29 августа, 9:38, 2018
Неужели я спустя почти две недели снова сплю? После такого подавляющего количества событий таки умудрилась! Впервые чувствую себя свежей и отдохнувшей. Почему же? А, ну да, я, конечно же, записала все как всегда вовремя. Короче, после12:28
Внезапно я таки подняла задницу с постели. Правда, делать оказалось нечего — кастрюля с раннего утра дожидалась меня на плите, вода заполнила чайник до уровня «максимум», комната идеально чиста, а стихи никак не приходят на ум. Вообще долгое время пыталась заставить свои ноги ходить, потому что, видно, либо отлежала их, либо сказалась на мне вчерашняя «прогулочка» на другой конец города. Или и то и другое. Я ходила взад-вперед, считая половицы в паркете, изредка выходя на балкон, дабы вдохнуть побольше свежего воздуха, но, казалось бы, зачем, если в доме открыты настежь все окна. (Кстати, сегодня так солнечно, что я каждую минуту щурюсь). И вот, когда мне надоело это занятие, открыла книжный шкаф. Три полки забиты настолько, что при всем моем желании перелистать «Ведьмака» или «Поттера», (не говоря уже о таком весьма солидного возраста томе, как «Властелин колец», доставшегося мне еще от прабабушки), не могу достать ничего без повреждений переплета. Нет, ну в теории, конечно, могла бы, только тогда моя коллекция резко уменьшилась. Так что, я обратилась к тому, что пылится чуть ниже. В подобии ящика хранились старые фотки, для которых не нашлось рамок, сказки (мда, из меня сказочница, как из Бузовой певица) и другая макулатура, которую давно пора бы выкинуть, да все жалко. Собственно поэтому я открыла этот ящик Пандоры — отправить на помойку ненужное. (В итоге, сбереглось около трети от этого барахла. О да, я беспощадна! ^^) Что-то прям совсем обострилась любовь к порядку. Не суть. Наткнулась на предыдущие дневники, в частности приковал внимание тот, что за великий пятнадцатый год, (степень важности которого описывать не буду, а лишь скажу, что тогда мои мысли были довольно занимательны). Кстати, заметила, что страхи двенадцатилетней Оксаны (многое связано с «Владиком» и мнимым одиночеством), в итоге, произошедшие наяву, уже мало волнуют. Даже прикольно так сидеть, переворачивая страницу за страницей, осознавать, что реальность, которую всего пару лет назад окрашивала исключительно в черный и белый, потом забрезжит новыми цветами. Чтобы потом превратиться в оттенки серого. Что мои сокровенные желания встретить единомышленников были, пусть, наверное, трогательны, однако чересчур утопичны. К тому же, не так давно заключила, что приобретенное не вечно. Тем не менее, на одних дневниках я не остановилась. Меня резко заинтересовало все: от снимка круглых и очень злых лиц с подписью: «1 «Б» до моих кривых каракулей. Смешно было, пока не отыскала папку, которая значилась как: «Личное». Я подняла бровь — названия у меня всегда были на высоте. Что ж, там лежало то, чем я иногда баловалась в свободное время. Портреты. О да, дотошное копирование чужой мимики и жестов на бумаге было настоящим увлечением. Аж сорок штук этих «копий». Среди них и бабушка, и дед, и классуха, и Марина, и Саша. А когда я после какого-то одноклассника, судя по неправильным пропорциям, сильно бесившего меня, вдруг увидела надменную улыбку предмета моих первых соплей в сахаре, то лишь пробежалась от края до края глазами, безразлично отложив в сторону. И почему Влад мне казался особенным? Вон какие тонкие линии! Да, красивый, чего там греха таить, но что с того? Чем он вообще мог меня впечатлить? Ума не приложу. Да, в сердце еще живет эта девочка, мечтавшая однажды хотя бы взять «ледяного» Влада за руку, но она не грустит, отнюдь. Чистые чувства ребенка стали щитом. Это была сила, способная уберечь меня от плохого, которая затем, видимо, переродилась в нечто иное. Все бы ничего, если бы потом я не встретилась бы с меланхоличным взглядом Вадима. Совершенно забыла про эту зарисовку. Хотя какая там зарисовка — его тон кожи, складки на лбу, немного впалые щеки, тени на одежде и волосах претендуют на фотографическую точность. Что, впрочем, неудивительно — попробуй еще криво нарисуй собственного парня. Пусть он и не узнал бы об этом арте, но я точно долго еще бы стремалась. Однако все это повествование теперь лишь сплошное сослагательное наклонение. Несколько долгих