Там высоко. Неслучившееся

Пожалуй, впервые в жизни Вергилий абсолютно не знает, что ему делать. Он никак не ожидал обнаружить брата в таком состоянии. Да, он понимал, что будет хуже, что вероятнее всего ему не понравится, как выглядит брат. Но застать его совершенно сломанным… Не ожидал. Он почти боится прикасаться. Тело Данте похоже на одну сплошную открытую рану, и Вергилий совсем не хочет причинить ему боль снова. Он осторожно просовывает руки под спину брата, внимательно следя за реакцией, но Данте выглядит абсолютно безразличным. У них, на самом деле, не так уж много времени, но нужно быть аккуратнее. За спиной бесшумно объявляются те двое демонов, которые всегда приходили, чтобы отвести брата к Мундусу. — Не смейте его трогать, — зло шипит Вергилий, закрывая Данте собой. Его обманули, ну и плевать. Нужно защитить брата. Демоны его игнорируют. Впрочем… нефилим с удивлением замечает, насколько бережно эти твари обращаются с братом. Один из них осторожно поднимает и придерживает пленника, а второй настойчиво впихивает в руки Вергилия то, что осталось от одежды брата. Остались, правда, лишь кровавые обрывки. Хотя плащ относительно цел. Вергилий подходит ближе и накидывает на плечи брата его плащ, хоть немного скрывающий неприглядное состояние близнеца. — Данте? Ты меня вообще понимаешь? Пустой безразличный взгляд брата обращается в его сторону. Ему приходится приложить все силы, чтобы не вздрогнуть. * Не то чтобы он совсем не понимает… Он определённо не понимает, зачем и кому это всё нужно. Наваждение подходит вплотную, крепко обнимает за пояс, кажется, не боясь испачкаться. Ладонь соскальзывает по рукаву синего плаща… по аккуратно заштопанному рукаву. * Ещё мгновение назад безразличный ко всему, Данте вдруг шарахается в сторону с глухим мучительным стоном, едва не падает и вжимается в стену. Вергилию кажется, что демоны смотрят на него с осуждением. Нефилим качает головой и осторожно подбирает брата на руки, чувствуя, как неестественно-лёгкое тело почти конвульсивно вздрагивает под прикосновением. Усадив брата на переднее сидение автомобиля — аналогичного предыдущему, бесславно погибшему под винтом корабля — и тщательно пристегнув его ремнями безопасности, Вергилий занимает водительское место и несколько минут борется с сильным желанием побиться головой о руль. Тщательно продуманный план летел к чертям. Придётся задержаться в городе. Хотя бы на несколько дней. Дать брату восстановиться хотя бы немного. И хотя бы сделать вид, что они соблюдают условия договора. Вергилий заводит мотор и, протянув руку, накрывает ладонь брата своей. — Всё хорошо. Всё закончилось. Вергилий отвозит брата на свою квартиру. Не конспиративный схрон Ордена, а свою личную квартиру, доставшуюся в наследство от приёмных родителей. Респектабельный район, благопристойные соседи, почти полное отсутствие демонов. Было раньше. Ему уже плевать, сколько демонов он приведёт с собой на хвосте. Плевать, что подумают соседи, когда он притащит полумёртвого и едва одетого брата. На всё плевать. Он должен помочь. Данте снова впал в безразличие, схожее с оцепенением. Окончательно послав к чёрту общественное мнение, Вергилий вытаскивает брата из машины и на руках относит в квартиру. В теле брата напряжена, кажется, каждая клетка. Он ждёт, каждую минуту ждёт, что его снова будут мучить. Безжалостно пачкая дорогой ковролин грязью с ботинок, Вергилий проходит в ванную. Первым делом брата нужно отмыть и понять, что из его состояния — следы старых травм, а что надо лечить прямо сейчас. В спешке путая краны и сбивая с полок флакончики, Вергилий набирает ванну и поворачивается к брату. Данте не выглядит тем, кто может справиться с мытьём самостоятельно. И всё же, пока он снимает с брата грязный плащ, его не оставляет ощущение того, что это