Часть 42
11 мая 2024 г. в 00:00
Новое жилище встретило Тонкс вечером приятной прохладой. Римус, которому она сразу отправила адрес, уже перенес собственные вещи и сейчас дораспаковывался.
Вариантов с новым местом жительства у них было немного. Тонкс не хотела занимать излишне большой дом, поэтому искала жилье только с одной спальней. Их оказалось всего два: первое располагалось в Годриковой Впадине, но она тут же отмела его. Жить где-то неподалеку от дома Поттеров для Римуса может оказаться дополнительным тяжелым моментом в его попытке справиться со всеми произошедшими потрясениями. Второе же — на отшибе деревни в Корнуолле, где бок о бок жили магглы с волшебниками. И это было намного лучше: простая мысль, что где-то неподалеку находится дом Робардса, успокаивала. Ему, конечно, для визита не нужно было преодолевать расстояние на своих двоих, но все равно ощущалось как бальзам на душу. Будто он удаленно посылал Тонкс чары с моральными силами, и они тут же, без промедления доходили до адресата.
Нимфадора заглянула в спальню, услышав оттуда копошение: Римус раскладывал свою одежду в платяном шкафу.
— Ну как? Нравится? — она прижалась к косяку щекой, наблюдая за ним. Кажется, его настроение сейчас было достаточно спокойным. Может, потому что большую часть времени ему было, чем заняться, а не оставаться только и полностью в своих мыслях.
— А мне может не нравиться? — он с теплой улыбкой склонил голову. — Крыша есть, ты — тоже рядом. Кстати, уже собрала свои вещи? Почти весь шкаф в твоем распоряжении. Если что, подвинь меня, еще есть возможность куда.
— Да. Ребята тоже почти съехали.
И Тонкс, оттолкнувшись от косяка, подошла к Римусу, мгновенно оказываясь в его руках. Накопившаяся усталость начала отступать.
— Ох, — Люпин, зарывшись в ее волосы, тут же поднял голову и хохотнул, — как будто самого Гавейна обнял. Вся сигаретами пропахла.
— Извини, — она смущенно засмеялась, — сейчас душ приму. Он просто к нам в кабинет переехал за твой стол — видимо, поэтому. Дымит как паровоз почти все время.
— С чего это вдруг? — поинтересовался он, покачивая ее в объятиях.
— Ну, Боунс приказала ему заниматься только расследованием. Все его обязанности заместителя временно сняты. Скримджер один всем занимается.
— Бедный Руфус, — Римус усмехнулся.
— Зато его теперь видно за пределами кабинета куда чаще.
— Тебе помочь с вещами?
— Я бы лучше что-нибудь поела, — намекнула Нимфадора, посмотрев на него. — С вещами сама разберусь. Может, не полностью за сегодня успею.
— Вас понял, мисс Тонкс, — он улыбнулся и легонько поцеловал ее в нос.
— Ну, так что ты думаешь про этот дом? — спросила она, усевшись за стол рядом с ним после душа.
Тарелки с едой уже дожидались ее появления, как и букет цветов, стоящий сбоку стола в вазе.
— Меня все полностью устраивает, ничего за это время не поменялось, — отозвался он, тут же отправив себе в рот намотанную на вилку порцию пасты. — А тебя?
Она огляделась перед первым куском: обычный, простой домик. Ничего вычурного, все немного старое и заметно бывшее в пользовании, но с другой стороны — отдавало каким-то уютом. Двуместный светлый диванчик напротив камина, который подключен к сети летучего пороха, да рабочее место у стены и книжным шкафом рядом. Отдельная кухня чуть побольше Римусовской через арку вела сюда же, в гостиную, где располагался еще и обеденный стол. Спальня с ванной комнатой тоже не отличались излишним наполнением, но этого было более, чем достаточно. Пространство есть, ютиться не нужно. Хотя с Римусом можно и поютиться.
— Тоже. Обживемся — так вообще отлично будет.
Он слабо улыбнулся, смотря на нее.
— Я… Я бы хотел, чтобы у нас с тобой был дом. Свой, не только этот. В котором тоже будет отлично. Даже, надеюсь, еще лучше.
— Будет, Рем. Все обязательно будет, — она улыбнулась ему в ответ, ощущая невероятное тепло от его слов и одной мысли о таком будущем. С ним именно этого и хотелось. Главное, чтобы это был именно он, а все остальное неважно.
— Я бы хотел прожить с тобой всю жизнь, — он неотрывно смотрел на нее с каплей опаски и надеждой. С невероятной, кажется, даже до конца неуверенной надеждой.
— Римус… — Тонкс пододвинулась к нему еще ближе вместе со стулом. — Я тоже, дорогой. И очень надеюсь, что так и будет. Мне очень сильно этого хочется с тобой.
Люпин опустил глаза, взяв ее руки в свои, и со всепоглощающей нежностью и трепетом водил пальцами по ее ладоням.
— Извини меня, — шепнул он, зажмурившись.
— Рем… Хватит извиняться, пожалуйста. Я простила. Я не злюсь. Просто хочу быть с тобой. Рядом. Я выбираю тебя.
Люпин поднял на нее взгляд, кривясь от своих сожалений.
— Я буду лучше, клянусь. Намного.
— Ты и так замечательный, — Тонкс обняла его лицо, а потом притянула к себе, и Римус уперся ей в шею лицом.
— Господи, с тобой так хорошо, — в исступлении зацеловывая ее кожу, проговорил он. — С тобой всегда было так хорошо, что… — он сглотнул. — Я боялся, что ты уйдешь от меня. Поэтому и насел. Потому что… Вдруг ты бы кого-то встретила. Лучше меня. Намного лучше. А ты бы обязательно кого-нибудь повстречала, — и вновь сглотнул, хрипнув. — И ушла бы от меня. А ты невероятная. Я просто не мог тебя потерять. Ты самое лучшее, что со мной случалось. Кого я встречал, — он сжался, а его пальцы вцепились в ее бедра. — Ты мой самый яркий луч в этой непроглядной тьме. Я должен оберегать тебя всеми силами. Даже ценой собственной жалкой жизни.
— Ценой не надо, — ее горло дернулось от одной мысли о его смерти, а пальцы сами стиснули его волосы на затылке. — Только не так. И твоя жизнь не жалкая.
— Надо. Ты должна жить. Ты должна быть счастлива.
— Без тебя не буду, — твердо сказала она. — Слышишь? Ты мне нужен живой, тогда я буду счастлива. Больше никак.
— Ну, — он усмехнулся, — умру-то я все равно раньше тебя. Я старше.
— Рем, не начинай. Мы уже как-то обсуждали нашу разницу в возрасте.
— Дора, я сильно старше. Когда мне исполнится сорок, тебе все еще будет меньше тридцати.
— Ага, а когда тебе исполнится пятьдесят, мне не будет сорока. Римус, именно так и работает наша разница в тринадцать лет. Я в курсе о существовании арифметики.
— Но с ровесником тебе и правда будет лучше. Когда мне исполнится пятьдесят это будет намного четче видно.
Она отклонилась и, сжав щеки Римуса ладонями, отчего его лицо приобрело забавную гримасу, спросила:
— Ты только что говорил мне, как я тебе нужна. А теперь решил убедить уйти? Учти, это совершенно не работает со мной.
— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. И не пожалела о своем выборе ни сейчас, ни потом.
— Знаешь, о каком выборе я пожалею? Если уйду от тебя. Ты — самый для меня. Самый лучший, самый замечательный и самый любимый. Пусть и старше. Хоть кто-то из нас двоих должен быть разумным.
— Ты очень даже разумна, — заметил он.
— Ну да, — она горько усмехнулась. — Все мои решения по поводу тебя ранее были ошибочными. Кроме того, которое свело нас. Но и практически сразу после я предложила ужасный вариант, который не понравился ни тебе, ни мне.
— Но ты все равно осталась со мной. Даже таким образом. Это все равно было больше, чем на что я мог надеяться. Решил довольствоваться тем, что имею.
— Если бы я сказала тебе сразу, что на самом деле хочу, тебе бы не пришлось довольствоваться и, главное, наседать на меня. А потом еще и уходить.
Римус замотал головой, замычав.
— Мой уход был… Я просто…
— Ты думал, что это то, чего я на самом деле хочу. А я не хотела, но молчала.
— Ты не молчала, — он уперся, отведя взгляд на ее плечо. — Ты говорила и показывала мне все кучу раз. Это я был слеп и глух. Мысль, что либо мы полноценно вместе, либо нужно дать тебе то, что ты хочешь — работу без рисков, просто затмила все в моей голове в какой-то момент. И я… Решил, что раз я не нужен, то значит, хотя бы второе могу дать. А рядом… Я не мог находиться рядом с тобой. Даже просто на службе, в разных отделах или филиалах. Видеть тебя изредка, хоть раз в год — это пытка. Пытка, потому что вот она ты… — и его тоскливый взгляд скользнул от ее лица вниз. — А я просто не нужен…
Из его груди вырвался хриплый стон, и Люпин врезался лбом ей в грудь, вновь стискивая ее бедра. Тонкс в смятении посмотрела на Римуса и, чуть отстранив его, пересела на его колени.
