Тёмные воды.

Иномирец сделал шаг вперёд и откинул покрывало. Если до этого момента Рокэ Алва ещё мог думать, что ошибается, то теперь ошибки не было: это Альдо Ракана он видел во сне рядом с не-Ричардом, это его выходец выбрал для роковой связи. Но новость эта не успокоила Первого Маршала (или уже бывшего Первого Маршала?), не могла успокоить. Перед ним стоял Ричард Окделл, в этом не могло быть сомнений, и всё же Рокэ понял, что имел в виду самозваный анакс под словами "Ничего особенного". Да, Рокэ не представлял ничего особенного в сравнении с этим чудом. Чудом? Нет. Чудовищем. Серые глаза смотрели ровно, спокойно, без сомнений и тревог, как будто Рокэ был просто случайным человеком, не заслуживающим даже улыбки. Лицо спокойное и будто светится мягким, тёплым светом, губы изогнуты в знакомой полуулыбке, как будто не происходит ничего особенного. Как будто не иномирец медленно убивает своего любовника, как будто не Рокэ Алва стоит перед ним сейчас. А говорил, что любит. Но на ум пришли слова из прощального письма: "Любовь временна. Идея вечна". Краски мира потемнели, как будто накрылись тёмной пеленой, и только одна фигура продолжала сиять, как самый прекрасный рассвет. Только сияние это было не для Рокэ Алвы, с чего бы вдруг? Нет, этот свет был для того, кто сидел на троне и с явным самодовольством разглядывал пленника. Краем сознания Рокэ отметил бледность самозванца и нездоровый блеск в глазах, только значения эти детали уже не имели. Рокэ Алва лениво осмотрелся. У трона, кроме иномирца, стоял Робер, отчего-то напряжённый, совершенно спокойный Валентин и какой-то красивый незнако...хотя нет, Рокэ показалось. Но как же искусно вылеплен бюст! На какой-то миг Алве показалось, что это просто кто-то осмелился сидеть на полу, не переживая за костюм, а это оказался просто предмет интерьера. - Что, нравится? - довольно выдал мальчишка на троне, - Мне тоже нравится. Будь я на вашем месте, "герцог", я бы не позволил этой красоте сбежать в Агарис. Впрочем, я должен быть вам благодарен: если бы Ричард оставался вашим оруженосцем, мы бы не познакомились. - А я его никуда и не отпускал, - по привычке съязвил Рокэ, умом прекрасно понимая, что говорить что-либо не имеет ни малейшей необходимости. - Тогда вы просто мерзавец, раз вынудили его бежать, - припечатал Альдо, сам не подозревая, насколько прав, - Ричард, ты уверен, что он не трогал тебя? - Уверен, государь мой, - ответил герцог Надорэа, и это было ложью, Алва помнил о собственном прикосновении - да, том самом, ещё до поездки в Кэналлоа - и вполне закономерно удивился. Или с точки зрения иномирца Рокэ прикоснулся к одежде? Впрочем, не важно, уже ничего не важно... - Ну, ладно. Итак, герцог Алва, на колени! - Обойдётесь, - фыркнул невесело Рокэ. - Присягните истинному королю, и я, так и быть, прощу вас. - Нужно мне ваше прощение. - Да как вы...ох...- он попытался вскочить, но отчего-то рухнул обратно в кресло, как подкошенный, и взгляд на какие-то мгновения расфокусировался. Рокэ мимоходом отметил, что иномирец время зря не тратил, и неспроста выглядит как божество. К сожалению, не-Ричард поглотил явно недостаточно энергии, потому что этот белоштанный слишком быстро пришёл в себя, проморгался и продолжил разговор. Вставать, правда, больше не рисковал. Ну и ладно. Рокэ теперь совершенно всё равно. Первого Маршала увели и заточили в Багерлее, но ему, откровенно говоря, было бы легче сразу отравиться. Впрочем, с его-то иммунитетом, надёжнее выброситься из окна, или застрелиться, или утопиться. К сожалению, на окнах решётки, оружия с