***
На мерцающем серо-голубом экране две фигурки: массивная, с немного деревянной походкой, и маленькая, припадающая на левую ногу, входят на лужайку «Выглядит не слишком презентабельно для национального героя. Вы действительно мистер Гарри Поттер, молодой человек?» Медленно-медленно, так что и не заметишь, если не смотреть специально, открывается ставня. Долгий, выматывающий разговор и, кажется, снова болит раненая нога. «Убей Гарри Поттера, маггл! Я сказал, убей!..» Гарри, привалившийся к разрушенной горке, дрожащая рука МакФергюссона с револьвером… Вспышки выстрелов в темном окне, МакФергюссон разряжает «Веблей» в лоб мистера Розье, пожилая леди, босиком выходящая из задней двери и держащая ствол наготове… «Обыщи его, Таппенс, только аккуратно!» МакФергюссон тащит на плече тело красавчика в светлом изящном наряде… «Ты что задумал, еще раз спрашиваю?» «Мистер МакФергюссон, так ведь этот… директор все равно сотрет мне память! Или возьмет под контроль и заставит рассказать. А так… Скажите, ведь майор тут тоже все записывает?» «Наверное, да». «Ну вот он мне все и расскажет. Или даже покажет. А храбрость ведь останется со мной, правда?» «Она всегда с тобой, мой мальчик» Гарри-На-Экране колет себя в бедро странной иголкой с перьями, прямо через штаны, и расслабленно заваливается набок. — Знаешь, парень, — голос шляпы был задумчив, — если бы я увидела эту сцену в твоей собственной памяти, ты мигом вылетел бы с этой табуретки прямиком на Слизерин, и уже через год весь Дом Хитрецов ел бы у тебя с рук. Подумать только, ты не просто обманул не самого большого дурака в этом мире, я имею в виду Лорда Розье… Ты еще и оставил с его собственным длинным носом «кое-кого», еще даже не получив письма из Хогвартса! Но… — Но?.. — Ай, погоди, дай мне еще раз насладиться этим вот замечательным моментом! — перед мысленным взором Гарри снова прокрутился диалог Альбуса с Аластором, он вместе со шляпой жалел, что Аластор уничтожил камеру и теперь они слышат только звук. — ОХОХОХО! АХАХАХАХА! Этот смех, похоже, также слышал весь зал. Гарри не знал, сколько времени прошло до того, как Шляпа успокоилась. — Очень жаль, что это не сможет быть моим лучшим воспоминанием на долгие годы и останется только в твоей голове. Лавандовый, черт возьми, лавандовый! Уфф. Когда заглянешь на огонек к Директору, я, так и быть, попрошусь к тебе на голову еще раз, лишь бы снова увидеть это. И книжку не забудь. — Ээээ… Уважаемая Шляпа, вы... эээ… вроде бы, говорили «Но»? — «Только не Слизерин, — думал Гарри, — только не чертов Слизерин!» — Но то, что ты стер это, да еще так жестоко… Сам, добровольно и навсегда стер, возможно, лучший момент своей жизни, хотя я, признаться, уверена, что у тебя будут еще более яркие моменты… Стер, чтобы защитить своих друзей — такого я еще не встречала. Очень жаль, но Дому Слизерина придется искать другого спасителя. И… надеюсь, ты знаешь, что делаешь. «Я на самом деле хочу на Хаффлпафф, согласен на Рэйвенкло, но должен на…» — ГРИФФИНДОР!***
Гарри шел к столу на подгибающихся ногах. Спор со шляпой — или, как он подозревал, с самим собой — вымотал его полностью. К удивлению Гарри, вынырнувшего, наконец, в большой мир, точнее, в Большой Зал, ему аплодировал не только Гриффиндор, но и другие факультеты — за исключением, разумеется, Слизерина. Гарри поймал взгляд Пенни и улыбнулся ей, и тут же ему стало страшно, потому что сидящие рядом с Пенни другие столь же... эммм… впечатляющие девушки смотрели на него такими глазами, какими большие грациозные кошки обычно смотрят на маленьких мышат. Не чтобы съесть — сколько там того мяса! — а, скорее, чтобы немножко поиграть. Ой. Стол Гриффиндора кричал, как будто все его ученики были ненормальными. Его сразу подхватили под руки близнецы, а от дальнего края к нему спешил Перси, до того распрямлявший колдовством слегка помятые золотые тарелки. Гарри окинул взглядом витражи — стекла вроде бы уцелели, хотя, возможно, их уже успели починить. Но, по крайней мере, свечи не погасли. — Тебе не кажется, брат мой Фред… — … Что нам наступают на пятки, брат мой Джордж? В свое время… — … Нам обоим… — … Так и не удалось рассмешить шляпу! И, хором: — Что ты ей рассказал? — Ну, сначала она хотела отправить