— Ты нужен. Ты очень мне нужен, — она шепнула ему на ухо. — Я очень тебя люблю. Только тебя. Другие мне не нужны. Второго такого я не найду, даже если попытаюсь. А я не буду. Ты и только ты, Рем.
— Второго такого идиота? Конечно, не найдешь.
— Римус, — она вздохнула и прикусила его за край уха в назидание. — Даже такого идиота. Я не лучше.
Он хотел что-то возразить, но Тонкс не дала ему, целуя в губы.
Нимфадора почти весь день провела на наблюдении, как и предыдущие. Время текло привычно медленно, а ничего нового для расследования не происходило: Кане, или кем бы ни был тот парень в белом халате, безвылазно находился в лаборатории. И день и ночь. К нему никто не заходил и не звонил, а сов или грызунов не появлялось. Тонкс, даже после детального исследования огромного помещения через зачарованный бинокль еще в первый день, не нашла чего-то похожего на клетки. Только бесконечные груды аппаратуры, в назначении которой она не разбиралась, да мебель.
Когда на город начали опускаться сумерки, на крыше появился Робардс.
— Ты уверена, что хочешь еще и ночь тут сидеть? — поинтересовался он после приветствия.
— Рем опять в себе закрылся, — Тонкс вздохнула, вытягивая ноги, и передала ему бинокль. — Так что… Да, уверена. Может, завтра будет полегче.
— Избегаешь его такого?
— Нет. Ну… — она поджала губы. — Немного да, — и со стыдом посмотрела на Гавейна, взгляд которого не выражал никакого намека на осуждение. — Я просто не знаю, когда и как лучше. Понимаю, что его и такого оставлять не нужно, но так часто видеть тяжело.
— Знаю, Тонкс. Иногда это хорошо даже. Я имею в виду, оставлять его одного в таком или более привычном состоянии. Ему нужно учиться и одному с этим справляться. Ты не можешь быть рядом с ним двадцать четыре на семь, как бы ни хотелось. Жизнь продолжает мчаться вперед и очень редко дает паузы.
— Еще бы знать, когда этого делать не нужно, — она поджала плечи.
— Никто не знает наверняка. Ни ты, ни он, ни я, ни кто-либо еще. Даже провидцы, — сказал он и прислонил к глазам бинокль, посмотрев на лабораторию. — Просто старайся придерживаться золотой середины.
— А как вы понимали, что придерживались ее?
Он слабо покачал головой.
— Только внутреннее ощущение. Ну, и если были просьбы побыть рядом. Или видел это желание. Тогда да, старался остаться. К сожалению, это не всегда было возможно.
Тонкс вздохнула. У нее внутри не было никаких подсказок по этому поводу, а Римус пока ни разу не просил ее остаться, когда нужно было уходить на работу. Как и сегодня утром: он тоскливо изучал страницы какой-то книги, отвечая на любые ее вопросы односложно или вообще невпопад. Нужно ли было просить заменить ее и остаться рядом с ним, или она поступила правильно, сбежав на работу? Хотелось просто заполучить маховик, чтобы быть одновременно в двух местах сразу и не мучиться с выбором. Каждое возвращение домой терзало переживаниями, что она может застать.
Мрачный взгляд Гавейна скользил по территории здания сначала через окуляры, а потом, когда он упал на соседнее с Тонкс трансфигурированное кресло под тентом, продолжил и без бинокля, отложив тот на столик. Кане в очередной раз показался на улице и, заняв складной алюминиевый стул у стены, неторопливо втягивал лапшу быстрого приготовления и параллельно что-то читал у себя на коленке.
— Думаете, он вообще покинет это место? — спросила Тонкс начальника.
Тот недовольно выпустил из носа сигаретный дым.
— Когда-нибудь точно. Другое дело, что наше время уходит.
— Может, подкрадемся к нему, выключим, свяжем, все осмотрим и уйдем? Подправим ему память, что он, к примеру, уснул, и ничего не поймет.
— Пока у нас нет мер защиты — только наблюдаем, Тонкс, — и Гавейн посмотрел на нее немного суровым, менторским взглядом. — Понимаю, я бы и сам хотел поступить похожим образом, но мы не знаем, какие у них способы обезопасить лабораторию. Там могут быть ловушки, в которых мы не разбираемся и которых не ожидаем. Поэтому на данном этапе рисковать я не имею права. Ни собой, ни тобой, ни Меллором. Ни кем-либо из других авроров.
— От магглов не пришла еще инструкция?
— Частичная: «Сообщите нам, дальше мы сами». Энни бьется уже который день, но они еле шевелятся, потому что пытаются достать из нее ответную информацию — кто, когда и все вот это вот. Чертова государственная машина.
— Ну, их тоже можно понять, — выдохнула Тонкс.
Тут между ними приземлилась сова и посмотрела на Робардса. Он забрал записку и отпустил птицу, легонько нажав той на клюв, на что она издала довольный ух и тут же упорхнула в сумрак.
— И мы понимаем, — он в очередной раз выдохнул густое облачко, пробегаясь взглядом по тексту, и недовольно сжал губы, убирая записку себе в карман. — Но от этого легче не становится ни в каком смысле.
— Как ваше здоровье? — она решила перевести разговор. Все видимые следы драки уже исчезли с его лица.
— В целом, нормально, — он кивнул с благодарностью. — Так, плечо иногда тянет. И голова трещит, если кофе перепью.
— Главное, что не сердце, — Тонкс улыбнулась.
Гавейн тихо засмеялся.
— С сердцем все отлично. С таким надзором иначе не будет. Чуть что — сразу палочками затыкают с двух сторон и зелье через силу вольют.
— Вам повезло.
— Ну… Да, — согласился он, все еще посмеиваясь. — Иногда, конечно, это немного утомляет, но мне ли жаловаться? Особенно в такой ситуации, как неделю назад.
— Я иногда думаю, что мне бы тоже было неплохо целителем стать, — Тонкс усмехнулась.
— Что, окончательно надоело просиживать штаны на наблюдениях? — он приподнял одну бровь. — Жаль, а такой кадр потеряем, — и наигранно-расстроенно покачал головой.
— Это не истинная причина таких мыслей. Которые, к тому же, дальше этого не продвинутся, — она поспешила его успокоить. — Просто Рем тоже не особо любит в Мунго отлеживаться.
— А он-то почему? Ладно, у меня на дому есть свое первоклассное Мунго. Что зазря место занимать.
— Да у него там соседка родителей работает. Сразу им все докладывает.
— Ну, с тобой-то спорить не станет, — довольно заметил Гавейн. — Даже с учетом соседки. Если только чуть-чуть для проформы.
— В последний раз не особо послушал.
— В последний? Кажется, вы заходили на осмотр.
— И все-то вы знаете, — протянула Тонкс, и Робардс тут же сипло прыснул. — В предыдущий. После той истории с китайцами.
Он забавно прищурился с улыбкой, посмотрев на нее.
— Так ты не забывала у него свою верхнюю одежду?
Тонкс испуганно отвела глаза. Она еще не до конца привыкла, что Робардс в курсе их отношений. Но он следом легонько коснулся ее плеча, тихо и коротко засмеявшись.
— Я пряталась в ванной, когда вы зашли. Хорошо, что не заглянули и туда.
— А мне надо было тебя лицезреть без одежды, что ли? Или полуголую. Нет, спасибо. Оставлю эту радость для твоего Люпина.
— А как вы?.. — она изумленно посмотрела на него.
— Ну, когда увидел твою куртку, или что там было, Римуса в одном полотенце и пустую спальню — догадаться было не трудно, кто именно там у него скрывается. И где. У Рема не хоромы, как у твоего дяди, чтобы там можно было потеряться.
— Но меня ж не было видно. И слышно, надеюсь.
— Чары, Тонкс, — мягко пояснил он. — Я проверил чарами, один ли он, прежде чем начать названивать. Я, правда, наговорил там лишнего для твоих ушей, но извини. Взбесил немного. Надеюсь, ты не сильно обиделась на меня за те слова.
— Немного?
Гавейн только закатил глаза с усмешкой.
— От вас можно что-то вообще скрыть, сэр? — Тонкс смущенно потупила взгляд на его руку с зажатой сигаретой.
— А у тебя есть, что еще от меня скрывать?
— Кажется, уже нет. Самую главную тайну вы раскрыли.
— Я бы с радостью в это вообще не лез никоим образом.
— Почему вы тогда, дома у Римуса не стали меня раскрывать?
— А зачем? — риторически спросил он. — Ладно, да, над нами всеми маячит чертов регламент, как дамоклов меч. Я бы удовлетворил свое мимолетное желание вывалить на вас двоих свое негодование по этому поводу. Но если бы я на тот момент стал вас обоих отчитывать, то что бы это поменяло? В лучшую сторону, — он смотрел на нее, слегка скривившись. — Нам бы пришлось тебя отделять. И ты — продолжила копаться в деле, но относительно незаметно. Это бы вызвало еще больше проблем. Про ваши отношения я уж вообще молчу. Рушить нормальные, хоть и запрещенные регламентом, у меня нет никакого желания. Пинка словесного отвесить — да, можно. Но потом. Хотя на вас даже воздух в легких тратить не буду, и так прилично досталось обоим.
