Berget fodde en ratta

— Знаешь, что меня подлинно раздражает? — неожиданно нарушил тишину Локи.       Последние пару часов, после ухода командира Драрга, в нашей общей камере висела гнетущая тишина, прерываемая лишь горестными вздохами стражника. Если честно, я вообще думала, что брат Тора скоропостижно скончался, осознав ничтожность нашего положения, ввиду того факта, что он сидел в углу, закрыв глаза и запрокинув голову назад. Мысленно я даже оплакала боевого товарища и отправила с ним приветственное письмо начальству с пожеланиями всех благ, успешной прокрутки в колесе Сансары и последующего удачного перерождения. Но, видимо, адресатов оно так и не настигло, а Локи все это время либо спал, либо думал (что, в общем-то, почти одно и то же, ибо коэффициент полезного действия обеих операций в исполнении трикстера падает в отрицательные числа). — И что же? — я с любопытством посмотрела на мужчину. Мне и правда было почти интересно. — Находясь в этом месте мы переводим драгоценное время. Которого, заметь, и так практически не осталось. — Ты всегда можешь телепортироваться, — мстительно предложила я. Трикстер, видимо, поняв, к чему я пытаюсь склонить его-бывшее-высочество, ответил не менее язвительной улыбочкой и елейным голоском уточнил:  — Ты правда думаешь, что меня удержит эта клетка? — он откашлялся. — Я не какой-нибудь мидгардский фокусник типа Стренджа… — Поэтому-то мы тут и сидим, да, — постаралась я пресечь поток грядущего обливания говном всех, кто не Локи, скептично пожимая плечами.       Сейчас я осознала, что лимит моего более-менее нейтрального к нему отношения начинает заканчиваться. Возможно, дело в том, что мы как-то переобщались, слишком долго находясь вместе и теперь единственное, чего мне хотелось — избавиться от присутствия бога Обмана и остаться в одиночестве, дожидаясь скорбной участи (в который раз, кстати). Но сделать это было трудно: и над, и под, и сбоку от меня были либо каменные стены, либо клетка с толстыми прутьями из двимерита*, блокирующего магию уже на подлете. Не исключаю, что повсюду, в этом аналоге местной тюрьмы, понатыкана огромная масса ставов из рун, необходимых исключительно для повышенной бронебойности защиты о магии. Любая попытка соорудить любое, даже самое простенькое заклинание, больно херачила по источнику так называемым «откатом», вышибая желание устраивать диверсию.       Дверги и прочие гномы, как существа, по легенде появившиеся из камня, не могли заниматься чистой магией и стряпать заклинания из энергии, какая она есть, так как не могут связываться с Тенью**. Однако, низкорослые проныры, осознав какой смысл несет такое понятие, как «диалектика», научились придавать предметам разноплановые магические свойства. И, пожалуй, лишь пара чаровников во всей Вселенной хоть как-то приблизились к их уровню. Именно поэтому и существует Нидавеллир — отдельная кузня, выведенная на орбиту, которая не только базируется вокруг ядра угасающей звезды (что, в общем-то, и так достаточно солидно звучит), но и, в случае, если где-то чьё-то чародейство-таки не задастся и бахнет, сметая все на своем пути, можно будет преспокойно оставаться внутри своей планеты. Ну, ну расхреначит все окрестности, ну переубивает всех наземников, ну придется кузню отстраивать обратно — вот трагедия-то, да? — Не переживай, — покровительствующим тоном попытался успокоить меня бог Обмана. — У меня есть план на случай, если дело начнёт быть откровенно плохим. — То есть, по-твоему, пока оно смотрится как-то более-менее удобоваримым? — я скривила лицо. Локи оказался в душе оптимистом. Интересно, стакан в его случае наполовину полон? Пуст? Или замерз (правильный ответ для йотуна)? — По-моему, пока