Тёмные воды.

- Рокэ, следи за своим оруженосцем, - посоветовал на прощание Дорак, - Вчера он пришёл ко мне для очень интересного разговора. - В самом деле? О чём же вы говорили? - Самым интересным было не то, что он говорил, а то, о чём он пытался умолчать. Из Варасты приехал совсем другой человек, Алва. Ни разу не оппозиционер, не злится на вас, вырвался из-под опеки Штанцлера и ни словом не упомянул ни своего отца, ни религию. Если он и дальше будет с таким лицом говорить о порядке наследования, его заподозрят в желании сменить династию. - Да, Ричард после Варасты очень поменялся. Надеюсь, теперь вы верите, что я могу перевоспитать даже Окделла? - усмехнулся Рокэ, внутренне холодея. - Не верю. У вас нет никакого таланта воспитателя, о чём вы и сами прекрасно знаете,- отчего-то Дорак был напряжён до предела, и это было видно уже по тому, как он сжимал чашку шадди, - Ко мне пришёл не Окделл, не так ли? - Уверяю, перепутать его вы не смогли бы ни с кем, даже с его кузеном. - Не смешите меня, Рокэ, я прекрасно всё увидел. Ко мне пришёл кто угодно, но не ваш оруженосец. Манера речи, интонации - это измениться могло. Привычки, идеалы - тем более. Но у него изменились глаза. Память у меня хорошая, и я точно помню, что глаза Окделла карими никогда не были. - Цвет глаз имеет свойство меняться, - заметил Алва. - Да. Но не в течение же одного разговора? Вернулся Рокэ домой раздражённым: пришлось поведать настырному кардиналу тайну иномирца, который явно не утруждал себя маскировкой. Дома его встретила тишина, пустота, красота, а так же известие о том, что Ричарда вызвал к себе кансильер для серьёзного разговора. Ну, с этим ничего не поделать, пришлось ждать возвращения блудного оруженосца и надеяться, что оно всё-таки случится. Хотя, судя по всему, можно уже заранее планировать, что писать семье Окделл. Пришёл, хотя в его степени подпития это, скорее, называлось "приполз". Иномирец шатался и опирался на стены. При этом выражение лица у него было на редкость серьёзное, даже торжественное, отчего смеяться хотелось ещё сильнее. Иномирец, завидев Алву, решительно направился к нему, практически не отклоняясь от курса. - Вы! - смело начал он, - В кабинет, живо. - Да что вы себе поз... - Живо, - произнёс не-Ричард совершенно серьёзным, спокойным и уверенным голосом, и обалдевший от этого диссонанса Рокэ сам не заметил, как оказался у себя в кабинете за столом. Иномирец же полез в его шкаф за вином и бокалами. Разлил "Чёрную Кровь", но сам не отпил и Рокэ не дал. Несколько секунд он просто стоял и смотрел вдаль. - Маршал, я вами недоволен, - начал он абсолютно трезвым голосом, - Вы ведь знаете, что Ричарда Окделла используют направо-налево все, кому не лень потратить минуту на уговоры. И что же вы сделали, чтобы это исправить? - Это невозможно. Честь из Окделла не выбить даже под пытками, а я не мог поднять на него даже руку. - Нет, - покачал головой выходец, - Нет. Вы не пытались. Юноша был глуп, но у него был шанс. Был. В Варасте у вас был шанс сделать из него человека. А вы его так глупо упустили... - Вы пьяны, - спокойно констатировал Рокэ. - Пьян? Кансильер, Надорэа, Алвасете, Кэналлоа. Если я и пьян, то не до такой степени, чтобы путать слова. Алкоголь просто развязал мне язык, - на Рокэ посмотрели глаза цвета патоки, плавно перетекающей в тёмный янтарь, - Пришлось выпить, потому что после разговора с эром Штанцлером я просто не мог сразу вернуться к вам. Я бы просто заморозил весь дом. Проклятый мороз возвращается. Он плавно, пусть и с заносом в сторону, подошёл к Рокэ и очень выразительно постучал по столу пальцем с очень странным кольцом. - Видите? Он с таким жаром доказывал мне, что вы насильник, враг Людей Чести и просто мерзавец, что пришлось взять кольцо и пообещать вас отравить. Правда, я предупредил, что у меня может не получиться. Вот сейчас и