неправильно. Нужно хотя бы попытаться сохранить остатки достоинства брата. Пусть Данте и делает вид, что ему всё равно, это не так. Вергилий помогает ему перебраться через бортик ванны, придвигает ближе подставку под голову и, подумав, всё же уменьшает количество воды. Спасти кого-то из ада, чтобы он захлебнулся в его же ванной, в планы Вергилия не входит. Немного понаблюдав, как вода окрашивается багряным, Вергилий качает головой и выходит. Нужно найти для брата какую-нибудь одежду. Они близнецы, так что одежда Вергилия должна подойти. Когда он возвращается с чистым полотенцем и мягкими домашними брюками, глаза Данте закрыты, а тело расслаблено. Кажется, он уснул. Стараясь двигаться как можно тише, Вергилий присаживается на бортик ванны. Нужно бы слить грязную воду, но так не хочется тревожить брата. Как же он измучен… Закатав рукава, Вергилий опускает руку в воду и ведёт ладонью вдоль бока брата, отмечая выступающие рёбра, жуткие шрамы и непроизвольно напрягающиеся мышцы. Даже так, расслабленный и спящий, Данте чувствует его присутствие. Вергилий глухо выдыхает. Брат боится и не доверяет ему. Почти месяц ушёл у него на поиски. Почти месяц эти твари терзали его брата, ежедневно и ежечасно. Почти месяц он был там совсем один. Без так необходимой поддержки, без сочувствия, без помощи. Ничего удивительного, что теперь он никому не верит. — Данте… Брат открывает глаза, в которых пополам с пустотой плещется безнадёжность. — Я не трону тебя. Обещаю. Я не враг. Данте смаргивает, кажется, не понимая его. И снова закрывает глаза. Вергилий тяжело выдыхает и тянется за шампунем. По крайней мере, в том, что у Данте нет сил отбиваться, тоже есть определённые плюсы. Когда брата наконец удаётся отмыть, Вергилий с оторопью осознаёт, что принятые им за свежие раны алые разводы оказываются алой же мелкой чешуёй. И что это предпоследний уровень адского триггера, дальше только совсем непробиваемая броня, но на неё, похоже, у Данте просто не хватило сил. — До чего же они тебя довели… Во взгляде брата полное безразличие начинает сменяться смертельной усталостью. Вергилию не хочется выяснять, о чём сейчас думает брат. Хочется просто сделать всё возможное, чтобы хотя бы сегодня Данте спокойно выспался. Потом, всё потом. Сегодня пусть просто отдыхает. Убедившись, что открытых ран, требующих немедленного вмешательства, у брата всё-таки нет, Вергилий относит его в спальню, устраивает в своей кровати. Данте не возмущается, и это пугает больше, чем страшные шрамы на его теле. Покорность в списке дантевских качеств никогда не значилась. Никогда раньше. Пару минут подождав и поняв наконец, что здесь он помочь не в силах, Вергилий осторожно укрывает брата тёплым одеялом и выходит из спальни, пытаясь вспомнить, куда засунул подаренный ещё на выпускной в университете коньяк. На самом деле, ему смертельно хочется лечь рядом, сгрести брата в охапку и не отпускать больше никогда. Или хотя бы взять его за руку и всю ночь слушать пульс… Заставить себя наконец поверить, что брат снова рядом. Живой… Он безумно устал засыпать в одиночестве, не чувствуя родного тепла. Вергилий пьёт коньяк большими глотками прямо из бутылки и рассматривает город. Нужно признать, он облажался. Опоздал… Он вообще не имел права тогда уходить. Понадеялся, что брат выживет. И он выжил, но какой ценой? Эта тихая покорная тень не была его братом. И остался ли там, внутри искалеченной оболочки, прежний Данте — одним небесам ведомо. Он обязан сделать всё возможное для возвращения брата, но что если возвращать уже некого? И вдруг лучшее, что можно для него сделать — это прекратить его страдания? Жить с грузом такой памяти… Вряд ли это правомерно называть жизнью. Вергилий отставляет бутылку и — прекрасно осознавая, что это одно из худших его решений — идёт в спальню. Может быть… есть