никаких предпосылок к тому, чтобы извлекать из рукава козырь, не наблюдается, — уклончиво согласился трикстер. — И какой же такой козырь у тебя есть? — вздохнула я устало. Не удивлюсь, если это еще какой-нибудь Асгардский артефакт, который сын Лафея умудрился прихватить из чертогов Одина. И если за нами по этому поводу придет еще какой-нибудь Галактикус. — Да, давай обсудим все нюансы побега прямо при том парне, — Локи кивком указал на стражника. — Почему бы не посвятить в него весь Свартальвхейм? Может, Драрг нам даже подсобит и выведет из темницы. Подгонит небольшой шаттл. — Ой, ну, тебя, — оскорбилась я. Кто виноват, что я не верю в успех любой его затеи? — Как изобличает практика, последний десяток лет ты исключительно и делал, что обламывался: трон не прихватил, Мидгард не завоевал, Асгард и вовсе сжег до основания, привел к краху и разрухе… — давала я перечень, загибая пальцы и наблюдая, как синеет лицо трикстера, а в глазах появляются отблески ночного снега с пятнами крови. Решив до конца выиграть раунд, я, приложив руку к груди, горестно добавила: — Извини, что я в тебе сомневаюсь, честное слово. Я не специально, оно само так выходит. — А разве ты не должна меня благодарить? Падать в ноги от счастья? Я дал тебе такую отменную возможность побыть с милым сердцу мужчиной! — неожиданно бог Обмана вскочил и в два шага примчался ко мне, как метель. Синее лицо с красными глазами, видимо, на кого-то производило животрепещущий эффект, но у меня, с детства привыкшей вступать в конфликты с бабушкой по поводу самой многообразной всячины, был иммунитет на подобные фокусы. Если он меня придушит, я либо превращусь в призрака, и буду мешать ему строить его коварные планы, могильным голосом возвещая, что он дурак, либо перерожусь чирей на его классной заднице, да такой, что свести меня будет очень не просто. — Это с чего бы? — я схватила трикстера за посиневший нос пальцами: — Пи-и-ип! — от такой наглости Локи опешил, но быстро взял себя в руки. Наклонившись надо мной, что было не сложно с его-то ростом, мужчина могильным голосом возвестил: — Хочешь, я поведаю тебе любопытную историю, каковую периодически обсуждал весь наш благочестивый царский двор? Была у моей матушки верная придворная дама, звали её Сага. Знаешь такую? — я почувствовала, как начинает перекашивать лицо. Естественно, знаю. — Была у нее когда-то младшая сестра по имени Ульг. Занятная мадмуазель, если судить по повествованиям. Жаль, только, слегка безмозглая. — Но-но! — категорично прервала его я. — Ты говоришь о моей бабуле, вообще-то! Эффекта это не возымело. Локи явно не собирался держать язык за зубами, лишь едко ощерился и продолжил: — И вот, вообрази, Ульг, будучи юной да знойной, убегает из дома непосредственно в день свадьбы с очень выгодной партией! Да ещё и не одна! С гномом-кузнецом! Представляешь, какая наглость? — бог Обмана насмешливо прыснул. — Она столь сильно осрамила свой род, что даже упоминание её имени было под запретом, из родовой книги её личную руну выжгли кислотой… — победоносно возвестил мужчина, всем своим видом соглашаясь с действиями моих предков. — И вот, ни много, ни мало, проходит всего каких-то полторы тысячи лет и на пороге родимого дома… Возникает полугном и изрекает, что он — племянник Саги. И притязает на наследие, мол, матушка-то тю-тю, упокоилась при родах, вручайте половину капиталов. Но Сага ему от ворот — поворот, и вытурила мерзавца. А он, хитрюга, ночью прокрался в дом и…– я попыталась оттолкнуть Локи, но трикстер ухватил за плечи и легонько встряхнул. — … И подкинул ребенка! На четверть — гном, на три четвертых — нормальная! Внучатая, стало быть, племянница Саги. И