-то бульварного романа, действующего на меня получше снотворного, а наутро приготовила объёмистый завтрак. Зная, что парни просыпаются довольно рано, я, спустя несколько часов малеваний кистью, вернулась на кухню, где с удивлением увидела нетронутые тарелки. Уже за полдень перевалило, чего это они?.. Решив, что молодые организмы не должны питаться наколдованным сухпайком, я уже привычно сосредоточилась на желании подогреть яичницу с беконом и яблочный пирог, после чего сложила исходящие паром тарелки на поднос. Взяв тот в руки, стала подниматься по лестнице в сторону комнаты брата — Гелерт часто перебегал из своей гостевой спальни к Алу, чтобы вести с ним под заглушающими чарами нескончаемые беседы в компании зубодробительной литературы. Наверное, снова спорили до поздней ночи, вот и проспали. Подойдя к нужной двери, я освободила одну руку и постучала, чуть не уронив поднос и на рефлексе использовав магию. Порадовавшись, что еда не оказалась на полу, я с удивлением расслышала звуки из-за двери. Гадая, я ли это нечаянно сняла заглушку или же парни так отреагировали на мой стук в дверь, я прислушалась к довольно громким голосам: — …камень вмонтирован в перстень и наверняка не использовался уже пару столетий, потому что от того наследника Мраксов, с которым я имел несчастье познакомиться, тянуло тухлятиной. Их магия однозначно вырождается. Они наверняка даже не помнят, что это за камень, и не продают его только из-за своей дешёвой гордости, но это не будет длиться вечно, — торопливо говорил Гриндевальд, быстро расхаживая из стороны в сторону. — Как только я добуду камень, нужно будет на время уехать домой. Тогда я как раз смогу заглянуть к Грегоровичу. Думаю, старик не будет сильно возмущаться, если я позаимствую одну из его палочек. Судя по всему, Геллерт остановился где-то посередине комнаты. Раздавшийся голос Альбуса подсказал, что остановился Геллерт прямо перед ним, наверняка нависнув сверху в ожидании реакции. — Ты уверен? Подобное дело не прощает ошибок, а у нас есть и другие варианты… — Эти варианты…! — Гриндевальд зло ругнулся на немецком и вновь заходил по комнате. — Я уверен, Альбус. Дары, как ничто другое, смогут привести нас к победе. — Чтобы добиться своего, нам не обязательно начинать войну… Геллерт снова остановился, но на этот раз с левой стороны, как раз перед картиной над изголовьем кровати. Он с минуту молчал, после чего негромко сказал: — Я знаю, что ты не хочешь лишних жертв, Альбус. И я признаю, что совершил ошибку в Дурмстранге, поддавшись эмоциям. Но ты ведь и сам понимаешь, что без войны здесь не обойтись: маги слишком долго были вынуждены прятаться в подполье, а магглы чересчур привыкли к своей власти. Бескровный переворот в текущей ситуации невозможен. — Тогда мы можем исправить ситуацию. — Как?! — Звук резко остановившихся шагов, теперь уже справа, наверняка значил, что Геллерт развернулся к своему собеседнику. — Разве возможно мирно исправить столетия полной изоляции? Ты и сам прекрасно знаешь, что за эти годы кровосмешение в среде чистокровных достигло таких масштабов, что магов и магглов скоро можно будет назвать отдельными видами! Презрение с одной стороны и страх с другой — их не исправить просто так! Даже если мы попытаемся, как ты говоришь, улучшить ситуацию, то войны всё равно не избежать — просто вместо нас её начнёт кто-то другой. Мы должны сделать это, Альбус. Ради общего блага. После слов Гриндевальда наступила тишина, и в ней я отчётливо услышала своё тяжёлое дыхание и тихий стук посуды о поднос в моих дрожащих руках. Неясно, услышали ли это за дверью или нет, но я не стала медлить. Пора уже покончить с этим разговором. Может, хоть теперь мой разум обретёт покой. Желание попасть внутрь комнаты сейчас было таким сильным, что мне почему-то даже не пришло в голову использовать свой аналог отпирающего заклятия. Я, с немного