Тонкс тяжело вздохнула.
— Ты же все видела в моих воспоминаниях, — добавил он.
— Да, сэр, — она кивнула. — Никак не могу привыкнуть к этому. Да и вообще ко всему, — она громко выдохнула и посмотрела на него. — Спасибо вам, что… Возитесь с нами. Со всеми нами, — и улыбнулась.
Робардс покачал головой с ответной теплой реакцией.
— Если с вами, как ты говоришь, не возиться, Аврорат превратится незнамо во что очень быстро. Буквально пары лет хватит. Люди и так нам не особо доверяют, а если уж авроры еще и кидаться начнут на каждого с обвинениями, то будет вообще кавардак полный. Прошлого раза хватило по самую, — и он махнул рукой над головой.
— Прошлого раза?
— До войны. Аврорат тогда был совершенно другим. Продвигались либо чистокровные, либо подхалимы полукровные, а не из-за рабочих заслуг. Такие, как я, имели только одну судьбу — вечно торчать на низших звеньях пищевой цепочки. Меня только ближе к тридцати повысили до обычного аврора, все время бегал в твоем звании. И всем было побоку, как хорошо я что-либо делал. Вот за любой малейший промах — неправильно заполненный отчет или даже косой взгляд — можно было с легкостью улететь сначала в правопорядчики, а потом и вообще со службы без права на восстановление.
— Тогда почему пошли в Аврорат? Вы же… Не знаю, когда вы поступили на службу, — она перевела короткий взгляд на ангар. Кане, наконец закончив свою вечернюю трапезу, скрылся обратно за дверью.
— В начале шестидесятых. Не знаю, — он пожал плечами, — больше никуда не хотелось. Душа не лежала. Хотя меня звал отец Джерома в свою лавку по изготовлению защитных оберегов и прочих вещичек, как школу окончу.
Тонкс наконец поняла, почему ей была знакома фамилия Кесслеров: те и правда были раньше достаточно известны в Магической Британии своими охранными устройствами. Но где-то в середине войны они закрылись. Видимо, этому поспособствовала и смерть Джерома в том числе. А Шторм, наверное, не решилась продолжить семейное дело. Может, не понимала в этом на достаточном уровне. Или слишком травмирующим это ощущалось.
У Тонкс дома — точнее, у ее родителей — до сих пор имелась пара экземпляров. Да и Грозный Глаз то и дело их использовал, когда они вдвоем отправлялись куда-то и приходилось останавливаться, причем не важно где: в здании или на местности.
— Почему?
— Я последние два года проводил у них дома все каникулы. Его отец практически заменил мне моего, которого к тому моменту я уже совсем редко видел, и то и дело приобщал нас обоих к помощи со своими изобретениями, чтобы мы все время без дела не слонялись, — Гавейн усмехнулся воспоминаниям. — И видимо, делал я не все так плохо, как самому казалось.
— Тогда что не пошли? Было бы… Может, спокойнее. И проще.
— А, не, — он махнул рукой с кривой улыбкой. — У нас с Джерри была идея-фикс пойти служить на благо народу. Хотя ему было намного легче продвинуться вверх по служебной лестнице.
— Он был чистокровным?
— Полукровка. И то, его родители были волшебниками, вроде кто-то из бабушек с дедушками провинились, так сказать. Это лучше у Энни уточнить, кто именно запятнал репутацию.
— А когда все поменялось? Когда вы со Скримджером пришли к своим должностям?
Он захохотал.
— Как бы я, по-твоему, дослужился даже до главы отдела с такими законами джунглей? — и посмотрел на нее с улыбкой. — Нет, конечно. Оно медленно стало улучшаться в начале войны. Основные изменения начались, когда Муди, отец Ала, стал заместителем. Я за несколько лет взлетел с младшего аврора до старшего. Не знаю, как ему удавалось протащить эти изменения под носом у Цербера, но удавалось.
— Цербера?
— Цербер Гор по начало семидесятых возглавлял Аврорат. Правнук, или кто он там был Министру Гору. А уж когда Цербера заменил Муди на должности, так вообще стало проще всем. Кроме тех, кто надеялся быстренько взобраться, — и изобразил двумя пальцами этот подъем, — по службе благодаря лизанию задниц или своей крови. Жаль только, что убили его достаточно быстро. Буквально пара лет, — он тяжело вздохнул. — Но его дело продолжило жить.
— А как… Как Аластор это перенес?
Гавейн неоднозначно покачал головой из стороны в сторону. И ответил:
— Он особо не показывал. Да и воспитывался в ежовых рукавицах. Без каких-то пыток, конечно же, но все строго, по-военному строго. Вот потеря матери, кажется, ударила по нему намного сильнее. Хотя сложно сказать. Может, просто потому, что обе смерти произошли за короткий промежуток. Так-то они оба его любили. Как и он их. Даже несмотря на строгость, — он туманно улыбнулся.
Тонкс вновь посмотрела на ангар через бинокль, попытавшись представить и чувства Грозного Глаза на тот момент, и свои, если в ее семье такое произойдет. Она понимала, что рано или поздно ей придется хоронить и маму, и папу — и возможно, даже Сириуса — но насильственная смерть даже одного из них… Нет, такое она бы не хотела пережить.
— И он после этого обзавелся своими привычками? — она, закончив с осмотром, отложила бинокль.
— Да сложно сказать, когда именно. Он же не в одночасье стал таким. Все накладывалось и, порой, практически одновременно. Но и потеря родителей таким образом тоже, конечно, повлияла. Может, если бы не война, он собственной семьей обзавелся, а не этими привычками.
— У него был кто-то? — Тонкс немного удивилась.
Она, конечно, понимала, что Грозному Глазу не чужды такие чувства и, быть может, даже желания о семье, но в ее представлении он был самым настоящим одиноким волком. Поздно все-таки она его повстречала для составления другого портрета.
— Наверное был, но доподлинно не знаю, — Гавейн выдохнул сигаретный дым с хмыком. — На этот счет он никогда не распространялся. Возможно, Бобби или Руф знают лучше. Они втроем учились, мы с Джеромом на два года младше, и поэтому в Хогвартсе не общались. Ну, и факультеты разные.
— А он на каком учился? Я что-то никогда не спрашивала его и не слышала.
— Ты как думаешь? — он заинтересованно поднял брови.
— Не знаю, — она пожала плечами в раздумьях. — Гриффиндор? Подходит, вроде бы, со всех сторон.
Он тут же улыбнулся.
— Подходит, да. Но все трое со Слизерина. Мёрдок — самый что ни на есть чистокровный, но его семья очень давно переехала в Америку — пару-тройку столетий назад, может еще раньше — поэтому не входит в Священные Двадцать Восемь. Заметишь по акценту нашего янки, он все еще пробивается, хоть и не так отчетливо уже. Муди со Скримджером тоже около того. Не такие чистокровные семьи, сама знаешь, для списка, но достаточно уважаемые в обществе.
— Тогда как вы сдружились? Слизеринцы же не особо кого приветствуют с других факультетов. Особенно, наверное, в те времена.
«А уж магглорожденных так вообще», — добавила она про себя.
Гавейн слабо усмехнулся, кивая. К ним неожиданно спикировала еще одна почтовая сова, точно так же намекнув заместителю, что корреспонденция для него. Он, развернув новую записку, мгновенно нахмурился и пробормотал: «Да вы там все с ума посходили, что ли?» Отпустил сову снова без ответа и посмотрел пару секунд перед собой, раздраженно тряся закинутой ногой на другую.
— Да, тогда пропасть была еще больше, — ответил он, напряженно выдохнув. — Но мы сдружились уже после школы. Так сказать, в боевых условиях. Бобби с Алом было наплевать на устои факультета и традиции чистокровных. Вот Руфус — да, приверженец на их фоне, но он не то чтобы противился нашей компании. Так, иногда шуточки отпускал, не более. Он до сих пор предпочитает эти подковерные интриги. Ему самое место возглавлять Аврорат, как рыба в воде на всех этих дискуссиях, и спуску не дает. Знает, кому, в какой момент и что сказать. Я бы даже сказал, что чувствует это.
— А вы не знаете и не чувствуете? — Тонкс усмехнулась, взглянув на него. — Я наблюдаю совершенно другое.
— Ай, не, — он тут же махнул рукой, скривившись. — С вами легче.
— Да я бы не сказала.
— О, поверь, точно легче. В миллион раз. Я прям-таки счастлив, что вожусь с вами — детский сад, порой, напоминаете — а не с вышестоящими. Хоть полностью этого избежать не получается. Но не будь Руфуса, мне бы пришлось участвовать в этом всем намного чаще.
— Но вы же заместитель. Если Скримджера поднимут, вы займете его место. И тогда вам придется.
