421 километр

Песня дня: ЛСП — Тело

16 августа, 14:56, 2018

      Как бы хотелось, чтобы все это было все-таки сном, как бы хотелось, чтобы это все было неправдой. Так было бы лучше, определённо! Пожалуй, чтобы было яснее, я должна написать о том злосчастном визите к врачу. Она после некоторого времени, пары процедур и, конечно, вопросов диагностировала (примерно) мне болячку с каким-то мудреным названием и порекомендовала посетить врача другой специальности. То есть она сказала фразу по типу: «Это, скорее всего, так-то, но более точно вам скажет об этом и как с этим быть дальше врач вон в том учреждении». Мы, понятное дело, тут же помчались туда, но в регистратуре сидели две очень престарелые дамы, которые с кислыми лицами сначала объявили о перерыве, а затем, когда мы обождали час, об окончании работы.       «Очень воодушевленные» учтивостью этих ледей, (по-иному я их не могу без оскорблений назвать, хотя это по-моему, еще не так уж плохо, как изначально прозвучало бы), мы вернулись домой. Лежа в кабинете на осмотре, я, естественно, не поняла, что врач имел в виду, лишь придя домой я ужаснулась, прочитав о поставленном диагнозе. Я даже не знаю, как я должна на то реагировать, ведь в осложнениях значилось все самое приятное: от обычного внутреннего воспаления, (что на фоне остального было наиболее гуманным и пустяковым), гриппа и до рака. Да, рака! Пятнадцать лет. Рак. Круто. Замечательно.        У меня словно почву в тот момент выбили из-под ног, ведь данная болезнь еще к тому же не лечится — я могу опять таким же образом свалиться, просто простудившись. Тогда то, что было со мной, все со мной происходящее, все что было бы в будущем, что всегда маячило смутным пятном перед глазами, все было разом перечеркнуто огромным пылающим красным крестом. И мое сознание, видимо, отправилось в какое-то безвременье, осушенное от мыслей и эмоций.