затуманенными мыслями, но отчаянной решимостью в сердце сделала шаг к двери — и сквозь неё. Тело словно окунулось в воду, и я поспешила пройти дальше, пока ещё не чувствуя магического отката, но зная, что за подобные фокусы потом придётся заплатить. Шокированные лица мальчишек с двух сторон от меня заставили удивиться: разве они не должны быть привычны к подобному? Знания фильмов упорно говорили мне, что для прохода на станцию для Хогвартс-экспресса нужно вообще в каменную стену войти, а тут всего лишь дверь. Да и разве они не услышали издаваемого мной шума?.. Отведя взгляд от чужих лиц, я сделала ещё несколько шагов вперёд и положила поднос на рабочий стол Альбуса, прямо среди горы свитков и разбросанных фиалов, сразу почувствовав облегчение. Теперь руки уже не будут так дрожать. — Я… — Мысли отчего-то разбегались, хотя, казалось бы, с чего нервничать? Сколько раз я прокручивала в своей голове этот разговор? Но нет, всем своим существом ощущая повисшее в комнате молчание, я вдруг со страхом подумала: как на мои слова отреагируют Альбус с Геллертом? Для того, чтобы высмеять глупую девчонку, они слишком воспитанные, но видеть их притворное внимание и лживые заверения, наверное, будет даже больнее. Но отступать уже поздно. — Простите, но я случайно подслушала ваш разговор и хочу сказать… — глубокий вздох, — …что вы неправы. Если волшебники попытаются взять магглов под контроль, то это не принесёт ничего, кроме крови. Их слишком много, а волшебников слишком мало, и наши силы слишком отличаются, чтобы можно было сосуществовать мирно. Не теперь. Да и… магглов будет становится всё больше, их технологии будут становится всё сложнее и совершеннее, а магия, которая не подчиняется никаким из известных им законов, вызовет лишь страх. Неважно, получится у вас захватить маггловских лидеров или нет — рано или поздно правда вылезет наружу, и тогда волшебников ничто уже не спасёт. Высказалась. Альбус и Геллерт по обе стороны от меня уже не смотрели удивлённо, но что-то в их вроде бы спокойных и внимательных лицах заставило меня опустить взгляд. Повисшее молчание прервал брат, видимо, успев переглянуться с Гриндевальдом: — Ты сказала, что магглов станет ещё больше, а их наука — совершеннее, но почему ты так решила? Я смею полагать, что неплохо знаю их культуру, и не сказал бы, что маггловская наука может стать для нас серьёзной проблемой. Подняв взгляд на брата, я на секунду задумалась: смолчать или нет? Но, вспомнив, к какому решению пришла за эти недели болезненного самокопания, послала все сомнения к чёрту. — У меня было видение, — чётко произнесла я, уверенно смотря в глаза брата. — Я видела, в какую войну выльется ваш план. Видела также, что станет с вами двумя. — Короткий взгляд в сторону Гриндевальда, который выглядел непривычно сосредоточенным и серьёзным. — В какой-то момент действия Геллерта покажутся тебе неприемлемыми, и ваши пути разойдутся. Ты решишь посвятить себя внутренней политике Британии и преподаванию, став впоследствии председателем Визенгамота и директором Хогвартса, а Геллерт начнёт свою войну. Умрут десятки миллионов людей по всему миру, и в сорок пятом году общественность вынудит тебя, Альбус, как одного из сильнейших волшебников Европы, выйти против Геллерта на дуэль. Брат молчал, а взгляд его был нечитаемым. Мне бы следовало надеяться, что он воспринимает мои слова хоть немного всерьёз, но уже плевать. Я выскажу им всё, а прислушаются они или же примут всё сказанное за плод моего больного сознания — их решение. По крайней мере, я буду знать, что попыталась. — Ты выиграешь, — негромко продолжила я, скрестив руки на груди и вновь став смотреть в пол, — а Геллерт останется заточённым в Нурменгарде — тюрьме, которую сам же и построит, — до конца жизни. Мельком взглянув на Гриндевальда, я заметила, как он вздрогнул. Интересно, эта тюрьма, название