проверим. Иномирец вскрыл кольцо и высыпал крупинки в вино. Размешал. - Вы будете пить? - предложил он Рокэ бокал. - По вашему, я сошёл с ума? - Нет так нет. Значит, не получилось, - ничуть не огорчился не-Ричард, подходя к окну и выливая отравленное вино прямо на кусты, - А вот теперь перейдём к серьёзному разговору. - Верно, перейдём, - перехватил инициативу Рокэ, - Вы выдали себя кардиналу, вы это понимаете? - Предполагал, - пожал плечами иномирец, - Ну и что? - Мне пришлось сказать ему правду, так что теперь вам придётся очень многое рассказать не только мне, но и ему. Всё из-за ваших глаз. Прямо сейчас я смотрю на вас, и они серые. А минуту назад были светло-карими, почти золотыми. Что с вами происходит? Сначала мне показалось, что вы неплохо притворяетесь... - Впервые слышу о глазах, - покачал головой не-Ричард, - Впрочем, так даже лучше. Я почти не притворялся перед господином кардиналом просто потому, что не хотел его обманывать. Он хороший человек. У него есть великая цель. - Если всё, что вам нужно от человека, это "великая цель", то почему же вы не открылись так же эру Штанцлеру? "Возродить Талигойю" - очень даже великая цель. - Он слаб, - фыркнул иномирец, - Он труслив и слаб, и его цель такая же, как он сам, да и недостижима притом. Идея должна менять к лучшему своих людей, а если за неё борются такие, как Штанцлер, то либо цель плоха, либо люди слабы и злы. И я склоняюсь к первому, поскольку Робер Эпине меня вполне устраивает. Но даже так, у Штанцлера хоть какая-то цель есть, потому я и не стал его травить, пусть пока живёт. А вы? Иномирец подошёл к Рокэ вплотную и очень внимательно посмотрел ему в глаза. - Какая у вас цель? Какая идея вами движет? Рокэ едва успевал за ходом мысли иномирца, но уж вопросы он понял правильно. - Идея? Идея может двигать такими, как вы, мною же движет исключительно желание пережить Излом, - ответил Рокэ, - Если это всё, что вы хотели узнать, то можете идти. Завтра к вам придёт кардинал Сильвестер, и лучше вам подготовиться к этой встрече. Иномирец не услышал его - это легко можно увидеть по остекленевшим глазам. Он смотрел в пространство перед собой так, словно услышал что-то поистине шокирующее. - Вы лжёте, - сказал наконец он, - У вас есть цель. Должна быть. Один вопрос: какая? Может, вы хотите блага для Отечества? - Хочу или нет, я должен делать свою работу, - пожал плечами Рокэ. - Вы хотите...счастья и процветания рода? - О его счастье и процветании заботятся те, кому не нужно воевать за Талиг каждый год по разу, а то и по два, - отмахнулся Маршал. - Тогда...свобода? - Я связан клятвой, проклятьем и кучей тайн, вам ли не знать? - Вы лжёте! - воскликнул ошарашенный юноша, - Есть у вас цель! Не бойтесь, я могу её услышать, я никому не скажу, просто скажите мне её! Мне очень, очень надо... - он едва не плакал, - Я должен принять решение, исполнить одно из своих желаний. И вы можете...нет, вы должны повлиять на будущее своим ответом. - Мой ответ по прежнему "нет", - совсем не впечатлился Рокэ, неоднократно наблюдавший подобные сцены в исполнении настоящего Ричарда Окделла, - А вы начинаете напоминать оригинал, юноша. Послушать вас - и не отличишь от настоящего Ричарда Окделла. Проявляйте такое при других, но со мной этот фокус не пройдёт. На него смотрели светло-карие, стремительно сереющие глаза. Будь это настоящий Ричард Окделл, Алва бы, возможно, чуть-чуть испугался, но это бы не Ричард - и Первому Маршалу было попросту смешно смотреть на обиженного, оскорблённого в лучших чувствах юношу. - Хорошо, - прошипел наконец он, - Я повторю этот вопрос позже. А сейчас я исполню своё обещание, потому что могу, хочу и должен. И только хотел Рокэ поинтересоваться, о каком таком обещании идёт речь, как иномирец обошёл стол и наклонился к лицу Первого Маршала. Губы не-Ричарда были мягкими, но вот сам поцелуй мягким