же такая вероятность, верно? должна быть… Данте его всё-таки подпустит. На кровати брата не оказывается. Ещё не успев как следует испугаться, Вергилий обшаривает взглядом комнату. Одеяло отсутствует так же, и на простыни остались кровавые пятна. Нефилим злится на себя — нужно было лучше осмотреть брата, но он так сжимался от каждого прикосновения, так не хотелось его мучить… Брата он находит у дальней стены, одинаково далёкой от окна и двери. Завернувшись в одеяло и вытянувшись во весь рост, Данте спит прямо на полу. Вергилий качает головой и осторожно подходит ближе. Он сам, вырвавшись из плена и добравшись в безопасное место, неосознанно искал комфорта, которого так долго был лишён, и ему казалось, что брат в этом будет похож на него. Ошибся. Он касается руки брата и с горечью ощущает, как подбирается ещё мгновение назад расслабленное тело. — Всё хорошо. Это я. Вергилий ложится рядом с братом, берёт в ладони его руку. Безумно хочется прижаться к нему ближе, обнять и уснуть на его плече… — Не бойся, брат. Я ничего тебе не сделаю. Обещаю. Данте напряжён. Боится двинуться и даже выдохнуть лишний раз, это так ясно чувствуется. Вергилий с горечью ощущает между ними непреодолимую стену. «Как я мог оставить тебя там одного, братик…» И всё же… Несмотря ни на что, тепло родного тела успокаивает. Алкоголь наконец начинает забирать его. Клонит в сон. Уже на границе сна и яви Вергилий ловит лёгкое, едва ощутимое ответное пожатие пальцев… Он просыпается на рассвете. Данте, похоже, или устал бояться, или попросту пригрелся между ним и стеной, забывшись тревожным сном. Вот только Вергилий не представляет, как может отреагировать брат, если, проснувшись, обнаружит его так близко. Лучше дать ему время привыкнуть, понять, что он уже в безопасности, что никто больше не притронется к нему без его желания. Понимая, что неосторожное движение может разбудить и испугать брата, Вергилий телепортируется из спальни так, как есть. И уже на кухне медленно выдыхает и поднимается с пола. Нужно приготовить что-нибудь, что может понравиться брату. Около часа спустя в районе спальни слышится осторожный шорох. Вергилий думает, что брат воспользуется тем, что его оставили без присмотра, и отправится на разведку, и вздрагивает, обернувшись и обнаружив его на пороге кухни. Дневной свет ясно очерчивает жуткие неровные шрамы на его теле. Выглядит так, словно твари откусывали от него по кускам. Вергилий качает головой, борясь с желанием прижать брата к себе и утешить. Сейчас это только ещё больше его напугает. Нужно сначала заново завоевать доверие брата, потом уже прикасаться. * Остановившись на пороге кухни, он неверяще принюхивается. Этот букет запахов сложно с чем-то спутать. Кажется, они сумели-таки пробраться в его голову… Или это предсмертные глюки… В любом случае, вариантов нет. Он должен подчиняться. * — Доброе утро, — Вергилий старается сделать тон голоса как можно мягче. — Ты же наверняка голодный, верно? Присаживайся, всё почти готово. Возможно, знакомой едой всё-таки удастся хотя бы немного расшевелить брата. Вергилий, конечно, не мастер итальянской кухни, но вроде бы что-то у него получилось. Вытащив из духовки, Вергилий ставит противень с пиццей на стол, поворачивается за тарелками — и обнаруживает брата так и стоящим на пороге кухни. Только теперь он придерживается за косяк и чуть заметно пошатывается. Совсем сил нет… — Данте? — у него начинают закрадываться страшные подозрения. — Ты меня понимаешь? Неужели тварям удалось-таки совсем уничтожить его личность?.. Вергилий делает осторожный шаг вперёд и замечает, как напрягаются мышцы брата. Должно быть, он хочет убежать, но заставляет себя остаться на месте. И это на самом деле катастрофа. Данте на мгновение закрывает глаза, пряча безразличный взгляд. Может быть, ещё не всё