которой я неведомым образом смогла выудить из своей памяти, уже есть в его планах?.. — А касаемо изобретений магглов, — вернулась я к заданному вопросу, чувствуя, как стремительно накатывает ненормальная усталость, — то ваша война как раз и спровоцирует такой резкий технологический скачок. Магглы построят машины, которые позволят им не только невероятно быстро передвигаться по земле, но и под водой, в воздухе, в конце концов, даже в космосе! Появится совершенно новая система слежения, которая сделает невозможным для магов затеряться в толпе. И, словно в противовес, сами маги будут лишь деградировать, запретив тёмные искусства, обесценив алхимию и забыв древнейшие кровные ритуалы. Станут обычными шутами, разве что с палочками в руках. Я горько усмехнулась. В своё время идея того, что противостояние величайшему Тёмному Лорду столетия поручили Гарри Поттеру, вызвала у меня недоумение. Это что же за общество такое, раз взрослые и образованные люди неспособны сделать то, на что способен несовершеннолетний пацан? Теперь же, сама оказавшись в этом мире, я смогла увидеть, куда именно и почему всё катится. Изоляция не пошла магам на пользу, но и интеграция в мир магглов уже невозможна — слишком поздно. Нужно искать другой выход. Тем временем, Альбус снова задал вопрос: — Почему ты так уверена, что твоё видение правдиво? Геллерт всё ещё молчал, видимо, боясь сказать лишнего и потому позволив вести разговор Алу. Не то, чтобы я против, скорее наоборот: брата я теперь знаю достаточно хорошо и смею надеяться, что смогу его убедить, а вот реакцию Гриндевальда предсказать довольно сложно. — Для обычного сна в нём было слишком много деталей, Альбус. Мой мозг выдумать подобное просто не способен. — Что правда, то правда. — Я читала про предсказания и знаю, что обычно они довольно расплывчатые, но то видение трактовать иначе просто нельзя — это были картинки, а не слова. И я увидела его гораздо раньше, чем услышала ваш разговор, так что это не могла быть случайная фантазия. Брат кивнул, явно всерьёз задумавшись, а я, почувствовав усилившуюся слабость, совершенно неаристократично уселась на край стола, решив, что образ воспитанной доброй девочки всё равно почти разрушен, а если я сейчас сползу на пол, то разговор на том и закончится. Налив себе в кружку на стоящем рядом подносе чай, я стала греть о неё руки, иногда делая маленький глоток. Геллерт, видимо, неудовлетворённый молчанием Ала, всё-таки решил заговорить сам: — Ариана, — тихо и вкрадчиво, отчего я едва заметно вздрогнула и поставила кружку обратно на стол, но постаралась сохранить спокойное выражение лица, — ты ведь говоришь нам правду? Вопрос заставил на секунду задержать дыхание, но потом я твёрдо посмотрела в глаза Гриндевальда: — Да. …И меня против воли затянуло в глубину его расширившихся зрачков. Голова взорвалась болью, и я закричала, пока в мыслях проносились тщательно лелеемые в последние недели картинки. Вот чёрно-белые кадры хроник Второй Мировой, вот образ Альбуса в цветастой мантии и с длинной седой бородой, вот Волдеморт убивает смеющегося ему в лицо измождённого старика в тюремной робе… Я успела мимолётно удивиться некоторым картинкам, которые совершенно точно не являлись моими воспоминаниями, но отчего-то казались не менее правдивыми: встреча повзрослевшего Геллерта и одного знаменитого усатого нациста, стоящий в огромном судебном зале Альбус, надвигающаяся толпа пугающих теней — дементоров… Такой знакомый мне, уже не покрытый снегом сад возле нашего дома. Я стою в стороне, а передо мной зло ругаются Альбус, Аберфорт и Геллерт. Вот они достают волшебные палочки, летят разноцветные лучи заклинаний, а я не могу пошевелиться, впав в ступор. Внезапно в лицо летит зелёная вспышка, и больше я уже не вижу ничего. Смерть… Боль, к которой я уже должна была за это время привыкнуть, стала совершенно невыносимой, и