Огненная бабочка

       Отношения Кармы и Асано с трудом поддавались описанию, но назвать их положительными хоть в каком-нибудь смысле, дружескими или товарищескими, не поворачивался язык. Однако нечто более или менее светлое на общем бесконечно-тёмном фоне и размером с песчинку посреди бездонного океана Карма начал испытывать. А виной всему истина, какую он несколько лет не отваживался признать. Проиграв в битве за сердце Нагисы, Асано, как обещал, помог приоткрыть его талант. Не составил изнурительную программу, не повторил, что Нагисе стоит поднять меткость до приемлемого уровня — и ему, и Карме это было известно, — а коротко написал о главной причине, мешающей Нагисе стать лучшим — внутреннем барьере. И при всей жестокости иронии, вина этому барьеру заключалась в любви к Карме, элементарном нежелании превосходить его из-за робости, уважения и обожествления.        Вывод напрашивался элементарный, лёгкий и невозможно-сложный в исполнении: Нагисе необходимо научиться выигрывать, побеждать Карму, разрешить самому себе стать способнее, чем он. И генерал-майору Акабане имелось, над чем поработать: над самомнением, что в драке принимало облик грозного зверя и подавляло способности Нагисы на подсознательном уровне. Позволить кому-то стать сильнее, хотя ты контролируешь рост его силы, проиграть, намеренно уступить. Эта задача требовала неимоверных усилий, в распоряжение Кармы не входящих, попросту противоречащих его натуре. Для прирождённого лидера это слишком. Сердце постоянно напоминало, что это не кто-нибудь, а Нагиса, верный, любимый, который не предаст и не променяет на более успешную кандидатуру, но мозг жевать эти сопли с сахаром отказывался. Они с сердцем боролись, не в состоянии прийти к обоюдному согласию, требовали вмешательства третьего независимого мнения.        Вся эта эпопея заняла пару секунд, ведь повторялась с момента возвращения Нагисы из загребущих лап Асано, и сократилась до обыденных «да или нет», скорей, до попытки заставить себя согласиться. Поэтому Карма лишь на миг погрузился в мысли. Почти сразу он поставил ногу назад и чуть опустился к земле, выставив руки вперёд. Пока рядовые тренировались самостоятельно, у парочки появилось много времени для дуэлей и тренировок один на один. — Нападай, мой ангел смерти, — с ласковым вызовом попросил Акабане. Не приказал, а именно попросил.        Как правило, от подобных обращений Нагиса смущался, улыбался или отвечал взаимным комплиментом, но не сейчас. Из-за настоящего оружия в руках большинство граней реальности для него стёрлись. Исчезли здания, лес, небо, свет солнца и дуновение ветра. Даже сам Нагиса пропал без следа. Остались лишь убийца и жертва. Власть над этим состоянием, о котором Асано узнать не успел, стала первоочередной задачей. В целом Нагиса достиг неплохих успехов, уже отличал дорогих сердцу людей от мишеней. В основном благодаря Карме. С ним Нагиса не боялся тренироваться, не боялся убить его, ведь даже в режиме абсолютного владения оружием, ведомый жаждой крови, убить матёрого бойца Шиота оставался не способен. Нанести пару ударов и порезов, заметить уязвимое место и напасть, отвести удар или уклониться от него, не получив ран, но не убить. Даже понарошку.        Сперва победам мешало банальное совершенство офицера по сравнению с рядовым, а теперь любовь и трезвое понимание, что Карма — союзник, возлюбленный, цель жизни, а не убийства. Начало было положено, дальше дело стояло за регулярными тренировками по подчинению разума и драками на настоящих ножах. К сегодняшнему дню Нагиса добавил в список исключения товарищей по отряду, Маэхару и большинство офицеров; в битве с чужаками же едва сдерживался, а некоторых даже отправил в лазарет. Зато присущие возвращению из битвы в обычный мир вялость и озноб проявляли себя куда скромнее, чем раньше, почти не мешали и не давили на совесть.        