меня на ингредиенты Снейпу… — Гарри не был уверен, услышал ли весь зал то самое «С-с-с…» и решил, что «С-с-снейпу на ингредиенты» будет звучать достаточно правдоподобно. — Профессору Снейпу, — строго заметила уже устроившаяся за гриффиндорским столом мисс Грейнджер, — и кстати, — задумчиво добавила она, — он и в самом деле один из лучших зельеваров мира. Но не может же профессор… Гарри не стал разубеждать ее в ее сомнениях и продолжил, обращаясь к близнецам: — Но я рассказал ей анекдот про летучую мышь и… — … И ведьму-заику! — так же хором продолжили близнецы; Гарри, разумеется, про эту самую ведьму ничего не знал и шутки про нее не понял, но, похоже, его только что приняли в какой-то клуб. Гарри оглядел преподавательский стол: с самого краю сидел Хагрид, поймавший взгляд мальчика и показавший ему большой (действительно большой) палец; в центре стоял огромный золотой стул, на котором восседал лично Повелитель Памяти. Гарри быстренько выдвинул вперед того самого Восторженного Гарри, добавив ему еще радости от попадания на Гриффиндор, и посмотрел прямо в мерцающие глаза Директора. Ничего не произошло, и он продолжил оглядывать стол. МакГонагалл улыбнулась ему, а вот Снейп, похоже, подозревал что-то нехорошее и зыркнул на него безо всякой симпатии. Рядом со Снейпом он увидел того самого молодого человека из «Дырявого Котла», кажется, его звали Квиррелл, то есть профессор Квиррелл, теперь на его голове был здоровенный фиолетовый тюрбан, и выглядел профессор еще более странно. Церемония подходила к концу, оставалось всего четверо первокурсников. Знакомый Гарри по ориентировке магглорожденный Дин Томас, темнокожий паренек из не самого хорошего района Лондона, попал к ним, на Гриффиндор, Лайзу Турпин зачислили в Рэйвенкло, и теперь пришла очередь Рона. Гарри видел, что тот даже позеленел от страха. Гарри скрестил под столом пальцы, и через секунду Шляпа громко завопила: — ГРИФФИНДОР! Гарри громко аплодировал вместе с другими до тех пор, пока Рон не плюхнулся рядом. — Отлично, Рон, просто превосходно, — с важным видом похвалил его Перси Уизли, в то время как последний в списке Блейз Забини уже направлялся к столу Слизерина. Профессор МакГонагалл скатала свой свиток и вынесла из зала Волшебную Шляпу. — Долго я там сидел? — шепотом спросил Гарри у плюхнувшегося рядом Рона. — Не-а, — ответил тот, — сначала шляпа что-то зашипела, потом от тебя шарахнуло немного, но профессор Дамблдор всех успокоил, сказал, что это от волнения, что это нормально, и что это совершенно безопасно, потом шляпа засмеялась, прямо-таки захохотала, и почти сразу же сказала «Гриффиндор!» Гарри задумался, причем крепко. Ему самому казалось, что он пререкался со Шляпой минут пятнадцать, не меньше. Впрочем, Шляпа предупредила его, что в его голове свое, особенное время, и бежит оно совсем по-особенному. Видимо, он с самого начала был уверен в своем выборе, и потому для тех, кто наблюдал за ним, решение Шляпы показалось почти что мгновенным. Кстати, теперь он должен Шляпе томик Киплинга.***
Гарри посмотрел на стоявшую перед ним пустую золотую тарелку. Он только сейчас понял, что очень-очень голоден. Казалось, что последнюю шоколадную лягушку он съел не несколько часов, а несколько веков назад, а их с Роном сэндвичи остались в чемодане и сундуке, которые сейчас были неизвестно где. Альбус Дамблдор поднялся со своего трона и широко развел руки. На его лице играла лучезарная улыбка. — Добро пожаловать! — произнес он. — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо! Дамблдор сел на свое место. Зал разразился радостными криками и аплодисментами. Гарри сидел и не знал, смеяться ему или нет. — Он… он немного ненормальный? — неуверенно спросил Гарри, обращаясь к сидевшему слева от него Перси. — Ненормальный? — рассеянно переспросил Перси, но тут же спохватился. — Он гений! Лучший волшебник в мире! Но, в общем, ты прав, он немного сумасшедший. Как насчет жареной картошки, Гарри? Гарри посмотрел на стол и замер от изумления. Стоявшие на столе тарелки были доверху наполнены едой. Надо признать, что Дурсли никогда не морили Гарри голодом, ну, за исключением особых случаев, но и никогда не давали ему съесть столько, сколько ему хотелось. А Дадли всегда съедал