"I know that I'm a mess with My long hair and my sun tan Short dress, bare feet I don't care what they say about me"
Lana Del Rey - Lolita
Джой сидит, накинув на плечи пуховое одеяло. Прошлая ночь напоминает о себе легким покалыванием укусов и царапин на шее. Она почти не спала. Джон мирно посапывает, сжимая край белой подушки не первой свежести. На ранчо они не поехали, слишком долгий путь, поэтому остановились в ближайшем отеле. Шоу касается его голого плеча, прижимается пересохшими губами к горячей коже. — Джон... Мужчина морщится, лениво открывает глаза, осматривает комнату. После улыбается, фокусирует взгляд на Помощнице, тянет ее к себе, проводит пальцами по спине, забираясь под свободную майку. — Не хотела оставлять тебя тут спящим, — Джой прижимается подбородком к его груди, рассматривает еле заметные засосы на его ключицах, — мало ли, что может произойти. — Со мной ничего не произойдет. Шоу кивает, утыкается носом в кожу чуть выше соска, вдыхает запах. Она со страхом ждет продолжение вчерашнего разговора, но Сид молчит. Он машинально поглаживает ее по спине, но думает явно не о ней. — Я думала... Мужчина смаргивает, внимательно смотрит на девушку. — О чем? — Мы могли бы уехать отсюда, — Джой запинается, следит за его реакцией, — в Канаду, например. Или куда-то в Европу. Сможем жить нормально, Джон. Младший Сид каменеет, рука так и застывает у нее на спине. Ногти впиваются в кожу, и Шоу сглатывает. — Ты можешь присоединиться к Вратам, и тогда мы сможем жить нормально. — Нет, Джон, ты не понимаешь. Я хочу быть обычными людьми. Забыть о культе, о работе. Мужчина запрокидывает голову, шумно выдыхает. — Глупышка, неужели ты не понимаешь. Мы никогда уже не будем обычными, — он говорит уверенно, тоном, не терпящим возражений. — Я обещал своему брату умереть за него, если это потребуется. Шоу сокрушенно вздыхает. Уговаривать нет смысла. Пустые надежды разбиваются о слепую веру в Джозефа и его праведность. Значит, ей нельзя так привязываться. Когда Джой с Пэм выходят из здания, уже почти полдень. Обида на Сида вскипает внутри, но Джой молчит, смакует ощущение. Оно, как ни удивительно, заставляет ощущать себя живой. Она все думает о том, что должно произойти дальше. Время идет: день за днем, неделя за неделей, а Культ все еще успешно функционирует. Ее прямая обязанность — уничтожить, посадить, заставить подчиниться. Шоу дергается, когда осознает, что теперь ее мысли пропитались Джоном. Она начинает думать, как он. — Пэм... — Джой выглядит более чем потерянной, когда они садятся в машину, поигрывает цепочкой на джинсах. — Мы можем поговорить? Сопротивленка обеспокоена. После вчерашних истерик она ведет себя опасливо, постоянно касается спины Помощницы, когда они идут, будто проверяет и пытается поддержать. — Да, конечно. — Нам надо... Надо решить, кхм... — Шоу выдыхает, прикусывает губу, когда мнется. — Надо решить, что делать с их сестрой. Пэм приоткрывает рот в удивлении, часто моргает, будто пытаясь согнать видение. — Ты же... Ты же спишь с ним. Хочешь убить его сестричку? Нет, не подумай, меня она тоже раздражает, но... Ему не понравится. Джой усмехается, кивает. Она знает, что не понравится. Знает, что Джозеф, а следовательно, и Джон, будут в ярости. Но это ее долг. Никто не сделает это за нее. Джон поймет, что надо бежать. Обязательно, когда осознает, что они проигрывают. — Окей, подруга. Я думаю, выманить ее не так сложно, правда, состояние в блажи меня пугает как черт знает что. — На самом деле меня тоже перспектива не радует, но давно ли кто-то видел Веру вне ее полей? Пэм пожимает плечами, смотрит прямо перед собой, перебирая пальцами на руле. Напряжение пропитывает воздух, будто в летний вечер перед затяжным дождем. Как жаль, что дождей не планируется и разбираться с папиным цветочком придется именно сегодня. Фини уже несколько дней как мертв, но младший Сид промолчал, а сестричка даже не подала виду. Паранойя разгорается, поглощает мысли Помощницы. Шоу напряженно