Нагисе понадобилось несколько мгновений, чтобы выбрать подходящий план, учитывая стиль Кармы, выхватить притуплённый клинок из ножен и броситься в бой. Атака справа. Нет, обманка — на полпути Нагиса метнулся в сторону и вновь оказался в авангарде, когда Карма уже развернулся. Удар и промах. Карма среагировал, увернулся и отскочил. Затишье. Торопливо Нагиса обдумывал новый вариант действий. Лучшая стратегия против Кармы, бойца ближнего боя, держаться в стороне и выстрелить, но сейчас пушки нет. Метнуть нож не вариант, ведь у Кармы много путей к отступлению, не говоря уже о скверном уровне меткости. Придётся ослабить бдительность оппонента, а там и дальняя атака может не понадобиться, удастся улучить момент для внезапного нападения впритык.        Взяв нож удобнее для нового выпада, Нагиса плавно наступал. Для атаки дистанция оставалась велика. Придётся сократить её, но не бросаться, сломя голову. Сейчас Карма в выигрышной позиции: если не отскочит, то впечатает в дерево. Резкий выпад вперёд не обманул Карму. Он не дрогнул, словно прочитав на теле Нагисы его замысел, и смело остался на месте. С такой позиции никто не атаковал бы Карму… безнаказанно.        Какие-то нападения срабатывали, вынуждали Акабане уворачиваться или отбегать, но не позволяли напасть, другие не приносили какого-либо результата, а за третьи приходилось расплачиваться, избегая ответных ударов. Не менялось только расстояние между парочкой. Карма не подпускал Нагису к себе, тот неизменно приближался, беспрестанно меняя темп и манеру поведения. В какой раз они сражались, оба постепенно уставали от одних и тех же сценариев поединков, но продолжали сражения в поисках пути к победе.        Закончившие тренировку, рядовые подтягивались к генерал-майору с отчётами и тут же останавливались, заворожённые схваткой. Усталость и боль уходили на второй план при виде того, как дерутся связанные метками и не уступают друг другу. Тренировки стали изнурительнее, особенно для участников игр и тех, кто готовился в случае необходимости их заменить. Избранная шестёрка рядовых отрабатывала всё, что можно и нельзя представить, избавлялась от слабостей и развивала таланты, однако все соглашались, что их программы на фоне Нагисы — детская разминка. Из всего отряда он минимум по разу победил каждого из товарищей и удерживал титул единственного, с кем Карма дрался в полную силу. Как и сейчас. Иногда рядовые не могли определить, что произошло, почему ещё никто не ранен, и как Нагиса оказался уже в паре метров от Кармы, ведь секунду назад находился рядом с ним. В настолько молниеносном темпе драка проходила. — Не против зрителей? — не без ехидства поинтересовался Карма, уклоняясь от удара. Затянись речь, он бы не успел.        Их Нагиса, отдавшийся сражению каждой клеточкой тела и разума, элементарно не отличил от лесного пейзажа. Товарищи угрозы не представляли. Мозг наравне с деревьями вычеркнул их из мира, так что фраза про зрителей оказалась несколько неожиданной, но ненадолго овладела интересом Нагисы. Слишком редко Карма отпускал на волю истинное своё нутро пугающего, хладнокровного, непобедимого воина, так что для Нагисы превратился в слишком чудовищную и соблазнительную цель. От неё опасно отвлекаться. — Нет, — бросил Нагиса, ринувшись с новым ударом и лишь, когда сворачивать было поздно, понял, что проиграл, причём не Карме, а гордости. Стоило услышать про зрителей, как немедленно захотелось покрасоваться перед друзьями, доказать, что в силах противостоять капитану и поразить его смелым ударом вперёд. Как по-детски.        Предугадав очевидное поражение, Нагиса до последнего сопротивлялся: извернулся в надежде избежать неминуемого удара, но тщетно. С привычной лёгкостью Карма вцепился в запястье Нагисы, умудрился перекинуть его через колено, отобрать нож и приставить лезвие к горлу, слегка надавив. Мучительное долгое мгновение они смотрели друг на друга, затаив дыхание. Затем Карма любяще улыбнулся, сбросил шкуру смертоносного зверя и отбросил оружие. Наклонился и поцеловал Нагису, проведя языком по засохшей на его губе крови.        