собой нет, а грызть вены Рокэ не умеет. Третий раз. Это уже третий раз, когда его сердце разбивается вдребезги, и желания жить не остаётся вовсе. Леворукий ошибся, иномирец не любит его. - Любит. - Нет. Я видел достаточно: юноша счастлив с этим Альдо. - Ты и в самом деле увидел достаточно, просто сделал неправильные выводы, - мягко начал Повелитель Кошек, - Ты увидел болезнь несчастного? - Так себе болезнь, так, лёгкое недомогание. - Это только первые симптомы. Организм крепкий, вот и кажется, что ничего страшного не происходит. - Иномирец любит его... - Не-ет, Рокэ, - усмехнулся Леворукий, - Любит он тебя. А его он использует, чтобы стать человеком. В самом деле, неужели так трудно понять, что все его действия и реакции просчитаны до малейшего движения руки? Или ты видишь в нём Ричарда Окделла? Глупо. Окделлы не умеют врать и соблазнять, сам знаешь. - Он тоже не умеет лгать. - О, ему и не нужно. Ты прекрасно знаешь, что может сделать правда в умелых губах. Но твоё состояние вписывается в его планы: притворяйся, что у тебя разбито сердце, и дальше, дальше будет только лучше. - М-да, верно. Король пропал, кардинал пропал, на троне самозванец, моя любовь в стане врага, сам я в Багерлее...да, верно, хуже уже не будет. - Что с твоей фантазией? Могло быть гораздо хуже, Росио, гораздо. Ах да, теперь понимаю. Твой разум затуманила красота герцога Надорэа. Да, это он может. Хотя на тебя действовать уже не должно, связь была единичной... - Уж не хотите ли вы сказать, что рассветную красоту видел только я...и ещё он? - изумился Рокэ, на миг даже забыв о полученных при задержании травмах. - Разумеется. Кроме тебя и этого несчастного, остальные видели совершенно обычного мальчишку, каким должен быть Ричард Окделл в этом возрасте. Ну, разве что очень довольного жизнью, - Леворукий улыбался, причём так, что сразу становилось очевидно: что-то ещё Повелитель Кошек хочет сказать, хочет, но нельзя, как нельзя не-Ричарду показывать свои истинные чувства к своему сеньору. Или...нет, иномирец ведь не клялся, так что не к сеньору, а просто к Рокэ Алве. А ещё Рокэ вдруг понял, что глаза Леворукого - точь в точь глаза того бюста у трона короля Талигойи. Робер начал беспокоиться за Альдо. Нет, не подумайте ничего такого: он не завидовал Альдо, не осуждал его связь с мужчиной, не ревновал...нет. Робера беспокоило исключительно здоровье друга. Теперь, когда Альдо стал королём, Роберу стало совершенно очевидно: Альдо нездоров. Он чуть не упал с трона! И хотя позже тот лишь отшучивался, утверждал, что просто в глазах потемнело от духоты, Робер видел: нет, не просто в глазах потемнело, и не в климате дело. Может, конечно, он становится параноиком, может, конечно, дело в навалившемся на друга бремени, но Альдо бледнеет, медленно встаёт (головокружение?), стал дольше спать и больше есть, но Робер видит: на штанах друга появился ремень. Нет, дело не в незнакомой стране. Дело в Ричарде Окделле, осталось лишь понять, в чём именно. Отравление Робер, подумав, исключил: Ричард Окделл не мог отравлять только Альдо, в Алате повар готовил на весь дом, а в пути он не имел доступа на кухню. Кроме того, яд был уж слишком медленным, ведь долго спать Альдо начал ещё в Алате, больше месяца назад, а бледнеть начал с полторы недели назад. Значит, яд отпадает, хотя Робер и проконсультируется с лекарями. Может, какая-то хитрая болезнь? На ум не приходило ничего похожего, особенно если учесть, что Ричард каждую ночь проводит рядом с Альдо, и просто не смог бы не подхватить болезнь сам, если только не переболел ею или не принимает лекарства. Но таких болезней Робер не знал, так что оставил мысль на потом (и опять же, поговорит с лекарями). Точно! Каждую ночь в одной постели, потом Альдо спит до полудня, как же Робер сразу не понял! У мальчишки просто закатный нрав, он замучает Альдо своей страстью! И всё бы ничего, только Робер помнил того мальчишку в Варасте, и что-то не клеилось. Ричард в Варасте и Ричард сейчас...