потеряно… — Иди сюда, — Вергилий всё-таки вздрагивает, когда брат послушно делает несколько шагов вперёд, останавливаясь рядом. Нет… Только не это… Только не послушная безвольная кукла вместо его своевольного, дерзкого, отчаянно-смелого старшего брата… — Тебе нужно поесть, братик, — Данте продолжает безразлично смотреть на него. И Вергилий сдаётся. — Садись. Ешь, — короткое указание тут же оказывается исполненным. Нефилим быстрым шагом выходит из кухни, не в силах это видеть. Нужно… Нужно просто придумать, что теперь делать. Это не может быть навсегда. Он просто измучен и напуган, поэтому так ведёт себя. Нужно быть терпеливее. Ему ведь так тяжело сейчас… Нужно помочь. И быть рядом. Прихватив аптечку, Вергилий возвращается на кухню. Нужно тщательнее осмотреть брата. И всё-таки выяснить, какие травмы у него есть. Брата он находит полулежащим на столе и успевает испугаться. Но тут Данте замечает его и с тяжёлым вздохом выпрямляется. Скользнув взглядом по столу и убедившись, что брат всё же поел — оставив ему ровно половину — Вергилий подходит ближе и ставит аптечку на стол. — Нравится тебе это или нет, но я должен тебя осмотреть. Так что сиди смирно. Понял? Вергилий дожидается движения, которое можно расценить как слабый кивок. И берётся за плечи брата, заставляя его сесть ровно. Под пальцами каменно-напряжённые мышцы. Вергилий проводит ладонями по плечам брата, потом заставляет поднять голову, осматривая горло. Здесь множество перекрывающих друг друга характерных отметин от клыков. Твари… Как они только посмели… Но, по крайней мере, свежих нет. Данте сглатывает и медленно закрывает глаза. Вергилий качает головой. — Я же сказал, что не трону тебя. Ты можешь мне верить. Он присаживается перед братом, проводит пальцами по груди и животу, ища внутренние повреждения. И ощущает загнанную глубоко внутрь дрожь. Качает головой — кажется, что бы он ни говорил, ему не верят. Органы вроде бы в относительном порядке, а вот третье слева ребро неправильно срослось, под пальцами характерные неправильные неровности. Нужно выправлять, но это потом. Зато понятно, почему он так странно дышит. Вергилий берёт брата за руки, медленно проводит по всей длине от плеча до пальцев. Он чувствует следы многочисленных переломов, но сейчас кости целые. Алые чешуйки за ночь никуда не испарились, и Вергилий с исследовательским интересом подцепляет ногтем неплотно держащуюся. Замечает, как напрягается брат, и обращает внимание на очень уж характерные мелкие полукруглые шрамы. Они есть по всему его телу. Много. Вергилий оставляет чешуйки в покое и нежно целует пальцы брата, вызывая у него судорожный вздох. Спускается ниже и ставит его ноги себе на колено. Когда подходил к столу, Данте заметно прихрамывал на левую. До колен ноги брата в порядке, Вергилий находит только один почти свежий шрам. А вот на бедре он замечает проступившее сквозь ткань брюк кровавое пятнышко. Придётся оставить это на потом, не раздевать же его. Вергилий отлично понимает, к какой реакции это приведёт. Даже если предложить ему самому. Он-то разденется, сомнений нет. Но о доверии тогда можно забыть. Вергилий медленно поднимается и обходит брата. Данте крупно вздрагивает, но остаётся на месте. Вряд ли это доверие, скорее, та страшная покорность. Нужно закончить это поскорее. Вот только, взглянув на спину брата, Вергилий мгновенно понимает природу пятен крови на кровати. Как же он умудрился пропустить это вчера… Спину Данте покрывают глубокие рваные раны, плохо зажившие и загноившиеся. Нужно их обработать, срочно. — Потерпи. Может быть больно. Данте не отвечает, но Вергилий, собственно, и не рассчитывал. Дотянувшись до аптечки, он вытаскивает необходимое. Аккуратно и тщательно вычищает раны от гноя, прислушиваясь к прерывистому дыханию брата. Обрабатывает края заживляющей