Смотрящие на это девушки умились, парни закатили глаза, а на лице Итоны осталось безразличное выражение. Будто в вальсе Карма помог Нагисе встать и убедился, что он в порядке: взгляд ясный, колени не дрожат, одышки почти нет. После усердной тренировки и боя один на один Нагиса не потерял фокусировку. Он невероятен. Значит, можно проверить его ещё на одном уровне. Обернувшись к рядовым, которые стояли в ровную линию, но теперь подняли головы и опустили руки по швам, генерал-майор внимательно оглядел их и нашёл подходящую кандидатуру. — Рядовой Терасака, прошу выйти вперёд.        Без лишних слов тот повиновался, предчувствуя неладное. Опасение подтвердилось, когда Акабане шагнул назад, перестав быть стеной между Терасакой и Нагисой. Оба мгновенно приняли боевые стойки, сосредоточились. Согласно составленному распорядку дня, Карма собирался отпустить бойцов перед обедом, считая, что нагрузки хватит, но всё свидетельствовало об их готовности превозмочь выдержку и встать на новую ступень развития. В конце концов, битва с дилетантом после профессионала — не слишком суровое задание. Для Нагисы. — Нагиса, получишь хоть один удар, третьего этапа тебе не видать. — Это что за намёк?! — возмутился Терасака. — Прости, — без малейшего раскаяния произнёс Карма и двусмысленно оскалился, — если прозвучало как намёк.        Терасака скрипнул зубами. Нет, глупыми шалостями и оскорблениями солдата из себя не вывести… дольше, чем на полминуты. Терасака не обиделся, но не думал, что у генерал-майора найдётся достаточно наглости так открыто заявлять о превосходстве своего любимчика. Слишком нахально для любовного жеста. Нагиса тоже слегка нахмурился. Данных о противнике всплывало достаточно много для проработки и составления идеальной тактики боя: он силён, вынослив, даже не вспотел, бегая весь день и таская тяжести, зато нерасторопен, а скорость его... — Времени на размышления у тебя не будет. Начали, — скомандовал Карма и щёлкнул пальцами.        Не дав Нагисе окончательно покинуть мир аккуратной стратегии, Терасака бросился на него, напоминая разъярённого буйвола. Да, ни удара пропустить нельзя, иначе Нагиса не то, что на игры не попадёт, а из лазарета не выйдет до конца года. Огромной мощи удар просвистел на безопасном от Нагисы расстоянии, но ответить Терасака не дал времени: уже разворачивался, помня, что Нагиса преимущественно правша, для быстрой атаки ему разумнее отскочить влево. Пока что на рефлексах, а не по собственной инициативе, Нагиса отпрыгнул и перекатился, не подпуская врага.        Он не очень быстр. Особых проблем возникнуть не должно, нужно только правильно поймать миг. Лучше напасть со спины, про тыл Терасака всё время забывал. Но это он, давно знакомый изученный товарищ, причём не самый опасный, а о сопернике в третьем этапе будет известно максимум имя и звание. К тому же, Терасака недостаточно дальновиден, чтобы обмануть соперника пассивным поведением, а потом внезапно проявить изворотливость и ловкость. Будущие враги и не такое выкинут, в их арсенале найдётся множество хитрых и опасных уловок.        Наиболее подходящей тактикой Нагиса избрал отходы длинными низкими прыжками и периодические попытки атаковать, чтобы Терасака не докапывался до происходящего и глубинного смысла, в него вложенного. Сил Рёма не жалел. Нападал со всей мощью, то ли не боясь задеть Нагису, то ли мстя за всё плохое, то ли элементарно хвастаясь и доказывая генерал-майору, что зря он недооценивает своих бойцов. Удары не прекращались, но оставались предсказуемыми и однообразными. Менять стратегию не было причин, нынешняя безупречно работала на прямолинейном простодушном Терасаке и его кулаках.        