Гарри Поттер и Хранитель Ключей

      Стадион бурлил, как котел Невилла за секунду до взрыва, и только вокруг Гарри, стоящего в центре поля рядом с воткнувшейся в грунт метлой, никого не было. Он поискал взглядом «Гриффиндорское Трио», как за эту пару недель успели окрестить компанию из Невилла, Рона и Гермионы, и встретился с ними глазами.       Во взгляде Рона читалось изрядно сдобренное завистью восхищение. Мисс Грейнджер сердилась. Невилл смотрел на него с испугом и тяжелой мужской ненавистью: «Откуда что взялось?!» — подумал Гарри.       От размышлений его отвлекло деликатное покашливание. Рядом с ним стоял Дамблдор.       — Зачем ты сделал это, Гарри? — спросил он мягко, но блеск глаз директора был каким угодно, только не ласковым.       — Метла, — сказал Гарри, — профессор Дамблдор, моя метла… Она снова задрожала, начала брыкаться, как в прошлый раз и… И я решил, что вообще без нее будет... эээ… не так опасно.       — И, видимо, у тебя были основания? Принято считать, что на метле все же безопаснее, чем без нее, знаешь ли.       — Ну… да. Но, профессор… На метлу я рассчитывать не мог, пришлось надеяться на «это».       — «Это»?       — Иногда… Когда я злюсь или сильно волнуюсь… Я могу прыгать выше, чем обычно. И приземляюсь мягче. Обычно я использовал «это», когда убегал от кузена.       Дамблдор задумчиво кивнул. «А вот это прокол, — подумал Гарри, разумеется, тот Гарри, что прятался в глубине его головы, — если бы ничего не знал про мои прыжки, он стал бы расспрашивать меня подробнее. А так — ясно, что мистер Дингл рассказал ему о той встрече в Литтл-Уингинге, я же прыгал прямо при нем и он даже что-то бормотал насчет случайных выбросов». Он сделал умеренно-честные глаза и продолжил:       — А тут я волновался очень сильно, ну и… И у меня получилось!       Дамблдор молчал.       — Или… Или это Вы помогли мне? — спросил Гарри.       — Я? О, разумеется, я был готов остановить твое падение, примерно так же, как ты помог мистеру Лонгботтому осенью. Но… я увидел, что этого не требовалось. Ты справился сам. Вот только… Я видел, что сначала ты не тормозил себя, а, наоборот, ускорялся. Зачем?       — Мне надо было поймать снитч, — пожал плечами Гарри, — иначе, если матч продолжился бы, кто-то мог бы…. повторить попытку.       — И кто же это мог быть? — спросил директор.       — Не знаю, сэр. Сначала, после прошлого матча, я думал, что это профессор Снейп. В меня тогда попытался врезаться Флинт, но ему не повезло, — про искусанную ногу профессора и про цербера Гарри все же решил умолчать, — и потом... эээ… мне сказали, что профессор Снейп смотрел прямо на меня и что-то шептал, как раз тогда, когда моя метла пыталась меня сбросить.       — Я даже не буду спрашивать, кто поведал тебе об этом, — улыбнулся Дамблдор, — не говоря уже о… подробностях. Но скажи мне, сейчас ты думаешь так же, как и тогда?       Гарри огляделся. Они с директором стояли в центре почти правильного пустого круга, ярдов двадцать в диаметре, и что-то говорило ему, что никто за пределами этого круга не слышит ни слова. Никто, включая Снейпа, злобно буравящего Гарри взглядом из первых рядов.       — Нет, сэр. Теперь я так не думаю. Понимаете… Сейчас метла начала брыкаться сразу после того, как я пролетел мимо профессора. И… Для того, чтобы заколдовать метлу, нужен прямой взгляд, правда? Не думаю, что сегодня у профессора Снейпа была возможность смотреть на мою метлу, сэр. Сначала ему нужно было справиться со своей.       — Я рад, что ты так здраво рассуждаешь, мой мальчик. И я могу подтвердить, что в тот момент профессору было совсем не до тебя. Но… Ты не против, если мы проведем сейчас небольшой эксперимент? Не мог бы ты сесть на метлу и медленно покружить вокруг меня?       