421 километр

Песня дня: Slipknot — Psychosocial

15 ноября, 20:45, 2018

      После предыдущей записи дни, как нарочно, тянулись медленно и однообразно. Каникулы провела в компании компа, домашки и, кто бы сомневался, «пустоты». С последней, кстати, все эти две недели было непросто. Зачастую мне казалось, что моя кукушка вот-вот слетит, и ей останется лишь пожелать доброго пути. Конечно, «пустота» — единственный пока призрак, являющийся мне наяву. В общем, какие-то потусторонние голоса вроде не беспокоят, бросаться с воплями на физичку пока меня не склоняют, ахах. Однако на этом все не заканчивается.       Заметила, что стала исключительно нервной. Вывести меня из себя сейчас подвластно чуть ли не любому. Я себя даже задолбала своими перепадами настроения и излишней раздражительностью. Обострилась также моя чувствительность, к несчастью. Около десяти дней назад произошло нечто, прекрасно то иллюстрирующее.       This situation** имела место на английском. Я решала упражнения из сборника Голицынского. Группа же в миллионный раз мусолила Past Simple. Учитель произнесла какую-то фразу. Все затихли, пытаясь вспомнить ее значения. Кто меня дернул за язык перевести вслух, пусть и очень-очень тихо? Нет, я-то в курсе почему на самом деле подобное произошло. Просто на уроках с преподом-французом я время от времени перевожу детям помладше, что он имел в виду. Синхронный перевод уже вошел в привычку. Все равно я весьма тупо себя повела. Да и что, в принципе, ожидать от человека, который спал два часа? Но моими одногруппниками воспринялось в качестве некого знака надменности и превосходства. После того случая, бесцельно шляясь по коридорам, не раз ловила на себе неприязненные взгляды. Впрочем, неудивительно.       Но потом это уже стало постоянным. Помню как-то в начале дня проходила мимо девчонок, с энтузиазмом обсуждавших очередной сериал, махнула им рукой. Они с умиленной лыбой кивнули, тем не менее я не ушла и из любопытства осталась стоять неподалеку, завернув за угол. Скажу вот что: лучше б я не слышала, что они говорили обо мне.       Тогда я домой возвращалась пешком одна и переварить такое не смогла. «Пустота» повторяла их слова и, будто изголодавшаяся псина, вгрызлась в сознание, точно в кость: «Никого и не пойдет за тобой, зубрила гребаная. Никому ты не нравишься. Как же всех бесишь. К тому же, бесполезная, как аквариум без рыбок. Пустая. Никакая. Так что ж ты не сдохнешь уж, наконец?»       Я воткнула в уши наушники, стиснув зубы. Правда, как и надеялась, щепотку воли сопротивляться ей удалось найти. Фиг знает почему, но меня насмешила фраза в учебнике по обществу: «О смысле жизни задумываются часто люди, достигшие порога зрелости, или испытывающие неудовлетворенность собой, характером взаимоотношений с окружающими, и иногда чувствующие одиночество».       М-да, исходя из такой логики, я либо психологически уже бабуля, либо забитая одиночка. Либо забитая старушка-одиночка. Ха, весело, да, «пустота»? О, не ответила. Видимо, сработал способ решения всех проблем, о котором, кажется, Конфуций говорил. Что-то типа: «Жалуясь мы удваиваем силу зла, а смеясь над ним уничтожаем». Уничтожить себя — идея, бесспорно, заманчивая, но, пожалуй, реализовывать мне придется ее менее буквально, раз решила не отступаться от собственных слов.       В целом, особо ничего не происходит. Народ в школе будто спячку впал, честное слово. Достучаться до кого-нибудь из наших в течение первых двух уроков абсолютно нереально. Ну, а до Оксаны так и вообще до конца занятий не добудишься. Иногда бывает такое, что, к примеру, на истории долго-долго могу с интересом слушать учителя, конспектируя ее рассказ, затем неожиданно перевожу взгляд куда-нибудь в сторону и залипаю без движения. В эти минуты, в основном, для меня не существует никаких звуков кроме ленивой болтовни «пустоты» под мое замедлившееся сердцебиение. Однако не позволять продолжаться данному процессу вне дома намного проще, нежели чем в одиночестве, так что через некоторое время, слегка помотав головой и дважды моргнув для верности, отгоняю нахлынувшее наваждение.       Тем не менее, я взялась за дневник спустя практически полмесяца не затем, чтобы плакаться в письменной форме о наболевшем, (ну да, ну да). Сегодня был довольно-таки насыщенный день, впечатлениями о котором я хотела бы поделиться, (жаль, конечно, что не могу так сделать с одушевленным предметом, но об этом немного попозже).       