мазью. И перебинтовывает, стараясь по минимуму прикасаться к коже, хотя хочется совсем обратного. Прижать к себе. Утешить. Согреть. Хотя вполне вероятно, что Данте не воспринимает происходящее сейчас как заботу. — Вот и всё, — он сматывает остатки бинтов и снова присаживается перед братом, стараясь поймать его взгляд. И обнаруживает, что у молчания Данте была причина — в кровь искусанные губы. Вергилий качает головой и набирает на кончики пальцев целебный бальзам, которым пользовался сам, когда губы трескались. Осторожно прикасается к губам брата… Табурет с грохотом падает на пол. В следующий момент Вергилий осознаёт, что брата в кухне уже нет. Нефилим выдыхает и заставляет себя успокоиться. Неясно, почему Данте настолько испугался именно этого… Хотя… Вергилий припоминает, что однажды брат вернулся от Мундуса с выбитыми зубами, но относительно довольным, а не измученным и закрытым, как обычно. Пронзает страшная догадка. Должно быть, они заставляли его… Вергилий не может произнести это даже мысленно. Похоже, он сам виноват. Просто поторопился. Теперь нужно искать и как-то успокаивать близнеца. Вергилий выходит из кухни и осматривает свою квартиру новым взглядом. Какое место на незнакомой территории больной испуганный зверь — неприятно так думать о брате, но сейчас это истина — мог посчитать надёжным убежищем? Точно не спальня — Вергилий заходил туда, хотя обещал оставить его в покое, а значит, этой комнате доверять нельзя. Ванная? Данте уснул там, следовательно, посчитал место безопасным… Но ванная оказывается пуста. Впрочем, да. Слишком маленькое и закрытое помещение, слишком легко попасть в ловушку. Данте бы не стал оставаться там дольше необходимого. Вергилий медленно обходит всю квартиру, чутко прислушиваясь к звукам и пытаясь уловить присутствие близнеца. С каждой обследованной пустой комнатой в нём крепнет отчаяние. Где же он? Хлопка входной двери не было, к тому же там кодовый замок, но вдруг он как-то смог сбежать? Он же погибнет на улицах в таком состоянии! Остановившись, Вергилий с раздражением дёргает дверцу шкафа для верхней одежды. И ловит изнутри испуганный полустон-полувсхлип. Вот оно что… В детстве самым любимым местом пряток для близнецов был шкаф в родительской спальне, достаточно просторный, чтобы вместить двоих мальчишек, и достаточно уютный, чтобы там можно было даже переспать, если родители не сразу догадывались, где искать нашкодивших детей. Вергилий с нежностью улыбается и осторожно, совсем чуть-чуть, приоткрывает дверцу. У его шкафа, по сравнению с родительским, есть один недостаток — плотные дубовые дверцы. В полностью закрытом состоянии внутри скоро будет просто нечем дышать. И уходит, нарочно заставляя шаги звучать громче. Пройдя в кабинет, Вергилий устраивается за рабочим ноутбуком. Нужно закончить несколько программ, деньги сейчас лишними не будут… Ему хочется плюнуть на все договоры, купить первые попавшиеся документы и увезти брата как можно дальше от этого проклятого города. Но пока нельзя. Не удержавшись, он включает внутреннюю систему видеонаблюдения, выводит изображение в угол экрана ноутбука. Пытается сосредоточиться на работе, но взгляд то и дело скользит к изображению с камер. Отсутствие движения заставляет его нервничать, потому что может с равной степенью вероятности означать, что Данте просто уснул, потерял сознание или умирает там от незамеченных внутренних ран, а он сидит здесь, совершенно ничего не зная! Ему стоит гигантских усилий не вскочить и не помчаться проверять прямо сейчас. Несколько часов спустя ему всё же удаётся отвлечься работой. Мир цифр и информации всё-таки, несмотря ни на что, увлекает его, как и прежде, строчки кода послушно собираются в хитрую программу. Просматривая камеры, Вергилий отмечает, что из спальни пропало одеяло. Значит, Данте, по