сгинул. Хорош отец, не так ли? — Не хуже твоего, — я недовольно подергала плечами. — Ты же как-то Одину достался? — Но погоди, — почти веселый от того, что я злюсь, Локи спустил ладони с плеч на бицепсы, присаживаясь на одно колено передо мной. Ему, наверное, не привыкать стоять в такой позиции: — История только началась. Так появилась в Асгарде девочка по имени… Как ж её звали? — Вот уж не знаю, — фыркнула ваша покорная слуга и попробовала выбраться на волю из цепких недообъятий, но в Локи неожиданно проснулась немаленькая сила и он с некоторым трудом, но, всё же, удержал меня на месте. — А-с-т-р-и-д, — вымолвил сын Лафея по буквам. — И вот в чём различие между нами, раз уж ты об этом заговорила. Я с младенчества был сыном Царя, хоть и приемным. Меня нежили и услаждали, каждая моя прихоть воплощалась в жизнь со быстротой моргания. Няньки змеились вокруг меня, будто бы я — дражайшее сокровище, настоящий королевский отпрыск. А ты что-то в детстве кроме тумаков от уважаемой бабушки ведала? — Конечно, — согласилась я. — Целую цистерну яда в каждом слове. Особенно меня любили попрекать за то, что я ем задарма и дышу одним с ней кислородом. Слава богу, меня сослали в пансион благородных девиц… — О да, я знаю, — он кивнул понимающе. — Я в курсе. Насмехались над тобою знатно: и в кладовке запирали, говорят, без еды, воды и единого лучика света, и учебники топили прямо в море, вместе с сумкой. Подкладывали артефакты с проклятиями.  — Аж ностальгия по благородным девкам пробрала… — И вот, однажды, помнится, вышел у тебя конфликт с одной нашей общей знакомой…– я нервно рассмеялась, вспоминая Фруд. Мерзкая особа, считающая, что коли она приходится какой-то дальней родственницей Одина, ей можно всё. Нет, не так. ВСЁ-Ё-Ё! Она стала основным поставщиком моих детских комплексов ещё когда мне не стукнуло пятисот лет. — Не припомнишь, что она пыталась заставить тебя сделать в один прекрасный осенний день? Хм-хм. Ах, ну да. Она с подружками пыталась заставить тебя целовать её туфельки.       В горле встал ком. Да, я была маленькая и беззащитная. Да, надо мной издевались. И да, я не имела сил ответить, но никогда не сдавалась и от этого получала ещё большую порцию унижений, чем любой среднестатистический аутсайдер. Но зачем припоминать это? И как так вышло, что Локи вообще помнит об этом случае, а Тор — нет? Сын Лафея лучился, почти подсвечивался изнутри, выдыхая самодовольство вместо углекислого газа. Я собралась с силами и почти нормальным голосом, но с большим трудом, выговорила: — Но я же всё равно этого не сделала, — на последнем словосочетании я сделала акцент. — И далеко не твоими стараниями. — Конечно, нет, — он колюче хихикнул. — Ведь тут в нашем рассказе появляется он — Избавитель. Защитник всех обиженных, даритель страждущим и просто само благородство во плоти. Его высочество царевич Тор, сын Одина. И я на заднем плане, — Локи вернул себе нормальный цвет. Чувствуя себя хозяином положения, бог Коварства с наслаждением выговаривал каждое слово, то понижая, то повышая голос, играя им, в точности зная, в какой момент его затейливый акцент на слово приносит резь в глазах. — И вот, когда твою маленькую хрупкую головку уже почти наклонили к ступне, — туфель был украшен совершенно отвратительным бантом, кстати, — Тор окрикнул Фруд. И… Погрозил ей пальцем. Обещал рассказать всё отцу. Ах, какой молодец! Какой подвиг совершил! Ворвался в жизнь, спас от унижения и украл девичье сердечко — настоящий герой, не так ли?       