Нанести победный удар Нагиса планировал позже, подождать, пока оппонент растеряет энергию или затоскует, стремясь поскорее закончить, но тот неожиданно уловил смысл примитивной идеи, которой Шиота до этого момента пользовался. Когда он в очередной раз отскочил, Терасака направил кулак туда, где Нагиса собирался оказаться через миг. Он прыгал один раз влево, два — вправо, дважды — влево, один — вправо, и Терасака это заметил, вот только даже с этим знанием сноровки не хватило для победы. Нагиса успел подпрыгнуть и повалить Терасаку на землю, давя на его плечи всем своим незначительным весом. Занёс над головой поверженного врага воображаемый клинок или кирпич, или камень, или что бы там попалось под руку; с пустыми руками на такого крепыша адекватный человек не бросился бы. — Прекрасная работа. Отличная реакция и скорость, Нагиса, — похвалил Карма, подал ему руку и мягко подвёл к себе. Затем протянул ладонь и Терасаке, помогая ему встать на ноги. — Молодец. Сберёг силы, напал в подходящий момент. Так задели мои слова? — усмехнулся Карма. — Чёрта с два! Я просто дрался! — Ты правда молодец, Терасака, — вмешался Нагиса с заботой в голосе и глазах. — Раньше не мог проследить даже такую, — деликатность заставила пропустить слово «простую» — закономерность. — Так ты специально убегал столь забавным образом? — удивился Карма. — Вы же велели присматривать за отрядом, генерал-майор, и помогать ему развиваться. — Да. И я не буду говорить, что подобные вещи стоит обсуждать со мной. Действуй на своё усмотрение.        Между репликами воркующей парочки Терасака вставлял нечто, вроде: «Мне слово дадите?!», но в основном из принципа, а не потому, что ему было, о чём высказаться. Он устал, но радовался. Смутился от похвалы не только Нагисы, что постоянно подбадривал товарищей, но и сурового капитана, какой скупился на лестных словах.        Акабане велел построиться. Ещё раз проскользил взглядом по рядовым. Они очень изменились, выросли из птенцов в птиц высокого полёта, причём сохранили индивидуальность, а не превратились в блеклые копии командира. Тот сложил руки на груди, вскинул голову, сверкнул глазами и громко, не скрывая уверенности, гордости, за себя в частности, выдал внушительную короткую речь: — Итак, бойцы, многие в этом году удостоились чести проверить наши возможности, испытать нас, а мы, так и быть, удовлетворим их любопытство. Я хочу одного — оправдайте свои ожидания. На этом всё. Завтра в час выезжаем, а пока отдыхайте.        Финальная реплика произвела огромное впечатление. Отдых, наконец-то. Работать на износ Карма не принуждал, все сами старались на пределе, чтобы продемонстрировать будущим зрителям мощь и лидерские качества Акабане. Едва подчинённые узнали о предстоящих играх, тут же озадачились составлением программы. В течение недели все рядовые Акабане приходили к нему за профессиональными советами, а некоторые и Нагису донимали на эту тему, как у зоркого критичного наблюдателя просили подсказки по части своих недостатков, слабостей и достоинств. Каждый вырос над собой в моральном и физическом смысле, но главное, сделал это по собственной инициативе и воле. Ходили слухи, будто в каких-то отрядах бойцов приходилось упрашивать, чтобы те поучаствовали в играх, мотивировать и обещать награды за успехи, или угрожали, но только не отряд Акабане. Участием в играх многие загорелись, как шансом проверить и показать себя, и теперь заслужили небольшую награду.        Сильнее остальных радовался предоставленным часам отдыха Нагиса. Наконец он получил время пообниматься с Кармой, повалиться вместе с ним на кровать, не отрываясь смотреть на него, или пойти на маленькое безрассудство и вместе принять ванну. Он точно согласится. Да и Нагиса порядком подустал от своей исполнительности, сдержанности и контроля. Пора побеситься, поддаться дикости, бурлящим в крови чувствам, требующим свободы.        Под каплями тёплой воды Карма и Нагиса прикасались друг к другу, будто в первый раз: трепетно, неспешно, бережно, не опуская руки ниже поясницы. В этот вечер Карма вёл себя тихо, спокойно, околдованно, понимая истинную ценность мира, которая стояла прямо перед ним, стеснительно смотрела и завлекала каждым движением. За прошедшие полмесяца Карму утомили бесконечные дуэли, упражнения и тренировки, до завтрашнего дня в нём осталась жить единственная жажда — Нагиса. Теплота его кожи, мягкость коротких волос, нежность голоса.        