Я устал всё время оставаться мелким, В мире, где можно стать бесконечно большим © Anacondaz
— Стра-а-а-ажник! Ой, стра-а-ажник! Не серча-а-ай, я не со зла-а-а-а, — выла я известную в Асгарде арестантскую песенку, нежась на нарах, как на царском ложе. — Стра-а-ажник, ой, стра-а-а-а-а-а-ажник, прости, но полюбила я тебя-я-я! — несчастный дверг, коему были посвящены эти хвалебные строки, недовольно скривился и закатил глаза от бессильного отчаянья. Видимо, я умудрилась-таки выйти в повышенные амплитуды звуковой волны, перебороть воткнутые в уши пальцы, и донести свои душевные страдания до адресата. Надо отдать должное, Локи, в отличии от нашего охранника, давно смирился с моим неподдельным песенным дарованием, и тихо чалился в углу, жалея себя и проклиная всех — Норн, Хеймдалля и любых других представителей рода гуманоидного — что посмели свести его со мной. Еще на первых аккордах выступления трикстер пытался бастовать, перекрикивать дивный голос, затыкать талантливый рот и, как апогей, вовсе придушить вашу покорную слугу, изо всех сил пытаясь сорвать концерт. Поняв, что песню, как говорится, не задавишь и не убьешь, сын Лафея уныло забился в угол, и лишь изредка, когда звук превышал установленные природой нормы и выходил в почти оперный диапазон, сверлил меня взглядом. Энергия из меня, как говориться, била фонтаном и заряжала всех вокруг. Но, почему-то, только бешенством. Причины моего настроения были просты: Во-первых, что немаловажно, я сумела поспать. Причем, дело это я решила не откладывать в долгий ящик, и когда на побережье нас обступили вооруженные до зубов дверги, мой организм решил, что с него хватит. И упал в обморок. Это было ожидаемо и очень практично, потому что в отличии от трикстера, которому пришлось идти на своих двоих несколько километров с мешком на голове, меня до места заключения донесли. Когда именно обморок перешел в уютные посапывания и прекрасные сны о потерянной навеки Столице Столиц, осталось загадкой для всех, включая меня. Во-вторых, когда я проснулась, то обнаружила себя на уютных нарах, выстланных соломой и даже без вшей. Это тоже не плохо, надо признать, поскольку сбривать подчистую свои прекрасные волосы (кого я обманываю? Обычные, и даже немного засаленные) — равносильно трагедии не меньшей, чем захват Хелью Асгардского трона. Любая бабонька, имеющая волосы чуть длиннее ушей, поймет душевные терзания сестры по половой принадлежности, когда нужно хотя бы обстричь секущиеся концы. В-третьих, на полу обнаружилось несколько кусков черного хлеба на подносе, слегка замаринованный Глубинный Гриб и маленький кувшинчик с водой. В совокупности это составило какой-никакой, но всё-таки завтрак. Желудок, обрадовавшийся еде, первым начал задавать позитивную мелодию, а мне оставалось только подпевать ему на разные лады и нести в мир культуру, хоть и арестантскую. Ну, а в-четвертых, я поняла, что круче динозавров. Они давно вымерли, а я поспала, поела и — воскресла! Теперь готова к подвигам! Выспавшаяся, накормленная и пребывая в знакомой компании, я вспомнила, что, не смотря на вчерашний и позавчерашний дни, я все еще не подохла где-то под забором современной цивилизации, а значит есть еще столько классных способов убить себя — аж глаза разбегаются. —Ах, жизнь арестантская, — затянула я новую песню, стараясь подтянуть свой талант к новому уровню. — В темнице О-о-одина и голодно, и … — Нет, ну это уже излишне! — взорвался Локи. — Заканчивай этот балаган! Немедленно! — А что? Молодость вспомнил? — тут же парировала я. — Мне всего две тысячи лет! — возмутился трикстер, с негодованием складывая руки на