— Надеюсь, что нет, — он забавно поморщился. — Вполне могут поставить Бобби или Льюиса. Даже кого-то из глав отделов поднять, уже бывало такое. Того же Хэйвуда или Бруствера. Ки-то еще и с Корнелиусом близко общается, тот может подсуетиться ради своего любимца. А меня, главное, оставят там, где мне и место: в спокойствии и нирване, — и расслабленно повел рукой, зажмурившись. — Я скорее в отставку подам, чем займу это чертово место.
— Я бы не хотела, — тихо заметила Тонкс.
— Когда-нибудь это все равно произойдет, — он улыбнулся с пониманием. — Надеюсь, что сам уйду, когда время придет, а не убьют.
— Тут полностью согласна, — она посмотрела на него с грустью. Это будет огромная потеря и для Аврората, и для нее лично. Не говоря уж о его семье и близких.
— Спасибо, Тонкс, — Гавейн поднялся, отряхивая пиджак от сигаретного пепла. — Я, пожалуй, пойду. Подышал свежим воздухом и хватит. Пиши, если что случится, — и исчез с хлопком.
Но долго сидеть Нимфадоре в одиночестве не пришлось: прошел час или около того, как Робардс вновь возник рядом с ней. И тут же плюхнулся обратно в кресло, напряженно смотря на ангар.
— Сэр? — она прервала тишину после пары минут.
— Я, видимо, тоже сегодня в ночную. Поспи, если хочешь.
— Да я пока не особо. Кофе напилась, — она слабо улыбнулась, с беспокойством смотря на него. Явно дома что-то стряслось, иначе зачем он сюда вернулся. — Поссорились с кем-то?
Гавейн натужно выпустил воздух из легких и утер глаза.
— Предпочитаю не попадаться на глаза женщине, если настолько выбесил. А уж сразу трех — так точно. Целее буду. Может, до внуков доживу.
— Сразу трех? — она не смогла сдержать смешка. — Как вам удалось?
— Чистый талант и никакой магии, — саркастично ответил он. — Практически вот так, — и звонко щелкнул пальцами. — Так что составлю компанию, если еще и твой гнев не успел вызвать ненароком, — он посмотрел на нее с легкой вопросительной усмешкой во взгляде. — В таком случае я тут же ретируюсь.
— Нет, сэр, — Тонкс засмеялась. — Вообще ни разу. Оставайтесь, сколько хотите. Я только за.
— Хоть ты порадовала.
Утро ее разбудило в очередной раз налетевшим безжалостным порывом ветра. Тонкс, разлепив глаза то ли от дремоты, то ли от намека на более крепкий, хоть и беспокойный сон, посмотрела перед собой: все та же крыша, все тот же ангар. Робардс, который сонно наблюдал за периметром, дымил очередной сигаретой и был полностью погружен в собственные, далеко не веселые мысли, судя по залегшей морщине между бровями. Дождь, что зарядил еще посреди ночи, продолжал нещадно поливать округу, но обоих авроров это не волновало — тент ограждал их от промозглого потока с небес. Вот от ветра не особо, и Тонкс посильнее завернулась в собственную джинсовку. Кажется, как минимум на слежку ей уже следует надевать что-то потеплее, иначе так и простыть недолго.
— Вы спали хоть? — спросила Нимфадора, когда Гавейн посмотрел на нее, заметив ворочания.
— Не, — он потер глаза и снова затянулся. — Скоро Финтан придет, и тогда, быть может, получится урвать себе пару часов сна. Надеюсь, в тишине.
— Думаете, домашний ураган позволит?
— Домашний ураган тоже работает. Посмотрим, — он слабо усмехнулся, покачав головой. — Можешь домой идти, Тонкс. Загляни только пораньше и заполни отчет. Ничего нового не было.
— Да, сэр, — она, посмотрев на него пару секунд, все-таки поднялась с нагретого кресла и трансгрессировала домой, попрощавшись.
Римуса она увидела еще в окне, в апатии перебирающего струны гитары под стук дождя по крыше и окнам и то и дело кидающего тусклые взгляды на пожелтевшие листы какой-то тетрадки сбоку от себя. Тонкс первый раз видела, чтобы у него вообще была в наличии гитара. Римус, заметив ее на пороге, выдавил слабую улыбку.
— Как ты? — она, скинув верхнюю одежду и усевшись рядом, подогнула одну ногу и пропустила его волосы через свои холодные пальцы. Римус тут же замер, зажмурившись.
— Да как-то… Никак, — и съехал к ней по спинке, упершись головой в ее плечо. — Сейчас лучше. Рад, что ты тут.
— Никогда не видела, чтобы ты играл, — она чмокнула его в висок и, прижавшись к нему носом, вдохнула родной запах. Это успокаивало и согревало. Просунула между его боком и рукой свою, наслаждаясь новой порцией тепла.
— Вчера зашел к родителям, забрал остальные вещи. И твой подарок, — он отложил гитару и обнял Нимфадору, укладываясь на ее ноги боком. — Раньше играл. Много играл.
Тонкс посмотрела на выглядывающие исписанные листы тетради из-под его ноги. Явно не аккорды.
— Я смотрю, даже песни писал, — заметила она.
— И писал, да. Мы вместе с Лилс фигню всякую сочиняли. Потом еще Фрэнк свой отпечаток стал оставлять.
— Не знала, что она тоже участвовала. Сириус никогда не рассказывал. Да про любого из них двоих.
Римус тихо засмеялся.
— Потому что Джеймс жутко ревновал. Ну, пока не понял, что я на нее никаких видов не имею. А успокоился он по этому поводу уже только после школы, когда она приняла его предложение. Вот Сириус долго не унимался. Даже когда Эванс надавала ему по жопе парой заклинаний. Эти стоны слышны были даже, наверное, в змеиных подземельях.
— Может, сыграешь мне? — она посмотрела на него сверху вниз, продолжая пальцами перебирать его волосы. — Хотя бы одну.
— Да там бредни, — он сжал руки вокруг ее талии еще сильнее, утыкаясь в бедро и выдыхая горячий воздух. — Ничего отдаленно веселого.
— Но вы же писали это, — она удивилась.
— Тогда казалось смешным и остроумным.
— Может, и сейчас покажется.
Он отрицательно замычал, и Тонкс решила не допытываться.
— Давай в другой раз? — он повернул к ней голову. — Ты, наверное, и спать ужасно хочешь после суток.
— Да я почти всю ночь продрыхла. Гавейн составил компанию неожиданно и даже не стал будить, когда меня срубило от дождя.
— Я смотрю, Гави теперь вокруг тебя все вертится, — пробубнил он с недовольством ей в бедро.
— Давай ты не будешь меня к нему ревновать? — она устало цокнула, но Римус тут же глухо засмеялся, вновь посмотрев на нее с игривым выражением на лице.
— Он занят на веки вечные. Там можно даже не пытаться, бесполезное занятие. Только гнев Розалинды накличешь.
— То есть, если бы не был, я могла бы и попробовать, значит? — она недовольно сощурилась на него, улыбаясь одними кончиками губ.
— Дора… — Римус скривился. — Я, конечно, уже успел заметить, что тебе нравятся постарше. Но настолько? — и поморщился с ответной, более широкой улыбкой.
— Дурак, — Тонкс легонько шлепнула его по плечу, покачав головой с укором.
— Есть такое, — он потерся щекой о ее бедро. — Но я рад, что он тебе помогает. Помогает же? Не только ворчит и орет?
— Ты не представляешь как, — она вздохнула. — И вообще не орет. Иногда ворчит, да. Но по делу исключительно.
— Тогда я спокоен, — и просунул руки ей под рубашку, легонько пощекотав за бока. — Может, все-таки спать пойдешь? Пару часов в нормальной кровати не помешают.
— Если ты рядом будешь, то согласна.
— Обязательно, — он улыбнулся, вновь посмотрев на нее. — Усну вряд ли, но полежу рядом.
— Да я, может, и сама не усну.
Дверь за спиной распахнулась с грохотом, и Тонкс вздрогнула, заметив влетевшую в кабинет Шторм. Робардс поджал плечи от громкого звука посреди тишины и с подозрением покосился на нее. Он, видимо, так и не смог поспать — Тонкс хоть и пришла раньше времени, но застала его за рабочим местом, и усилившаяся усталость на его лице эту догадку только подтверждала.
— Наконец информация по владельцам лаборатории, — процедила Энн, посмотрев на Гавейна с неозвученной злобой, и кинула ему на стол пару скрепленных листов.
Тонкс первый раз видела ее в таком настроении, хоть оно к ней, кажется, не относилось.
— Ты могла сообщить это и по-другому, — настороженно заметил Робардс.
— Как и ты мог. Но не стал, так какого дементора я должна?
— Мерлин, — он цокнул, ознакамливаясь с бумагами. — Роуз хватило, ты еще мне теперь и тут плешь проедаешь.
— И буду! Какого черта ты полез?!
— Куда считаю нужным лезть, туда и лезу.
— Но не переступать же рамки!