то, что особенно нравилось Гарри, даже если его самого от этого тошнило. Но сейчас Гарри не собирался упускать такой шанс. Он наложил себе всего понемножку и, быстро утолив первый голод, начал задумчиво жевать. От размышлений Гарри отвлек Сэр Николас, облаченный в трико призрак Гриффиндора, который как раз показывал Шимусу Финнегану, за что его прозвали Почти Безголовым Ником: оказывается, его голова держалась на единственном недорубленном кем-то сухожилии, и он мог откидывать ее вбок, как крышку от какой-нибудь шкатулки. Выглядело это, надо признать, жутковато. — Итак, за новых учеников Гриффиндора! — провозгласил Сэр Ник, вернув голову на место. — Надеюсь, в этом году вы поможете нам выиграть соревнование между факультетами? Гриффиндор никогда так долго не оставался без награды. Вот уже шесть лет подряд победа достается Слизерину. Кровавый Барон — привидение Слизерина — стал почти невыносим. Гарри посмотрел в сторону стола Слизерина и увидел жуткого вида привидение с выпученными пустыми глазами, вытянутым костлявым лицом и в одеждах, запачканных серебряной кровью. Барон сидел рядом с Малфоем, который, как со смесью радости и сочувствия отметил Гарри, был вовсе не в восторге от такого общества. — А как получилось, что он весь в крови? — выпалил Шимус, которого почему-то очень заинтересовал этот вопрос. — Я никогда не спрашивал, — деликатно заметил Почти Безголовый Ник. Тем временем тарелки на столе очистились, причем до состояния первозданного блеска, однако уже через несколько мгновений в них появились десерты. Гарри положил себе яблочного пирога, пирог был ничего так, но, все-таки, не такой замечательный, как у миссис Кейн. Пока он оценивал пирог, за столом заговорили о семьях, и, разумеется, половина всех взглядов сосредоточилась именно на нем. — Ну, папу и маму я совсем не помню, — с грустью, но понимая, что ему не отвертеться, сказал Гарри, — я жил у дяди с тетей, они обычные люди. Мне не очень-то у них нравилось. — Это потому, что они магглы? — полуспросил-полуответил Рон. — Нет, просто они не очень хорошие сами по себе. Вот с моей бывшей учительницей было интересно. Она похожа на профессора МакГонагалл, немного. — Она волшебница? — Нет, колдовать она не умеет. Зато она показывала нам, как устраивать взрывы. Эту «утечку» Гарри планировал специально для близнецов, но с удивлением обнаружил, что и Шимус тоже показывает ему большой палец. — А я серединка-на-половинку, — улыбнулся тот, — моя мама — волшебница, а папа... эээ… обычный человек. Мама не сказала ему, что она, ну, колдует, до самой их свадьбы. Я так понял, что он совсем не обрадовался, когда узнал это. — А ты? — спросил темнокожий Дин сжавшегося на стуле Невилла. Тот вздохнул — видно было, что он надеялся избежать этого вопроса. — Ну… Меня вырастила бабушка. Она волшебница, — начал Невилл, — но вся моя семья была уверена, что я самый настоящий сквиб. Ну, это как волшебник, который слишком слабый, чтобы колдовать. Мой двоюродный дядя Элджи все время пытался застать меня врасплох, чтобы я сотворил какое-нибудь чудо. Однажды он подкрался ко мне, когда я стоял на пирсе, и столкнул меня в воду. А я чуть не утонул. Гарри понял, что детство у Дурслей было еще не самым худшим вариантом. Беднягу Невилла просто затюкали. И, похоже, с его родителями тоже не все гладко, причем тоже с самого раннего детства — вероятнее всего, они погибли на той же волшебной войне, что и родители Гарри. — В общем, я был самым обычным — до восьми лет, — продолжил Невилл. — Когда мне было восемь, Элджи зашел к нам на чай, поймал меня и высунул за окно. Я висел там вниз головой, а он держал меня за лодыжки. И тут моя двоюродная тетя Энид предложила ему пирожное, и он случайно разжал руки. Я полетел со второго этажа, но не разбился, — я словно превратился в мячик, отскочил от земли и попрыгал вниз по дорожке. Они все были в восторге, а бабушка даже расплакалась от счастья. Вы бы видели их лица, когда я получил письмо из Хогвартса, — они боялись, что мне его не пришлют. И тогда дядя Элджи, тот самый, на радостях подарил мне жабу. «Дурсли наизнанку, — подумал Гарри, — те выбивали из меня волшебство, а в беднягу Невилла его, можно сказать, вбивали. Черт, да эти родственнички были