груди. — Старость подкралась незаметно? — хихикнула я благодушно. — Тебе от силы тысячи полторы лет! Помалкивай, мелочь! — Всего-то тысяча с хвостиком, — неужели я так старо выгляжу?! Так, мне срочно нужно зеркало, чтобы проверить наличие первых морщинок в уголках глаз и общупать ляхи — не появился ли первый целлюлит? И, на всякий случай, кто-нибудь, подайте молодильные яблоки из садов Идунн! А то, знаете, мало ли, как стресс отразился на внешнем виде. Еще вчера мне не продавали крепкий алкоголь в тавернах, угрожая позвать родителей, а сегодня сообщают, что ты выглядишь, как двухтысячелетняя тетка. — Я не имел ввиду только возраст, — расплылся сын Лафея в ехидной улыбке. — Это уже удар ниже пояса! — Ты вся ниже пояса. Что поделать? — притворно всплеснул руками Локи. — Зато я не боюсь смотреть врагам в лицо. — Когда допрыгиваешь, — хитро добавил бог Обмана, лучась самодовольством типичного великана, который думает, что рост дает какие-то преимущества. Я злобно рыкнула, аки кот на веник, и принялась искать взором нечто тяжелое, чтобы швырнуть этим в сторону трикстера. Он сам затеял эту войну, и не моя вина, что она достигла острой фазы — никто не будет терпеть демонстрацию превосходства по столь малозначительному признаку. Как назло, единственное, что было в округе бесполезным и достаточно тупым, чтобы не нанести солидных увечий, был сам брат Тора. Но метнуть Локи в Локи нельзя, это уже рекурсия получается. А значит — парадокс. А это уже может разодрать пространственно-временной континуум и открыть Кротовую Нору в любую точку Вселенной. Кстати, неплохой план побега нарисовался, да? В любом случае, за неимением альтернативы, я не придумала ничего лучше, чем отвернуться от бывшего принца и с упоением разглядывать каменную стену. Она была отвратительна до безобразия — грубо вытесанная из темноцветной скалы камера украшалась только небольшими трещинами, сквозь которые легонько просачивалась вода и парочкой окисленных плагиоклазовых жил, похожих на коросты. Я, хоть и будучи в чем-то гномом, никогда не любила построек и архитектуры представителей низкорослых рас. Этих цельных, выдолбленных прямо в материнской породе под землей, домов, храмов и прочих тоннелей, изображающих из себя полноценные здания. И сколько бы я не встречала «собратьев» на своем пути, ни один не убедил меня, что, мол, если тут пованивает серой и по полу изредка течет лава, то это не значит, что сие место есть обитель зла. Значит. Очень даже значит. Как вообще можно загнать себя в кромешную тьму и огромное давление, добровольно и без сожаления? Как можно прожить жизнь и никогда не видеть неба? Звезд? Других существ? Ну, как? — Просто у тебя девушки нет, поэтому ты такой злой. Информация из достоверных источников, — пробурчала я под нос, успокаивая себя этим фактом. Однако, в повисшей, буквально, контрастирующей с недавним концертом, тишине, трикстер мой комментарий услышал и, не стерпев такой наглости, недовольно буркнул: — У меня есть любимая девушка. Я считаю, этого достаточно. — Ну и где она, позволь узнать? — я деловито обвела руками пространство вокруг, указывая на отсутствие рядом с нами сколько-нибудь заметной фигуры женского пола. Локи, мрачно сникнув, попытался изобразить равнодушие и чересчур наиграно пожал плечами: — В другом мире. — Померла, что ль? — тут же вставил свои пять медяков стражник, который с гораздо большим упоением слушал наш сугубо конфиденциальный разговор, нежели песни. Неблагодарная нынче публика собралась, однако. Локи отрицательно помотал головой и с раздражением бросил: — Нет. Так вышло. — Сочувствую, — кивнул стражник