Гарри выдернул метлу из земли, стер с рукоятки грязь полой спортивной мантии и завис на высоте трех футов перед профессором. Затем он чуть наклонился вперед и начал медленно наворачивать круги вокруг Дамблдора. Метла чутко отзывалась на малейшие движения Гарри и вела себя просто идеально.       Дамблдор что-то прошептал, не доставая палочки, и Гарри почувствовал ту самую хорошо знакомую дрожь. Он осадил метлу — или она сама попыталась встать на дыбы — и соскочил на землю.       — Это оно, профессор, — крикнул он, — это оно, то самое!       — Это «Конфундус», — тяжело вздохнул Дамблдор, — заклинание из раздела ментальной магии, оно вызывает у человека дезориентацию и сбивает его с толку… Но применение ментальных чар на неживой предмет встречается нечасто.       — Эээ… Шляпа… Распределяющая Шляпа, — уточнил Гарри, помня разговор у зеркала, — тогда сказала мне, ну, про саму себя, что, когда волшебник заколдовывает предмет, он вкладывает в него часть души. Может быть, поэтому эти… ментальные чары подействовали на метлу? Из-за вот этой части души?       — Определенно да, Гарри, определенно да. Но, чтобы накладывать такие заклинания на артефакты вроде твоей метлы, да еще и не используя палочку… А ведь никто не видел, чтобы кто-то во время этого… происшествия направлял на тебя палочку, правда? Так вот, чтобы наколдовать «Конфундус» без палочки, надо быть настоящим мастером ментальной магии.       — Как Вы, сэр? — спросил Гарри. — Ведь Вы тоже колдовали без палочки, я видел!       — Да, я… кое-что понимаю в этой области, — немного печально усмехнулся Дамблдор, — так что да. Как я, и как…       — Как Волдеморт, — с вызовом сказал Гарри. Он увидел, как перекосилось лицо профессора Снейпа и дернулась его рука, хотя Гарри мог поклясться, что зельевар не слышит ни звука, но, как только он произнес это неодобряемое большинством магов имя, профессор что-то почувствовал, и вряд ли это что-то было приятным.       «Интересно, — подумал Гарри, — если тихо шептать «Волдеморт» на уроках зельеварения, будет ли его каждый раз так вот корежить?»       — Да, как Волдеморт, — подтвердил директор, — как ты догадался?       Гарри смотрел, как профессор Снейп пробивается сквозь толпу, оставляя за собой водоворот из отскочивших с его дороги учеников. Мальчик криво усмехнулся:       — Ну, если есть еще один могущественный волшебник, который хочет убить меня — Вы бы, наверное, сказали мне об этом?       «Хотя лично ты и про Волдеморта-то мне не говорил», — шепнул Ехидный Гарри на задворках его сознания.       — Я рад, что ты настолько умен, Гарри. Но… Не хочешь ли пройти к трибуне? Я уже довольно стар, и стоять так долго мне немного неприятно.       Гарри кивнул.       — Мистер Уизли! — обратился Дамблдор к засиявшему от такой чести Рону. — Не окажете ли Вы мне небольшую услугу и не отнесете ли метлу мистера Поттера в сарай? И, по-моему, большинству из вас следовало бы пройти в замок. Запасы бодроперцового зелья у мадам Помфри не бесконечны, а мне не нужны на уроках постоянно чихающие ученики.       Рон благоговейно принял у Гарри метлу и двинулся к сараям для метел. Дамблдор повел Гарри к трибуне Гриффиндора. Толпа частично рассосалась, а частично следовала за ними на вдвое большем, чем до того, расстоянии. Снейп уполз.       Они присели на трибуну, остатки толпы держались в отдалении.       — Есть еще кое-что, что я хочу сказать тебе о Волдеморте, Гарри, — сказал Дамблдор, — но сначала ответь мне, пожалуйста, на один вопрос. Он может показаться тебе странным, но… Ты умеешь разговаривать со змеями?       — Не знаю, — пожал плечами Гарри, — я никогда этого не пробовал.       — Дело в том, что Волдеморт обладал рядом весьма редких умений. Про ментальную магию я тебе уже рассказывал, а еще одно, такое же редкое… Это умение летать без метлы.       — Ого, — сказал Гарри, — а Вы так умеете?       — Увы, нет, — вздохнул Дамблдор. — Полеты вообще давались мне не лучше, чем, к примеру, они даются мисс Грейнджер.       — А со змеями? Со змеями Вы умеете разговаривать?       — Увы, тоже нет.       Гарри показалось, что сейчас Дамблдор предложит ему еще один эксперимент — ну, к примеру, попросит Хагрида принести из леса ужика или гадюку и устроит им собеседование. Однако директор оглядел «праздно шатающихся» вокруг учеников и, видимо, счел такой эксперимент несвоевременным. В том, что директор — или Хагрид — способен достать гадюку даже зимой, когда те впадают в спячку, Гарри не сомневался.       — Вы… Вы считаете, что я такой же, как Волдеморт?       — О, нет, Гарри. Хорошего человека от плохого отделяет не то, что он умеет, а то, что он делает.       — Я не бью крикетным молотком маленьких девочек и не вешаю котят, так?       — Примерно так. Кроме того… У Волдеморта никогда не было друзей, с самого детства. А твои друзья…       Наверное, Дамблдор хотел раскрутить Гарри на исповедь по поводу его отношений с Роном, Невиллом и Гермионой, но мальчик не был готов откровенничать на эту тему, иначе пришлось бы придумывать объяснения тому, почему он сознательно отдаляется от бывших друзей. Поэтому он просто кивнул.       — И еще у меня иногда болит шрам, — сказал он внезапно даже для самого себя; почему-то ему показалось, что, несмотря на все его недоверие к Повелителю Памяти, тому будет нелишне узнать об этом, — это потому, что Волдеморт как-то на меня влияет?       — Возможно, ты просто чувствуешь его злость, — задумчиво сказал Дамблдор. — Я бы не назвал его жизнь — если это можно считать жизнью — преисполненной радостью.

***

      Возле раздевалки, совмещенной с сараем для метел, его ждали Рон, Гермиона и Невилл. Гермиона по-прежнему была сердита, а Невилл вроде как успокоился. Рон же прыгал от возбуждения. Однако мисс Грейнджер не дала ему ни шанса:       — Гарри Джеймс Поттер! Как ты мог…       Гарри Джеймс Поттер объяснил ей, как он мог и почему он сделал «это», почти так же, как он недавно объяснял это директору Дамблдору. Гермиона чуть не заплакала:       — Получается… Получается, я зря подожгла мантию профессора?!       — Ничего не зря, — успокоил ее Гарри. — Может быть, Вол… Тот-Кого-Нельзя-Называть сначала заколдовал Снейпа, а уже потом Снейп заколдовал метлу. А сегодня он, ну, Тот-Кого-Это-Самое, заколдовал кого-то другого. Не может же он появиться на матче собственной персоной, да еще и когда на трибуне сидит Дамблдор?! — не то, чтобы Гарри сам верил в эту версию, она была слишком сложной, а значит, скорее всего, неверной. Но крайне полезную для Примерной Девочки привычку нарушать правила следовало поддерживать, а не убивать на корню.       — Снейпа и не надо заколдовывать, — отрезал Рон, — он и так…       — Но сегодня он просто не мог…       — Снейп и так может сделать любую гадость! — уверенно заявил Рон. — Послушай! Извини, пожалуйста, но когда я нес твой «Нимбус» к сараю, я увидел, как Снейп направляется к Запретному Лесу, ну я и решил, что это подозрительно, сел на метлу и…       То, что Рон не сможет удержаться, чтобы не полетать на «Нимбусе», Гарри прекрасно понимал и ничуть на него не сердился. Тем более, что сам Дамблдор заявил, что метла в порядке, так что рыжику ничего не грозило. Поэтому он сосредоточился на пересказе Роном диалога Снейпа и встреченного тем в лесу профессора Квиррелла, который Рон подслушал, скользя над ними и прикрываясь верхушками деревьев.       — И тут Снейп говорит: «Ведь никто, кроме нас, не должен знать о философском камне», Квиррелл стал что-то лопотать, я не разобрал, а Снейп, значит: «Вы уже узнали, как пройти мимо этой милой трехголовой собачки Хагрида?»       — А Квиррелл что? — спросил Невилл.       — А он такой: «Ну, С-с-северус!» – чуть не расплакался. А Снейп ему типа: «Вам не нужен такой враг, как я, Квиррелл!» – и потом: «И насчет ваших хитрых фокусов: мы еще встретимся, и вам предстоит решить, на чьей вы стороне!»       — Интересно, какие ф-фокусы он имел в виду, — задумчиво пробормотал Невилл.       — Ну… наверное, камень — а мы были правы, это действительно философский камень! — охраняет не только Пушок. Наверное, профессор Квиррелл тоже установил свою защиту от темных сил! — воскликнула мисс Грейнджер.       Гарри подумал, что, судя по урокам профессора Квиррелла, он бы не доверил ему ставить защиту на свою коллекцию карточек от шоколадных лягушек.       — Так что это все же он, Снейп, — с облегчением в голосе сказала Гермиона, будучи не в силах смириться с тем, что она зря нарушила правила, — он шантажирует Квиррелла, чтобы узнать, как пройти через Пушка и его защиту, а значит…       — З-значит, камень в безопасности т-только до тех пор, пока К-квиррелл не сломается под н-напором С-снейпа. То есть, г-где-то н-неделю, — заключил Невилл.       Гарри размышлял: «А виден ли из Запретного Леса квиддичный стадион?» — и решил, что виден. Правда, от леса до стадиона было все же далековато, да и профессор Квиррелл слабо напоминал мастера ментальной магии, но, с другой стороны, из леса, да еще и под прикрытием деревьев, он мог бы и палочкой помахать!       Они двигались к замку, Гарри шел чуть позади. Он решил больше не пытаться защищать Снейпа: наверное, Гриффиндорское Трио и так уже отдалилось от него и связанных с ним планов директора достаточно, чтобы быть в безопасности. А он прекрасно справится и один. Ну или не справится. Но тоже один.       Поэтому, когда у самых ворот замка навстречу им вышел Малфой со своими телохранителями, он решительно ускорился и оказался на пару шагов впереди трио.       — Я думаю, — начал манерно растягивать слова Малфой, обращаясь якобы к Крэббу и Гойлу, — что команду Гриффиндора набирают по принципу жалости к убогим. Нищие Уизли, уродка Джонсон, Поттер, который не умеет даже держаться на метле. Я удивлен, почему бы им не взять на место ловца Лонгботтома: он свалился бы еще раньше и матч закончился бы еще быстрее.       — Вы неправильно оцениваете ситуацию, мистер Малфой, — безукоризненно-вежливо вклинился в паузу Гарри, — видите ли, умение летать без метлы, которое я продемонстрировал сегодня и о котором мы говорили с директором, — очень редкое умение. Мне известен только один маг, способный на это. Один, помимо меня.       — И кто же это? — с растяжечкой спросил Малфой. — Я его знаю?       — Думаю, что знаешь. Но если я назову его имя — ты обоссышься от страха. Потому что это Волдеморт.       Малфой, увы и ах, сохранил штаны сухими, но все трое слизеринцев побледнели и дружно сделали шаг назад.       — Кстати, наши с ним палочки — сестры, — громко прошипел Гарри почти в ухо Малфою, сделав шаг вслед за ним и пустив свою палочку веером, — если ты, конечно, понимаешь, что это значит…       Драко побледнел еще больше.       — Интересно, — продолжил Гарри тем же свистящим шепотом, который разносился, казалось, на милю вокруг, — сколько времени понадобится, чтобы ты начал вот так же реагировать на мое имя? — и снова крутанул палочкой. Слизеринцы попятились и, оглядываясь, скрылись из вида.       — Пошли, ребята, — обернулся Гарри к гриффиндорцам, но те не двинулись с места.       — Я п-подозревал, — теперь Гарри понял, почему Невилл смотрел — и прямо сейчас смотрит — на него с ненавистью, — мне г-говорила б-бабушка, что Т-тот, К-который… Он ведь тоже летал без м-метлы. А ты т-такой же, как он! Т-тоже хочешь, чтобы т-тебя б-боялись! Чтобы твоего имени б-боялись. И п-палочки…       — Теперь понятно, почему ты защищаешь Снейпа, — презрительно кинул Рон, — только не надейся, что он вдруг воспылает к тебе любовью!       