Berget fodde en ratta

— Знаете, я, вот, несомненно, не специалист по разным там доменным печкам, — осторожно заметила я, съежившись, и поспешила ускорить шаг, чтобы находится поближе к Тору, — но мне кажется, что тут надлежит быть несколько теплее и оживлённее. И должен шуметь прокатный стан, не? — А ты и правда не знаток, — заметил боевой енот, почесывая остренький подбородочек. — Но ты права, детка, тут слишком тихо. Может дверги заметили, что живут на большой космической свалке и решили дружно свалить? — А трупы, которые мы нашли в стыковочном доке, остались в качестве мусора? — с сомнением спросил Локи. — Я есть Грут, — авторитетно заявил Грут, успевая не отрываться от своей приставки и, одновременно, идти в том же темпе, что и вся группа. Устами младенца, как говорится, глаголет истина. Все дружно кивнули, соглашаясь с его простой, но гениальной мыслью, которую он, к тому же, смог выразить так лаконично. Локи, с кинжалами в руках и суровым выражением лица наперевес, недовольно окидывал взором окружающие нас индустриальные пейзажи, одновременно пытаясь скрыть налет беспокойства и сожаления. Возможно, он бывал на Нидавеллире раньше, а потому отлично понимал, какой ценный ресурс можно теперь без остатка определить в утиль. Знаменитое горнило — ядро звезды — оказалось просто огромным, то ли металлическим, то ли каменным шаром, скорее поглощающим, нежели дающим свет и тепло. Остатки космического мусора, косяками проплывали мимо панорамных окон. Крутые лестницы, издающие душещипательные скрипы при каждом шаге, буквально заставляли сердце обливаться волнами предынфаркта. Скрип и гнетущая тишь. Весь общий облик станции напоминал скорее брошенный завод по производству чугуна, собранным из говна и металлоконструкций на скорую руку, чем современную кузню, из чрева которой вышел Мьёльнир. В полумраке каждая балка, швеллер, тавр и двутавр скорее напоминали обнаженные скелеты чудовищ, застывших в причудливых позах. Исполинские вышки повергали в трепет размерами и безмолвием. Тор, вновь обзаведшийся неизвестно откуда взявшимся вторым глазом, шел впереди процессии, прикрывая могучей и широкой спиной меня, прямоходящего енота с бластером наперевес и передвигающееся на ножках-корнях живое дерево, уткнувшееся глазками-капельками в видеоигру. Словом, компания была подходящей под локацию, в которой собралась, и возможно, со стороны, вызывала не меньший ужас своей разношерстностью. «Красивенько тут у вас, — подмигнула я очередному трупу в углу, — я бы тут повесилась». — Ты говорил у Таноса была перчатка, так? — он повернулся к Тору. — Что-то типа вон той? — тонкая лапка указала на макет руки, большущей и загребущей, которую в полумгле, с легкой подачи больного воображения, можно было спутать с сухопутным спрутом. Тор замер, практически в мгновение окаменев. Грут, который не собирался конвертировать виртуальные развлечения в реальные, не сразу остановки Царька Царей, и от неожиданности впечатался в могучую спину. Тор, однако, казалось, этого не заметил — не содвинулся с места, не шелохнулся, только разномастные глаза тихонько блеснули в темноте. Локи, будучи солидарным с братом, тоже принялся озираться, как бы невзначай вставая в боевую стойку, и даже я нутром почувствовала, что пора бы достать меч и в любой непонятной ситуации сразу бить наотмашь, закрыв глаза. Руки инстинктивно потянулись к поясу, где должны были болтаться ножны… Но меч мне на Свартальвхейме никто так и не отдал, автоматически выдав мне статус самого бесполезного человека в команде, которого убьют первым. Однако, моя попытка нашарить оружие и принять грозный вид не укралась от бывшего начальства. Поймав мой огорченный взгляд, Тор, шевеля