18:53

      Остаток вечера меня еще пытались записать к тому врачу, но оказалось, что у той клиники записи по Интернету нет, и работают они с восьми и до одиннадцати утра. Так что пойдём туда завтра. Что, в принципе, мне уже не важно. Все вокруг для меня теряет всякий смысл, ведь я окончательно сломала, что имела — себя.        Просто в голове не укладывается, как чуть меньше за неделю все обернулось так. Мне уже не страшно, честно говоря, даже серьезно параллельно на то, что я услышу завтра. В ушах еще звенят эти два названия — болезни и тяжелейшего из осложнений, все еще я пытаюсь смириться, что это случилось со мной, а не с кем-то другим, как воспринималось вначале.       Мне советуют не волноваться лишний раз (не дай Боже заболею хлеще прежнего), ведь, возможно, это ошибка, возможно, следующий врач по-другому все истолкует. Папа сказал, что, чтобы там ни оказалось, мы с этим справимся. Как бы хотелось в это поверить. Только я уже не совсем ребенок, чтобы беспрекословно верить словам, а не звучащей интонации, знаю, что меня хотят таким образом утешить, чтобы я к чертовой бабушке в окно не вышла, знаю, что так просто я уже не выкарабкаюсь, скорее всего.        Настолько странное состояние сейчас: не могу пошевелиться без этой тупой боли в ногах и животе, пусть всякие телодвижения и минимализированы, а еду я потребляю в то же время, пялюсь в потолок, включив на компе плейлист с видео о котах, и при этом не обращаю ни на что внимания. Душно. Ко мне, видно, медленно приходит осознание того, что все эти события не случайны, что я, должно быть, неправильно раньше жила. Должно быть я не так относилась к моим близким. Ближе мне почему-то оказались те, которых сейчас и след простыл, а не мои родные, которых я довела до ручки этими событиями, которые всегда на самом деле были рядом, которые помогают мне сейчас. А где вся эта орава «знакомых», в чьей поддержке я нуждалась? Стоило лишь узнать, что я не могу с ними затусить также как неделю назад, смылись. Тут я, наконец, поняла, что всем им глубоко плевать на меня, они все, как один говорили: «Ой, извини, потом перезвоню» и пропадали. Ни от одного не пришло ни весточки. Вся дружба, братство, вся забота о них оказались по-настоящему такой мишурой, а все мои типа такие все из себя «благородные» попытки сглаживать конфликты, моя терпимость по отношению к их выходкам — напрасными стараниями. А мой милый Вадим? Так и не давал о себе знать уже с того самого дня! Кстати, как мне объяснили, то, что происходит у меня в организме, появляется только при передаче данной заразы от одного человека к другому. Последнюю неделю я близко общалась исключительно со своим парнем. Выводы напрашиваются сами, не так ли? Мало того, он куда-то сгов исчез, так еще и оставил мне подарочек. Ну, наверное, дело просто в том, что он этого пока не знает, однако все равно, сие очевидное умозаключение меня выбивает из колеи. Хм, а если он, скажем, на днях появится? Что мне ему сказать? Тут я очень сильно сомневаюсь. Наши отношения никогда нельзя было назвать прочными, тем не менее мы мирились, а потом ссорились, и снова мирились. Все, что есть между нами хлипкое, как прогнившие доски на заброшке через квартал — только на них ступи и провалятся. Хотя я не бросила бы его в подобных обстоятельствах, сделал бы он так же по отношению ко мне? Я понятия не имею. Зачем он мне, если его любовь ко мне существует, только когда у меня все относительно нормально? Да и зачем ему потенциально больная раком?..       Я смотрю в окно. Под голубым летним небом множество людей все время спешат куда-то. Среди них вышагивают взрослые от лет тридцати пяти до сорока-пятидесяти с нахмуренными лицами, испещренные морщинами. Тут и там снуют совсем еще маленькие дети, свободные от всяких предубеждений, не знающие о всей подноготной системы, в которой родились. В отдалении подростки, примерно, моего возраста, которым море по колено. Живут лишь сегодняшним днем, дурачатся в компаниях, без задней мысли. Вон там, трое девчонок в коротких джинсовых шортах, кедах и футболках только что вышли из магазина с алкашкой. Одна из них, самая крупная по росту, старше своих подруг по виду, держит бутылку. Остановились. Задымили.       Я не потребляла никаких веществ и не бухала, тем не менее в эту минуту, вспоминая о некоторых поступках, в частности, о тех, что меня приковали к кровати, невольно удивляюсь, как докатилась до подобного мышления. Его схема примитивна: вот я, вот то, что я хочу и фиолетово какими средствами.       Наверное, если бы не эта болезнь я бы продолжила в таком же духе, а теперь… Я могу лишь сочувствовать тем, кто намеренно себя гасит, как я с какого-то момента, и заниматься самобичеванием. «Жалкое зрелище», — сплюнула бы я, если увидела себя такой.       Как бы хотелось сию секунду же стать одним из этих солнечных лучиков, скупо освещающих мою комнату, развеяться пеплом как сигарета того мужика у дома напротив. Или, может, вообще улететь куда-нибудь далеко-далеко, рассекая эту недосягаемую синь неба, миновав курчавые белые облака? А ведь раньше, я мечтала о путешествиях по разным странам, мечтала прочитать много книг, сочинить том или даже два стихов, повидать лично Адама Гонтье, а под конец жизни, уже с собственной семьей, переехать в уютный большой дом. Я мечтала вообще кем-то стать!        Что же я сейчас? Ненужное, бесполезное, пустое тело, такое же как и то, что у дома напротив за окном! Не несущее в себе НИЧЕГО! Это просто манекен, стоящий просто для того, чтобы заполнить пустое место. Для виду. Чтобы показать, что город состоит не только из облезлых зданий, нелепых вывесок и механических железок, снующих по дырявому серому асфальту. Но будто это будет что-то значить для таких же пластмассовых созданий, с их искусственным бытием, что по сути обычная цепь: «появился-послужил-сломался-отправился на свалку».       Однако лучше не думать вообще, чем думать о том, что сам виноват, что себя ты загнал в тупик, из которого, наверняка, уже не выберешься, ведь так? Но тогда почему, мне все равно, не становится лучше? Почему я сейчас, а не тогда, когда пренебрегала своим здоровьем, не тогда, когда наперекор здравому смыслу бездумно следовала своим «хочу», а не сейчас, сейчас, когда, как тряпичная кукла распластавшись на постели, мне так, блять, отчаянно хочется жить? Почему каждый мой вздох мне теперь дороже всех драгоценных металлов, а каждая секунда кажется бесценной? Почему я не берегла свою жизнь раньше, пока была возможность? Почему я была настолько бестолочью?       Я оглянулась вокруг. Зачем мне эта пыльная макулатура на полках, забитыми также какими-то сувенирами?! Сдались мне эти дурацкие фотки?! Для чего мне теперь огромные шкафы, полные бесполезных цветных тряпок?!       Зачем?..