N is for Tonks

Постоянное пиканье над её головой в какой-то момент вырвало Тонкс из забытья, и она приоткрыла глаза. Солнечный свет непривычно ударил по зрачкам, и она снова зажмурилась, замычав от боли, но стараясь изо всех сил сделать это как можно тише. Голова как обычно кружилась от недостатка сил, а желудок пульсировал жгущей болью на каждый вдох и выдох. — Тонкс? — смутно знакомый, тихий баритон донесся до ее ушей. Она вновь приоткрыла глаза, пытаясь рассмотреть его владельца. Во взгляде все плыло, но она различила в залитом солнечным светом помещении силуэт. Ее руку накрыло что-то теплое, когда силуэт резко приблизился, и Тонкс испуганно дернулась вбок, издав то ли стон, то ли скулеж, как побитое животное. Она, запоздало поняв, что может двигаться, поджала под себя затекшие ноги и подняла ладони перед лицом, готовясь защищаться от ударов по любым частям тела. Но разумом, его какой-то отдаленной частью, она довольно быстро осознала, что долго сопротивляться не удастся — даже от таких, казалось бы, простых действий ее пульс уже подскочил, а мышцы рук ужасно заныли. — Тонкс-Тонкс, тише, это я, Сириус. — С… Сириус? — не поверила она. Что он здесь делает? — Да. Все хорошо, — он, опустив ее дрожащие руки, слабо сжал ладонь пальцами. Она наконец смогла разглядеть его. Это и правда был Блэк. Его привычный, идеальный внешний вид куда-то испарился: борода, которая стала заметно длиннее, топорщилась в разные стороны, одежда висела на нем вся измятая, а лицо — отдавало нездоровой бледностью и усталостью. — Что… что ты тут делаешь? Я… — она, потирая запястья и будто каждый раз проверяя, что и правда не прикована, огляделась: просторная, светлая комната. Совершенно непохожая на ту, где она была. — Я умерла? — Нет. Нет-нет-нет, — его рука легла на ее волосы, осторожно поглаживая. — Ты жива. Мы нашли тебя несколько дней назад. Ты в больнице, доктора тебя восстанавливают. Все хорошо, Дора. Она закрыла глаза, пытаясь совладать с волнением. Внутри появилась странная, сильная дрожь, заставляя ее сжимать челюсти в попытке сдержать эмоции и озноб. — Какой сейчас день? — наконец спросила она. — Конец февраля, двадцать шестое. — А… А год? — она надеялась, что хотя бы не прошел десяток лет. — Все тот же, девяносто пятый. Тонкс громко выдохнула. Слава Мерлину. — Это значит, меня не было… — она попыталась вспомнить последний день вне того помещения, но память отказывала ей. — Сколько меня не было? Я помню, что был январь. — Чуть больше полутора месяца, сорок пять дней. Если мы правильно определили время… похищения. Все закончилось, ты с нами. Ты жива. — Мерлин… — Тонкс вновь выдохнула, сдерживая слезы, и закрыла лицо руками. — Спасибо. — Все будет хорошо. И Сириус наклонился к ней, с осторожностью обнимая. Тонкс вцепилась ему в плечи и, почувствовав его родное тепло и запах, начала плакать. Чувство облегчения, чувство, что все это, весь этот ад и кошмар закончился, вырывал из нее нескончаемый поток благодарных слез. — Я в Мунго? — спросила она, когда ее истерика начала отступать. — Нет, это… Маггловская больница, не помню название. В Мунго ты была вчера утром, но целители очень рекомендовали тебя отправить магглам, они лучше понимают в действии обычных лекарств и всего того, что в тебя пихали. Шторм мгновенно подсуетилась, подергала за свои ниточки, и буквально за пару часов тебя сюда перевезли. Со вчерашнего обеда ты здесь, — он подкатил стул поближе к кровати и опустился на него, вновь взяв ее за руку. Она посмотрела на кучу неизвестной аппаратуры с другой стороны от нее, от которой постоянно доносилось пиканье. — Что со мной было? Я помню… Мало чего. — Мы пока устанавливаем все факты, дорогая, — он с извинением коротко улыбнулся. — Нашли тебя на окраине Дартфорда, но к моменту нашего появления, кроме тебя, больше никого не было. Мы ищем и допрашиваем всех причастных. — Кто они? — Ну, Фостера ты уже знаешь. Еще вербовщик Лиз Дженнингс — Бартоломью Кейн. Также, владелец машины, Тобайас Гордон. Но по официальным данным, уже как два года числится пропавшим из хосписа. Остальные нам пока неизвестны. Как и то, зачем им понадобилось тебя похищать, а потом мучить. Тонкс зажмурилась от вдруг зашедшегося быстрым стуком сердца. — Я… Я помню четверых. — Кто-то конкретный? — Нет, — она сглотнула. — Только… Двое напали в переулке, потом в доме был постоянно один и тот же дед. И однажды я слышала вроде бы женщину. Но только слышала, она не заходила ко мне. Сириус мгновенно достал из кармана блокнот, записывая слова Тонкс. — Имена, может? Или еще что-то? Тонкс вновь прикрыла глаза на пару мгновений. — Эй, если сейчас сложно, то мы можем продолжить в другой раз, — рука Сириуса легла ей на плечо, сжимая. — Нет, просто… Я не до конца уверена, что все было именно так, как мне казалось, — она посмотрела на дядю. — Может, дашь мне мою палочку, и я просто достану воспоминания? Вдруг я что-то забуду упомянуть или станет ясно, что это… не то, чем было для меня. — Мы… Мы не нашли твои вещи, — он с сожалением поджал губы. — Я могу дать тебе свою пока что. А потом, как ты окрепнешь, сходим к Оливандеру за новой. Тонкс слабо кивнула, с грустью вспомнив свою палочку. Ей она нравилась. Она была как продолжение ее правой руки, и ощущение от ее потери отзывалось внутри скорбью и даже позором. Словно у нее забрали друга, да еще и по собственной вине. Сириус вложил в ее руку свою палочку, и Тонкс несколько мгновений рассматривала ее. Она прекрасно знала, как она выглядела, как ощущалась руке: в детстве, пока Тонкс еще не получила личную, она часто просила то родителей, то