Hello? Can you hear me? I can be your china doll If you want to see me fall.
Lana Del Rey - Without you
Не сказать, что они с Джоном сильно сближаются после случившегося, но он несомненно становится капельку мягче. Через три дня совместного проживания с горячей едой, передающейся им через окно, нескончаемыми разговорами о жизни, великих грехах и бархатными ночами искуплений, изредка прерываемыми проверяющей положение дел Холли, ее наконец-то выпускают. Джой совсем не хочется это осознавать, но она старается для Джона. Выискивает на полочках своей памяти пустячные, но увлекательные истории. Не в том смысле, что она внезапно уверовала и все такое, просто ее гордость все еще задета. Помощница понимает, что это все крайне маловероятно, но ей очень хочется быть избранной. Избранной им. У входа в белый домик их лично встречает Отец. На нем серый пиджак с той же символикой. Он задумчив, сидит на том красном стуле под окном. Рядом с ним, прижавшись щекой к колену, прямо на земле неподвижно сидит Вера. Она затуманенным взглядом рассматривает Джой, кротко улыбается Джону. Инквизитор же кивает ей. Джозеф мягко отстраняет Веру, медленно поднимается. Протягивает руки с длинными тонкими пальцами к Помощнице, касается нежных щек. Он гораздо выше ее. Вроде бы хочет что-то сказать, но затем осекается и лишь кивает. Ее ведут к пикапу. Джон остается рядом с Отцом и Верой. Джой мечтает о возможных путях побега, но не может ничего придумать. Ей бы поспать в нормальной кровати часов эдак десять. Эти три дня она почти не спала по вполне очевидным причинам. Они ждут минут десять, после прибегает очередной культист и сообщает, что Джону надо переговорить с Джозефом и он приедет позже. Шоу сажают на заднее сиденье. Руки не связывают. Видимо, думают, что она уже одна из них. Интересно, то, что произошло три дня назад ночью между ней и Джоном — норма? Так все грехи искупают? Когда белый пикап выезжает с острова, что-то внутри Джой загорается, будто ей пять лет, а завтра новогоднее утро, полное подарков и сюрпризов. В машине двое эдемщиков, и оба сидят спереди. У водителя пистолет в кобуре, а у парня рядом с ним автомат в руках. Слишком громоздкий, чтобы успеть быстро повернуться и попасть. Нужно только выбрать подходящий момент. Шоу везут обратно той же дорогой. Резкий поворот у стоянки грузовиков, и она резко выхватывает пистолет из кобуры на бедре мужчины за рулем. Стреляет. Прямо в голову. Водитель выпадает из машины, а парень рядом поворачивает голову. У него зеленые глаза, прямо как у нее самой, и на вид ему не больше 17. Пуля попадает ему в лоб. Шоу прикрывает глаза, хотя ей стоило бы попытаться остановить машину, которая продолжает катиться по инерции. Раньше она никогда не смотрела противникам в глаза. Пикап останавливается через несколько метров. Джой садится за руль, стараясь не обращать внимание на тело, сидящее на соседнем кресле. Она загоняет машину в ближайшие кусты. Теперь она даже не спрашивает разрешение, садясь в фургон Пум. Ей надо выпить и выговориться. Аделаида подходит больше всех. Джой едет по проселочной дороге, через лес. Раньше она ехала по ней к статуе Иосифа. По дороге она без зазрения совести сбивает эдемщиков. После той пули во лбу все ее чувства будто атрофировались. Джой злится. Злится, когда проезжает мимо дома невольных соседей строительной площадки статуи, в жилище которых сначала заявилась Вера и обещала покой, а потом их дом разнесли. Когда ехала мимо массы трупов с прикрытыми белым хлопком лицами и цветами блажи в животах. Джой, не без происшествий, но все же добирается до Марины. Проходит мимо Ксавьера, коротко бросая ему “привет”. Аделаида стоит у закрытого бара, руководит покраской здания. — Планируете открываться? Не боишься, что Вера не приветствует алкоголь? — Мне как-то плевать на Веру, Джой. Ты как? Я слышала, ты была в плену. — Надо с тобой поговорить. И выпить. Драбмен кивает, заходит в приоткрытую дверь бара. Джой усмехается, когда слышит, как внутри что-то падает, Ада