крайней мере, осознаёт происходящее. Хорошо. И всё же, хочется быть рядом… Вергилий сохраняет данные и тихо пробирается к шкафу. Опускается на пол и прижимается к дверце. Он ощущает присутствие брата внутри, но беспокоить его сейчас нельзя. Впрочем, если их разделяет всего лишь тёплое дерево… Это можно принять. Он просыпается среди ночи. Резко, как от толчка. Брата поблизости нет, но… Вергилий с удивлением и запоздалой нежностью обнаруживает себя укрытым одеялом. Данте всё-таки, несмотря ни на что, остаётся заботливым старшим братом. В щель под предусмотрительно прикрытой дверью тянет сквозняком. Брат, кажется, был не в той форме, чтобы сбегать из дома, но… Выскочив из комнаты, Вергилий успокоенно выдыхает. Медленно подходит к стоящему у открытого окна брату, пару раз нарочно топнув, чтобы не напугать своим появлением, молча ставит на подоконник пепельницу. — Не знал, что она у тебя есть, — между прочим замечает Данте, сгребая в пепельницу окурки. — Ты же вроде не куришь? — Я изучил твои привычки задолго до того, как мы встретились. Думал, если будем жить в одном доме, она понадобится, — Вергилий некоторое время молча смотрит, как брат травит себя, подкуривая сигареты одну от другой. — Откуда у тебя сигареты? — неужели он выходил из квартиры? Это же опасно в его состоянии! — Из кармана, — хмыкает Данте, глубоко затягиваясь. — Тебе тоже не пришло в голову их обыскать, верно? — Я не думал, что… — И правильно, — близнец пожимает плечами. — Всё проще. Низшие не курят, а высшие не курят ту дрянь, на которую у меня хватает денег. Расскажи мне то, чего я не знаю. — Например? — ему страшно. Безумно страшно спугнуть, сказать что-то не то, что-то, что вынудит брата снова закрыться от него. — Например, зачем ты вернулся, — Данте сбивает пепел, прикуривает следующую сигарету. — Я никуда и не уезжал. Ты что, правда, думаешь, что я мог бы тебя бросить? — Ну ты ведь всё-таки ушёл, — Данте пожимает плечами. — Я надеялся, что ты будешь умным и не станешь здесь задерживаться. — А я предпочёл быть глупым, — помедлив, Вергилий решается осторожно обнять брата. Данте вздрагивает всем телом, но не пытается вырваться. — Я не смог бы спокойно жить, зная, что с тобой… — Расскажи мне то, чего я не знаю, — с нажимом повторяет брат. Вергилий глухо выдыхает. — Я должен был найти способ вытащить тебя оттуда. Вытащить с гарантией, что нас оставят в покое. И я его нашёл, — Вергилий молчит до тех пор, пока Данте не начинает нетерпеливо ёрзать в его руках. — Я отыскал ритуал, с помощью которого можно отправить высшего демона на самые глубокие слои Ада. Настоящего ада, у которого нет связи с нашим Лимбо. Ритуал сложный и… с большой долей вероятности, он бы меня убил, — Данте неодобрительно фыркает, но молчать Вергилий уже не может. — Я почти его совершил. Оставалось немного, последний рывок. Потом пришёл к Мундусу и объяснил ему, что он лишится всего и отправится туда, откуда уже не выберется… Если не отдаст тебя. — Ты хотя бы немного представляешь, как рисковал? Вергилий аккуратно разворачивает брата к себе. Медленно проводит ладонями по его плечам. И, не давая себе передумать, прижимается губами к его губам. Данте целую минуту остаётся неподвижным. А потом словно что-то ломается в нём, брат с глухим отчаянным стоном вжимается в него всем телом, цепляясь за плечи, и тепло отзывается на поцелуй. А потом медленно отстраняется и выдыхает, утыкаясь лбом в его плечо. — Прости, что я так долго. Брат медленно качает головой и прижимается ближе. Вергилий ощущает загнанную глубоко внутрь дрожь и понимает, что ещё ничего не закончилось. И им ещё долго придётся разгребать последствия случившегося. Особенно когда Данте узнает подробности договора между ним и Императором. Но это не сейчас. — Идём спать, брат? Ничего. Они со всем справятся. Вместе.