Сириуса показать ей свои и дать подержать. Иногда она начинала ею размахивать, представляя вокруг кровопролитную битву, а себя — высококлассным волшебником, которой мог одновременно вести бой с несколькими противниками. Тонкс шумно вдохнула, собирая силы и воспоминания о произошедшем. Она видела периферийным зрением, как к темному, резному дереву потянулась мерцающая нить. По виску пронесся слабый холодок, обозначая завершение процедуры, и Блэк подставил пустой флакон под конец нити. — А теперь отдыхай, — проговорил он, закупоривая и поднимаясь. — Нам надо это хорошенько изучить. — Кто-нибудь еще зайдет? Оставаться наедине ей сейчас совсем не хотелось, хотя прекрасно понимала, что поимка этих уродов куда важнее. — Конечно. Я сейчас позову родителей. Вечером зайдут твои друзья и, думаю, Рем с Рэймондом, как освободятся. — О, ты познакомился с Троутоном? — она слабо улыбнулась при его упоминании. — Да. Он со своей стороны нам здорово помог. В особенности, достал записи с камер, где видно машину, в которой тебя увозили, и помогал давить на Фостера. Да и быстро пробили этого Тобайаса. — Как вы вообще поняли, где меня похитили? — Ох, — он усмехнулся. — Спроси Рема лучше. — «Рем»? С каких пор ты его так по-дружески называешь? — Тонкс с интересом посмотрела на дядю. — Ну, знаешь, он первым забил тревогу, что ты не отвечаешь на его письма, — Сириус качнул головой. — Мы, в каком-то смысле, помирились. — Всего лишь надо было мне пропасть, чтобы вы зарыли топор войны, — она хохотнула, но под конец закашлялась. Под ребрами все мгновенно вспыхнуло ужасной, но притупленной болью, и она поморщилась, зашипев. — Давай в следующий раз ты будешь искать менее опасные пути для нашего с ним примирения? — он чмокнул ее в лоб и отошел от кровати. — Я зайду к тебе завтра, хорошо? — Просто найдите их. Сириус коротко кивнул и скрылся за дверью палаты. Через несколько минут в палату практически вбежали ее родители. Они тоже, как и Сириус, выглядели измотанно, но, завидев Тонкс в сознании, на их лицах появились счастливые улыбки. Мама сразу же кинулась к ней, обнимая, зацеловывая ее лицо и причитая. Папа же смиренно стоял рядом, не сводя с них обеих взгляда и поглаживая сквозь тонкое одеяло коленку Тонкс. Они просидели у нее практически до позднего вечера, разговаривая или просто смотря друг на друга в приятной, спокойной тишине. К тому моменту, когда в палату заглянули Вивиан с Меллором и, к удивлению Тонкс, Томми, ее отец сумел убедить маму отправиться наконец домой, чтобы они впервые за столь долгое время смогли нормально поспать. Друзья же пробыли у нее совсем недолго, минут двадцать, ссылаясь на полный кавардак в Аврорате, который начался в связи с ее пропажей, а после и с отстранением Люпина и Блэка. А сейчас, когда Тонкс наконец нашли, им все еще предстоят поиски тех, кто ответственен за ее похищение. Нимфадора чувствовала огромную вину и за то, что доставила столько нервов, и за то, что не могла сама присоединиться к поискам. Пока она тут отлеживается, все остальные работают чуть ли не сутки напролет, пытаясь напасть на след похитителей. Если бы она только смогла отбиться тогда, в том переулке, ничего бы этого не было. Но она даже не догадалась использовать беспалочковую магию, на овладевание которой она убила столько времени, не говоря уже о своем даре метаморфа. Как можно быть настолько бесполезной? Почти в районе полуночи она услышала в коридоре чьи-то тихие, спорящие голоса, и, когда дверь в ее палату открылась, в проеме показалась медсестра с Люпином позади. Она, завидев, что Тонкс еще не спит, бросила в его сторону суровый взгляд, проговорив: «Только тихо давайте, чтоб не перебудили мне остальных больных», и закрыла за Люпином дверь. — Римус… — она не могла сдержать радости при его виде, чувствуя, как сердце забилось просто от одного взгляда на него. — Прости, что так долго, — он с извиняющейся улыбкой опустился на стул рядом с ее кроватью. — Как ты? — Ну… Пойдет, — Тонкс смущенно заерзала на постели, поправляя волосы после долгого лежания. Она вновь посмотрела на него: внешний вид, как и у всех, оставлял желать лучшего. Измученный, исхудавший, дико уставший, судя по залегшим под глазами синяками, и бледный. Воротник рубашки сбился, одна сторона торчала. Она протянула руку, поправляя его, Люпин же не сводил с нее взгляда, немного удивленного от ее действий. — Тебе не мешало бы поспать, — заметила она. — Сон слишком переоценен, — он усмехнулся. — Успею еще. Хотел к тебе попасть, но только сейчас вот вырвался. Рэй просил передать тебе, что заглянет завтра. — Спасибо вам. Они какое-то время неотрывно смотрели друг на друга в полной тишине, но потом Люпин вдруг замотал головой, пробормотав: «Извини, Тонкс», и неожиданно поднялся, обнимая ее. Крепко, отчего немного заболели мышцы, но Тонкс мгновенно сцепила руки за его спиной, утыкаясь ему в ключицы носом. Она всеми силами старалась в очередной раз не расплакаться, но стоило его запаху достичь мозга, как слезы предательски потекли по щекам. Услышав ее всхлип, Люпин прошептал: «Все хорошо, ты в безопасности». Он, убрав одну руку, опустил железный подлокотник и сел к ней на кровать, снова обнимая. До ее ушей донесся тихий голос: «Я так соскучился, я так безумно соскучился». — Я очень хотела еще раз тебя увидеть, — через время прошептала Тонкс ему в грудь. — Я здесь. И никуда не денусь, — его рука медленно гладила ее по волосам. — И ты тоже никуда не денешься. — Я ничего не смогла сделать. Ни в начале, ни потом… — Пожалуйста, не вини себя. — Но я аврор, Римус. Она отклонилась, посмотрев на него и