мгновений после того, как эта картинка оказалась в моих руках, я сидела, ощущая мелкую дрожь во всем теле, слыша гулкие удары сердца, словно зачарованная. Как бы я не бомбила на него на днях, что-то теплое разлилось по телу, когда в моей памяти явилась наша первая встреча. Меня в тот июльский вечер внезапно позвали на прогулку. В нашей узкой компании я сразу заинтересовалась персоной Вадима. Но просто встретившись впервые с этим недоверчивым, равнодушным взглядом, я внутренне съежилась, не заметив вкраплений усталой печали на дне зрачков. Вот и сейчас я прячу глаза не в силах вынести. «Чего ты боишься, давай же!» — повторяла про себя в этот миг. И, переборов себя, я глянула прямо в завораживающие глубиной глаза. В горле застрял тугой комок. Движимая новыми чувствами, я медленно провела ладонью по карандашному плечу. Словно он действительно живой. С губ случайно слетело: «Прости». Будто Вадим меня услышал. Будто простил бы, даже если и услышал бы. Будто я снова могла бы вернуть то замечательное время, когда мы просто были вместе, не травя друг друга расстоянием и едкими словами. Будто ему от моей поддержки сейчас стало бы легче перенести это. Будто бы я могу дать ему защиту от всякой дряни. Будто та глупая фраза вообще имеет смысл.17:48
В доме витает какая-то странная тишина — даже собака в дальней комнате затихла. Ощущение, что все в квартире резко вымерло. Будто кто-то остановил время. Причем, я никак не определюсь нравится ли мне, как мой разум постепенно «застывает». Никогда подобного не чувствовала. Для меня нередкое явление, когда после очередной выходки, что не пришлась бы по душе родителям, или у доски на геометрии в школе, ко мне очень медленно подползает такой отупляющий испуг, что в голове либо начинает играть какая-нибудь дурацкая мелодия по типу румбы из «Маски», либо просто образуется вакуум. Только то, что сейчас творится у меня в мозгу никак нельзя поместить в один ряд с этим. Пожалуй, похоже на своеобразное умиротворение. Когда наедине с собой ты переосмысливаешь некоторые принципы, не отрицаешь ни прошлое, ни настоящее. Когда картины твоей жизни, что ты видел очень давно, вдруг всплывают одна за другой. Когда ты, закрыв глаза, тихо смеешься, вспоминая свое детство, сейчас словно залитое солнцем, где в светло-зеленом поле, в которое ты случайно забрел поутру, распустились раскидистые сирени. Где все окружающее казалось тебе такими же великолепным. Где не было места ни страху, ни боли, а ты готов полюбить весь мир. И когда щиплет в уголках глаз, при мысли о только еще начавшейся юности. О близких людях, которые были и есть сейчас. О маминых поучениях, о бабушкиных пирожках, о папиных шутках. Об улыбке Саши, о глазах Влада. И объятьях Вадима. Ребята… Как бы я хотела всех увидеть. И без разницы на любые «предатель», «мразь», «стерва» и прочее. И что, что мы не поладили? Хотя, если бы мне дали возможность что-либо поменять в наших взаимоотношениях, я бы ничего не стала бы менять. Разве что извинилась бы обязательно перед родителями, не пустила бы в дом беды. Однако ничего более. А это означает, что, в целом, я была счастлива в течение моих пятнадцати лет. Пытаюсь лишь не грустить о незаконченных делах, нереализованных мечтах. Не думать о том, чего я могла бы добиться. Но все мы, люди, слабы и время, отведенное нам коротко, так что все равно успеть абсолютно все, что хотел, вряд ли представляется возможным. Забавно, что многим из моих знакомых я казалась сильной. Несгибаемой. Меня некоторые даже называли время от времени железной Оксаной. Какое-то время я даже с самодовольной ухмылкой принимала такое прозвище, но на деле знала в глубине души всегда, что я слабее их всех вместе взятых. Я переносила всю эту хрень, лишь потому что это не было чем-то таким невероятным. Теперь же по мере осознания того, что мне просто не отведено, видно, уже пробыть рядом с близкими чуть-чуть подольше, понимаю — вот точка невозврата. Вот время, когда я сломаюсь изнутри без возможности стать прежней. И тем не менее, так бы хотелось, чтобы, если со мной все же действительно…что-то случится, чтобы ребята просто вспомнили обо мне так же, как и я сейчас их, отбросив все ссоры, все плохое. Просто вспомнили, что я существовала. Что, как и миллионы людей до меня, пыталась оставить что-то после себя.