— «Не переступать рамки»?! — он вспыхнул, резко поднявшись. — Расскажи мне про эти рамки!
Тонкс испуганно отвела взгляд, стараясь дышать как можно тише.
— Гавейн, это недопустимо! Кат тебе верила!
— А это не касается моей веры ей! — отрезал он. — Только моей веры ему. А тут никакой.
— Она уже взрослая!
— Да какая, к черту, взрослая?! Девятнадцать, ты хочешь сказать, это дофига взрослая?!
— Да! Да, черт побери! — она всплеснула руками. — Дай ей пространство от своего вездесущего надзора!
— Да у нее полно пространства! Делает, что хочет, общается тоже — с кем хочет!
— Ну конечно, — Шторм сердито искривила губы. — Если бы общалась, с кем хочет, она бы ко мне в слезах не заявилась сегодня с утра.
— Поплачет и перестанет. Тоже мне, горе, — фыркнул Гавейн. — Прям Ромео и Джульетта, ни дать ни взять.
— Робардс! — она схватила его за ворот. — Хватит! Как будто ты не знаешь, как это воспринимается в ее возрасте!
— Я зато прекрасно знаю, к чему может привести общение с таким Ромео. Будет нормальный парень, а не этот, почти что постоянный житель Азкабана, я и слова не скажу. И она это прекрасно знала, поэтому вообще о нем не заикалась.
— Ты совсем свихнулся на своем аврорстве, — выплюнула она.
— Давай, расскажи мне про то, как я свихнулся! — он все-таки предпринял попытку высвободиться из ее захвата и раздраженно поправил воротник рубашки. — Две наседки накинулись с двух сторон. Я что, неправ оказался?
— Да какая, Моргана, разница, прав или нет! Ты обещал ей, что не будешь лезть через свои связи.
— Никаких связей, дорогая, — он оскалился. — Мне для того, чтобы достать его дело, не пришлось делать ровным счетом ничего. Ни-че-го. Вот он, его родители и прочие родственники. Все как на подбор у нас в архиве. И в обезьяннике мелькают с завидным постоянством. Так что разница есть. И я не понимаю, что вы две мне так мозги делаете с этим!
— Извинись перед ней, — она проговорила, практически прошипела ему в лицо.
— Только когда она признает, что я был прав. А я был, — ответил он четко сквозь зубы, смотря ей в глаза.
— Какой же ты упертый гиппогриф иногда, сил нет, — фыркнула Шторм и посмотрела на Нимфадору. — Извини, Тонкс, — и вынеслась из кабинета также быстро, как и появилась.
— Мерлин… — Гавейн тяжело выдохнул. — Энн! — позвал он ее в спину, но, судя стуку каблуков, та даже не замедлилась. — Шторм, да подожди ты! — и быстрым шагом вышел за ней, закрыв дверь.
Тонкс с опаской посмотрела им вслед и, посидев пару секунд, забрала со стола Робардса бумаги. Короткое ознакомление вызвало в ней только вздох: ни одного знакомого имени среди владельцев, которых с начала века исчислялось десятками. А последние лет пять оно вообще не имело хозяина.
Через несколько минут в кабинет вернулся Робардс и с напряжением на лице опустился на свое место. Одна затяжка тут же превратила четверть сигареты в пепел.
— Ну, что там? — коротко поинтересовался он, мрачно посмотрев на Тонкс.
— Никого не узнаю. Нужно заглянуть к последним владельцам, поспрашивать по поводу Анвина с Блевинс.
— Да, давай. Разделимся для скорости. Финтану еще парочку отдам на завтра, — он, дождавшись, пока она перепишет себе адреса, забрал у нее бумаги. — Только не забудь про преображение.
— Конечно, сэр.
Опросы Тонкс прошли без какой-то новой информации для расследования: оба владельца никогда не слышали ни про Анвина, ни про Блевинс, ни про остальных подозреваемых. Это все изматывало не только морально, но еще и физически.
Радовало одно: они нашли хотя бы Джину, и та не сможет избежать наказания. Тонкс даже хотелось, чтобы ее запихнули в маггловскую тюрьму и с ней сделали там все то, чем ее с таким успехом запугал до трясучки Робардс. Он был прав — поцелуя дементора она не заслуживала. Ни из-за отношения к собственной дочери, ни из-за того, что они подготовили для волшебного мира. А за Римуса ей хотелось собственными руками растерзать Блевинс. Замучить Круациатусом до непроходящей ужасающей боли во всех мышцах. А потом, когда она хоть чуть-чуть придет в себя — снова. И снова. И так, пока она не сойдет с ума. А после испепелить на атомы Авадой. А потом и эти атомы тоже.
Боль. В каждой. Чертовой. Точке.
Убить. Эту. Суку. Раз и навсегда.
Тонкс никогда прежде не испытывала столько ненависти и отвращения к определенному человеку. Даже к собственной тетке, Беллатрисе, которая принесла невероятное количество боли людям, и просто за это ее хотелось убить. Стереть с лица этой земли. Но сейчас ненависть к Блевинс заполняла все в Тонкс. И так и норовила вырваться на свободу.
И как только Римусу хватило сил не пристрелить бывшую жену в том доме?
Тонкс, вернувшись в Аврорат для отчета, встретила Вивиан в общем зале на обратном пути. Подруга выглядела вымученной: бледная, темные круги под глазами. Волосы торчали из неряшливого пышного хвостика.
— Вив, — Тонкс подошла к ее столу, — ты как?
— Да нормально, — Чадвиг выпустила воздух из легких на бумаги перед собой, подперев руками лоб. — Просто устала невероятно от работы. Хочу выходной, хотя бы один полноценный. Ты как?
— Тоже.
— А как… — подруга осмотрела ее с ног до головы. — Я правильно поняла, что ты к нему переехала?
— Да. Съехались практически официально. А вы с Меллом что решили по поводу жилья?
— Да что там решать-то?.. Заняли один из домов Аврората, пока ищем нормальный. Ну, как ищем… Когда время есть, — Вивиан опять посмотрела на бумаги перед собой.
— А чего к родителям не разъехались?
— Мелл не хочет: мол, отец опять начнет его поучать премудростям аврорского дела, а он от этого уже устал за время учебы. Я тоже как-то не горю желанием даже на время. Уже привыкла, что мама не жужжит над ухом по поводу всего. Думаю, ты сама понимаешь, — и она посмотрела на Тонкс с усталой улыбкой.
— Ну, это было не главной причиной, — она скривилась. — Но да, прекрасно понимаю.
— Как он? Я бы тебя позвала выпить, чтобы нормально поболтать, но, кажется, у тебя сейчас немного другие планы на ближайшее время.
— Мы еще и смены фиг сопоставим сейчас со всем этим, — добавила Тонкс и окинула взглядом опустевший зал. Большинство коллег уже разбрелись по домам, а ночная смена только-только заступала, да и была сильно меньше дневной. — Да как он… Никак, и это еще мягко сказано. Пытается делать вид, что с ним ничего не произошло, когда я дома, но... Не всегда удается. И извиняется постоянно за все.
— Ну, это можно понять, — Чадвиг поджала губы. — Даже не учитывая истории с Робардсом.
— И не напоминай. Не день, а кромешный пиздец какой-то.
— Он закончился, главное. И все эти ваши… — подруга повращала кистью в попытке найти подходящее слово, — ссоры, если можно так это назвать.
— Закончилось одно, так другое началось, — устало фыркнула Тонкс.
— Но ты же сама решила с ним остаться? Тебя же никто насильно не заставлял?
— Нет, конечно. А как еще-то, если не остаться?
— Не знаю, Тонкс. Честно, — Чадвиг вновь поджала губы. — Меня же там не было. Ни там, ни там. Главное, чтобы вы оба этого хотели.
— Я-то хочу, а он… С одной стороны тоже, а с другой — то и дело пытается убедить, что мне будет лучше без него. Безопаснее как минимум.
Вивиан помолчала какое-то время, смотря на Тонкс. И наконец сказала:
— Ну, это тоже в каком-то роде забота с его стороны.
— Понимаю, но лучше бы он нашел другой способ. Менее отталкивающий.
— Нужно время. Главное, что он полностью не отталкивает.
Тонкс согласилась тяжелым вздохом. Она и сама это понимала, но постоянное выслушивание этих просьб и повторение ему одного и того же в ответ вводило в отчаяние. И усиливало страх, что в один миг он решит, что уход — это лучший вариант из возможных, и перестанет ее слушать.
Поцелуи с Римусом распаляли желание с невероятной скоростью. Его тепло, его тяжесть, его руки, его губы — все возвращало в прежние времена. Когда еще ничего толком не произошло. Когда можно было наслаждаться просто моментом друг с другом. Тонкс хотелось большего. Хотелось вернуть полное ощущение прежних времен. От желания сводило все тело, а мозг — плавило до состояния лужицы. Но ее руки, что машинально потянулись к его паху, остановил Римус, резко усевшись на колени меж ее бедер.