утирая щеки. — Авроры тоже люди, — медленно проговорил он, заглядывая ей в глаза, словно хотел убедиться, что она понимает, о чем он говорит. Он осторожно приобнял ее лицо рукой, большим пальцем поглаживая еще влажную щеку. — Живые люди, которых можно застать врасплох. — Ты бы с ними справился. — Не факт. К сожалению, они знали, что делали. — С чего ты взял? — Мы нашли в том переулке шприц с остатками фентанила, — он заметил ее непонимание. — Анальгетик, которым тебя усыпили. Слава Мерлину, они не переборщили. — Иначе бы?.. — Иначе бы ты уже не проснулась, — его голос оборвался, а взгляд скакнул к ее рукам. — Не болят? Она глупо посмотрела на свои запястья в синяках, медленно переваривая информацию, с которой он так быстро постарался перевести разговор. — Немного… Странно ощущать, что я могу двигаться. Я уже… — она с надрывом усмехнулась. — Уже и забыла практически, каково это. Думала, что умру там, без движения. Без боя. Он, осторожно взяв ладонь в свои руки, молча гладил ее, не поднимая головы. — Мне очень, очень жаль, что… Что ты прошла через это. — Хорошо, что я не прогуливала работу, — с грустью заметила она. — А? — Сириус сказал, что ты поднял панику, когда я перестала отвечать на письма. — Ну как, панику, — его рот искривился на тяжелом выдохе. — Насторожился, да. Попросил проверить, где ты и почему молчишь. — Ты смотрел в Омут? — Да. — Вы нашли там что-нибудь полезное? Его голова рвано дернулась в кивке, и он вновь посмотрел на нее. — Это Тобайас. Остальных мы не смогли разглядеть. Но ищем. Ищем и обязательно найдем. — Они говорили про других метаморфомагов… — Да. Дорожка расследования привела нас и к Фостеру, и к двум убитым. Значит, мы разрыли что-то куда крупнее, чем думали. Пока, правда, непонятно что, но раз заставили их пойти на такой отчаянный шаг, значит они делают ошибки. И мы скоро их найдем, — его взгляд стал серьезнее. — Но метаморфы… — У нас пока нет сведений, что кто-то из метаморфов пропадал. — А Дженнингс? Что ты про нее узнал? — Милли прислала ее письма, нашли паб, но тот вербовщик уже исчез. С конца мая его никто не видел. Разослали ориентировки, но встретили его неожиданно в доме Фостера. Он и сказал нам, где тебя держали. Но к моменту нашего прибытия, кроме тебя, никого не было больше. — Ничего, — она откинулась на подушку, — ничего, найдем их всех. Она уставилась в темный потолок, слушая тишину с редкими звуками проезжающих машин за окном. Руки Люпина приятно грели ее, и хотелось оставаться в таком состоянии как можно дольше. — А где этот… парень твой? Он так и не заглянул? — Сириус гремел дверцами шкафчиков в попытке найти пару чистых чашек. Ее выписали из больницы уже как несколько недель назад. Аврорат дал ей два месяца отпуска на восстановление, и Гавейн, в день ее выписки заявившись к ней домой, чтобы сообщить данную новость, горячо заверил, что если ей понадобится больше времени, то никто не будет против. Главное, чтобы она восстановилась, а о работе не стоит переживать. — Не знаю… Не видела его с… Тонкс попыталась вспомнить, когда она последний раз видела Шона, но все, что всплывало в голове, — их ссора возле бара, а дальше… Она громко вздохнула, пытаясь отогнать охватывающее чувство паники от воспоминаний. — Эй! — Сириус неожиданно возник перед ней, щелкая пальцами. — Помнишь, что врачи сказали? Думай о хорошем. Она безрадостно усмехнулась и покачала головой. — Дебильный совет, согласен, — он упер руки в бока и нетерпеливо посмотрел на медленно нагревавшийся чайник. — Ты уверена, что у вас тут колдовать нельзя? На прошлой неделе им пришлось использовать Обливиэйт на лендлорде, когда тот, увидев в их окне плывущие по воздуху овощи в холодильник из пакета, ворвался в дом. После этого Тонкс с друзьями решили колдовать дома как можно реже или хотя бы не таким заметным образом для магглов. — Не желательно. Но когда тебя такие запреты останавливали? — Резонно. Он взмахнул палочкой, и чайник взмыл в воздух, разливая кипяток по кружкам. — Я не знаю, что дальше делать, Сириус, — еле слышно проговорила она, нервно расковыривая небольшую ранку на сгибе локтя. — В каком смысле? — он протянул ей кружку, и Тонкс вцепилась в нагретую керамику словно в спасательный круг. Внутренняя дрожь немного отступила. — Меня же, наверное, уволят? Или уже уволили… — Что за бред, Тонкс? — он нахмурился. — Никто не собирается тебя увольнять. Да, Робардс отправил тебя на отдых. И это нормально. Это не увольнение. Такова процедура. Тебе нужно прийти в себя. Это займет какое-то время, и это нормально. Все всё понимают. — Я так хотела стать аврором, чтобы… — нужные слова неожиданно пропали из головы. — А в итоге создала только проблемы. Блэк, молча и не сводя с нее взгляда, сжал ее левое плечо. — Ты не создавала проблем. Проблему создали эти пидорасы, что похитили тебя. И всех остальных. После тщательного обследования дома, где ее держали, авроры обнаружили, что в этом месте, но в соседней комнате, держали взаперти и других жертв. Предположительно, мисс Дженнингс и вторую девушку, что до сих пор оставалась неопознанной. В одной из комнат была найдена маленькая, серебряная подвеска с кулоном, которую узнали родители Лиззи. — Если бы я только… — Нимфадора, — Сириус прервал ее, — это не поможет. Тонкс молча посмотрела на него: он с грустным беспокойством во взгляде склонил голову набок. Обращение к ней по имени он применил нарочно, заставляя ее замолчать. — А что мне поможет? — она фыркнула, про себя отвечая на собственный вопрос: «Ничего». — Время. Люди, близкие люди. Работа. Или увлечение какое-то. — Время тянется без работы