Итак, начнем-с. Четверг. Семь утра. Пасмурное небо простирается над головой. Снежинки летят в глаза назойливыми белыми мошками. Залеплены окна домов и маршруток. По колено сугробы, лежащие на асфальте. Снег то и дело забивается в ботинки. Оксана опять тащит полуторакилограммовый рюкзак на плечах, ругаясь на влажный ветер, пронизывающий до костей. Можно же было доехать на автобусе, но, нет, гораздо веселее прозябать на улице. Тут я поднимаю глаза чуть выше и вижу рекламную вывеску: «Фантастические твари и где они обитают 2: Преступления Грин-де-Вальда. В кино с 15.11» — Вау, точно! Они же должны были выйти со дня на день и вышли! — пропищала с лицом ребенка, получившего «мороженку». Не сбавляя шага, я позвонила родителям с предложением сходить. И все бы хорошо, да только сеанса всего два — первый в два часа, выпадающий на скучнейший урок биологии, (на котором я, ко всему прочему, сплю, предварительно пересев за последнюю парту), и другой в восемь, совпадающий с окончанием курсов МКТ. На следующий день та же история. И на субботу. И даже на воскресение! Мое воодушевление мигом испарилось. «Блин, ну как же так», — раздосадованно думала, наблюдая за малиново-алым рассветом, совсем не обращая внимания на предупреждения физички: «Будешь пялиться в окно, выйдешь за дверь, Покровская». Держат в кабинетах, заставляют слушать всякую ахинею, так еще не пускают на любимый фильм, сволочи. Перед искусством я, сверля взглядом железную дверь, уже смирившись с тем, что не увижу сей долгожданный сиквел, вдруг читаю сообщение: «Доча, подойди к биологичке, скажи, что по семейным обстоятельствам уходишь, возьми задание. Бумажку напишем ко вторнику». Тут я прямо-таки пускаюсь в пляс: «Йес, йес! Вашу биологию труба шатал, я отличница! Пойду в «Атак» за сухарями!» До кинотеатра добиралась чуть ли не вприпрыжку, в предвкушении смотрела рекламу. Говорить что конкретно мне понравилось, пожалуй, бесполезно, ибо тогда мне придется описывать в красках весь фильм, а мне лень. Скажу лишь только то, что меня очень тогда тронули все сцены, связанные с Литой и Ньютом. А-а-а, ляпота! Саламандр такой стесняшка, прям уи :)       Эмоций через край, а поделиться особо не с кем. Ну как не с кем. Когда я в машине уже ехала домой, внезапно прозвучал в голове фрагмент моего диалога с Волан-де-Вадимом два года назад. — Ну, что понравилось? — мой восторженный шепот, звучащий выше, чем мне хотелось бы. — Угу, — сама заинтересованность. — Да? — тупой вопрос. — Ну таки да, — тупой ответ. — Ой все! — Не суть. — Сходим как-нибудь, м? — Конечно. Вместе.       Огонек в глазах на минуту угас. Ладонью я коснулась запотевшего стекла, за которым в сумерках размытыми пятнами мелькали фонари. Неожиданно на лицо наползла улыбка. «Что ж, вот, сходили. Клево, правда», — устало откинулась в кресле.       Тогда-то меня осенила одна идея, искрящаяся, будто сотня праздничных фейерверков, настолько, как мне показалось гениальная, что, приземлив попу на стул перед компом, я решительно включила свое чудо техники и открыла ВК, в который не заходила, на минуточку, с августа. Я не дура, чтобы использовать для секретнейшей миссии страницу-основу. (Ага, чтобы меня запалили, уж увольте). Нет, порывшись около часа в записях, нашла пароль от фейка, да такого, что определить кто за ним почти нельзя. Разве что я сама себя не выдам. Вбила в поиск заветный ник. Написала: «Приветики», стерла. Заменила на: «Хэй, дороу», убрала последнее слово. Стерла первое. Встала. Села. Крутанулась на месте. Глянула на балкон. Набрала: «Здрасте». Задумчиво почесала переносицу. Стерла. Перевела взгляд с клавиатуры на монитор и просто уставилась на аватарку, рядом с которой красовался зеленый значок онлайна. Обновила вкладку. «Был в сети пару минут назад». Рукой подперла щеку. Обновила опять. Снова онлайн. «Черт, чтобы такого написать, чтобы было приятно и неизвестно кто я?» — размышляла. — «Бли-ин, блестящая мысль, Покровская: завести беседу под чужой личиной с тем, кто тебя знает, как облупленную! К тому же он, по-твоему, что идиот? Не вычислит?» — рукалицо. — «Я, конечно, тоже тот еще агент ФСБ — нахожу все подставные страницы и пробиваю все аккаунты в других соцсетях. Тем не менее, он такой же. Он тот еще опасный интернет-маньяк, который плюс знаком с тобой почти два года!» «Пустота», молчавшая весь вечер, не выдержала и съязвила: — Во, тупая! Совсем рехнулась что ли?! Я, пнув в сторону стул, примостилась на край кровати, спрятав лицо в ладонях. «Блять! Опять ты!» Она со смешком парировала: — Не опять, а снова! Послушай, ты такая жалкая, что хочешь написать бывшему? Слабачка. Я шумно выдохнула, вернувшись за стол. «Она сейчас в чем-то права. Не стоит. К тому же я сама же сказала, чтобы он не приближался ко мне». И удалила профиль. «Я держу обещания, какими бы те ни были. Как бы я не хотела их нарушить. Кто накануне сделал вывод, что так будет лучше? А так, получается, что я нам обоим причинила бы вред. Скорее все руки себе переломаю, чем поступлю подобным образом. Только держись, Оксана», — успокаивала я. — «Только держись». Но кто и как угомонит «пустоту», разошедшуюся не на шутку: — Слабачка, волочись за бывшими! Или возвращайся к учебникам! Не мудрено, что они тебя и поймают — ты лишь их не бросаешь, железная Оксана! Любить-то ты не способна, зубрила гребаная!