Карма не разрешил одеться, лишь вытереться, и в развязном, горячем поцелуе повёл Нагису в спальню. Они упали на постель. Очарованно наблюдали друг за другом, словно за упавшими звёздами или иным столь же редким и пленяющим явлением. Свет заходящего солнца сверкал на кое-где мокрой коже, искрился в волосах, наполнял комнату, создавая мягкую романтичную атмосферу. Сегодня не нашлось места похоти, лишь невинной любви в самом пылком её проявлении.        Ощущая поцелуи на шее, груди, животе и бёдрах, Нагиса почти не стонал. Протяжно или коротко вздыхал, скулил, но не стонал. Без промедления реагировал на краткие жесты, понимая, о чём Карма просит, как лучше лечь или повернуться. Во время секса он почти всегда говорил: если не ехидничал, подсчитывая, сколько раз и как быстро Нагиса кончил на прелюдии, то осыпал всесторонними комплиментами. Раздалась клятва в вечной любви, а дальше длилось тёплое уютное молчание, которое не возникало нужды прерывать.        Карма, держа Нагису под колено, очень долго любовался изящной меткой. Водил вокруг неё пальцем, иногда случайно задевал хрупкое крылышко, от чего с губ Нагисы срывался резкий выдох, за который не было стыдно. Бабочка сияла. Не только бабочка на теле Нагисы, он и сам заметил голубое сияние на спине Кармы, нарушающее полумрак. Походило на то, что описывал Исогай. Странно найти идентичную метку, чтобы в итоге она изменилась, но и Карма с Нагисой тоже менялись. Метки, отражающие души, обязывались последовать их примеру и показать грани новых состоявшихся характеров.        Карма вёл себя особенно осторожно. Не наваливался сверху и не вгонял член с садистским восторгом, а совершал плавные глубокие движения, на какие Нагиса отзывался шумными протяжными стонами. Он вжимался в кровать, пока внутри распространялся жар, лишающий способности здраво рассуждать. Раньше Нагиса наслаждался прелюдиями, а дальше позволял Карме делать всё, что придёт ему в голову, какую бы боль ни испытывал, но сегодня желал большего. Нагиса отзывался, когда Карма дотрагивался горячими пальцами, протяжно глухо стонал, зовя его в возбуждённой манере, моля не прекращать, а двигаться глубже, ещё глубже, заполнить его всего изнутри.        Поза изменилась. Нагиса до сих пор стыдился лежать или сидеть лицом к Карме, но в этот раз с упоением разглядывал его лицо, когда он чуть оскалился и опустил веки, ощущая, как член сжимают горячие влажные мышцы, но темп от этого не стал грубее. Обычно если Карма вёл себя нежно, его хватало ненадолго, на прелюдию и максимум первые толчки, затем страсть неизменно овладевала им. Но не сегодня. Он сохранял робость, до конца боролся с развратностью. Кончил не внутрь, проникая так глубоко, как можно, а на спину Нагисы, чему он даже обрадовался — Карма остался собой, если проигнорировать некоторую растерянность с его стороны. Игры надоели Карме, но его стремление к власти и обладанию никуда не делось. Он в порядке. Нагиса перевернулся на спину и протянул Карме руки. Обнял его. Принялся гладить по волосам, вдыхая их аромат.        Впервые Нагиса разделял несравненное удовлетворение от секса. Вот он, идеальный вариант для них обоих, горячий, пылкий, но осторожный. Одно лишь нарушило опьяняющую обстановку: с тоской и сожалением Карма упомянул, что в ближайшие дни этот раз — последний, и до завершения игр секса ждать не стоит. Подвох, как Нагиса и подозревал, всё-таки имелся. В несвойственном темпе секса Карма не только отдохнул и показал, что не законченный эгоист, а умеет прислушиваться к партнёру и удовлетворять его желания, но так же извинялся за то, что не станет дарить ласку в привычном количестве и форме. Обидно, но Нагиса был готов потерпеть, чтобы полностью сосредоточиться на играх и победить. Ради Кармы.