— Извини, я все еще не могу, — донеслось от него с невероятным стыдом, и Люпин, утерев лицо руками, посмотрел в сторону, вниз. — Я знаю, что ты хочешь. Я тоже хочу. Головой очень хочу, но… Он не работает в этом смысле. Вообще.
— Рем, — она села, подняв его лицо на себя ладонью. От его выражения лица сразу укололо в районе совести. — Все хорошо, я же говорила и не раз.
— Ничего не хорошо!.. Я хочу дать тебе то, что ты хочешь, а я… — его плечи опустились на выдохе, и он зажмурил глаза.
— Все будет, Римус.
Стоило ей поцеловать его щеку, как он замычал.
— Ты так уйдешь от меня, — он продолжал сокрушаться.
— Никуда я не уйду от тебя.
— Ну да… Это ты сейчас так говоришь, — фыркнул Римус. — Сколько ты так будешь меня терпеть без нормального, полноценного секса?
— Думаешь, мне от тебя только секс нужен? — Тонкс сжала челюсти от негодования.
— Я не знаю, что тебе нужно от меня. Я ничего не могу тебе дать. Уже не могу. Даже гребаный секс! — он опустил голову.
— Он не гребаный. Я очень люблю им заниматься с тобой. Именно с тобой. И очень люблю, Римус, — она осторожно обняла его, притягивая к себе, и Люпин уперся ей носом в сгиб шеи. — Но даже если он сейчас нам недоступен в таком виде, в котором он был раньше, то это совершенно не значит, что ты сам мне больше не нужен. Наоборот, невероятно нужен, — последнее ему она уже прошептала и следом чмокнула в ухо.
Раньше Римус ворчал на это баловство через смех, но сейчас он только застонал с отчаяньем.
— Люблю тебя. И простое одно твое присутствие рядом дает мне намного больше, чем кто-либо еще может. Даже с сексом.
Римус загудел отстраненно и с нотами неверия в ее слова. Но его руки, мягко и осторожно легшие ей на талию, мгновенно распространили тепло обратно, заставляя расслабиться. Тонкс поцеловала его в висок, перебирая волосы на затылке. Он вновь загудел, но уже с таким упоением, что Нимфадора только посильнее прижала его к себе.
— Люблю тебя, Рем.
— Прости меня, — шепнул он ей в шею. — Я просто хочу, чтобы ты… Ты была счастлива, понимаешь?
— Прекрасно понимаю. И это взаимное желание.
— А со мной рядом это… это… — продолжил Римус и с надрывом вздохнул. — Я не верю, что это произойдет когда-то.
— Я верю зато. Верю и знаю. Давай пока остановимся на этом?
Он только замычал.
— Римус, ты нужен мне, — повторилась она в который раз.
— Да как будто я еще кому-то нужен… — еле слышно отозвался он, отклонившись. — Вот ты — легко. Ты шикар…
— Римус!.. — от его слов хотелось завыть от отчаяния.
Ну, разве она не четко выражается, что ей нужен именно он? Как еще-то донести до него эту мысль? Как еще показать? Что еще сказать? Она, кажется, за это время перепробовала все способы, все слова, все синонимы.
— Мне нужен ты!.. Ты, Люпин! Ты слышишь меня?
Он посмотрел на нее как будто с непониманием.
— Но ведь… ты и правда можешь найти кого-то в тысячи раз лучше, а не нянчиться со мной, бесхребетным.
— Ну давай, перечисли все те оскорбления от Грозного Глаза… — она помотала головой, фыркнув. — Я их не слышала как будто.
— Я не понимаю почему.
— Почему что?
— Почему ты выбираешь остаться, когда есть вариант уйти.
— Потому что это не вариант. Это не вариант для меня. Я хочу и выбираю остаться. Тут. С тобой. Потому что люблю, — последнее она проговорила, съежившись. Ком у самого горла заставлял голос хрипеть. — Даже если ты вытолкаешь меня прочь, я все равно буду тебя любить. Этого ты у меня не отнимешь. И не пытайся — даже не смей! — убить это чувство во мне, — и твердо посмотрела ему в глаза. — У тебя и в прошлый раз не получилось.
Люпин осторожно взял ее руку в свои, его брови дрожали, то хмурясь, то расслабляясь.
— Если бы все произошло с точностью наоборот, что бы ты делал? Ты бы остался?
Его брови замерли, а потом он поднял к ней свой взгляд.
— Конечно, остался бы. Даже если бы ты гнала меня прочь, — он криво, с извинением улыбнулся.
— Вот тебе и ответ почему, — тихо проговорила Тонкс. — Гони меня, сколько влезет, но… Я буду тут. Это не заставит меня тебя разлюбить. Эти уговоры только вызывают боль. И отчаяние.
— Прости, — Римус резко подался вперед, сгребая ее в крепкие объятия. — Прости меня.
— Просто, пожалуйста, хватит, — она просунула руки ему под футболку на спину и зажмурилась. — Я понимаю, почему ты пытаешься меня убедить, но я останусь. И знаю, что ты чувствуешь на самом деле ко мне, и теперь ты можешь говорить мне, что угодно — я не буду слушать.
Люпин повалил ее обратно на спину, отрицательно замычав в шею.
— Ты мне нужна. Очень, Дора. Такое ты будешь слушать?
— Такое — да, — она усмехнулась, скрещивая ноги за ним. — Такое я буду рада слышать и слушать.
Он потерся подбородком о ее кожу, а после оставил громкий поцелуй на том же месте.
— Я могу попросить прощения другим образом?
— Каким?
— Ну, зелье я пить не хочу, потому что, — он приподнялся на локтях, стыдливо посмотрев ей в глаза, — хочется, чтобы его подняло не оно, а само желание. Но… — он улыбнулся с недвусмысленным намеком. — Дом идеально вылизан. Я только надеюсь, что не убил в тебе желание этим разговором.
Его правая бровь вопросительно-заигрывающе изогнулась.
— Руки мои тоже на месте, — добавил он и, подняв правую, покачал пальцами.
— А что мы будем делать с твоим желанием вот здесь? — она, еле слышно засмеявшись, коснулась его виска подушечкой указательного пальца.
— Постою под холодным душем немного, остужусь, — он наморщил нос в улыбке. — Не переживай.
— Это точно подходящий для тебя вариант?
— Точно, — и уверенно кивнул.
— Тогда я согласна, — она притянула его к себе обратно. — Мне нужно только немного вернуться в кондицию.
— О, это я могу устроить, — и Люпин впился в ее губы, полноценно наваливаясь сверху.
Тонкс медленно пробуждалась ото сна в теплой постели. Дневной свет немного пробивался через плотные шторы. За закрытой дверью в спальню слышались тихие голоса, и она скосила глаза на будильник — уже давно перевалило за полдень, еще чуть-чуть, и нормальные люди, а не сони, как она, начнут думать об обеде. Проспала она больше двенадцати часов, но сейчас это наконец ощущалось, как полноценный, здоровый сон. Тонкс снова прислушалась к голосам: к Римусу зашел Гавейн, как их начальник и предупредил еще вчера.
— И что ты хочешь этим сказать?
— Да не знаю я, что хочу сказать. Без понятия, что делать, Гави. Как будто в болото провалился по грудь. И оно засасывает все сильнее с каждым движением.
Она, завернувшись в одеяло, повернулась на бок и прикрыла глаза, вслушиваясь.
— Держи руки над головой и не дергайся. И не отказывайся от помощи с берега.
— Да я… Пытаюсь, — Люпин вздохнул. — Хочу обратно в нормальную жизнь. Что-то делать, лишь бы не думать обо всем этом.
— На данный момент я не могу тебя допустить, Рем. И это не случится в ближайшие пару месяцев точно.
— Знаю. Я не пытаюсь тебя уговорить, если что.
— Благодарю. Попробуй погрузиться в какое-то хобби. У тебя же оно есть? Хоть одно. Кроме работы.
— Ну… — Римус громче вздохнул. — Были разные… Последние годы полюбилось кино смотреть, особенно после какого-то безумного дня. Но сейчас как-то… Не тянет, в общем. Совершенно.
— Ты, главное, эту пустоту не начни заполнять бутылкой.
Люпин ответил что-то нечленораздельное.
— Это радует. Потому что… Выпивка — это иллюзия, Рем. Это казалось не проблемой, а решением, да?
Пауза растеклась напряженной тишиной по всему домику. Если Римус и ответил, то в этот раз слышно не было, ни звука от него.
— Она лишь делает вид, что помогает. Что превращает плохие или даже ужасные времена в выносимые. Или, быть может, в хорошие. А изначально хорошие — еще лучше становились, да?
Ответом Римуса послужил едва различимый хмык. Следом короткое согласие.
— А таблетки… Что ты там принимал?
— Ничего полезного, — снова еле расслышала Тонкс голос Люпина, а вторая часть его ответа вообще растворилась в шуме продолжавшейся за окном непогоды.
— И тоже как будто делали лучше?
— Скорее, чтобы промотать время до лучших дней.
— И как, работало? — в вопросе Робардса не было слышно никакой издевки или сарказма.
— Отчасти. Но с каждым разом требовало все больше, а потом в любом случае перестало окончательно.