одними губами, скомандовал: — Вернись к челноку. Я хотела было заметить, что если его смущает окружающая ситуация (особенно своей мрачностью и бренчащей от напряжения обстановкой) или он подозревает здесь наличие врага, каким бы низкорослым он ни был, то отпускать одинокую девушку бродить по незнакомой станции без оружия и сопровождения — такая себе идея, если честно. Но не успела. Одна из груд металлолома, живописно наваленная у основания лестницы, решила, явить нам свою истинную сущность, в мгновение обретая руки, ноги и немытую голову. Гуманоид, с непропорционально короткими, для его тела, руками и ногами, вместо приветственно реверанса ударил Тора в нос, заставляя, как легкую щепку, воспарить и отлететь в сторону. Пролетев пару метров, сын Одина ударился спиной об арматуру, прогибая ее собственной тяжестью. Неизвестный, не теряя времени, развернулся и стремительно бросился в нашу сторону, замахиваясь огромным кулачищем на вашу покорную слугу. Трикстер, желая выступить подобием героя, оттолкнув меня в сторону, и попытался контратаковать. Гуманоид, которого все эти геройства совершенно не впечатлили, недолго думая, отпихнул полу-йотуна, и одним прицельным ударом в живот, согнул по полам. Пока Локи соображал, что делать дальше, Неизвестный смачным пинком сопроводил его в сторону брала, посылая вдогонку парочку злобных рыков. Ракете и Груту задавать направление не понадобилось — ребята сами бросились врассыпную, рассредоточиваясь по залу в поисках неприметного укрытия. Я, конечно, ростом едва ли выделяюсь на фоне плинтуса, но прятаться и убегать было ниже моего достоинства. Да и существо, я так думаю, было вполне разумное, просто вряд ли ожидавшее приобрести столь разномастную компанию на свою голову. Подняв руки, наполнив глаза милейшем смирением и всем видом показывая, как я безоружна и безвредна, ваша покорная слуга завопила: — СТО-О-ОЙ! — голос эхом разнесся по загромождённому залу, звонкими нотами отскакивая от стен и пробегаюсь меж металлических ребер построек. Неизвестный, уже занеся кулак, на секунду задумался и остановился. Передо мной, сразу прикрывая могучей и широкой спиной, появился Тор. Решив последовать моему примеру, сын Одина поднял руки вверх, в надежде показать свои добрые намерения. Увидев лицо молодого Царя Асгарда, волосатый мужчина недовольно подмигнул обоими глазами — каждым по отдельности — и басовито поинтересовался: — Тор? — сын Одина кивнул. В облике Неизвестного прокатила волна раздражения. Взъерошившись, как боевой голубь, дверг-переросток, а это несомненно был он обиженно заревел: — Ты должен был защитить нас! — От чего? Что здесь стряслось? — уже более спокойно задал вопрос Тор. — Асгард поклялся защищать нас! — завопил обиженно дверг, вновь прицеливаясь для удара. — Асгард уничтожен! — стараясь перекричать разбушевавшегося мужчину, сообщил Тор. Дверг вновь замер, видимо, принимая новую информацию к сведению. — Эйтри! Перчатка! — сын Одина указал на макет руки. — Что произошло? Громадный дверг выпрямился во весь свой удивительный, для своего племени, рост, убирая с лица сальные волосы. Исподлобья оглядев прибывших к нему гостей, мужчина развернулся и, тяжело ступая на пол, направился вглубь зала. Локи, отряхнувший свой костюм с брезгливой гримасой, подошел к брату, непонимающе сдвинув брови. Тор пожал плечами и последовал за Эйтри. Протопав метров сто, дверг тяжело рухнул на грязный пол, опираясь спиной о стену. Пустой взгляд, затерявшийся где-то у ботинок Тора, не выражал ничего, кроме скорби. Только сейчас я заметила, что руки Эйтри прочно закованы в металл. Серебристый, с каждой деталью — выемкой, костяшкой и жилкой — отчетливо проступавшей в