и нежным не был совершенно. Он был страстным, раскаляющим изнутри, совсем не таким, каким его успел представить себе Рокэ. Тёплые руки легли на его плечи, крепко, но не больно сжали, а на колени опустилась почти человеческая тяжесть чужого тела. Иномирец был легче, чем Ричард, и куда опытнее в имперской любви, чем можно было предположить. В ответ на язвительное замечание он лишь пробормотал что-то о первой любви с каким-то однокорытником, после чего больше не отвлекался на всякие мелочи. Рокэ было удивительно странно. Иномирец не позволял ему ничего сделать, всё делал сам. Целовал шею, грудь, проходил чуть шершавым языком по естеству, без малейшего стыда и заминок. Опыта у него было даже побольше, чем у Маршала, и это чувствовалось. Не было ничего серьёзного - только поцелуи и нежные (и не совсем нежные) ласки - даже удивительно, как он может быть ласковым после всех острых слов Рокэ. Раньше это мало у кого получалось. Выдержка у иномирца оказалась куда лучше, чем он предполагал, причём во всех смыслах. Не-Ричард закончил уже ближе к утру, чем к вечеру. Взял совершенно обессиленного соберано на руки, как невесту, и перенёс в более удобное кресло. - Рокэ Алва, какая у вас идея? - снова пристал к уже почти заснувшему Рокэ иномирец. - Нет у меня идеи, юноша, нет, и никогда не было...- пробормотал Рокэ, постепенно засыпая. Последнее, что он запомнил - как его накрывают пледом и неожиданно ласково, нежно целуют в лоб. Проснулся он утром, как и ожидал, в своём кресле, накрытый пледом, солнце давно уже грело правую щеку. Он проспал почти до полудня, и ведь даже не выпил ни капли! Иномирца, разумеется, в комнате не было, но на коленях Рокэ лежал какой-то лист бумаги... "Рокэ Алва, Первый Маршал Талига, Если вы это читаете уже при свете дня, значит, я уже далеко отсюда. Наш ночной разговор очень огорчил меня, я не могу более оставаться с вами. Поверьте, мне ужасно жаль, но факт есть факт: в данный момент я покинул Олларию и направляюсь туда, где действительно нужен. Объяснение кардиналу я уже занёс, он всё знает. А ведь всё, что я у вас попросил - немного правды. Вы же решили вести себя, как привыкли. Именно вы губите всех своих близких, а вовсе не проклятье. Проклятье - да нет, скорее всего, никакого проклятье, это лишь предупреждение. Проклятьем его сделали исключительно ваши действия. Вчера ночью вас должен был предать Ричард Окделл, и я понимаю, почему. Вы делаете людей несчастными, Первый Маршал, а моя идея - "Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженным". Как видите, нам не по пути. Если бы вы дали мне честный ответ, я бы не захотел от вас уходить, мы бы вместе поехали в Фельп. Но вы ещё можете всё исправить. Скоро мы встретимся, и я снова задам вам этот вопрос. Я люблю вас, правда. Но, как всегда говорил мой отец (который не Эгмонт Окделл), "Любовь временна. Идея вечна". До свидания, Рокэ Алва. Постарайтесь, чтобы "До свидания" не превратилось в "Прощай". И извините, что не могу вернуть энергию. Мне сейчас она очень нужна, потом верну." Нет, не может быть! Рокэ попытался резко вскочить, что у него закономерно не вышло. Пришлось медленно подняться, переждать темноту в глазах, после чего поправить одежду и направиться вниз. Увы, иномирец не соврал: Хуан сообщил, что Ричард Окделл ушёл из поместья ещё ночью с небольшой сумкой и не возвращался. Ушёл пешком, без лошади, но что-то подсказывало Рокэ, что догнать его не получится. У выходцев свои тропы, да и кто знает, куда это чудо могло уйти. Чудо. Да, чудо: появилось в жизни из тёмных вод, влюбило в себя за один-единственный день, чтобы наутро исчезнуть, как призрак. Рокэ сдавленно выругался: да с Ричардом было проще, чем с этим иномирцем. А что он, Рокэ, знает про не-Ричарда? Ничего. Даже имени. Только песню да глупую идею. "Счастье для всех", как же... Как же... Какой же Рокэ идиот.