готовы скорее убить парня, чем признать, что он не такой, как они». Он вдруг подумал, что несмотря на все внешние различия, у них с Невиллом очень… даже, пожалуй, слишком много общего. — Я так надеюсь, что мы начнем заниматься прямо сейчас. Нам столько всего предстоит выучить. Лично меня больше всего интересует трансфигурация, вы понимаете, искусство превращать что-либо во что-либо другое. Хотя, конечно, это считается очень сложным делом, — это, разумеется, вещала мисс Грейнджер. Кто еще мог посреди волшебного зала, да еще и за чудесным десертом говорить об учебе. Впрочем, он и сам не лучше, только думает не об учебе, а о других вещах… — На многое не рассчитывай. Вы начнете с мелочей, будете превращать спички в иголки, примерно так… — начал объяснять заучке Перси. Гарри не был готов обсуждать учебную программу прямо сейчас и начал разглядывать преподавателей. Снейп о чем-то разговаривал с обернувшимся к нему Квирреллом, и, когда взгляд Гарри остановился на этой парочке, лоб мальчика, в том самом месте, где находился шрам, пронзило острой болью. И это было совсем не то чувство, которое он испытал тогда, в Коукворте. Он схватился за лоб и ойкнул. — Что случилось? — отвлекся от разговора с мисс Грейнджер Перси. — Н-ничего, — с трудом выдавил из себя Гарри. Боль прошла, и, когда он снова смог сфокусировать взгляд на преподавательском столе, и Снейп и Квиррелл уже закончили разговор и снова обратились к своим тарелкам, — а что это за тряпка такая у него на голове, ну, у этого? — У профессора Квиррелла? — Перси подчеркивал слово «профессор» точно так же, как и Гермиона. — Это индийский тюрбан. Говорят, что профессору подарил его Гуджаратский раджа за то, что профессор избавил его дворец от вампира. Вроде бы он защищает от вампирского гипноза, ну и от другой ментальной магии. И знаешь, Гарри, при разговоре с профессором Снейпом такая защита будет совсем не лишней. — Он умеет читать мысли? — Перси кивнул, подтверждая то, что Гарри знал и так. — Но почему… — Говорят, профессор Снейп уже долгие годы стремится занять должность преподавателя защиты от Темных Искусств, ту самую, которую сейчас занимает профессор Квиррелл. Тем временем тарелки снова очистились, и Дамблдор снова поднялся со своего трона. Все затихли. — Хм-м-м! — громко прокашлялся директор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом… Сияющие глаза Дамблдора на мгновение остановились на рыжих головах близнецов Уизли. Видимо, их репутация в школе была уже непререкаемой. — По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Хуч. И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью. Раздались редкие смешки. — Он… Он шутит?! — спросил Гарри у префекта Гриффиндора. — Это же почти приглашение узнать, что же там такое опасное. Особенно для твоих братьев. Перси вздохнул: — Обычно директор объясняет, почему что-то нельзя делать, — задумчиво сказал он, — и уж в любом случае он мог бы объяснить это нам, префектам, тогда нам было бы намного проще удержать… Хотя… Гарри кивнул, в способность Перси удержать близнецов от чего-либо он категорически не верил. — А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споем школьный гимн! — прокричал Дамблдор. Гарри заметил, что у всех учителей застыли на лицах непонятные улыбки. Дамблдор встряхнул своей палочкой, и появившаяся из нее золотая лента поднялась вверх и рассыпалась на повисшие в воздухе слова. — Каждый поет на свой любимый мотив, — сообщил Дамблдор. — Итак, начали! Заткнуть уши и закрыть глаза было бы невежливым, так что пришлось потерпеть. Близнецы Уизли пели гимн дольше всех — медленно и торжественно, словно похоронный марш. Дамблдор все еще дирижировал, взмахивая своей палочкой, а когда близнецы, наконец, допели, именно он хлопал громче всех. — О, музыка! — воскликнул он, вытирая глаза: похоже, директор прослезился от умиления. — Ее волшебство затмевает то, чем мы занимаемся здесь. А теперь спать. Рысью — марш! Первокурсники, возглавляемые Перси, прошли мимо еще болтающих за своими столами старшекурсников, вышли из Большого зала и поднялись вверх по мраморной лестнице. Гарри дико устал, да еще и плотный ужин давил на веки. Однако он из последних сил пытался запомнить дорогу. Получалось плохо — казалось, замок специально построен так, чтобы максимально затруднить ориентацию для новичков вроде него. А может быть, и не казалось: свидетельством тому было минимум два потайных прохода, один — за раздвижными панелями. А второй — за длинным гобеленом. К тому же, отличный, казалось бы, ориентир — развешанные тут и там портреты — оказался с подвохом: изображенные на них люди не оставались в рамах, а то и дело перемещались к соседям, перешептываясь и показывая на недлинную колонну первокурсников пальцами. Зевая и с трудом передвигая ноги, они поднимались то по одной лестнице, то по другой. Казалось, хотя бы лестницы смогут служить неплохим ориентиром, но одна из них, как только они ее миновали, внезапно загремела и стала перемещаться не только на другое место, но даже и на другой этаж. Гарри сплюнул — разумеется, мысленно. Вдруг Перси остановился, как вкопанный. Перед ними в воздухе плавали костыли. Как только Перси сделал шаг вперед, костыли угрожающе развернулись в его сторону и начали атаковать. Но они не ударяли, а останавливались в нескольких сантиметрах, как бы говоря, что он должен уйти. — Это Пивз, наш полтергейст, — шепнул Перси, обернувшись к первокурсникам. А потом повысил голос: — Пивз, покажись! Ответом ему послужил протяжный и довольно неприличный звук. Гарри вряд ли осилил бы такую порцию гороха или фасоли, хорошо хоть, запаха не было. — Ты хочешь, чтобы я пошел к Кровавому Барону и рассказал ему, что здесь происходит? Послышался хлопок, и в воздухе появился маленький человечек с неприятными черными глазками и большим ртом. Он висел, скрестив ноги, между полом и потолком и делал вид, что опирается на костыли, которые ему явно не были нужны. — О-о-о-о! — протянул он, злорадно хихикнув. — Маленькие первокурснички! Сейчас мы повеселимся. Висевший в воздухе человечек вдруг спикировал на них, и все дружно пригнули головы. — Иди отсюда, Пивз, иначе Барон об этом узнает, я не шучу! — резким тоном произнес Перси. Пивз высунул язык и исчез, уронив свои костыли на голову Невиллу. Они слышали, как он удаляется от них, из вредности стуча чем-то по выставленным в коридоре рыцарским доспехам. — Вам следует его остерегаться, — предупредил Перси, когда они двинулись дальше. — Единственный, кто может контролировать его — это Кровавый Барон, а так Пивз не слушается даже нас, префектов. Вот мы и пришли. Они стояли в конце коридора перед портретом очень толстой женщины в платье из розового шелка. — Пароль? — строго спросила женщина. — Капут драконис, — ответил Перси, и портрет отъехал в сторону, открыв круглую дыру в стене. Первокурсники неловко, по одному, пробирались через дыру, один только Невилл чуть не застрял, да и то из-за банки с Тревором. Круглая гостиная выглядела довольно уютной, кресла и диваны казались мягкими и манящими. Однако девочек быстро отправили наверх по лестнице, в женские спальни, а мальчики вслед за Перси поднялись по винтовой лестнице в мужские. Спальня, судя по всему, располагалась в одной из маленьких башенок, где новичков ждали пять кроватей под пологами на четырех столбиках. Постели были уже постелены. Мальчики скинули одежду, надели пижамы и расползлись по своим кроватям. — Классно поели! — пробормотал из-за тяжелых темно-красных бархатных штор Рон. — Эй, Короста! А ну брысь! Представляешь, она жует мои простыни! А ну… — и захрапел. Гарри попытался обдумать все произошедшее с ним в этот длинный-длинный день и насыщенный событиями вечер, но, едва его голова коснулась подушки, провалился в сон. Ему приснилось, что у него на голове тюрбан профессора Квиррелла, который яростно убеждал его, что Шляпа ошиблась, а он, тюрбан, никогда не ошибается, и Гарри немедленно надо просить о переводе на Слизерин. Гарри сделал шаг вперед и увидел Драко Малфоя в сопровождении Кребба и Гойла. На их головах были такие же тюрбаны, и они, радостно скалясь, манили его к себе. Гарри сделал шаг — и за его спиной послышался женский (или девчачий?) вскрик, и маленькие легкие ладошки легли на его плечи, не давая сделать еще один. От этого прикосновения-во-сне Гарри проснулся. Справа и слева от него храпели Рон и Невилл, Шимуса и Дина не было слышно. Он немного поворочался и снова заснул, теперь — безо всяких кошмаров.