рисунке, кулак, казался размером, пожалуй, с голову дверга. Словно кто-то заставил его сжать пальцы, опустил в раскаленный чан, погружая в расплав до кисти, а следом перекинул в холодную воду, навсегда лишая простых радостей жизни — поковыряться в ухе, почесать пятку или выковать что-нибудь действительно полезное. — Здесь жило триста двергов. Я думал, если выполню заказ, то смогу спасти их, — с трудом выговаривая слова, начал свой рассказ в Эйтри. — Заказ я выполнил, — я обернулась на макет руки Таноса. Интересно, он может раздавить мою голову как арбуз? Будет ли она также хрустеть? Может, волосы в зеленый покрасить? Хм… — Выковал то, что сможет вобрать силу Камней. Артефакт, достойный правителя. А он… — мне показалось, что мужчина тихонько всхлипнул, — он всех убил! Всех, — Грут стыдливо спрятался за моей спиной, утыкаясь носом в свою видео игру. Спасибо, хоть звук убавил. Подростки такие подростки. — До единого. Пощадив лишь меня. Я оставлю тебе твою жизнь, сказал он, но с руками придется расстаться, — мужчина поднял свои крепкие во всех смыслах кулачищи. — Ты меня, конечно, извини, — Локи с большим энтузиазмом разглядывал грязь под ногтями, — Я очень сочувствую твоему горю, и все такое, но меня назрел один вопрос: Когда Танос был здесь? — Около двух недель назад. — Вы посылали сигнал спасения на Асгард? — уточнил Локи с каким-то непонятным нажимом в голове. Не разумея, к чему клонит брат, Тор попытался шикнуть на него, как на ребенка, который собирается вытворить херню, но трикстер был непреклонен. — Посылали? Или нет? — Посылали… — с сомнением ответил Эйтри. Сын Лафея самодовольно ухмыльнулся: — И на Свартальвхейм? — К чему эти вопросы? Я лишился близких! Я лишился семьи! — горько воскликнул дверг. — Локи! — попыталась вступиться я. — Ты же слышал Драрга: на Свартальвхейме все знали, что спутник захвачен. Помнишь? Когда нам сказали, что мы пришли обменивать Нидавеллир и все такое… — Тогда почему весть так и не дошла до Асгарда? — тут же повернулся ко мне Локи. — Уж кто- кто, а Хеймдалль не мог не уловить сигнал бедствия. — Две недели назад правила Хела, — начала объяснять я ему, как ребенку, загибая пальцы: — Хеймдалль был в бегах. Биврестом заправлял Скрудж. Или ты думаешь, у моего начальника была антенна в голове? — Он был сенсориком экстра-класса. Если бы сигнал был сконцентрировал на Асгард, он бы почувствовал его. — Не говори глупостей! Он был асгардцем, а не передатчиком на ножках! — К тому же Хела не стала бы оставлять такой необходимый ей источник магического оружия, — игнорируя меня, продолжал сын Лафея. — Понимаешь, к чему я веду? — Локи, прекрати! — встрял Тор. — Сейчас не время разбираться в причинах. — А мне вот тоже интересно, — встрял Ракета. — Гамора сказала, что Танос выкашивает половину населения планеты, нет? Типа, это его подчерк А тут укокошил всех! Всех, кроме этого пахучего мужика. Ты когда последний раз мылся вообще? — он поводил лапкой перед носом, разгоняя спёртый воздух. — Кроме того, тут рядом целый Свартальвхейм, который просто остался нетронутым. Уж не кажется ли вам, что помимо закисшего пота, тут пахнет нахлебаловом? — Мой народ он тоже перебил до единого! — прошипела я. — Не пожалел никого! Даже самых маленьких… — У нас он искал Камень Пространства, — покачал головой Локи. — Это иное. — Я есть Грут! — резонно заметил Грут. Я согласилась с ним: — Вот именно! А кроме того, может они помогали создавать перчатку? В смысле, в одиночку, без сторонней помощи, такое сложно осилить, правильно? Это как легенда об архитекторах асгардского дворца. Хела говорила, что Один приказал выколоть им всем глаза, чтобы больше никто не смог воссоздать подобной красоты. — А его почему в