Чудочко

В следующий раз я встретил Эшли на следующий же день, лично для меня — совершенно неожиданно. Омега заходил в магазин, из которого я выходил, помахивая пакетом с только что купленными брюками. В общем, мы столкнулись в дверях, оба смутились и затоптались лицом к лицу, не зная, что сказать и как разминуться. Первым опомнился я, более старший и опытный в амурных делах. — Здравствуйте, Эшли, — поздоровался вежливо, невольно разулыбавшись. — Решили обновить гардероб? Надоел байкерский прикид? Полукровка отступил на шаг и зачем-то быстро спрятал руки за спину. — Вы оставили у Лекса грязные брюки, Петр, — ученик мага смотрел с вызовом, его щеки и шея до наглухо застегнутого кожаного черного воротника стремительно покрылись алыми пятнами нервного румянца. — Не заберете до завтра — я их выброшу в мусоропровод. Ужасно мерзко воняют керосином. Парнишка распространял вокруг себя весьма насыщенные, будоражащие похоть мятно-розмариновые, свидетельствующие о скорой течке флюиды. Рисковый, я бы на его месте поостерегся шляться по городу без сопровождения альфы. Заметив, как я жадно раздул ноздри, омега предупреждающе оскалился. — Не стоит, — он независимо выпятил изящный подбородок с милой ямочкой. — Долбану заклинанием — головешек не соберете. А пепел развею по ветру. Ладони напыжившийся дурачонок по-прежнему держал за спиной. Нас разделял буквально метр — ничто для короткого хищного прыжка. Скручу — и пикнуть не успеет, чай, доводилось в жизни уже силой брать, даже мага эльфа как-то завалил, правда, слабого. Вот только… В данном, конкретном случае не хотелось прыгать и скручивать. Эшли выглядел слишком юным и чистым для насилия. Вряд ли полукровка девственник, в Долине Магов течных омег не мучили напрасным воздержанием, просто выдавали средства предохранения, но между отдаться по взаимности, добровольно, и изнасилованием — целая пропасть ценой в… во что? Несколько показавшихся вечностью мгновений я и Эшли аккуратно принюхивались друг к другу, потом ученик мага вдруг расслабил напряженные плечи, кажется, сунул сзади за поясной ремень нечто и уронил вдоль тела руки плетьми. — Пожалуй, я здесь зря, — вымолвил он с усилием, отворачиваясь. — У Лекса полный шкаф разной одежды, относительно годной мне по размеру. Проводите до дома, Петр? Не жажду ввязываться в драки с альфами… Мысленно радостно заверещав, я молча предложил локоть, заранее предвкушая прикосновение через ткань рубашки наверняка горячих пальцев нравящегося до полубезумия омеги. Эшли странно, искоса взглянул, покраснел густым сплошняком и аккуратно, почти невесомо положил на мое предплечье узкую ладонь. На висках и лбу красавца заблестела россыпь крохотных капелек испарины. — Да, Петр, — прошептал он еле слышно, и меня затопило жаром. А еще — невероятной, неописуемой нежностью. Ученик мага прибрал, пусть и на время, высокомерные магические колючки и опять расцвел, как вчера в аэропорту, когда мы знакомились. Чудо преображения повторилось. Я придержал норовящую захлопнуться дверь, выпуская Эшли из магазина. Шагнул за смущающимся полукровкой следом и, сам расцветая от счастья, подобно созревшему раскрыться бутону розы, повел омегу по улицам к дому Лекса. Любому альфе, вздумавшему сейчас напасть на брюнетистую надежду государства, достанется на орехи — перекинусь в зверя и задеру без жалости. МОЕ не обижать и не трогать. Низзя. Шли мы, во взаимному молчаливому согласию, нога за ногу и отнюдь не кратчайшей дорогой, чуть ли не огородами, обмениваясь изучающими, кривоватыми, пробными улыбками и ничего не значащими фразами о погоде, вчерашнем перелете Эшли, моей работе и его учебе. Омега показывал на ладони маленькие магические, недоступные мне, не имеющему даже искры дара, фокусы: создавал крупных, страшных рогатых жуков, мохнатых пауков и ярких, трепещущих причудливо вырезанными крыльями тропических бабочек, зажигал радужно переливающиеся огоньки. Я искренне восхищался устроенным им красочным представлением, охал и ахал — ребенок ребенком, мечтая не отпускать полукровку от себя никогда. Попутно наблюдал за отражениями эмоций в загадочно мерцающих тщательно сдерживаемым довольным смехом медовых глазах юного мага, за его подвижным точеным эльфьим лицом и манящими поцеловать или обвести по контуру подушечкой пальца пухлыми, четко очерченными пунцовыми губами. Тихо возбуждался, но запретил себе сейчас думать о сексе, боясь нечаянно, неосторожным словом или жестом разорвать связавшую нас тоненькую, призрачную пока ниточку доверия.

***

На нас никто так и не напал, и дошли мы благополучно. Остановились у подъезда и замялись. Я — расстроенно, не желая расставаться, Эшли — непонятно, вроде, он тоже не рвался один подниматься в квартиру, но застеснялся пригласить меня на чашечку кофе, заробел. Давить на омегу и напрашиваться в гости сегодня явно не стоило. Поэтому я махом решил за нас обоих на правах старшего — нежно взял руку полукровки, поднес к губам, галантно поцеловал в тыльную сторону кисти и поблагодарил за замечательную прогулку. Прежде, чем распрощаться, мы с Эшли обменялись номерами телефонов и договорились завтра вечером вместе сходить в кино. Честно? Я с удовольствием сходил бы и днем, но после дежурства необходимо выспаться, иначе иззеваюсь, задремлю на сеансе, омега обидится и нормального свидания не получится. Про керосиновые брюки в мешке, оставшиеся в квартире Лекса, я вспомнил лишь ночью и мимолетно — мои похабно-возбужденные альфьи мысли витали далеко от каких-либо брюк, тем более — непоправимо испорченных краской, и везде мерещился смешанный, обволакивающий мятно-розмариновый аромат. В общем, я почти по уши влюбился в Эшли всего за полтора проведенных в его компании часа и думал только о полукровке. Раз за разом, медленно и быстро, раздевал ученика мага в фантазиях, влажно, взасос, целовал, валил на постель, подминал под себя, ласкал разнообразнейшими способами, вылизывал языком выступающие на чистой, прозрачной, сливочно-белой коже соленые капельки пота и трахал, трахал, трахал омегу — с хлюпаньями и звонкими шлепками от столкновений тел, до звездочек, до воя, меняя позы. Эшли таял в моих объятиях, страстно отвечал на поцелуи, с готовностью прогибался под меня, кусался, раскорячивал до упора, чуть ли не на разрыв связок, округлые, гладкие колени, поддавал толчкам, плотно обхватывал мой торс длинными, стройными ногами, низко, завораживающе хрипловато, сладко стонал на все возможные лады и вязко, протяжно, громко кричал от наслаждения, срывая голос, снова и снова выплескивая на вздрагивающий плоский живот стерильное омежье семя. И как я в эту ночь порнографически буйно распоясавшегося воображения не зарезал на операциях никого из аж трех поступивших по скорой пациентов людей? Не иначе, седой вожак Прародитель уберег от беды, направляя мой скальпель. Спасибо ему.