осматривает себя в зеркале заднего вида, ощупывает шею, плечи. Никаких жучков, ран. Ничего. У Врат никакого плана, Джон не предал ее. — Я думаю, надо поджечь плантации или сделать какую-нибудь взрывную штуку… Сопротивленка смеётся и смущённо улыбается. — Вы сблизились с Шарки? Поэтому ты так себя вела вчера? — Я… Да, мы сблизились. Но я не хочу об этом говорить. Это все еще так несерьёзно и… Джой улыбается и кивает. Хоть у кого-то все еще может наладиться. Пэм делает все сама, чувствует настроение Шоу и даже не просит выйти из машины. Они вместе сидят на капоте и рассматривают вздымающиеся языки пламени. Блажь сгорает с хрустом, дарит свой сладковатый аромат, проникает в дым. Мысли расплываются, покрываются сверкающими огоньками. Кажется, будто она сидит на диване на ранчо в легком халате, сжимает в руках кружку с какао и вокруг нет никаких блокпостов, охранников, ничего. Лишь Джон, лучший юрист во всем штате. Бред. Вера появляется внезапно, тащит ее в блажь, почти до боли цепкими пальцами сжимает предплечье. Зеленоватый дым мешает видеть. Джой глазами ищет Пэм, но ее нигде нет. Вера чуть ниже Помощницы, кажется такой хрупкой и нежной на ее фоне, хлопает ресницами, тонкими пальцами отгоняет от себя пушинки. — Я не понимаю... Ты думала, что сможешь и дальше делать все, что захочешь, без каких-либо последствий? Она выглядит злой, сжимает руку Джой еще крепче. — Я была честна с тобой, справедлива... — резко отпускает, впивается ногтями в голые плечи, отталкивает. — Но ты настолько эгоистична! Ни я, ни мой брат никак не можем тебя убедить! Шоу не знает, что делать. Ей страшно. Говорят, что в Блажи все по-настоящему. В Блажи можно умереть. — Ты заставила уйти того, кто этого не хотел! Вера шумно дышит, приглаживает подол платья. Джой старается отгонять от лица пушинки и дым, оглядывается, пытаясь найти выход. Но выхода из Блажи нет. Можно лишь протрезветь, и то зависит от дозы. Она старается убедить себя в том, что Джон не оставит, он обязательно заберет ее отсюда. Сирена грубо хватает за руку, тащит. Колоски и трава бьют по ногам. — И все ради чего?.. Чтобы быть героем? За столом, прямо посреди наркотического леса, сидят Маршал и Мэр. Они играют в карты, о чем-то разговаривают. Джой молится, чтобы это все было лишь видением. Вера рассматривает ее с ног до головы, с отвращением замечает свежие засосы. — Скажи, ты знаешь, что такое гибрис? — Вера обходит стол, насмешливо смотрит на Помощницу. — Это высокомерие перед богами. Греки считали это опасной формой гордыни, которая гневила богиню Немизиду. И она жаждала возмездия. Девушка запрыгивает на стол, по-детски болтает ногами. Бёрк поворачивает голову лишь на секунду, но Шоу сразу осознает, что он видит вестницу. Мужчины продолжают играть, переговариваются. Кажется, блажь пробралась в подкорку к Маршалу. Синие бабочки сидят на бронежилете, его руках. Он дрожит, когда Вера проводит ладонью по плечу, становится за его спиной. Все происходит так быстро... — Если насилие — единственный язык, на котором ты говоришь... То я тоже буду на нем говорить. Джой пытается кинуться вперед, чтобы выбить из рук Берка пистолет, но ноги не слушаются. Она видит, как пуля попадает в грудь Верджилу, его глаза, полные ужаса. Плевать на Кэмерона, плевать на все. Картинки меняются с бешеной скоростью, Шоу будто смотрит на себя со стороны. Плачущая Трейси, Ангелы, напуганная Пэм. Блажь отпускает, но не полностью, картинка все еще расплывается. — Господи, Джой... Я ничего не помню... — Пойдем! Двери в тюрьму открыты, эдемщики, окруженные ангелами, проходят внутрь, стреляют в членов сопротивления. Помощница будто становится другим человеком, холоднокровно стреляет, отпихивает Пэм, когда та чуть не попадает под пулю. Проходит около двадцати минут, прежде чем Джой приходит в себя и оглядывается. Куча трупов вокруг, пару “ангелов” она добивает, выходит из здания и садится на бетонные ступеньки, закрывая лицо руками. Джон не помог. И никто никогда не поможет.