Berget fodde en ratta

      Выпав из телепортационного круга, я перевернулась на спину и, жадно хватая ртом воздух, издала звук, который можно было представить, как нечто среднее между вздохом раненного мамонта и скулением полузадушенного котенка. Отсутствие атмосферы на межпространственной изнанке Вселенной редко положительно сказывается на чьем-либо здоровье. Учитывая, что я и так ростиком не удалась, и легкие у меня соответствующие, то мечтать о кислороде я начала секунд сорок назад. А последние пару морганий всерьез задумалась, почему угарный газ не такой уж и угарный — видимо, подъехали глюки для отключающегося мозга.       Надышавшись вдоволь, я закрыла глаза рукой, вслушиваясь в собственное нутро. Хотелось спать, есть, пить и чтоб никто не трогал ближайшие пару столетий. Но это роскошь. Рядом, как минимум, находился Локи, который не мог ничего не испортить по определению своей натуры. Таков уж его горизонт бытия, грань личного познания и сущность природы трикстера.       Потыкав меня пальцем в бок с величайшим презрением, Бог Обмана осведомился: — Сознайся честно: ты больная на голову? — Это так бросается в глаза? — скептически отозвалась я. — Излишне даже, — трикстер устало приложил ладонь ко лбу, где уже были заложены первые траншеи мимических морщин. — Какое нам дело до того, что совершается в Мидгарде? На кой ты встала на его защиту с Мстителями и Магами заодно? И главное, зачем ты пошла драться с Эбони Мо? — С кем? — значит, у Проповедника-таки есть имя и фамилия. Интересно, а паспорт у него есть? И документы на вождение космолета? — Эбони Мо, — терпеливо повторил Локи, потирая переносицу. — Один из самых сильных Членов Черного Ордена. Понимаешь? — я скривилась, показывая, что мне все пофиг. Вижу цель — иду к цели — сижу к цели — лежу к цели. Очень я целеустремлённый человек. Ну, и знаете, асгардский народ сам за себя не отомстит, и Хеймдалль тоже не восстанет из мертвых, чтобы погрозить пальчиком. Локи вздохнул. — Некоторые милые девочки коллекционируют зверушек, а Эбони Мо — полукровок вроде тебя. — И тебя, — добавила я спокойно. А то больно зарвался, не находите? — Он же сказал «двух зайцев». — Меня-то почему? — А почему нет? — Я — потомок королевских кровей во всех смыслах, — нагло заявил Локи. —Моим настоящим отцом был Лафей, если ты не знаешь, — он помолчал. — И я всё ещё приемный сын Фригги, Царицы Асгарда. А значит я и твой принц тоже. Прояви уважение. — Знаешь, говорят, в Мидгарде есть четыре вида безразличия. Во-первых — цветовой, и потому мне фиолетовы все твои йотунские замашки. Во-вторых — геометрический, ибо параллельно, чей ты именно ты сын. В-третьих — музыкальный, поскольку мне по барабану, насколько ты принц. И, конечно, самый главный вид — анатомический… — Прекрати молоть чушь. Ты сильно головой ударилась при падении или что? — фыркнул Локи.       В шахматах есть такой прием, называется «цугцванг». Это когда единственный правильный ход — не двигаться с места. И учитывая, что продолжать этот день неоправданных надежд и ожиданий мне не очень хочется, я бы предложила поспать.       Глаза слипались страшно, этот день оказался слишком длинным для моей нервной системы. Вспомнив, что последний раз я спала еще перед атакой Таноса на асгардцев, я распрямила плечи и немного выгнулась, слушая, как хрустит усталый позвоночник.       Закатное солнце, пытаясь пробиться сквозь темнеющие тяжелые облака, лучами прорывалось к бушующему на пляже морю. Начинал накрапывать мелкий, противный дождик, затекающий тонкими струйками за ворот куртки. Побережье, в котором мы оказались, частично мрачное, частично романтичное, чем-то напоминало о далеком и почти забытом богами Тедасе и его рваных скалах Штормового берега. Столь же забытое богом место, сколь и прекрасное. — Где мы? — спросила я. Локи, до этого с подозрением озирающийся по сторонам, бросил на меня удивленный взгляд, будто бы на мгновение забыл о моем существовании. — Это Норвегия. Локация в Мидгарде. Это самое дальнее место, на которое у меня хватило сил нас перенести — Так… И? — я с сомнением сощурила один глаз. — Каков дальнейший план, мой прЫнц?       