я больше не могла кричать, сорвав голос, только хрипела. Голова раскалывалась, а моё многострадальное магическое ядро, которому сегодня и так уже досталось, вновь потеряло контроль и стало лавой жечь в груди. Тело превратилось в один сплошной комок боли, и её лишь прибавилось, когда я соскользнула со стола и упала на ворсистый ковёр с расплывающимися звёздочками — это стало последним, что я запомнила, прежде чем полностью потерять сознание. *** Пробуждение заставило меня всерьёз задуматься, а не очнулась ли я вновь в ином мире? Слишком уж похожие ощущения. Тело — сплошная неживая вата, пошевелить которым невозможно от слова совсем. Поднятие век равносильно подвигу, а вокруг всё размытое из-за набежавших на глаза слёз. Но попытка шевельнуть рукой вызвала такую знакомую волну боли в магических каналах, что моя первая мысль об очередной смене обличия получила опровержение: я всё ещё Ариана. Прикрыв веки и давая отдых наверняка красным от полопавшихся капилляров глазам, я стала лениво размышлять о том, что предшествовало такому вот состоянию. Вспомнилась моя самоуверенная тирада про войну с магглами и вполне удачная полуправда о видении. Ещё в мозгу всплыла картина того, как Гриндевальд настойчиво заглядывает мне в глаза, после чего в голове будто взрывается шашка динамита. Как там было написано в книге из Лютного? Легиллименция? Что ж, лучший друг моего брата залез ко мне в мозги. И, по всей видимости, не особо умеючи, раз уж это доставило мне столько боли. Интересно, Геллерт увидел только те же картины, что и я тогда, или же факт моего иномирного происхождения теперь для него не секрет?.. Ладно, изменить сложившуюся ситуацию всё равно не в моих силах. Зачем я вообще вмешалась в их разговор? Жила бы себе и жила — так нет, захотелось же мир изменить! Вот и расплачивайся теперь за свой длинный язык. Впрочем… Смогла бы я жить, зная, что могла предотвратить все эти миллионные жертвы? Да и дожила бы я до них? Та сцена с моей смертью, которую откуда-то выудил Гриндевальд, ясно говорила, что жить мне осталось бы недолго. Да и разве это жизнь? Быть заложником почти пустого старого дома, зависимым и покорным — долго бы я такого просто не выдержала. С этой стороны тот ступор, когда в меня летело заклинание, кажется вполне объяснимым… *** Альбус появился в моей комнате ближе к вечеру и явно обрадовался, что я пришла в сознание. Выглядел братец тоже не лучшим образом: серая кожа, похудевшее лицо и глубокие тени под глазами. Говорить что-либо он не спешил, молча наложив на меня диагностирующее и, после просмотра результатов, заставив выпить зелья. Лишь когда мне стало ощутимо лучше, Альбус соизволил трансфигурировать себе кресло у кровати и тяжело в него опустился. — Геллерт вернулся в Германию, — негромко начал он, смотря куда-то в противоположную стену. — Я не выгонял его, но он ушёл сам, и с его стороны это было верным решением. Я на мгновение прикрыла глаза. Поспешный отъезд Геллерта выглядел вполне логичным: вряд ли бы Альбус так легко простил его после моего вынужденного сеанса легиллименции. — Ты вновь потеряла сознание и почти не дышала. Это не было похоже на обычный приступ, и зелье, которое раньше помогало, в этот раз не сработало, даже когда я ввёл его внутривенно, поэтому пришлось вызвать одного знакомого колдомедика. Можешь не волноваться, распространяться об этом визите он не станет. — Альбус говорил монотонно и почти безразлично, но я чувствовала, что это просто такая реакция на переживания и усталость. В дни похорон Кендры он часто вёл себя похожим образом. — Оказалось, что ментальная магия в твоём случае полностью противопоказана, отсюда и такая сильная реакция. Плюс магическое истощение… — Брат, наконец, не выдержал и посмотрел на меня строгим, не обещающим ничего хорошего взглядом, и я согласно моргнула. Больше никаких магических экспериментов. — Ты