Гермиона промолчала.       Гарри пожал плечами и пошел в замок. Слова миссис Кейн «Ты не такой, а значит, чужак, а значит — опасен» оказались пророческими. Нет, разумеется, Гарри мог бы попытаться процитировать Невиллу и Рону фразу их же обожаемого Дамблдора насчет «ты не то, что ты умеешь, но то, что делаешь», но зачем? Все и так получилось как нельзя лучше: теперь его друзья, уже окончательно переставшие быть друзьями из-за его собственных понтов, уж точно выведены из-под удара. Он все сделал правильно, правда ведь?

***

      Снейп действительно не воспылал к Гарри любовью, даже когда слух о том, что Поттер — новый Темный Лорд, стремительно распространился по школе. Ну или эта любовь была какой-то извращенной.       Видимо, злобный профессор не мог простить себе ошибку, когда на матче он попытался снять с Гриффиндора не баллы, а квиддичные очки, да еще и сделал это на пару секунд позже, чем следовало. Так что теперь он штрафовал Гарри на факультетские баллы. Если повода не было — на пять, а если был хоть какой-то, самый завалящий — то сразу на десять. Видимо, он твердо решил догнать число штрафных баллов до тех же ста пятидесяти, ну и заодно опустить столь ненавидимый им факультет насколько возможно.       Хорошо еще, что эти штрафы оказывались растянуты по времени, и это списывалось на известную всей школе ненависть Снейпа к Поттеру. Особо продвинутые сплетницы, вроде Лаванды Браун и Парвати Патил, считали, что Снейп опасается конкурента за звание Темного Лорда. Это было бы даже забавно, но постоянная потеря баллов, которой сам Гарри не придавал значения, в сочетании со слухами, сделала Гарри почти изгоем на собственном факультете. Даже Вуд с охотницами гриффиндорской сборной на тренировках обращались к нему обезличено: «Эй, ловец!»       Отдушиной в этом почти бойкоте оставались близнецы Уизли, которым и баллы, и темная слава Гарри были по барабану, и, как ни странно, их старший брат Перси, который, к удивлению мальчика, действительно использовал его подарок — набор для полировки значков — каждое утро. Видимо, общение с близнецами выработало у него иммунитет к подколкам. Именно к нему и обратился Гарри, когда шепотки за спиной стали уже почти непереносимыми.       — Хм… Давай, я спрошу у мисс Клируотер с Рэйвенкло? Она очень умная девушка, между прочим, тоже префект, и она что-нибудь обязательно придумает! — улыбнулся ему Перси.       Пенни действительно не подкачала, и через пару дней Перси показал Гарри чары неприметности, самые простые: они действовали, только если, находясь под ними, ты не делал ничего необычного. Скажем, если ты читал книгу в библиотеке, то все вокруг просто переставали обращать на тебя внимание, а если делал то же самое за обеденным столом в Большом зале — чары не работали. Поэтому для проказ или иных темных дел их было использовать довольно неудобно. Ну и, если кто-то искал тебя специально — к примеру, чтобы поиздеваться, как Малфой, или снять баллы, как Снейп, — волшебство тоже давало сбой.       Заклинание Пенни оказалось достаточно трудным для первокурсника, и Гарри понадобилось не меньше месяца для того, чтобы его освоить. Он был очень благодарен Перси и за эту помощь, и за наложенные им на блокнотик Гарри чары. Во-первых, без специального пароля открыть блокнот теперь было нельзя, а во-вторых, если написать в нем «34+25», блокнотик сам подводил черту и выдавал «59» или другой правильный результат. Гарри использовал это для подсчета снятых Снейпом баллов: к концу весны он заметил, что сумма штрафов остановилась ровно на отметке «100» и больше не растет. Это было странно и вызвало тревогу.