Я нахраписто подалась вперед, почти сбивая трикстера с ног и спасаясь бегством. Так как ретироваться далеко не было возможности, я домчалась до клетчатой перегородки и повисла на ней, чувствуя, что еще чуть-чуть и из вашей покорной слуги невольно вырвется нечто, отдаленно смахивающее на вой. — Какой пассаж, какой поворот, — продолжил комментировать трикстер. Откуда он все знал, у меня не было ни сил, ни желания разбираться — не очень-то почетный титул бога Коварства, как, впрочем, и Обмана, не дают просто по велению чьей-то левой пятки. Его необходимо заслужить соответствующими методами. — Какая драма! Влюбленный лилипут и распрекрасный принц, который и знать-то позабыл о том занятном случае.       Теперь мне стало ясно, пусть и не сразу, за что Локи так ненавидели в Асгарде. Он умел говорить определенную категорию вещей в лицо, вкладывая в слова литры колкой смеси презрения, извращенного удовлетворения от проявления чужих эмоций, и добивать ударами по самым болезненным местам души.       Стражник, всё это время внимательно слушавший рассказ, горько всхлипнул и украдкой вытер пот со щеки. Увидев, что я подняла на него глаза, дверг приложил сжатую в кулак ладонь к груди, в знак поддержки и солидарности всем малорослым и обиженным несправедливостью этого мира. А потом понимающе закрыл глаза, продолжая тихонько хлюпать носом, видимо, жалея меня изо всех своих скромных сил, но рассудительно помалкивая, дабы не попадать под горячие слова брата Тора. — С тех пор твоя жизнь переменилась, Астрид, — Локи и не вздумал заканчивать свою пафосную речугу. Встав, он подошел на несколько шагов ближе и благоразумно остановился. — Ты ускользнула из Пансиона и поступила в Военную Академию. Не упускала случая попасться на глаза моему брату. Однако, вот ирония, он не в меру глуп. Тор не только не смог запомнить примечательную физиономию полугнома, пожалуй, единственного на весь Асгард, но ему не доставало ума улавливать влюбленные взгляды из самых темных переулков Столицы Столиц, — я не видела лица бога Обмана, но могла представить, насколько он рад от понимания собственной правоты. — Сколько раз ты просила Хеймдалля отправить тебя в поход с Тором? Счет идет на десятки раз, не так ли? — видимо, он прекратил осклабляться и заговорил более спокойным, размеренным тоном. — Ошибка твоя в том, что поступать надо было на отделение для Стражей, не меньше… А не в Искатели. — На кафедру боевых искусств меня не взяли, — пробурчала я. — Сказали, что ростом не вышла. — Действительно, как я сам не догадался? — притворно взгрустнув, Локи подошел еще ближе и припал спиной к клетке, смиряя меня высокомерным взглядом сверху вниз. — Итак, где моя благодарность? — Ты опоздал со своими предприимчивыми планами лет на триста, — дрожащим голосом, пролепетала я. Понимая, что звучит это не так уж и убедительно — хоть это и чистая правда — сил взять себя в руки и не вытечь сквозь пальцы я не могла найти.       История с Фруд… Неприятная ситуация, с которой сталкивается любой, столь не похожий на окружающих, человек, годами прокручивалась у меня в голове, предавая сил вставать по утрам на тренировки и штудировать учебники с удвоенной энергией, но… Всегда есть одно «но». То самое, которое червячком сомнения точит сердце изнутри. То самое, которое ломает самые продуманные планы. То самое, которое разбивает на куски самую крепкую оборону. Я бы это ваше «но» выкинула из словаря от греха подальше, но… — А ты хранила девственность для своего возлюбленного принца, м?       Это был апперкот по моим волнениям. В принципе, Локи следовало бы замолчать ещё минут десять назад, а лучше — лет эдак сто. Хотя, в идеале, он мог бы и родиться немым       Стараясь абстрагироваться от любых дальнейших посягательств на мой душевный покой, я с чувством стукнула себя основанием ладони по лбу, вытрясая из мозга весь последний килограмм помоев, который с несказанным чувством пренебрежения выкинул на меня Локи. Не ожидавший такой подставы череп глухо отозвался на удар. Возможно, мозг отрастил конечности только ради того, чтобы бог Обмана вынес его вперед ногами. План мести возник сам собой.       