— И все посыпалось, — заключил Гавейн. — Ты стал совершать поступки, которых не хотел. Не осознавал и, может, даже не помнил.
— Помню, к сожалению. Или к счастью, — новые пару секунд тишины между ними, которые закончил Римус: — Я не хотел делать этого с тобой.
— Я знаю.
— И с ней.
— И это тоже знаю. Даже смирился бы, если бы ты и правда хотел мне ребра пересчитать. Я не всегда душка по отношению к вам.
— Да брось ты!.. — Римус фыркнул.
— Но вот, — Гавейн продолжил все так же спокойно, — если бы ты ей хотел навредить на самом деле — о нашем разговоре не шло бы и речи. Ни об этом, ни о любом из предыдущих.
— Но я сделал это, — хрипнул Люпин с отвращением.
— Сделал. И тебе теперь жить с этим. Как и ей. Даже если ты повернешь время вспять для всех, кроме себя, это останется с тобой.
Тонкс посмотрела на свои руки, сжавшие край одеяла.
«И тебе с этим жить, — отозвалось в голове голосом Робардса повторным импульсом. — Как-то тоже жить».
— И что мне делать?
— Все то же, что ты изначально хотел.
— Я хотел защищать. Оберегать, а не причинять боль. А в итоге сделал все ровно наоборот.
— Это одна из ран жизни, Римус. Когда ты клянешься защищать близких тебе людей и в один момент встречаешься лицом к лицу с правдой. Когда ты не смог их защитить. И тебе, как и всем, придется с этим жить. Клясться, что будешь защищать. В самом деле защищать. Даже возможно, что в какой-то момент ценой собственной жизни. Или же никогда не произноси этого вслух, даже не думай так, если не готов нести обе ноши. Мне всегда казалось, что ты способен на это. Потому что иначе обман. И ладно, если ты себя обманываешь, но только не их. Катастрофа во втором случае будет невероятной.
— Что, если следующий раз будет хуже?
— А ты собираешься дальше бухать? — озвучил их с Тонкс удивление Робардс.
— Нет, я… Я про то, что мы… Мы живем в реальном мире, Гави. Порой до ужаса слишком реальном, ты сам это знаешь. И я не могу отбросить его. Не запирать же мне ее здесь или еще где-то, лишь бы уберечь от всего дерьма, — он горестно усмехнулся. — А наша работа — не воскресная прогулка в парке. Даже с учетом, что война закончилась.
— И ты не сможешь быть там, когда с ней что-то случится?
— Именно. Я чуть не свихнулся, когда она пропала. Да любые из происшествий с ней.
— Ну… Я опять скажу очевидное: будешь винить себя, если произойдет что-то серьезное. Что не был там. И Мерлин знает, как ты это переживешь. И переживешь ли вообще.
— Как ты вообще смог, находил силы уходить из дома, когда над ней висела такая угроза?
Гавейн еле слышно усмехнулся.
— Либо так, либо мы померли бы с голоду. К тому же к ней часто заходили Энн с Мари, когда я был на службе.
— Мари?
— Жена Джерри. Ну, когда ей удавалось в силу своего положения.
И снова пауза между ними.
— Джерри не смог, — прервал ее низким голосом Люпин.
— Не смог, и я его понимаю. Я сам, наверное, не смогу, если это произойдет.
— Но он же в Азкабане.
— В Азкабане. Тогда это казалось правильным.
— Но не теперь? — судя по голосу, Римус даже не удивился.
Гавейн снова усмехнулся, а потом громко выдохнул.
— Я все чаще ловлю себя на мысли, что нужно было любым способом добиться поцелуя. Или попросту убить его. Хоть в камере, хоть где.
— Тебя бы самого заперли.
— Можно было постараться найти способ без заключения. Но… Даже если так, пусть. Зато я был бы сейчас спокоен полностью и окончательно, а не проверял постоянно, что он и правда все еще там.
— Да фиг оттуда кто-то сбежит.
— Это будет огромной ошибкой, если я начну так думать. Которую я не имею права допустить.
— Только не говори, что ты его навещаешь.
— Заглядываю, чтобы лично убедиться, — после пары секунд Гавейн добавил чуть громче и недовольнее: — Не смотри на меня так.
— Я не смотрю.
— Смотришь, Рем. Мне не нужно твое беспокойство и сочувствие. У тебя сейчас другие должны быть переживания. И зашел я именно ради них.
— Это просто не делает твою жизнь лучше, — заметил Люпин на выдохе.
— О нет, делает, — Гавейн горько хохотнул. — Один взгляд на его рожу в заключении делает.
— Он может много чего говорить тебе. Зачем это поднимать на поверхность каждый раз?
— Он может говорить все, что угодно. Меня это не колышет, пока вижу его по ту сторону решетки.
— Что ж ты тогда сейчас не добился приговора к поцелую? Выдвинул бы пересмотр его дела. У тебя уже больше возможностей.
— Я бы хотел. Но мои возможности не безграничны. И для всех это будет выглядеть не более, чем личная месть. И я останусь ни с чем в данном случае. Только ухудшу ситуацию.
— Попроси, чтобы инициировал Руфус. Вы все в этом участвовали, он согласится.
— Зачем? И так будет ясно, с чьей подачи. Так что я просто смиренно жду, пока он там сойдет с ума окончательно. И подохнет к моему великому счастью.
— Да ты маньяк, Гави, — сдавленно хохотнул Римус.
— Вполне себе безобидный, — кажется, Робардс даже не обиделся на такую нелестную характеристику.
— Ты? Безобидный? — через невидимую улыбку переспросил Римус. Тонкс тоже не смогла сдержать ее.
— В следующий раз я тебе задницу надеру, Люпин. Со всей своей маньяческой безобидностью.
Римус засмеялся.
— Посмотрим, Гави, посмотрим. Ты не молодеешь, знаешь ли.
— Как и ты. Я прекрасно знаю твой стиль, чтобы не допускать ошибок.
— Да-да, — отозвался Римус все еще через смех. — Надейся на это.
— Вот закончишь бухать, тогда твои шансы возрастут.
— Я закончил, — мгновенно и четко ответил Люпин.
— Тогда увидимся на следующей переаттестации. Ну, или через одну. Посмотрим на тебя, красавца.
— Потренируйся только перед этим хоть немного. Чтобы так стыдно не отлететь.
— Знаешь, как твоя самоуверенность против тебя же может сыграть? — риторически заметил Гавейн. — Сам отлетишь со свистом.
— В прошлый раз все было прекрасно, — довольно проговорил Люпин.
— Ну, так и не я был против тебя. Но в этот раз мы скрестим палочки со шпагами, хорошо.
— Только Роуз не зови, — хохотнул Римус. — Не хочу, чтобы ты из-за меня на ее глазах упал. И в ее глазах.
— Спасибо, Рем, за такую заботу, — Гавейн засмеялся. — Но она уже видела мои падения и не раз. Будет только подначивать какое-то время, что я переживу спокойно.
— Тебе повезло, я уже говорил?
Робардс отозвался новым смешком.
— Она видела тебя любого, — с отстраненной грустью добавил Люпин.
— Тебя Тонкс тоже видела. О, давай без этих гримас, Рем, — чуть громче сказал Гавейн. — Если ты будешь только блистать перед ней, то это будет тоже обманом.
— Не таким же она меня видеть должна была.
— Я говорю не только про происходящее последнее время, а с момента вашего знакомства. Но в любом случае, если и это учитывать, то именно поэтому я тебе говорю про алкоголь. Не просто же так.
— Ни капли с того момента. Хотя дико хочется.
— И пусть так и продолжится. Тогда таким она тебя больше не увидит. Делай это ради нее, если ради себя не выглядит, как достаточная мотивация. Но лучше и для нее, и для себя.
Римус громко вздохнул, а потом послышались шаги.
— Тебе еще налить? — спросил он.
— Давай, спасибо.
Тонкс мгновенно нахмурилась, вновь открыв глаза. Вроде никакого алкоголя она не видела дома, да и Гавейн только что же говорил про него… Тогда какого черта?
Она сползла с кровати и, завернувшись в одеяло, не желая прощаться с его теплом, вышла в гостиную. Робардс, едва завидев ее, поднял брови в приветствии.
— Доброе утро, аврор Тонкс, — с улыбкой добавил он.
— Уже день. Добрый, — она выдавила ответную и все еще немного сонную, напряженно посмотрев в проем на кухню.
Через пару секунд оттуда показался Римус с двумя кружками.
— Кофе будешь?
Твою мать, точно. Как можно было забыть про чертов кофе? Тонкс тихонько выдохнула и посильнее натянула одеяло на плечи.
— Сама налью, спасибо, — она слабо качнула кистью из-под складок одеяла. — Не хочу вас отвлекать.
— Ты не отвлекаешь, — сказал Люпин, посмотрев на Гавейна, но тот только отрицательно мотнул головой. — Мы не разбудили, надеюсь? Старались не громко.