живых оставил? — хмыкнул Ракета, скептически складывая лапки перед собой. — Вдруг он эту потеряет? Запасная понадобится. Ракета цокнул язычком и, закатив глаза, спросил у Локи: — Ты где такого ангелочка откопал? Наивная, как школьница с пансионата закрытых девиц. — Сама в шоке, как дожила до сегодняшнего дня, — недовольно скривилась я. Еще какой-то енот будет меня учить! — Локи, Астрид, хватит. И ты, умный кролик, заканчивай демагогию. Хотим мы того, или нет, но все привело к этому: есть раздолбанный Нидавеллир, есть потребность в оружии. И, хвала моему отцу, есть Кузнец. — Нет кузнеца, — пробасил Эйтри. — Что я могу этими руками? Разве что дыры в стене оставлять да проломить собственную башку. — Нет. У нас есть все, что нужно. Поверь, с твоими знаниями и нашей сноровкой…

***

 — Значит, тебя зовут Астрид из Асгарда? — пробасил драрг, поглядывая через стекло одна-купола, как челнок с Ракетой и Тором на борту отдаляется к кольцам искусственного спутника. — А какой род? — Женский. — Я серьезно, — фыркнул великан. — Я тоже, — кивнула я и немного приподняла грудь ладошками, показывая, что шутить в таких вещах совершенно не намерена. — Из Рода Скифорда? — задал более уточняющий вопрос великан. — Нет, — я покачала головой. — Из дома Саги. — Ну какая разница? Он же был ее племянник, насколько я помню, — я напряглась. Мужчина так спокойно сказал это, как вещь саму собой разумеющуюся, словно каждая собака не просто знает её, но и подставила собственную роспись под документом об уведомлении. Я вот даже представления не имела, как звали этого самого «племянника» Саги, который где-то на просторах Вселенной сумел каким-то образом состряпать меня, а после донести до любимой тетушки в полной комплектации. Как-то просто не довелось познакомиться. Опять же, не факт, что у моего отца не было братьев. А вот то, что у Саги была только сестра, и, как следствие, единственный поставщик ее племянников на белобрысую голову, не подвергалось сомнению. Асгардцы, особенно благородного происхождения и дворянских кровей, количество лиц, рожденных в законном браке, фиксируют строго, согласно утвержденным спискам. И вычеркивают лишь самых провинившихся. Почувствовав затянувшуюся паузу, я решила выкрутиться и сыграть барышню, интересующуюся родней только по случаю большого шухера. Пожав плечами и, как можно более скучающим голосом, я осторожно осведомилась: — Ты его знал? — Конечно! Его отец был здесь одним из самых даровитых мастеров. Твой дед, стало быть, — кивнул самый высокий в мире дверг. — Какой талантливый был кузнец! В его руках любой металл превращался в мягкое масло — пластичный, послушный. Артефакты получались — загляденье! А потом он их зачаровывал. Я все удивлялся, как простой гном может так хорошо разбираться в таких вещах и заставлять лириум слушаться? Хотя жена его, стало быть, твоя бабка, была колдуньей. Жаль, быстро померла… — А потом? — А потом он спился и умер, — Эйтри то ли не обладал врожденным чувством такта, то ли не знал, насколько я действительно ничего не знаю о собственном семействе. — Руки у него перед кончиной дрожали так, будто его все время на грохотах держали. Даже простого ножа для кухни состряпать не мог. — Бывает, — чувствуя, что злюсь на пустом месте, я отвернулась к окну. Мне почему-то стало обидно за дедушку — если это и правда был он. Наблюдая, как от челнока потянулась вниз длинная макаронина с набалдашником на конце, я, имитируя зев, поинтересовалась: — Это конец истории? Или будет продолжение? Эйтри замялся. Бросив на вашу покорную слугу косой взгляд, он с печалью промолвил: — Я тебя сразу узнал. Ты очень похожа на деда. — Выгляжу такой же пропитой? Или руки трясутся, как в