Трикстер задумчиво поиграл жевалками, видимо, прикидывая, что ответить. Сам факт того, что бог Обмана трухнул и свалил с поля боя в неизвестном направлении был, конечно, печален, но раз он взял меня с собой, то можно предположить, что я необходима ему для каких-то сумрачных коварных целей. Впрочем, уверена, что этот хитрый гений не поспешит раскрыть мне свои истинные намерения. Однако, неплохо бы знать, что у Локи они, какие-никакие, но есть. — Нам туда, —указал Локи рукой направление и отправился в море, не оглядываясь. Чувствуя себя собачкой на привязи, я поспешила за ним, с подозрением ступая в соленую воду. — Ты решил утопиться, или что? — Здесь недалеко должен быть переход в Свартальвхейм, — наконец, выдавил из себя трикстер.       Я с сомнением скорчилась. Никогда не любила Свартальвхейм. Весна и осень там не отличаются от лета, а лето не отличается от зимы. Дни всегда короткие, поскольку системообразующая звезда далеко и не велика в объемах, а та, что когда-то действительно обогревала планету и позволила зародиться жизни — почти потухла и стала горном для кузницы Нидавеллира. Покрытый скалами, с редкой, блеклой растительностью, Свартальвхейм не выглядит, как хороший курорт. Сильные ветра носят с собой сквозняки и простуду. Редкие, но обильные дожди заставляют продрогнуть насквозь, ибо почти нигде нет ни городов, ни поселков, а если таковые попадаются на твоем пути, то ворота их закрыты от случайных путников. Вообще, взрослая жизнь означает вечно торопиться туда, где ты не очень хотел бы быть. Свартальвхейм слишком мрачен для такого Солнышка, как я, но других планов на ближайший вечер у меня все равно не было. — Да, тёмные альвы будут рады встретить последних асгардцев на своих землях, — съязвила я. — Праздник устроят, салют запустят… — Нам нужно в Нидавеллир, — перебил меня Локи. — Найдем мастеров и выкуем Тору новое оружие. Без проводящего артефакта, типа Мьелинира он не сможет нормально сражаться. — Было бы кому сражаться ещё, — с трудом отстучала я зубами. Морская вода оказалась поразительно холодной и доходила мне до шеи, в то время как трикстеру она была едва по грудь. Если я сделаю еще пару шагов, то трепаться богу Обмана придется строго в режиме монолога. — Тор жив. Я это предчувствую, — Локи пожал плечами и остановился. — После этого отправимся на его розыски. Тор — один из этих самых Мстителей. Пусть он и мстит за Асгард. — А ты посмотришь из кустов?       Локи не ответил. Окинув меня ехидным взглядом трикстер глубоко вздохнул и резко нырнул в воду. Последовав его примеру, я с трудом подняла веки, мгновенно чувствуя, как соль вступает в реакцию с оболочкой глаза и начинает её разъедать, неприятно щипаться. Бог Обмана, уплывая вперед огромными рывками, не останавливался. Изредка выныривая, чтобы набрать воздуха, я не могла отказаться от мысли, что там, под одеждами, у него должны быть неплохие мышцы — даже мне, обученной Искательнице, было трудно не отставать. Трикстер перемещался плавно, изящно, но быстро и целенаправленно. — Мы почти на месте, — вынырнув, сообщил Локи. — Ты в Бога веруешь? — В платного — нет. А что? — Помолись ему, а то мало ли, — хмыкнул мужчина. - Следуй за мной, не отступай и не отставай. Даже если тебе покажется, что это безумие. Поняла? — А что там? — с беспокойством поинтересовалась я. Мало ли что придет в голову богу Обмана? Утопит меня, как свидетеля и свалит в безвестность, дабы спокойно заниматься своими хитрыми делишками где-то в другой части Вселенной. — Увидишь. Набери больше воздуха, он тебе пригодится, — посоветовал Локи и снова нырнул.       Сын Лафея, как оказалось, выбирал курс на дно не только в своей нелепой жизни, но и в морской пучине. Кое-как опускаясь за ним, я с каждым гребком все труднее и труднее рассекала руками горькую воду, а ноги почти сводило от холода и усталости. Суставы ныли и зудели от напряжения. Недавно вывернутая кисть пыталась напомнить, что мне советовали не напрягать её. Мир становился нечетким, расплывчатым, покрывался рябью, стирая мнимую безмятежность океана на странное, тянущее вниз по кругу течение.       А Локи упорно продолжал двигаться. Не останавливаясь, упорно вперед … К карстовому провалу.        