ужасно медленно. Вот бы лекарство какое-то. Зелье. Или заклинание на крайний случай. — Ну, так-то это все есть. Но я бы не называл это «лекарствами». Она вопросительно посмотрела на дядю. — Алкоголь, наркотики и беспорядочные связи. — Ты серьезно? — если бы были силы, то она бы возмутилась. — Я же сказал, что не советую, — Сириус натянуто улыбнулся. — Еще есть Обливиэйт, конечно. Но ты сама знаешь, что это ничуть не лучше вышеперечисленного. — Тогда почему они часть твоей жизни? — По той же, по которой и часть твоей, — он поморщился с выражением лица «давай без нравоучений». — Я, вообще-то, с сексом на одну ночь уже покончила. У меня парень есть. «Наверное», — добавила она про себя, до сих пор не имея уверенности, что их последний разговор с Шоном не был точкой в отношениях. Он снова поморщился. — Да что? — Не хочется тебя расстраивать… — Сириус замолчал и многозначительно посмотрел на нее. — Твоя гримаса это уже сделала, говори давай. — Я бы не сказал, что он у тебя все-таки есть. После всего того, что я видел и что ты видишь сейчас. А именно: его полное отсутствие после произошедшего. Прозвучало обидно, но в глубине души она понимала, что в словах Сириуса смысла больше, чем какие бы оправдания она не придумывала для Шона, почему он до сих пор не объявился. Даже не позвонил. — Серьезно, Дора, будь ты ему дорога, он бы впереди всех носом землю рыл, когда стало ясно, что ты пропала. А он, — горький смешок прервал его речь, — а он даже не появился, когда тебя нашли. Был даже Рэймонд, но он, «парень» этот твой, словно игнорировал все происходящее! Она устало уронила голову на руку, упершись локтем в спинку дивана. От всех мыслей голова шла кругом. — Извини, я понимаю, что в данном состоянии тебе хочется слышать другие новости. Другую правду, — Сириус сжал губы в тонкую линию и отставил кружку на стол. — Да нет… — Тонкс громко вздохнула. — Просто обидно. И тяжело. А еще меня тошнит от этого всего. — Понимаю. Но, к сожалению, именно тяжелые времена показывают нам, кто наш друг, а кто… Просто так, — он плюхнулся рядом и стал шарить вокруг рукой. Наконец найдя пульт, включил телевизор. — Ладно, давай отвлечемся чуть-чуть от противной реальности. Что там у магглов происходит? Нимфадора, закрыв все двери — даже в собственную комнату — на замок, пыталась сосредоточиться на сути прочитываемых пары предложений в книге, но, хоть все слова и были ей прекрасно известны, смысл все равно ускользал. За спиной раздался жуткий скрежет. Тонкс дернулась, обернувшись: разросшийся кустарник под ее окном качался от сильного апрельского ветра, задевая ветками окно. — С каких пор я стала такая пугливая? — она фыркнула и, забравшись под одеяло, снова открыла книгу. Она прекрасно знала с каких, но всеми силами убеждала всех вокруг и себя в том числе, что с ней все в порядке. Не зря же ее выписали из больницы. То, что доктора настоятельно советовали обратиться к психологу, Тонкс считала перестраховкой с их стороны. Она сильная, храбрая и распускать нюни из-за какого-то похищения не планировала. Она жива, здорова и этот урод не сделал с ней ничего непоправимого: он не изнасиловал ее, практически не пытал и не покалечил. Она не какая-то там слабачка. От бесконечных попыток самоубеждения сводило внутренности. Тонкс посмотрела на часы на прикроватной тумбочке: без десяти восемь вечера. Для сна еще слишком рано, но чтение не шло, а ни Вивиан, ни Меллор сегодня не появятся дома из-за ночных смен. Они все время с момента ее выписки старались подтасовать свое расписание так, чтобы не оставлять Тонкс одну дома, но на сегодняшний вечер сменами никто не смог обменяться. Хотя Тонкс их горячо уверяла, что все нормально и она не ребенок, чтобы они, словно молодые родители, жертвовали привычным расписанием ради нее. Но друзья были непреклонны и продолжали опекать ее заботой. А Сириус или Люпин хоть и заходили к ней с постоянной периодичностью, но должность глав отделов чаще желаемого вносила свои неожиданные коррективы в их расписание. Однако, оставшись наедине в пустой квартире, Тонкс неожиданно почувствовала сильное желание забиться в самый дальний угол, включить свет, радио, телевизор или любую другую имитацию присутствия и не покидать это место до скончания веков. Дальним углом на большую часть дня оказался край дивана на кухне. Под вечер, после ухода Блэка, она решила занять себя хоть чем-то полезным, вместо попыток отвлечься от бьющей весь день дрожи очередным глупым ток-шоу или кулинарной программой, и, закутавшись в одеяло, перебралась к себе в комнату, прихватив первую попавшуюся под руку книгу. По окну начали медленно барабанить капли, и Тонкс вспомнила недавний прогноз погоды. «Только дождя сейчас не хватало», — тоскливо подумала она, выбравшись из своего кокона, и зашторила окно. Ближе к девяти она решила, что свежий воздух ей поможет лучше какой-либо книги, и собралась на улицу. Дождь не утихал, но Тонкс все равно решила навернуть пару кругов по кварталу. Воткнув в уши наушники и включив песню в плеере, пободрее, она вышла на улицу. Уходя все дальше от дома и избегая улиц с парой фонарей или вовсе без освещения, Тонкс не заметила, как ее пара кругов вокруг дома переросли в несколько районов. Музыка уже давно сменилась чем-то депрессивным и заунылым, но вынимать руки из карманов джинсовки, чтобы сменить композицию, совершенно не хотелось, и она просто шла, куда глаза глядят, все сильнее погружаясь в собственные мысли. Все также бесцельно слоняясь, она неожиданно вышла на знакомые улицы, неподалеку от дома Шона. «Может, зайти к нему? Узнаю хотя бы, почему он