***

      Еще большую тревогу у Гарри вызывал Невилл, точнее, то, что с ним происходило. Сначала все шло хорошо: постоянное общение с Роном и Гермионой и, как подозревал Гарри, регулярные беседы с директором делали бывшего пухлика все более и более уверенным в себе. Он даже перестал взрывать котлы, что, разумеется, было, в основном заслугой мисс Грейнджер.       Однако и без нее он все больше утрачивал стеснительность, которая и была его главной проблемой и в учебе, и в общении с людьми. А уж на уроках гербологии он просто блистал. Кстати, Гарри заметил две вещи: во-первых, Невилл с Шимусом регулярно навещали дальнюю заброшенную теплицу, а во-вторых, с того самого дня бывший друг не надевал подаренные Гарри перчатки.       Все изменилось во время Пасхальных каникул: и Гарри, и трое его бывших друзей на этот раз остались в замке. Мисс Грейнджер заявляла всем и каждому, что до экзаменов осталось не так уж много времени, и даже зачаровала свою рабочую тетрадь, превратив ее в своего рода планировщик заданий, у Рона просто не было денег на поездку, а Невилл…       Почему Невилл остался в замке, Гарри не понял.       Точнее — понял, но только на второй день Пасхальных каникул. В то утро он перебирал свои вещи и выложил из чемодана мантию-невидимку отца. Внезапно он почувствовал спиной взгляд и, медленно обернувшись, увидел Невилла, пожирающего глазами невесомый сверток в его руках. Раньше он спросил бы друга, почему его, не замеченного ранее в любви к авантюрам вроде ночных прогулок, так заинтересовала мантия (а то, что Невилл понял, что это такое, сомнению не подлежало). Но мистер Лонгботтом больше не был его другом, и Гарри, разумеется, ничего не спросил.       Гарри даже поразмышлял, как бы подкинуть пухлику мантию и посмотреть, что из этого выйдет. Острое нежелание делиться с кем-либо своим наследством он успешно задавил бы. Но он откуда-то знал совершенно точно: Невилл не примет от новоявленного Темного Лорда даже спасательного круга, случись ему тонуть.       Просто положить мантию на одеяло и не задернуть полог? Но, насколько Гарри знал Наследника рода Лонгботтом, тот взял бы чужую вещь, особенно столь ценную и редкую, только если бы речь шла о спасении чьей-то важной для него жизни. Но в этом случае проще было попросить мантию через Гермиону, которая, единственная из Трио, хоть как-то, на уровне «привет-пока» продолжала общаться с Гарри.       В итоге Гарри решил посмотреть, справится ли Невилл без помощи. Невилл справился. Две ночи (или три — на третью ночь Гарри не выдержал настигающих его под утро кошмаров с зеленой вспышкой и холодным смехом, и снова попросил у мадам Помфри сонного зелья) он тихонько покидал спальню и возвращался почти под утро.       В результате этих ночных прогулок Невилл снова потерял обретенную было уверенность в себе. Рон и Гермиона старались ему помочь, но, похоже, пухлик испытал какое-то серьезное потрясение, и теперь Гарри был уверен: он знает, какое именно.