понимающе. — Моя жена тоже к шахтеру ушла. И детей забрала, даже старшего! Теперь в Черном Городе живет. Говорит, я — скучный в постели и меня убить могут каждый день. А там — стабильность. Вместо ответа я хмыкнула и с сомнением посмотрела на дверга. Я, конечно, не очень много понимаю в разработке шахт, но охранник, который просто весь день сидит за столом, огражденный от преступников клеткой со здоровенными прутьями, толщиной не меньше пальца, магическими рунами и имеющий при себе оружие, кажется мне товарищем гораздо более стабильным в плане существования, чем его любовный конкурент. Шахтера всегда может завалить породой, он может отравиться газом, может не успеть отойти от вагонетки и много чего еще… Кажется, меня не туда понесло, простите. — Сочувствую, — передразнивая голос рассказчика, кивнул Локи. Стражник издевки не понял, лишь горестно вздохнул и, поставив локоть на стол, подпер грязную бороду кулаком. На его бровях появился пессимистичный пот, который, скатываясь, можно было принять за слезы. Но дверги не плачут — они просто выделяют жидкость на основе соляного раствора. — А как её зовут? — поинтересовалась я. — В смысле, твою возлюбленную. — Какая разница? — разозлился бог Обмана и недовольно дернул плечом. — Просто занятно стало. — Отстань! Трикстер, видимо, желая не ворошить душевную трагедию, предпочел также отвернуться и принялся упорно разглядывать на соседнюю стену, не больно-то отличающуюся от трех других. Видимо, тоже предпочел поразмышлять о судьбе двергов, напрямую отраженную в их архитектуре. Весь внешний вид Локи, неожиданно приобрёл взъерошенность, как у боевого кота, готового вот-вот броситься на добычу, указывал, что трогать его не стоит. Мало ли, какая дама смогла так прочно засесть в сердце сына Лафея. Я закрыла глаза, откидываясь на солому и представляя себе барышню мечты Локи: убеждена, что это очень высокая и ладная мадмуазель (другой, почему-то, в моей голове рядом с трикстером водиться принципиально не могло), с прекрасным образованием и аристократическими манерами. С утра её обступают сотни слуг, подсобляя рядиться в дорогие одеяния и изящные украшения, прихорашивая и без того восхитительное лицо без единого недостатка. Её черные волосы неизменно уложены в причудливую прическу, а пленительные малахитовые глаза западают в душу всякому, кто один раз дерзнёт заглянуть в них. Безусловно, родовитый отец, какой-нибудь альв из старинной семьи или даже ван-вельможа, приходит в состояние неконтролируемого берсеркера, едва представляет Локи в качестве зятя. И она, разумеется, не осмеливается прекословить отцу, а потому лишь томно вздыхает по вечерам, зачитываясь стихами о любви и пряча среди страниц засохший цветок, который бог Обмана ей подарил когда-то украдкой, на приеме у Одина сто лет назад. * Не знаю почему, но я её уже ненавижу.***
Спустя пару часов нашу уютную компанию из трех человек — меня, Локи и загрустившего от осознания несправедливости бабских претензий стражника — разбавила еще пара лиц. Двое вошедших были простыми охранниками, не более того: типичные дверги с огромными густыми бородами, лохматыми бровями и лицами, страшнее чем у Таноса, когда он улыбается. А вот третий — персонаж очень колоритный — сразу и надолго запал мне в душу. Уже впоследствии, в бреду старости и деменции, выбирая мебель в свои особняки, я вспоминала Драрга — так его звали — и пускала скупую слезу, тоскуя по нашим приключениям. Начнём с того, что он выглядел как невысокая, коренастая бородатая тумбочка. Это был приземистый, даже по меркам низкорослых народов, мужчина кряжистого телосложения, сплошной