Я деловито подошла к своим нарам, напоминавшим наскоро сколоченные доски, устланные соломой и присела на них с прямой спиной. Брат Тора немного встрепенулся, но виду старался не подавать, оставаясь в расслабленной позе, и лишь ноги, твердо опиравшиеся на землю, да внимательные глаза выдавали в нем напряжение. Лениво похрустев пальцами, ваша покорная слуга принялась снимать левый ботинок. Усталая правая рука, которую вывихнули и поставили обратно только вчера, все еще опухшая, с трудом шевелилась, затягивая процесс. Кое-как расправившись с своим мини-заданием, я, улыбаясь самым обаятельным оскалом, какой только могла сгенерировать, попыпрагала обратно на одной ноге. Не понимая, что происходит, трикстер с любопытством поинтересовался: «Что ты делаешь?» и уже в следующую секунду бросился в сторону. Удар пришелся ему чётко в солнечное сплетение, оставляя пыльный след на гладком костюме.  — Радуйся, что у меня меча нет! — заорала я, нанося второй удар, от которого Локи почти удалось увернуться — отпечаток подошвы размазался по рукаву, чуть ниже плеча. Успев сгруппироваться, Локи ухватил меня за ботинок и попытался отобрать орудие возмездия, за что мгновенно получил разутым носком под коленку — не сильно, но достаточно ощутимо. Этого удара хватило, чтобы подкосить могучего брата Тора и уронить на заплеванный пол тюремной камеры, тем не менее, по традиции, он утянул меня за собой.       В процессе падения я потеряла свое главное средство отмщения, поэтому ничего другого, кроме как броситься щекотать за шею опального принца, мне в голову не пришло. Бить его по лицу, достаточно симпатичному, было жаль, а собственных сил нанести сколько-нибудь ощутимый вред через его плотный костюм у меня как будто бы недоставало. Локи дернулся, стараясь не смеяться, и попробовал вывинтиться из-под моей тушки, дабы ускользнуть. «Чего бы не прийти на выручку хорошему парню?» — подумала я, и помогла ему повернуться, оставляя лежать на животе с заломанной за спину рукой и мешая строить дальнейшие планы по спасению его охреневшей особы. Оседлав его и отняв возможность двигаться, плотно удерживая его кисть протезом, я зловеще захохотала: — Ну все, ты попал, — я с размаху ударила мужчину по заднице раскрытой ладонью. — Мама тебя не шлепала в детстве? А зря! Глядишь, всю дурь выбила бы! — трикстер ойкнул от неожиданности, и зарычал, пытаясь освободиться. — А это тебе за Мидгард! — еще один звонкий шлепок. — А этот — за Асгард! А этот — за Тора!       Внезапно стражник, притворявшийся сомнительной декорацией к разыгравшейся сцене, подпрыгнул, вытягиваясь толстой струной строго вертикально. От непредсказуемости его действий, мы с Локи застыли в столь нелепой позе. По коридору, ведущему к нашему месту заточения, разносилось звонкое эхо голосов. Один из них принадлежал, бесспорно, Драргу. Другой же, певучий и немного гнусавый, струящий покой и мудрость, способные заставить любого уверовать в безграничную правоту обладателя, я бы не желала слышать больше никогда. Локи, не поднимая головы, вопросительно глянул на окаменевшую меня и одними глазами указал на дверь в карцер. Я помолилась, что Драрг и его спутник пройдут мимо и вообще не по нашу душу спустились… Но помните, что есть то самое «но», да?       