так ни разу за это время не объявился». В окнах его дома горел свет, а на первом этаже за шторами она заметила тени мельтешений и вспышки работающего телевизора. Но с каждым шагом по бетонной дорожке на подходе к входной двери ее охватывала нарастающая паника. Тонкс не могла понять, с чем это связано. Услышав за спиной какой-то шум, она резко обернулась, но никого не оказалось. Улица была пустынна под непрерывно идущим дождем. Фонарь пару раз мигнул и снова равномерным, теплым светом освещал улицу вокруг. Тонкс как в тумане смотрела на входную дверь, не находя в себе сил нажать на кнопку дверного звонка. Что она ему скажет? Что она его спросит? Почему она вообще должна первой начинать этот разговор? Чем больше она размышляла, тем сильнее паника разрасталась внутри. Где-то хлопнули дверцей машины, и Тонкс дернулась: через пару-тройку домов женщина, закрыв багажник, садилась за руль припаркованного авто. Тонкс закрыла глаза и выпустила воздух изо рта. Нет, так не пойдет. Она не будет унижаться перед ним, вымаливая объяснений. Захочет — сам ее найдет или хотя бы позвонит. Не захочет — ну и пусть катится на все четыре стороны. Она быстрым шагом, еле сдерживаясь, чтобы не побежать, двинулась прочь от этого дома, с этой улицы. Подальше отсюда. Тонкс еще долго ходила по улицам, уже насквозь вымокнув под ливнем, но домой отчаянно не хотелось. К родителям заявляться — тоже. Они и так пережили ужасные времена, и обнаружение Тонкс в таком состоянии на пороге дома в ночи не убедит их, что все «нормально». Несколько раз она была готова остановиться прямо посреди улицы и лечь на землю, зарыдав от безысходности и отчаянья, но в последние мгновения ей удавалось сдержаться. Она не поняла, как ее ноги сами вывели к дому Люпина. Под крышей подъезда сидели подростки, громко разговаривая и смеясь. Они смолкли на мгновение, когда она проходила мимо них в здание. Она никак не отреагировала на насмешливое замечание одного из них: «Мисс, не стоит в такую погоду гулять, да еще и одной». Тонкс дважды нажала на кнопку звонка. Через долгое, минутное ожидание, она еще раз вдавила пластиковый черный кружок. Возможно, Люпина нет дома — поняла она запоздало. Как было глупо заявляться сюда в столь поздний час, да еще и, вроде бы, в пятницу. Может, он где-то в баре или с друзьями. Или с Шторм. Она съехала по стенке рядом с его дверью, не зная, что делать дальше и куда идти. Неожиданно в двери щелкнул замок, и из квартиры выглянул Люпин. — Тонкс? — он сонно и удивленно смотрел на нее сверху вниз. — Я не… — Заходи, — он подал ей руку, помогая подняться. — Господи, ты насквозь мокрая. — Я вышла немного прогуляться… — И прошла полгорода до моего дома под ливнем? Давай, снимай свою куртку, я сейчас найду тебе что-нибудь, во что переодеться, — с этими словами он ушел в другую комнату. Джинсовка, намертво прилипнув к ее телу вместе с футболкой, отказывалась нормально сниматься, и Тонкс остервенело трясла рукой, освобождаясь от плена. — В следующий раз просто пришли сову, и я тебя сам заберу, если тебе захочется моей компании, — он слабо улыбнулся, кладя на стол сложенную одежду и помогая ей снять куртку. — Извини, я не хотела заявляться к тебе посреди ночи. Да еще и вот так, без предупреждения. Оно само как-то, — она беспомощно потупила взгляд. — Я тебя разбудила, да? — Пустяки. Задремал за просмотром новостей. Так что, считай, ты спасла меня от больной спины на утро, — он снова улыбнулся и кивнул в сторону стола. — Другого ничего не нашлось. И я бы посоветовал тебе в ванной отогреться. — Римус… Я могу? — М? Он обернулся, и Тонкс, еле сдерживаясь от неожиданно нахлынувших чувств благодарности, прижалась к нему, неуверенно обнимая. — Я не хочу идти домой, — глухо призналась он, утыкаясь ему в грудь. — И я не знаю, куда еще. — Не иди. Оставайся, — он обнял ее. — Пока я тебе не надоем. Она усмехнулась. — Ты мне надоедал только первый месяц. — Обожаю твою прямолинейность иногда, — он хохотнул, и Тонкс почувствовала его колючий подбородок на своей макушке. — Осгуд, буду говорить с тобой откровенно. Мы не можем пожениться. — Почему? — Во-первых, у меня на самом деле не светлые волосы. — Это неважно. — Я курю. Как паровоз! — Мне плевать. — У меня ужасное прошлое. Три года совместной жизни с саксофонистом! — Я тебя прощаю. — Я не могу родить детей! — Усыновим. — Ты не понимаешь, Осгуд, я мужчина! — У всех свои недостатки. Тонкс слабо улыбнулась на финальном диалоге фильма. Изначально она была слишком скептически настроена смотреть «такое старье». В самом деле, зачем включать черно-белый фильм — пусть и хороший, как утверждал Люпин — если можно смотреть на цветную картинку? «Ты бы еще немое кино включил», — сказала она, когда Римус остановил выбор на фильме «Некоторые любят погорячее». Он только усмехнулся и попросил потерпеть хотя бы первые пятнадцать минут. Если ей и после будет слишком скучно, то он предложит что-то более современное из того, что в наличии. Тонкс повернула голову к Римусу: он уснул, уронив голову на грудь, где-то на середине фильма, да так и проспал до самых титров. «Удивительно, как человек, получение поддержки от которого я ожидала в реальности меньше всего, возится со мной больше, чем кто-то, кого я считала важным». За собственными размышлениями она не заметила, как рука потянулась к нему, как коснулась кончиками пальцев его подбородка, колючего из-за отросшей бороды. Скользнула к скуле, очерчивая ее. Нимфадора просто не могла ни оторвать взгляда от Римуса, ни убрать собственную руку. — Тонкс, — он сонно заморгал, когда ее рука медленно перекочевала на