это были два разных человека! Тогда мальчишка не позволял себе и малейшего проявления нежности, был точной копией своего отца...нет. Теперь Ричард Окделл был сам не свой, скрывал зачем-то лицо от посторонних, часто улыбался, приходил на помощь Роберу и Мэллит. Робер был искренне благодарен ему за помощь с ночными кошмарами. Удивительно, но несложные методы дали почти мгновенный результат: от той удивительно вкусной груши Робер впервые за долгое время спал без дурных снов. И хотя идея спать в постели, предварительно согретой Ричардом, казалась не слишком приличной, спал Робер спокойно, в последнее время даже начало сниться что-то приятное. И хотя Ричард успел проникнуться какими-то странными идеями (вернее, одной идеей, зато Чистой), изменения по большей части, казалось, пошли ему на пользу. И всё-таки...и всё-таки Альдо стало хуже именно после появления Ричарда. - Правильно думаешь, - услышал Робер чистый, звучный бас. Робер вздрогнул и протёр лоб. Стыдно признаться, но его почему-то пугал Анодий Левий Примус. Да, это был всего лишь бюст. Но иногда, когда они оставались наедине, Роберу начинало казаться, что за ним кто-то наблюдает. А ещё он начал слышать чей-то красивый бас, вот как сейчас. И вроде ничего плохого не происходило, а всё равно как-то неуютно. Ещё и Альдо велел Роберу всюду ходить с этим бюстом, рассказывать ему про дворец и читать ему Дидериха. Словом, перекинул то, что до воцарения Раканов добровольно делал Ричард. Теперь Ричард - фаворит и цивильный комендант Олларии, а Робер всюду ходит с этим проклятым бюстом и, походу, тоже сходит с ума. - Эр Анодий, я вам сейчас очень завидую, - вздохнул Робер, сдаваясь и желая выговориться хоть кому-то, - Ничто вас не беспокоит, все о вас заботятся, разговаривают с вами. А я...а я волнуюсь за Альдо. Что-то с ним не так. Ладно, связался с мальчишкой, дело молодое, да и Ричард - не худший вариант. Но что с ним происходит - ума не приложу. - Так лекарей звать надо! - поддержал его мысли уже знакомый бас. - Дожил. Бюст мне советы даёт. Дельные. Ладно Ричард, у него явно не все дома, но я? А...ладно. Лекарей и впрямь звать надо. Если завтра опять будет шататься - точно вызову. Ответа не было, но посмотреть в наглые бирюзовые глаза Робер почему-то не решился. Такими глазами мог обладать Леворукий. Скорее всего, именно с него Ричард и лепил глаза Анодия Левия, потому что на этот вопрос мальчишка только загадочно улыбался и говорил "Вы мне не поверите". Да, раньше бы Робер ему не поверил. Теперь поверит. Двойственные изменения пугали Робера. С одной стороны,чем-то заболевал Альдо. С другой стороны, Ричард Окделл перестал быть копией своего отца и начал вести какую-то свою игру, понять бы ещё его мотивы. Но в одном Робер был уверен точно: мальчишка оставался честным и добрым, и если он что и делает с Альдо, то не со зла. Увы, Робер прекрасно знал, что убить человека можно и без злого умысла. А ещё он прекрасно видел, какими глазами смотрел на Ричарда Рокэ, как бессильно сжал кулаки от слов Ричарда, будто искренне полагал, что касался своего оруженосца. Нет, Робер разберётся и поймёт, что происходит, и поймёт быстро, если хочет спасти своего друга.