Дверь открывалась, заставляя охранника с каждым миллиметром изображать всё большую серьезность и желание служить обществу. Драрг, ввалившись и кивнув ему, указал большим пальцем себе за спину, изгоняя своего работника с глаз долой. Его спутник, с неудовольствием оглянулся по сторонам, и, наконец, обнаружил меня маленькими глубоко посаженными глазками. Вопреки ожиданиям, он даже почти обрадовался, сделав шаг навстречу, и — замер. Опустив взгляд ниже и уперся взглядом в Локи, лежавшего практически мордой в пол. — Секундочку, — сказала я, переходя от радостного бешенства к хладнокровной ненависти. Со всей силы размахнувшись, я последний раз врезала трикстеру по заднице и прошипела сценическим шепотом, который, быть может, даже Танос услышал: — А это за меня, уяснил? — Это у вас такие игры? — заинтригованно спросил спутник Драрга. Я переползла с трикстера на пол, как бы двусмысленно это не звучало, и принялась быстро натягивать потерянный в пылу битвы ботинок. Солас, а это был он, терпеливо ожидал, когда я закончу, неотрывно следя за каждым моим действием, улавливая мельчайшие детали. Локи же, незнакомый со столь значительной фигурой, с огромным вниманием разглядывал острые уши, лысый череп, ловящий отблески фонаря под потолком и от того сверкающий с двойной интенсивностью. — За каким чертом ты прибыл, Солас? — стараясь не смотреть на отступника и в полную масть растягивая процедуру зашнуровывания, обратилась я к бывшему сопартийцу. — Мои друзья рассказали мне, что ты здесь, — пояснил эльф. — И я решил, что тебе нужна помощь. — Мы, знаешь ли, без тебя неплохо справлялись. — Как сказать… — вставил Локи свои пять медяков. — Мы будем тебе крайне признательны, если ты вызволишь нас отсюда. Мы немного опаздываем, нас ждут важные дела. — А это кто? — Солас будто бы успел выпустить из памяти само существование бога Обмана, и теперь с неприкрытым любопытством повернулся к нему. — Это? Это Локи, то ли сын Одина, то ли сын Лафея. Бог Обмана и исключительный мудак. Твой коллега, короче, — откладывать дальше было нельзя. Я резко встала во весь свой малый рост и скорчила недовольную гримасу. — Локи, знакомься. Это — Фен’Харел, Ужасный Волк, Несущий Кошмары, Лорд Обмана и прочая-прочая-прочая. Вы, мальчики, друг друга заслуживаете. Небось, рады знакомству? — Проснулась сегодня не в духе, Инквизитор? — улыбнулся Солас. Я фыркнула: — Да знаешь, РУКА чего-то ПОБАЛИВАЕТ, — сообщила я, яростно расставляя ударения на словах, выделяя с двойной интенсивностью и нажимом. — Кстати, ты СЛУЧАЙНО НЕ ЗНАЕШЬ, где она? — Ты все еще злишься? Правда? Почему? — Ну, как бы, да, — повинилась я, злобно кивая и игнорируя последний вопрос. Мне кажется, вся моя предыдущая фраза прозрачно намекнула ему на причину столь неприятного отношения к отступнику. Как бы то ни было, видимо, Фен’Харел, не смотря на принадлежность к пантеону эльфийских богов, всё еще остался в какой-то мере типичным мужиком и не понимал, что в его огород бросили даже не камень, а целый астероид.       Не дождавшись ответа, Солас порылся в своей поясной сумке. С самым благорасположенным выражением лица мужчина вытянул за палец ссохшуюся, с тонкой серой кожей, проглядывающими сухожилиями, кисть и протянул её вашей покорной слуге. Драрг от души заржал, наблюдая, как меняется выражение моего лица с озлобленного на охуевшее. Подозреваю, что это действительно забавное зрелище, но лично мне было совершенно не смешно. — Какого Таноса тут творится?! — вместе со мной, не ожидая такой забавной картины, впал в ступор и Локи. Он вытаращился на мумифицированную конечность в руках эльфа и проговорил: — Подожди, это что, твоя рука, Астрид?!       Вопрос был сугубо риторический, и не требовал ответа. Однако, дабы удостоверить принца в его подозрениях, я задрала рукав куртки и с удовольствием провернула левую руку на триста шестьдесят градусов.