и, казалось, квадратный. И с короткой бородкой, что не могло не вызывать удивления. Дверги обожали длинные бороды, специально её отращивали, наращивали, приклеивали, покупали накладную — лишь бы выглядеть гораздо более статусно в глазах своего сообщества. А Драрг — нет. Он обходился волосатостью подбородка, балансирующей на грани между тем, кто просто давно не брился и неухоженным бомжом. При этом мужчина был ужасно рыж и чересчур веснушчат. Но больше всего удивляла его голова — она тоже была квадратная, будто бы он в детстве застрял головой в каком-то фигурном чане и череп с годами принял именно такую странную форму. При желании на неё можно было ставить нетяжелые предметы, и они бы не укатывались и не соскальзывали. Но хотела бы я посмотреть на того, у кого это самое желание возникнет. — Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я, едва Драрг остановился перед воротами нашей камеры и с добродушным интересом разглядывая вашу покорную слугу. Подозреваю, что видок у меня еще тот: одежда подрана, лицо опухшее, синяки на руках. Очаровательная леди в качестве собеседницы, не находите? И обстановка подходящая. — Меня зовут Астрид. — Драрг, — тут же представился он, кивая. — Командир разведки наземников. — В чём-то твой коллега, — кисло кивнул трикстер. Поймав удивленный взгляд, бог Обмана указал в мою сторону и лениво пояснил: — Бывшая Искательница Асгарда. — Почему бывшая? — лучезарно улыбаясь, осведомился рыжий. — Нет Асгарда — нет Искателей, — пояснила я простую истину. — Ого. И давно Асгарда нет? — не менее удивленно поинтересовался Драрг. — Пару дней как. — Прекрати ломать комедию, командир, — недовольно пробурчал Локи. — Ты прекрасно знаешь, что от Столицы Столиц ничего не осталось. Уверен, ты знаешь и как давно это произошло. И знаешь причины, точнее, имена тех, из-за кого мы потеряли свой дом и свой народ. Я думаю, нет такой дыры в нашей Вселенной, куда бы не дошла весть о Рагнареке и гибели тех, кто смог пережить его. — Возможно, — кивнул дверг Драрг, подтверждая сказанные слова. Его тонкие губы начали расплываться в довольной улыбке. — Мне, может, интересна ИМЕННО ВАША версия развития событий, господин Локи. Сын Одина. — Я не сын Одина, — тут же поправил трикстер недовольно. — Ого, как интересно! — Драрг удовлетворенно хмыкнул и заулыбался еще шире, еще радостней. — Итак, Локи, не-сын Одина, позволь мне, простому командиру, полюбопытствовать, что же ты забыл в нашем славном Свартальвхейме? — У меня важное дело, которое я не могу доверить какому-то простому командиру! — терпеливо, сквозь зубы процедил Локи. — Отвечать на такие вопросы я буду только перед Ивальди! — А кто сказал, что Свигдар* захочет с тобой говорить, мальчишка? — улыбаясь еще шире прежнего, проговорил дверг. — Ты — Бог Обмана, известный пройдоха и лиходей, — м-м-м, Локи назвали лиходеем. Почему мне раньше это словно не пришло в голову? Просто представьте, как славно оно будет его подбешивать. — И даже, по своему собственному заверению, не-сын Одина. Что ты хочешь сказать ему такого, что не можешь сказать мне? — Драрг с чувством сплюнул себе под ноги. — Что вы готовы вернуть нам Нидавеллир за какую-нибудь скромную плату? Примерно в половину голов нашего народа? Или, быть может, предложишь моему королю сдаться на милость своего господина? — Вернуть Нидавеллир? — переспросила я, с удивлением переглядываясь с Локи. Трикстер, казалось, был поражен не меньше моего. Нет, ну, нас тоже можно понять — мы были постоянно заняты, Хела, Танос, то да сё, некогда было отслеживать политическую ситуацию в галактике. Но вешать на нас тот факт, что дверги просрали