припадке? — Нет, у тебя абсолютно его выражение лица. И форма лица, как у его жены. А нос — как у отца. И рост у меня дедушкин, кстати. В общем, полный генетический компот. «По-моему, ты недооцениваешь масштаб! Кольца огромные! Чтобы их раскрутить, нужна мега-силища!» — заявил в ухе Ракета. Кажется, мы пропустили какой-то важный диалог. Судя по тону енота, Тор планировал нечто грандиозное, но сумасшедшее. «Я разберусь», — пренебрежительно ответил набалдашник макаронины, который по совместительству иногда подрабатывал Царем Асгарда и был братом Локи в дни благотворительных работ. «Разберешься?», — хмыкнул Ракета то ли восхищенно, то ли с сомнением. Не исключено, что обе эти эмоции он испытывал в соотношении 50 на 50. — «Родной, ты в космосе! Все что у тебя есть — это…а-а-а-а». Челнок резко замотало по орбите вокруг набалдашника. Что бы там не думал Ракета, асгардцы умеют удивлять, тем более если это — бог Грома. Вскоре я видела только едва уловимое, смазанное пятно вместо челнока, превращающееся в кольцо на орбите массивного тела Тора. «Врубай двигатели!» — Бог Грома резко выпустил челнок, уже успевший набрать приличную скорость и задал направление в противоположную от нас сторону. Прекратив крутиться, межпланетная посудина выровняла ход, и дёрнулась, устремляясь в сторону бескрайнего космоса. Немного петляя, Ракета давил на ускорение, заставляя топливо прогорать, а его остатки — выбиваться из выхлопных труб двигателей, и устремлялся вдаль всё быстрее и быстрее, увлекая за собой и маленького, почти незаметного сына Одина. С тепловых батарей, которыми были отделаны кольца, следом за Тором, катящимся по их поверхности, как по волнам за дельтапланом, полетели щепки. — Смотри! — Эйтри указал кулаком на механизм, приводящий кольца в движение. Его основная деталь, здоровенный подшипник, с легкой руки Детей Таноса был проморожен до мельчайших атомов, но сейчас лед, покрывающий его, покрылся сетью разнокалиберных трещин, и начал чуть рассыпаться осколками. Будто в насмешку, цилиндр, сдерживающий движение, немного прокрутился по оси, и вновь замер, презрительно плюнув в сторону Тора особо крупным кусочком льда. «Локи!» — вопросительно поинтересовался Бог Грома. «Я пытаюсь!» — заявил брат Тора раздраженно. Наше недоразумение, которое всё еще все почему-то именовали не иначе, как «челнок» (хотя по факту это просто батискаф с претензией на межзвездную повозку), наворачивало вокруг подшипника круги, но едва ли было различимо глазом на фоне такого крупного объекта. Трикстер, будучи единственным, кто сведущ в магии, обещался стать огневой поддержкой и подтапливать обледенелые участки, расширяя трещины. По всей вероятности, что-то пошло не по плану и сын Лафея элегантно матерился в общий эфир: — «Нужно больше тяги!» «Я и так на максимумах! Двигатель перегревается!» — зарычал Ракета. «Почему я все должен делать сам?» — едва разборчиво пробурчал трикстер. На цилиндре пыхнула серия вспышек, фейерверком расходясь по пространству. Звездочки-искры, оставляемые магией Локи, утягивали за собой и ледяные частички, отскакивая от подшипника и устремляясь подальше, но ненадолго — гравитация не давала им разойтись далеко. Кольца начали раскручиваться — сначала медленно и нехотя, будто бы просыпаясь в первый понедельник после отпуска, и, если бы могли, выдавали скрипящие звуки ленивого разгона, — но в вакууме звуковые волны не распространяются. А вот фотонные потоки — запросто. Шар, являющийся центральным объектом станции, раскалялся, обнажая свое разгорячённое ядро из водорода и его производных — трития, дейтерия и совсем капельки гелия. Вспыхивая, как и полагается нормальной, пусть и остаточной, звезде, Нидавеллир осветил