ведь не сказал… Аберфорту? — медленно, тяжело ворочая языком, спросила я. — Нет, я решил его не беспокоить, — лёгкое покачивание головы. — Спасибо. Альбус не спешил продолжать разговор. Посидев несколько минут в тишине, он создал Темпус и, проверив время, призвал ещё одно зелье, которое я послушно выпила, пусть и закашлялась под конец. Терпеливо дождавшись, пока прекратиться кашель, брат подоткнул под меня развороченное во сне одеяло и вернулся в своё кресло. Заговорил снова: — Почему ты не сказала про своё видение раньше? — В его преувеличенно спокойном голосе ясно слышалась горечь, и мне на мгновение стало стыдно за свою ложь. Но нет. Говорить правду сродни безумию, тем более что Гриндевальд уже уехал и не сможет рассказать, что он там увидел в моей голове, а сам Альбус применять легиллименцию теперь не рискнёт. Одно случайное видение, в конце концов, гораздо проще объяснить, чем перерождение в теле его сестры. — Я не была уверена, что оно настоящее. Прости. Альбус тяжёло вздохнул, принимая ответ, и перешёл к другому вопросу: — Так почему ты решила рассказать нам тогда? И почему сначала не рассказала обо всём мне лично? Ответ на этот вопрос был довольно сложным, и Альбус, судя по потемневшим глазам и сжатым в изломанную полосу губам, догадывался об этом. — Потому что сомневалась, что ты поверишь мне, если я вот так скажу тебе об этом. Тогда же, после слов Геллерта, я просто не выдержала и вспылила. Альбус вновь замолчал, и последующая его реплика заставила уже меня отвести взгляд:  — Я уделял тебе слишком мало времени, — это не было вопросом, так что я не стала отвечать. — Последняя воля нашей матери помогла тебе излечиться, и я решил, что это снимает с меня часть ответственности, раз уж ты теперь сама способна о себе позаботиться. Я погряз в своих делах и был тебе ужасным старшим братом. Неудивительно, что ты не стала беспокоить меня рассказом об увиденном. Отчасти, это была правда. Возможно, будь я более уверена в том, что Альбус примёт мои слова всерьёз, а не отмолчится, одарив своим разочарованным взглядом, то всё бы сложилось по-другому. Молчание тем временем продолжилось, и я не стала его нарушать. От выпитых зелий стало легко и почти спокойно, а глаза сами закрывались. Спустя несколько наполненных тишиной минут я уже была одной ногой во сне, когда краем сознания ощутила, как поднялся со своего места Альбус и подошёл ко мне. К щеке мягко прикоснулась его ладонь, и голос брата тихо произнёс: — Такого больше не повторится, Ариана. Теперь всё будет хорошо, обещаю. Оставленный на лбу сухими губами поцелуй показался мне ещё одним видением. *** Процесс выздоровления не привнёс ничего нового: снова постельный режим, горькие зелья, диагностирующие заклинания и выматывающая реабилитация магического ядра. То, как я привыкла к своей болезни и последующему лечению, по-хорошему должно было пугать, но мне уже стало всё равно. Жива — и на том спасибо. Альбус выполнил своё обещание и присматривал за мной всерьёз, всегда вовремя принося зелья и еду, помогая добраться до ванны или контролируя мои тренировки в магии. И хотя в первое время он по большей части отмалчивался, постепенно мы стали разговаривать не только о моём самочувствии или о том видении. Тогда, споря по очередному вопросу с братом, я невольно начинала улыбаться, а вечная морщинка на лбу брата едва заметно разглаживалась. К началу в Хогвартсе зимних каникул моё тело было здорово настолько, насколько в принципе могло быть, так что приезд Аберфорта мы вдвоём встретили, словно и не было этих тяжёлых недель. Альбус так ничего ему и не рассказал, за что я была ему благодарна, потому что хотелось, чтобы хоть один из ставших близкими мне людей не переживал ни о чём и просто был счастлив. Ёлку на Рождество покупал Альбус, и я, пропуская его и огромный колючий зелёный массив в дверь, гадала, где это он её такую