его другую щеку, — что ты делаешь? — Не знаю, — ответ был кристально честным. Она понятия не имела, что творила. Римус неотрывно смотрел на нее. Его взгляд был одновременно полон и того тепла, что она часто наблюдала в обычное время, и замешательства. Ее собственное сердце билось настолько быстро и громко, что, казалось, еще чуть-чуть, и оно выпрыгнет из груди. «Да к черту это всё». Она придвинулась, уперевшись коленями в его бедро, и прижалась к его губам своими, целуя. Римус замер, напрягшись как струна. Тонкс настойчиво повторила поцелуй, не получив на первый ответа. — Тонкс, — его рука слабо надавила на ее плечо, заставляя отстраниться, — это плохая идея. Очень плохая идея. — Что? — она втянула воздух носом, едва сдерживаясь. — Почему? Я тебе не нравлюсь? — Не в этом дело. — Да, конечно, — Тонкс с жгущей горло обидой усмехнулась и мгновенно отсела на другой конец дивана. — Тебе просто не нужна такая неудачница, как я, с которой нужно нянчиться. Кто-то более спокойный, взрослый и не такой легкомысленный. Кто-то, кто не заявляется на порог твоей квартиры посреди ночи. Хнычущий и промокший до нитки, потому что, видите ли, страшно дома в одиночестве и шугается каждой тени. С каждым ее словом взгляд Люпина наполнялся болезненным сожалением, и в итоге он отвернул голову, сжав челюсти. — Это не так, Тонкс. — Тогда что?! — Я не хочу, чтобы ты сожалела о своем эмоциональном порыве, — он снова посмотрел на нее. — Потом. Что тобой управляла твоя травма, а я был только и рад воспользоваться моментом. — Да какая тебе, к черту, разница, буду ли я потом сожалеть или нет?! — она вспыхнула, фыркнув. — Большая! — он вцепился в подлокотник, его голос сорвался. — Для меня — большая. Понимаешь? — Нет. Римус с отчаянием покачал головой, горько усмехнувшись. — Я не хочу тебя потерять, ясно? Не таким образом, не по собственной глупости. Я чуть с ума не сошел, когда… — он вздохнул с громким надрывом. — Когда ты пропала. Когда мы поняли, что тебя похитили. — Я думала, это из-за твоей семьи, — она непонимающе нахмурилась. — Что я просто напомнила тебе о… — Нет, — он перебил ее, прикрыв глаза ладонью на мгновение и вздохнув. — Частично да, но это далеко не основная причина. Она молча смотрела на него. Ее мысли метались от признания ему в своих чувствах до извинения за произошедшее, прерываемые совершенно похотливым желанием оседлать его прямо на этом диване и узнать настолько ли хороши его член и язык, как ей это снилось и представлялось. — Тонкс, нам пора готовиться ко сну. Ты в спальне, я на диване. И не спорь. — Я смотрю, ты непреклонен в своем решении, — она разочарованно заметила через несколько минут, пока он доставал кассету из проигрывателя. — В решении? — Не спать со мной. Он разогнулся от телевизора и, склонив голову, посмотрел на нее. — Тонкс, я не могу, пока ты в таком состоянии. — У тебя что, не встанет? Римус мягко усмехнулся, прикрыв глаза на мгновение. — Нет, Тонкс. Спасибо, что беспокоишься. Ты хорошая, но я просто не могу сейчас. — Я уверена, что можешь, — она поднялась с дивана, сократив расстояние между ними до пары дюймов. — Дора, — Римус выдохнул и посмотрел на нее сверху вниз, когда ее руки обняли его за шею, — я не железный. Но я хочу… — Заткнись, — она перебила его и, притянув к себе, снова поцеловала. Еще один поцелуй, еще требовательнее и еще настойчивее, и вот наконец его руки у нее на талии, на бедрах, сжимают ее ягодицы. Она простонала, когда их языки встретились. Воздуха катастрофически не хватало. — Тонкс, ты меня слышишь? — голос Римуса прозвучал неожиданно далеко, словно из-за пелены. Она сморгнула и поняла, что все еще сидит на диване. Люпин стоял в дверном проеме, держа плед с подушкой подмышкой, и с тревогой смотрел на нее. — А? Прости, я что-то… — конец фразы она попыталась закончить с помощью жестов, когда неожиданно мысли в ее голове перестали облекаться в слова. «На каком моменте я отключилась?» — Я говорю, что пора спать, уже скоро светать начнет. Лучше не нарушать режим. Даже его подобие, — он поджал губы в слабой улыбке. Тонкс, завернувшись в одеяло, смотрела на луч света, исходящий из-под двери в ванную. Она слушала как льется вода из душа, как на улице, где-то внизу приехала то ли скорая, то ли еще какая машина городской службы и припарковалась во дворе, не отключая огни мигалки. Окно то и дело окрашивалось в слабые сине-красные тона. Как где-то громко разговаривали соседи. Или даже ругались. Как кто-то закричал на улице, но не от страха, а больше от переизбытка алкоголя в крови и бурлящей энергии. Она не заметила, когда именно тот ужасный ливень, под которым она проторчала неизвестное время на улице, прежде чем появилась на пороге этой квартиры, успел обзавестись коллегами по непогоде: громом с молниями. Вероятно, во время просмотра фильма в соседней комнате. До отчаянья знакомый, пульсирующий комок где-то внутри снова заставил все ее тело забиться в быстро усиливающейся нервной судороге. Она закрыла глаза, сжавшись сильнее прежнего. Глубокий вдох носом. Прийти сюда было, определенно, лучшим ее решением за этот день. Выдох через рот. Даже если Римус захочет себе другого напарника и запросит для нее перевод. Или вовсе напишет жалобу за домогательства, и ее выкинут к чертям со службы. Снова вдох. Но Тонкс хотя бы попыталась. Сириус всегда говорил: «Лучше попробовать, чем корить себя до конца жизни, что упустил возможность». И снова выдох. Вот только в правильный ли момент она решила пойти ва-банк? — Тонкс, как ты себя чувствуешь? Тихий голос Люпина вернул ее из очередного прыжка в черную дыру собственных