пространство вокруг, отлично показывая, какой хаос в очередной раз оставил за собой Танос. — Молодец, сынок! — восхищенно прошептал великан. «Вот он — Нидавеллир!» — проорал Тор в ухе. — «Астрид! Ты видишь? Красиво, правда?» Я завороженно, словно ребенок, увидевший впервые воспаряющие к небу фонарики, разглядывала ядро звезды. Огненный шар, переливающийся всеми оттенками красного, синего, фиолетового и их смешениями, концентрировал огромный выброс энергии, готовый выпустить настоящий протонный луч и оживить мертвое болото кузни с новой силой. Промчавшись мимо нас с Эйтри, поток энергии, ведомый импульсом и магнитным тоннелем, направился в горнило, ослепляя и опаляя своей первозданной, данной самой материей еще на заре рождения Вселенной, мощью… И разнес какую-то деталь кузни к чертовой матери. Горнило оскорблённо захлопнулось. — Чтоб его! Механизм неисправен! Пока око закрыто, металл не расплавить, — пробасил кузнец. — Сколько его чинить? — уточнил Тор. — Представления не имею. — Вручную раскрою, — жаль, что я не видела решительность в глазах Тора — уверена, зрелище впечатляющее — но чувствовала её в голосе. Таким и должен быть настоящий Царь — не бояться препятствий, не сдаваться трудностям, не пасовать перед неприятностями. — Жить надоело? — поинтересовался Локи с насмешкой– Если ты просто рисуешься, то мы все, и Астрид в том числе, оценили твою бесстрашность. — Без Громсекиры Таноса не остановить, — пафосно изрек Тор глубоким басом. А следом добавил более обыденным голосом: — Я не рисуюсь, это ты рисуешься. Почему нельзя было сразу шмякнуть по разгонному механизму магией? — Ты представляешь, сколько мне потребовалось ресурсов для этого? Я не генератор магии, знаешь ли! — ответил Локи раздраженно. — Я подберу тебя и доставлю к горнилу. — Большое спасибо тебе, брат. — Маленькое пожалуйста, брат. — Ребята, не хочу вмешиваться в вашу трогательную семейную идиллию, но мы или спешим, или разворачиваемся обратно на станцию, — встрял Ракета. — И не вздумайте пускать Грута на растопку! — Ты представляешь мощь, которой обладает звездное ядро? — тихо вопросил Эйтри. Наша космическая посудина, ведомая Локи и с Тором на крыле, приближалась к панорамному окну. Не отводя глаз с сына Одина, держащегося за крыло челнока, как за поручень, кузнец что-то прошептал на своем языке, понятное лишь ему одному. А затем добавил, уже более уверенно: — Эта штука убьет тебя. — Если умру, то да, — ответил Тор. — Да, — озадачено согласился Кузнец, непонимающе наклонив голову. — Коль умрешь, то убьет. Это так работает. Тор не ответил. Пролетая мимо окна, сын Одина, лучась бравадой, помахал мне рукой. Я притворно склонилась перед своим царем и карикатурно отдала честь. Не то, чтобы мой мозг размышлял в духе «Царем больше — царем меньше, чего мелочиться-то?», но откуда-то у меня было чувство, что, если у Тора не получится — не справится никто, даже Локи. Тут нужно противопоставлять мощь, которая могла бы сравниться с энергией Нидавеллира, а насколько я помню, во время битвы с Хелой, ее брат отлично продемонстрировал своим божественные способности. Не помните, Солас ничего не пророчествовал по этому поводу? Эйтри покрутил бы пальцем у виска, если бы смог. — Всеотцы! Придайте сил! Луч вновь начал концентрироваться, медленно, вроде бы с трудом собирая себя по атомам. Сын Одина рычал в переговорное устройство, сбивчиво и громко дыша, но, видимо, продолжал делать то, что делал. Возможно, это больно. Быть может, тяжело. Но ничего круче, чем проносящийся поток энергии, обжигающе горячий, мощный настолько, что описать словами не смог бы ни один из живущих, я не видела. Оторвавшись от поверхности ядра и проворно пролетая мимо вашей