достал? Судя по тому, что тащил он её в натуральный размер, а не под чарами уменьшения, купил он её у кого-то из магглов. Вообще, после того моего признания Ал стал заметно чаще бывать в обычном мире и иногда даже приносил мне в подарок забавные сувениры вроде маленького стеклянного снежного шара, что теперь стоит на подоконнике у окна в моей спальне. Только приехавший и едва успевший переодеться в связанный мной свитер Аберфорт, заслышав шум, сбежал вниз по лестнице и тут же принялся помогать с ёлкой. Оглядев запыхавшегося Ала и зелёную красавицу, он со смешком достал палочку, радуясь возможности колдовать в магическом доме, и стал выводить замысловатые узоры, вслед за которыми стали появляться блестящие ленточки мишуры, шёлковые бантики и цветные ёлочные шары. Когда одна из лент обвилась вокруг плеч Альбуса, а на голову ему упал венок омелы, я весело рассмеялась и была счастлива увидеть ответные улыбки братьев. Ёлку мы украшали до самой ночи, а потом, на следующий день, так же вместе готовили праздничный ужин. Приглашать мы никого не стали, но вот поздравить Батильду сходили и, пока хозяйка резала принесённый нами пирог, я, не удержавшись, спросила: — Мадам Бэгшот, а как там Геллерт? Он так быстро уехал, мы даже не успели попрощаться. — Боковым зрением заметив хмурый взгляд Альбуса и удивлённый — Аберфорта, я постаралась не показать ненужных эмоций и выглядеть лишь немного обеспокоенной. — Ох, Ариана, деточка, даже и не знаю, что сказать, — с сожалением ответила профессор. — Геллерт последний раз писал мне около недели назад, говорил, что добрался хорошо, и извинялся, что не приедет на Рождество. Ну, я же понимаю, всё-таки там его дом, хотя и здесь он тоже выглядел очень счастливым, во многом благодаря вам, — она с улыбкой посмотрела на Альбуса, и тот чуть приподнял уголки губ, хотя я видела, как тяжело ему это даётся. — А что ещё за Геллерт? — недоумённо спросил Аберфорт, и Батильда с энтузиазмом стала рассказывать ему про своего весёлого и талантливого внучатого племянника, а я изредка вставляла свои безобидные комментарии. Судя по всему, о произошедшем тогда в нашем доме Геллерт ей ничего не сказал, а отъезд мотивировал тем, что соскучился по дому. И пусть я не знала, о чём в тот момент думал Гриндевальд и чем вообще занимается сейчас, но за этот его поступок я не могла не чувствовать благодарности. Аберфорт же, вполне удовлетворившись рассказом Батильды, расспрашивать нас дальше не стал, разве что на следующий день, за завтраком, с подозрением посмотрел на старшего брата и спросил: — Ты ведь не собираешься уехать следом за ним, а, Альбус? — Нет, — тот с улыбкой покачал головой, хотя и прятал глаза. — Но я подумываю свозить вас с Арианой куда-нибудь на этих летних каникулах, надеюсь, насчёт этого ты не против? Судя по тому, как загорелись глаза Аберфорта, против он точно не был. — Только скажи, что ты не будешь нас таскать по этим своим занудным семинарам и выставкам! — Не буду, — теперь у Альбуса смеялись и глаза, отчего мне на душе, впервые за прошедшие с того разговора дни, стало ощутимо легче. — И что, не возьмёшь с собой вонючку Дожа? — хитро прищурил глаза Аберфорт. — Не возьму, — улыбка у Ала стала шире, а сам он откинулся на спинку стула и начал с задумчивым видом крутить пальцы вокруг друг друга. — Ну смотри, братец, — ухмыльнулся Аберфорт, тоже отодвигаясь назад, — если ты нас обманешь, и мы с Ариной не побываем этим летом как минимум в тропическом лесу с дикими гиппогрифами, то обещаю, эти каникулы превратятся для тебя в ад. — Договорились, — кивнул Альбус и повернулся ко мне: — Ты ведь согласна, Ариана? Я в ответ только улыбнулась, чувствуя, как в груди всё затопило теплом. Поднявшись со своего места за столом, я на эмоциях обняла их обоих, видя на покрасневших лицах мальчишек непривычное, но оттого ещё более яркое смущение. — Спасибо вам.