мыслей, и она открыла глаза. Он сидел рядом с кроватью на корточках, опираясь рукой о деревянный остов кровати. Его влажные волосы блестели от каждой вспышки молнии за окном. Тонкс встретилась с ним взглядом. Как же хотелось вновь коснуться его. — Честно? — она попыталась выдавить из себя улыбку, Римус молча кивнул. — Не знаю. Я чувствую себя идиоткой, жалкой слабачкой и еще раз идиоткой, — слезы неожиданно подступили к горлу, и Тонкс, едва сдерживая их, набрала воздуха в легкие. — Ты не жалкая, не слабачка и уж точно не идиотка. Но это именно то состояние, о котором я говорил. — Прости меня, — она натянула одеяло по самую макушку, опасаясь, что ее снова прорвет на непрошенные слезы или Римус заметит ее дрожь. Хотя она была готова побиться об заклад, что он слышал, как ее голос дрожал в попытках сдержать какую бы то ни было вырывающуюся эмоцию. — Я не знаю, что со мной происходит. Ей казалось, что она слышит его тяжелое молчание. Или как стучали ее зубы. — Если хочешь, я могу снова тебя обнять, — неожиданно предложил Римус. Тонкс только тихо угукнула, замерев. Возможно, ей просто послышалось под толщей одеяла. Но в следующий момент кровать сбоку от нее прогнулась под весом севшего на край Люпина. Он осторожно спустил край спасительного куска ткани с ее лица. — Я не сделаю ничего лишнего. И тебя здесь никто не тронет, обещаю. Тонкс в этом даже не сомневалась. Римус все также бережно приподнял ее, крепко обнимая, и прижал к себе. Руки сами вцепились в его плечи. Она уткнулась ему в шею, поджимая под себя ноги и придвигаясь к Римусу как можно ближе. Его белая футболка была чуть влажная, и весь он пах чем-то еловым вперемешку с ментолом. Тонкс зажмурилась, чувствуя новую волну эмоций, подступающих к горлу. Его рука застыла у нее на затылке, другая — медленно скользила по спине, каждое прикосновение отдавалось фейерверком мурашек. Ее продолжало колотить, и Тонкс поздно опомнилась, что Римус это не просто заметит, а почувствует в этот раз. — Просто забудь, что я здесь, — сказал он, когда она попыталась стыдливо отдалиться, — дай этому выход. Тонкс словно ждала этого разрешения, и в следующую же секунду ее прорвало: она не понимала плачет ли она, смеется ли в нервной истерике, кричит ли или ее просто разрывает на части от всего того, что скопилось внутри. Неизвестно сколько прошло времени, когда ее истерика наконец ослабила свою хватку у самого горла. Все еще находясь в его объятиях, Тонкс, не открывая глаз, прислушалась к происходящему: кроме дождя за окном непривычным было только слышать его дыхание прямо над ухом. — Я могу попросить тебя еще об одном? — Да. — Проведи эту ночь со мной, — она отстранилась, чтобы увидеть его лицо. — Тонкс… — Римус выдохнул. — Просто рядом, а не на диване. Я не хочу одна. Пожалуйста. Он зажмурился на несколько мгновений. — Хорошо. Конечно. Люпин сходил в соседнюю комнату, вернувшись с подушкой и пледом, и кинул их на кровать, падая следом. Кровать скрипнула, и Тонкс мгновенно придвинулась к нему, стоило его телу коснуться простыней. Его руки заняли уже привычное место на ее боках, обнимая. Она прижалась щекой к его плечу, зажмурившись. — Ты очень теплый, — прошептала она. Она услышала его смешок и почувствовала макушкой его подбородок. — Грейся, пока не надоест. — Не надоест, — она сунула руки под плед, нащупав его корпус и придвигаясь еще ближе. — Спасибо еще раз. Он в ответ только пробурчал, чтобы уже она попыталась уснуть. И Тонкс наконец, впервые за долгое время, быстро провалилась в сон, едва закрыв глаза. Его объятия, словно крепкое, нерушимое поле, успокаивали и дарили такое редкое чувство защищенности, что она чувствовала это даже сквозь сон. Сон без единого кошмара. Солнечные лучи пробивались сквозь неполностью зашторенное окно, медленно заставляя проснуться. Тонкс приоткрыла глаза, и увидела напротив Люпина, что сонно смотрел на нее, изучая. — Доброе утро, — шепнул он. — Все хорошо? — Да, — она кивнула, снова закрывая глаза на несколько секунд. — Ты? — Хотелось бы уже наконец уснуть, — он вздохнул, слабо улыбаясь. — Ты не спал, что ли? — Тонкс удивленно посмотрела на него. — Не вышло. — Почему? — Жарко сначала было, а потом просто… Не знаю, не удавалось, — он потер сонные глаза. — Жарко? — Да, стоило мне отпустить тебя, как ты начинала стонать и метаться, — он осторожно коснулся ее руки у себя на плече. — Потом и вовсе облюбовала меня, как свою подушку. — Я… — Все нормально, Тонкс. Я лучше не посплю немного, чем ты будешь мучиться. Да и мне приятно, что я тебе хоть как-то нужен, оказался полезен. — Не говори глупости, Римус. Он громко усмехнулся, зажмурившись. — Что? — Заметил, что стала называть меня по имени, наконец-то. — Ну, знаешь, было бы странно продолжать называть тебя «Люпин» после проведенной вместе ночи. Даже не одной, — заметила она с улыбкой, и он засмеялся. — Мне, наверное, стоит пойти. Ты хотя бы выспишься. — Оставайся. Если хочешь, — его внимательный взгляд скользнул по ее лицу. — Не нужно сбегать. — Я не хочу тебе мешать. — Ты не мешаешь. Совсем. Я даже рад, что ты пришла ко мне, — он слегка улыбнулся. — Только не говори, что я тебе начинаю нравиться, — в шутку сказала Тонкс. — По-моему, нет смысла отрицать очевидное, — он не дал ей что-либо сказать, обняв и уткнувшись. — А теперь, Тонкс, когда мы прояснили ситуацию, дай мне поспать, — он усмехнулся ей в шею и царапнул кожу бородой. — Тебе же было жарко. — Было, теперь нет. Тонкс счастливо закрыла глаза, медленно пропуская его короткие волосы через пальцы и изредка царапая кожу ногтями, на что Люпин довольно постанывал. — Если