покорной слуги, он оживлял умерший организм Нидавеллира, пуская свет, как кровь по венам. — У меня все готово! — закричал Эйтри в трубку, с топотом взбираясь по лестнице к доменной площадке. — Вот так! Хорошо! — он заглянул в свой мистический чан и, схватив какую-то интересную, с синей побежалостью, стружку добавил ее, как приправу к мясу. — Еще немного! Астрид! Помоги! Я молнией метнулась к нему. Кузнец оперся на колесо-рычаг, пытаясь сдвинуть с места, но оцинкованными кулаками коэффициент полезного действия его стараний проваливался в отрицательные числа. Я, подскочив к колесу с противоположной стороны, буквально повисла на нем, едва уцепившись руками за выпирающие детали. Потянувшись всем корпусом к земле и смещая центр тяжести, я ощутила, как валик внутри здоровенной махины потихоньку зашевелился и заскрипел, поддаваясь влиянию и начинает прокручиваться, увлекая за собой и обод. — Отпускай! Отпускай! — я инстинктивно выпустила колесо, падая рядом на попу и разглядывая, как его начинает тащить вниз по инерции, с некоторым убыстрением, а рядом, буквально в трех метрах, из огромного жбана в форму «для выпечки» выливается ядреный расплав. — Тор! Отпускай! У нас получилось! — повторил Эйтри. — Хватит! Тор не отвечал. В эфире не было и его могучего рыка — он оборвался как-то незаметно, и лишь изредка в ухе мелькало нечто похоже на сбивчивое дыхание. Перепугавшись, я, что есть мочи, стала звать Царя Асгарда, ощущая подступающую к горлу панику: — Тор! ТО-О-ОР! — Астрид! Не горлань в ухо! — попытался перекричать меня Локи. — Я вижу его. Сейчас подожму. Похоже, он сознание утратил. — Он жив? — на всякий случай поинтересовалась я. — Откуда мне знать? Ох! — Локи неожиданно вскрикнул. — Надеюсь, он не выбил себе все зубы. Недалеко что-то смачно шмякнулось об пол. Бросившись в сторону звука, я увидела приземляющийся челнок и Грута, бросившего свою игру, и со всех корней несущегося к распластавшемуся по пыльному полу сыну Одина. Обгоняя прямоходящее дерево на повышенных скоростях, я едва сумела затормозить и чуть не впечаталась в столб, так некстати оказавшийся на моем пути. В последний момент просто подогнув ноги и рухнув рядом с Царем на колени, я прижалась к крепкой груди Тора и прислушалась — сердце еще билось, почти незаметно постукивая по ребрам и предсказывало сыну Одина скорую гибель. Бог Грома обгорел, и кожа, особенно та часть, что не покрылась сажей, начала облезать, слезая слоями с щек и носа. Борода оплавилась, часть волос закоптилась, а лоб оказался местами разбит. Красное, полусухое — именно так можно охарактеризовать его лицо. Одежда, созданная из полимеров, как будто ее клепали на каком-нибудь занюханном Ксандере, оказалась оплавлена и почти прикипела к телу.  — Тор! — Я прикоснулась ко лбу и тут же обожгла пальцы. Царь Асгарда пылал, отдавая излишки тепла в окружающее пространство, как если бы сам стал тритиевым ядром. Внутри меня ломалось что-то важнее костей. Я нашарила взглядом его брата и почти прохрипела: — Локи! Сделай что-нибудь! — Что? — трикстер присел рядом. — Думаешь, если я — йотун, то могу просто взять и охладить его? — я просто приняла слова к сведению, даже не реагируя и продолжала звать сына Одина по имени. — Возьми, — Локи протянул мне кусок льда, который только что сгенерировал. — Если мозг перегрелся и от высоких температур начался распад белка, то ему уже ничего не поможет. — я фыркнула. Лед, едва коснувшись кожи мужчины, зашипел и, минуя стадию воды, сразу превращался в пар. Сверху закряхтел Эйтри, торопливо вытаскивая форму из горнила. Уронив ее на пол, дверг принялся ударять по ней кулаками, с первого раза разбивая напополам. Последовал второй удар. Третий. Четвертый. Я