Воронка, источник тяговой силы, набирала размеры, развертываясь вихрем с каждым дюймом нашего приближения. Завлекая в себя окружающую жидкость с таким рвением, будто бы собиралась выпить всё море и утащить за собой в недра планеты, дыра на дне раскрывала беззубую пасть провала и тянула. Вода, подчиняясь, закручивалась, образуя безумный поток.       Трикстер не останавливался, с упорством прожжённого самоубийцы двигаясь к омуту, и почти у самой середины, будто бы с разбега (с расплыва, наверное?) одним сильным рывком направился в центр образовавшегося столпа. Раскручивая его по часовой стрелке, воронка с громким «бульк!» в один миг всосала брата Тора, проглотив не разжевывая. И ведь не подавилась, гадина.       Молиться богам я никогда не умела, но душа требовала сделать хоть что-то для своей безопасности. Если бы хватало воздуха, то ваша покорная слуга бы тяжело вздохнула, но сей ценный ресурс и так находился на критическом минимуме и разбрасываться им я не спешила — кто знает, что там, за переходом на Сватальвхейм? Может, еще одно дно?       Хотя, я-то чего удивляюсь? Дно — мой дом родной. Вся моя жизнь, так сказать, проходила где-то у самого паркета нормальной жизни или даже ниже. Эх, была не была! Воронка с радостным хлюпом подхватила меня. Окружающее пространство превратилось в одно сплошное пятно цвета, с нечеткими переходами и острыми гранями. Голова кружилась, мозг, не успевая за последними событиями, отдавал мозжечку команду не сдаваться и держаться до последнего, раз уж тело опять занесло в какой-то пиздец.       Желудок решил отправить проглоченные у Стренджа печеньки вверх по течению и показать, как хорошо он их переваривал до этого момента. Волосы закрыли лицо, тело бросало туда-сюда, ударяя о неожиданно ставшей твердой воду, словно какую-то соломинку. По ощущениям, единственной целой костью на выходе должна была остаться пяточная, но…       Но треклятые луны в количестве двух штук, нагло светившие с верхней части горизонта холодным светом, проникали даже сквозь толщу воды. Распластавшись, как морская звезда по поверхности пресноводного озера, я разглядывала чужое, незнакомое небо и пыталась найти хоть одну знакомую звезду. — Миленько у них здесь, — пробурчала я, пытаясь собраться с духом. — Я бы тут повесилась.       Сил оставалось ровно добраться до берега и рухнуть там, не просыпаясь как минимум пару суток. Кажется, что если меня сейчас ткнуть палочкой, то из тела потекут стресс и морская вода.  — Я подумал, что ты будешь рада миру, полному твоих собратьев, — хмыкнул Локи, выжимая свои волосы на каменный берег. —Девочек моего роста принято считать девочками-дюймовочками, — недовольно проворчала я. — Слышишь? Я, блин, дюймовочка, а не гном! У меня в крови нежность и переизбыток соли… — Ага, сразу видно, — кивнул трикстер. — В любом случае, мы на месте. До Нидавеллира рукой подать, — он указал на одну из лун, разделенную пополам огромным металлическим диском. Создадим новый молот, найдем Тора и… — Так может, за ним сразу в Хельхейм отправимся? В принципе, до него тоже рукой подать, — кивнула я кисло. — Могу организовать тебе прямой беспосадочный перелет. С папами повидаешься…— произнесла я задумчиво, похрустев костяшками пальцев. — Не хорони Тора раньше времени. Я же говорил — он еще жив. — Да с чего ты взял? — Я чувствую. — Аргумент.       Локи устало потер переносицу и поднял голову вверх. Сияя в ночной тиши, оба планетарных спутника устремлялись — один к закату, пытаясь провалиться за горизонт, второй — тот самый Нидавеллир — к верхней точке небосвода. Далекое солнце, едва-едва достигающее своими лучами поверхности Свартальвхейма, медленно, первыми слабыми отблесками, появлялось из-за горного хребта белым, едва различимым полукругом. — Нам нужно отыскать укрытие, — сообщил Локи невзначай. — Не стоит приводить в смятение альвов или двергов своим присутствием. — Думаешь, они знают, что мы прибыли к ним в гости? — спросила я устало. Идея схорониться где-то на пару-тройку часов меня радовала. — Не только знают, — заявил хриплый голос из темноты. — Но уже и выследили. И убили. — Не опережайте события, — устало вздохнула я. Надеюсь, моя эпитафия не будет такой: «Родилась, попозорила папеньку тысячу лет и погибла».