ты уйдешь, я буду очень сильно грустить, — прошептал он, когда Тонкс уже думала, что он спит, и еще крепче сжал руки вокруг. — Останься, пожалуйста. — Я не уйду никуда. Он только радостно загудел, поерзав и наконец засыпая. Тонкс пробыла у Люпина практически целую неделю, вместо ожидаемой одной ночи. Он не гнал ее, а стоило ощущению, что она уже вышла за все адекватные рамки гостеприимства, появиться и превратиться в слова, то он находил подходящие и убедительные в ответ, что она может оставаться у него, сколько хочет. А ей уходить совсем не хотелось. Большую часть времени она проводила в одиночестве за чтением или просмотром огромной коллекции арендованных кассет с фильмами, иногда выбираясь на короткую прогулку. А когда под вечер, чаще всего даже в районе полуночи, домой возвращался Люпин, то он сразу будто бы менялся, просияв в тот же момент, когда замечал ее все еще у себя. Он плюхнулся рядом с ней на диван и, положив руку позади нее на спинку, уперся лбом ей в плечо. — Ты как? Сильно устал? — Тонкс тут же поставила фильм на паузу, обхватывая его за шею и притягивая к себе. Он только угукнул, его рука перекочевала ей на спину. — Но с тобой я чувствую себя… живым. — Ты голодный? Я сделала пасту несколько часов назад. Вроде даже съедобно, — она усмехнулась своим жалким кулинарным способностям. И как только у него хватало терпения не выкинуть сразу же после пробы это в помойку? — Попозже, спасибо. Там Вивиан спрашивала о тебе, как ты. — Я им напишу завтра. — Ты уверена, что они не проговорятся, где ты все время находишься? — Нет, но, знаешь, мне уже и правда стоит вернуться домой, а то выглядит все это как-то… странно. Будто я жена твоя или подружка. — Мне хорошо с тобой, Тонкс. Я не хочу, чтобы ты уходила, — в подтверждение своих слов, он сцепил руки на ее боку и потерся лбом о плечо. — Но если ты хочешь, я отвезу тебя домой, только скажи. — Я не хочу, но… — она слегка отстранилась, и Люпин посмотрел на нее. — Что между нами? Потому что… я не знаю. Ты упираешься и не хочешь идти дальше, хотя прекрасно знаешь, что я не против. Совсем. Он вздохнул, осторожно касаясь ее рук и убирая их со своей шеи. — Я не имею права. — Имеешь. Ты столько возишься со мной. Люпин мягко полуулыбнулся. — Мне доставляет удовольствие, что я могу о тебе заботиться. И что тебе здесь становится лучше. А ей и правда становилось, даже не смотря на то, что девяносто процентов времени она была здесь одна. — Как кто? Потому что со стороны, как я уже сказала, это выглядит очень по-семейному, что ли. А мы не семья. Мы по сути никто друг другу. — Ты мой напарник. — О, я едва ли могу себе представить, что Кингсли будет так же нянчиться с Вивиан. Или Блэк с Меллом, — она усмехнулась. — Я уж молчу о Муди. Люпин засмеялся после ее слов о Грозном Глазе, но резко умолк, посмотрев на нее. — Хорошо. Если я скажу причину, тебе станет легче? — Возможно, — Тонкс напряглась и затаила дыхание. — Потому что я дурак, — проговорил медленно Люпин, и она удивленно подняла брови. — Потому что я не должен был… Не должен был дать своим чувствам появиться, но именно это и произошло. — Но если они появились… — Тонкс, я твой начальник. Это неправильно, даже опуская тот факт, что это запрещено, наши отношения. И ты все еще не восстановилась. — Мерлин, как же ты бесишь иногда, — она слабо толкнула его в плечо от обиды. — Делаешь шаг вперед, а потом дюжину назад. — Прости, — он откинулся на спинку. — Я не должен был давать тебе всех тех двойных сигналов. Не должен был, но… Извини. — Я и без них «справилась», — фыркнула Тонкс и уставилась в застывшее изображение на экране телевизора. Он прошел на кухню и, переложив еду из сковородки, вернулся к ней с тарелкой. — Разогрел бы хоть, — проговорила она. — И так отлично. — Может, расскажешь уже наконец, как вы нашли меня? — она посмотрела на Римуса и добавила: — Мне уже легче, я выдержу. — Ты уверена? — Да. Не хочу упустить чего-то важного, когда вернусь. Он тяжело вздохнул, кивнув, и, отставив тарелку на подлокотник, ушел в другую комнату. Через несколько минут Люпин вернулся с деревянной коробочкой в руках. — Лучше и быстрее показать, — сказал он, усаживаясь рядом с ней. Коробочка оказалась музыкальной шкатулкой с вырезанным узором на крышке в виде двух иероглифов. — Что это? — Ну, у меня нет дома своего личного Омута, поэтому прибегнем к способу наших китайских коллег, — он откинул крышку и, достав палочку, принялся извлекать свои воспоминания. — Их способ, в целом, похож на наш, но с некоторыми отличиями. В Омуте ты смотришь на происходящее со стороны, тут — будешь наблюдать все глазами того, чьи это воспоминания. Ты будешь слышать так же и мысли, все чувствовать, но сделать что-то или взглянуть под другим углом не получится. С этими словами он опустил с кончика своей палочки нить воспоминаний прямо на круглую, медную подставку в центре шкатулки. Металл под нитью загорелся желто-оранжевым цветом, словно раскалился, и Римус передал ей коробочку. — Когда будешь готова, поверни несколько раз ручку. Ты услышишь мелодию и погрузишься в воспоминания. Тонкс встретилась с его обеспокоенным взглядом и кивнула. Морально подготовившись, осторожно повернула ручку, и из шкатулки полилась музыка: сначала спокойное, но возрастающее звучание флейты, чуть погодя к ней присоединились то ли лютня, то ли какой-то другой китайский музыкальный инструмент с тихим, но настойчивым барабаном, словно где-то вдалеке были слышны раскаты приближающегося грома. Перед глазами начало ожидаемо темнеть, и Тонкс откинулась на спинку дивана, проваливаясь в магический сон.