возмущенно повернулась к нему и закричала: — Он умирает! — Секира спасет! — не вдаваясь в подробности, ответил дверг, продолжая разламывать форму. Раскаленная субстанция, наконец, покинула свое чрево — горячая от жара поверхность чадила едким дымом, остывая на затхлом воздухе Нидафеллира. Эйтри подскочил и заметался по площадке, как кот, потерявший миску с едой. — Древо! Рукоять! Найдите рукоять! Живо! Ракета, успевший вернуться, и Локи — создавший мне уже целую кучу льда, переглянулись недоуменно. Действительно, за все время пребывания на станции я ни разу не видела ничего, что отдаленно напоминало бы дерево (Грут не в счет). Но спорить с мастером никто не стал и оба мужчины — с холодным сердцем и с теплой шёрсткой — принялись метаться по залу, разбредаясь по разным сторонам. — Я есть Грут? — спросил Грут. — Это было бы прекрасно, — вытирая неожиданно проступившие слезы, кивнула ваша покорная слуга. И как я сама не догадалась? — Если тебе не сложно, конечно. — Я есть Грут! — кивнул Грут. Я не могла оторвать от него взгляда. Если бы он передумал, то, пожалуй, вырвать его руку не было такой уж и плохой идеей. В конце концов, в отличие от меня, у него рука отрастет заново. Он, в принципе, весь умеет отрастать заново, если останется хоть что-то, что может пускать корни. А Тор всегда будет в едином экземпляре, как ни крути. Парнишка быстро поднялся по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, и, пока все были заняты, склонился над полом. Из его руки потянулись новые ветки, вырываясь из плеча с удивительной скоростью, обрастая побегами и листьями. — Эр-р-р! — закряхтел малыш. — Я… есть… Грут.! Вкусно запахло костром. Грут, поднимая руку с величайшим трудом, продемонстрировал мне двустороннюю секиру, еще раскаленную, охваченную по центру его пальцами, обретшими хорошую толщину и упругость. Я подняла палец вверх, стараясь улыбаться:  — Я есть Грут! — сообщил парень и с размаху ударил себя, с треском отламывая себе часть локтевого сустава. Секира громко звякнула, падая с площадки в нескольких десятках метров от нас. Так и что? Мне теперь эту секиру на Тора положить, или что? Рядом полыхнуло. Молния, возникшая на рисунке крупных пальцев Тора, пронеслась в полумраке кузни холодным светом, и остановилась по центру ладони, заставляя кулак сына Одина сокращаться в рефлекторном жесте. Выглядело это так, словно Бог Грома призывал кого-то властным царственным жестом. Впрочем, почему кого-то? Секира, подергавшись-поломавшись, подобно девственнице, заманчиво махнула древком и, сметая все на своем пути, устремилась к первому хозяину. Создавая оглушительный грохот, она легко проделывала дыру в любом препятствии, так некстати преградившем ей путь, и мягко улеглась в ладонь Тора. Сын Одина сел на полу, тяжело потирая переносицу свободной рукой. Локи, преодолевший разделявшее их расстояние незаметно, но очень быстро, встал рядом, подавая мне руку, чтобы помочь подняться. — Как ты себя чувствуешь, друг? — уточил Ракета, забравшись на челнок. — Мне бы пива холодного, да бабу горячую, — тяжело отдышавшись, ухмыльнулся Тор криво. — Астрид, я не имел тебя в виду, если что. — Да, это важное уточнение, — ухмыльнулся трикстер. — По-твоему Астрид не «горячая баба»?  — Горячая… В смысле, не баба, — он застонал. — Я хотел сказать, что ты — нормальная. В смысле… Горячий здесь только Нидавеллир! А ты… — Заканчивай, — Ракета покрутил пальцем у виска. — Совсем мозги сплавились? — Мысли путаются, — с готовностью признал Тор. — Кто-нибудь знает, как отдирать одежду с кожи, так, чтобы не сильно ее травмировать? — Могу тебя заморозить, — предложил Локи ехидно. — Нет, спасибо. Я, пожалуй, просто в душ схожу.