матерится и через минуту таки выходит с парой зеленоватых бутылок пива. Они садятся на одну из скамеек, которые едва успели высохнуть после покраски, возле причала. Аделаида с особенным интересом рассматривает лицо Шоу, ее шею. — Я, конечно, ничего не хочу сказать, но у тебя засос на шее, Джой. Помощница, в этот момент с наслаждением пьющая клубничное пиво, закашливается, растерянно трогает шею. Драбмен смеется, касается плеча Шоу. Она будто не понимает и не видит проблемы. — Вообще-то я хотела об этом поговорить. У меня... Э... Было с Джоном. Об этом думать-то сложно, не то что говорить. — И как? — Аделаида откидывается на спинку скамейки. Так резко, что практически разливает пиво. Она выглядит изумленной и явно довольной. — Н-нормально... В смысле, хорошо... Неважно! Это не самое главное. Он еще вроде как спит с эдемщицей по имени Холли. Знаешь, кто это? Ада оживляется. — Как она выглядит? Она красивая? — Блондинка, моего роста. Симпатичная, я думаю... — Знавала я одну Холли, блондинку, — Драбмен вздыхает, отводит взгляд. — Муж ее поколачивал. А потом он умер. Дальше не знаю, вроде, к эдемщикам пошла. Выходит, это она. Джой тоже заметно грустнеет. Ее не впервые посещают мысли о том, что, возможно, они виноваты во всем насилии, которое происходит. Никакой Жатвы до появления Маршала в округе вроде как не было. Да и все эти истории про избитых и обездоленных, которые находят счастье в секте... Но ведь никто не заставлял кидаться с пушками. И власти отправили маршала и помощников не просто так, там дело заведено! — Так значит вы спали при живой-то Холли. Рассказывай давай! Аделаида ставит пустую бутылку на теплый асфальт у лавочки. — Ну, у меня должна была быть типа исповедь. И они притащили меня в свой исправительный лагерь, там куча домов, с разными грехами, написанными на них. И Джон потащил меня в “похоть”. Мы там три дня сидели! — О, я же говорила, закрой мужчину и женщину в одной комнате, и они рано или поздно переспят! Джой искренне смеется, отставляет свою бутылку к бутылке Ады. Она дико соскучилась по пошлым шуткам и непринужденным беседам. — Так... Ты типа сбежала, дорогуша? Так дела не делаются. Позвони ему. — Позвонить? В смысле? — Ну, по рации. Скажи, что все было неплохо и ты с радостью повторишь, но уже вне секты. Я, конечно, не обещаю, что он на тебе женится и все такое, но влить ему что-то в уши ты можешь, ведь ты умная девочка. Шоу хмурится. Идея ей нравится, хоть и звучит она совсем бредово. — Ну тогда надо будет найти нейтральную территорию, людей, которые, если что, меня защитят. — Тебе не кажется, что это просто перепихон, а не спецоперация? — Ох, Ада... — Помощница ухмыляется. — А если они опять заберут меня в исправительный лагерь? Я не горю желанием. — Мы что-нибудь придумаем! Звони! Все это до одури напоминает старшие классы, когда они с подружками закрывались в кабинках туалета, рисовали помадой на стекле и, хихикая, звонили красавчику школы. Сейчас это красавчик культа и Драбмен около пятидесяти, а Джой двадцать пять. Ну и компания. Но весело же, значит, оно того стоит. Помощница Шоу, настроив рацию на нужную волну, подносит ее к губам. Аделаида двигается ближе, чтобы не пропустить ни слова. Где-то вдалеке маячит обеспокоенный Ксавьер. — Эй, Джон... — Да? Вся дерзость Джой куда-то улетучивается, и она молчит. Драбмен локтем пихает ее под бок. — Я... Мы можем встретиться на нейтральной территории? — Для чего? — Поговорить. — А мы не поговорили? Ты убила моих ребят, Помощница. И сбежала. Голос Джона звучит угрожающе, и Аделаида, еле сдерживая хохот, начинает корчить рожи. Это придает уверенности. — Ну мы можем еще поговорить. — Где? Помощница вопросительно смотрит на Драбмен. Та шепчет о роскошном отеле, который недавно отбило сопротивление. — Хот Спрингс? Джой помнит рассказы ее случайных напарников об отеле, полном призраков. Великолепное место. — Тогда завтра в шесть. До встречи. Шоу не успевает сказать и слова, как Джон отключается. Завтра будет веселый день.