— Да не, — она прошлепала на кухню, подставив по пути щеку под его короткий, приветственный поцелуй. — Хватит дрыхнуть. И так как будто в спячку впала.
— В выходной и можно впасть, — Робардс засмеялся.
— Ты сам-то после ночной сейчас уснешь со всеми этими литрами кофе? — Тонкс увидела, как Римус с сомнением протянул ему кружку.
— Усну-усну. С ним я хотя бы до кровати дойду.
— Что, уже получили разрешение не спать на диване? — в шутку спросила его Тонкс, обернувшись и хитро улыбнувшись.
Гавейн посмотрел на нее с наигранным недовольством.
— Че это ты на диване вдруг спишь? — удивился Римус, садясь, видимо, на свое прежнее место обратно на диван, где на другом конце расположился Гавейн.
Робардс посмотрел сначала на него, потом обратно на Нимфадору. Она, уже сделав себе кофе, прижалась спиной к кухонной тумбе и смотрела на обоих мужчин, потягивая напиток и еле сдерживая смех от выражения лица Гавейна. Тот измученно выдохнул после глотка:
— Катрина решила закрутить роман с одним парнем, который у нас то и дело проходит по всяким делишкам, как и его ближайшие родственники. Я узнал пару дней назад. Дальше, думаю, сами прекрасно понимаете, что последовало.
— И Катрина, что ли, тебя отправила спать на диван? — Римус скривился.
Гавейн закатил глаза с усмешкой.
— Роуз заняла ее сторону. Как и Энни.
— Почему? — Римус с непониманием нахмурился. — Ты же им объяснил причину? Вполне себе адекватная, как по мне.
Гавейн снова закатил глаза и почесал щеку.
— У нас с Кат была договоренность, что я не буду проверять ее кавалеров через Аврорат.
— Но ты проверяешь… — догадался Римус, натянуто улыбнувшись.
— Не только их, — Робардс напряженно поджал губы после нового глотка. — Все ее окружение.
— Гави…
— Что? — он тут же стрельнул глазами на Люпина. — Ты как-будто не стал бы.
— Не знаю, — Римус задумчиво посмотрел в сторону. — Наверное, стал бы. Но в таком случае, не давал бы слово, что не буду этого делать.
— Что ж, — Гавейн шумно вздохнул. — Опрометчивые решения меня стороной не обходят, к сожалению.
— Ну, ты хоть извинился за это?
— В процессе. Пока Энн меня к ней не подпускает.
— Она у нее, что ли?
Гавейн угукнул.
— В слезах сбежала от деспота-отца, — добавил он в расстроенном напряжении. — А на работе я не хочу ее трогать с этим. Ничего, успокоится через пару дней, и поговорим тогда уже.
— Надеюсь, она переедет обратно, — Римус, глянув на Тонкс, выдавил улыбку.
— Да переедет, — Гавейн обхватил кружку другой рукой, размяв правое плечо освободившейся. — Она при первой же обиде всегда собирала свой рюкзачок и прямиком к ней. Лет с пяти себе такую моду взяла, — он с теплотой усмехнулся. — Мама или папа, а то и мы вдвоем оказались якобы вселенски неправы и все: здравствуй, все понимающая и сердобольная тетушка Шторм. Принимай меня со всей своей любовью на пару деньков, — он махнул рукой. — Привыкли уже. Энни все равно часть нашей семьи, так что я полностью спокоен в этом смысле. Главное, чтобы ее там не доставала особо.
— И как, не доставала? — спросила Тонкс с улыбкой.
Робардс беззвучно засмеялся.
— Однажды нам все же пришлось ее самим насильно, так скажем, забирать, когда Энни чуть с ума не сошла с двумя детьми под одной крышей. Тим поссорился с ней — я уже не помню ни причины Кат от нас сбежать, ни его ссоры с матерью — а наша красотка еще и его сторону заняла. Тут у Энн терпение и лопнуло. Потом, конечно, быстро оттаяла.
— Гарри, кажется, ни разу таких подарков Сириусу не делал, — проговорила Тонкс в кружку под хохот Римуса, предавшись воспоминаниям.
— Так, если я не ошибаюсь, Поттер у него живет едва ли месяц в году? — спросил Гавейн.
— Ну да. Еще на зимних каникулах, хотя то и дело чередует с Норой. Пару раз у нас все Рождество гостил. Большую часть лета у Дурслей, конечно.
— Ну вот, не успевает просто, — Робардс засмеялся.
— Я практически уверен, что Сириус с ним в основном как старший товарищ себя ведет, — Римус посмотрел на нее. — Или брат.
— В целом да, — Тонкс кивнула. — Хотя наши с ним отношения и его с Гарри немного отличаются.
— Ты просто постарше, — проговорил Гавейн. — И Сириус, все-таки, не может на кого-то еще перекинуть свои родительские обязательства, в отличие от заботы о тебе. Да и, как я понимаю, Гарри-то спокойнее и послушнее, чем что ты, что сам Блэк.
— Так ему и мои родители, и Молли с Артуром помогают.
— Тут главный момент, что именно помогают, — Робардс снисходительно улыбнулся. — Если бы кто-то из них стал официальным опекуном Гарри, то отношение бы было другим. Не хуже, конечно, но более строгим, что ли. Ответственности в тысячи раз больше как перед ним, так и перед собой. Уж про закон и общество молчу, — он прервался на короткий глоток из кружки. — Я практически уверен, что ни у твоей мамы не забалуешь, ни у Молли. И точно так же уверен, что Молли будет демонстрировать другое отношение к внукам, как и твоя мама.
Тонкс посмотрела на Римуса, но он тут же отвел взгляд с непонятной для нее эмоцией в кружку в собственной руке.
— Как и ваши родители по отношению к Катрине? — она глянула на Гавейна, который тоже заметил реакцию Люпина и поджал губы от неловкости. Нимфадора поздно подумала, что, возможно, вопрос вышел нетактичным, но это оказалось первым, что пришло в голову. Оставалось надеяться, что Робардс не рассердится. Даже в душе.
— Они не застали ее появления на свет, — он тут же посмотрел на Тонкс, чуть приподняв кончики бровей. — Как, в целом, и родители Роуз.
— Мне жаль, — с извинением пробормотала она.
Гавейн наморщил нос с полуулыбкой: мол, не стоит, и вновь перевел взгляд на молчавшего Люпина.
— Рем?
— А? — он вздрогнул. — Да я… — махнул рукой. — Может, мой отец был бы другим по отношению к Грейс, чем ко мне. Надеюсь, что был бы. Когда-нибудь.
— Ты им не говорил?
Люпин потер лоб, натужно выпустив воздух из груди. Потом усмехнулся.
— Нет. Не думаю, что вообще скажу.
— Лайелл работает в Министерстве. Рано или поздно узнает, — заметил Гавейн. — Лучше пусть от тебя.
— Кому лучше? — Римус резко повернул к нему голову, напрягшись. — Он мне и так все мозги проел когда-то, чтобы я не женился на Ив. Даже не смотря на ее беременность. А когда они вдвоем пропали, так орал, что, во-первых, я хуевый муж и отец, а во-вторых, если бы послушал его, то ничего бы не произошло. Сейчас будет просто феерия, — и он клацнул зубами от злости, когда закончил говорить.
— Что он имел против нее? — Гавейн изумился, как и Тонкс. — Хоуп же тоже маггла.
Римус фыркнул.
— Мама — это «другое», — с сарказмом проговорил он. — Была, есть и будет. Да и по поводу магглов у него нет предубеждений. Но вот именно в Ив он что-то увидел еще при первой встрече — что-то, что не мог объяснить ни мне, ни маме — и уперся. Ни на свадьбе не появился, ни когда Грейс родилась. Он ее так и не увидел ни разу, — Люпин умолк на пару мгновений. — Он к тебе по поводу того оборотня не приходил? — спросил он уже спокойнее.
— Приходил, — медленно проговорил Гавейн, все еще внимательно смотря на Римуса. — Назвал идиотом, когда понял, что я тоже уперся. Обещал устроить впечатляющий полет моей головы с Визенгамотской плахи у всех на глазах, когда Хаггард попадется, — он скривился.
Люпин громко выдохнул, помотав головой.
— Извини за него.
— Да это не то, что я не ожидал услышать. От него особенно. Но вот по поводу Ив ты меня заинтересовал прям. Мне придется с ним побеседовать, извини.
— Ты можешь… — он сглотнул, — попозже? Если есть возможность.
Гавейн осмотрел Римуса тяжелым, но понимающим взглядом.
— Хорошо, оттяну немного. Сегодня не буду. Но на следующей неделе точно, дольше не могу. Они знают, куда ты переехал? И что вообще переехал.
— Пары дней хватит, — он кивнул с благодарностью. — Говорил, да, но без адреса. Мама сюда не поедет одна в любом случае, далеко слишком, а его я тут видеть не хочу.
— Ну, если он появится, то это не я, — Гавейн посмотрел на Тонкс. — И ты, думаю, тоже не скажешь.
— Он будет меня спрашивать? — она удивилась.
— Он же в курсе, что ты работаешь с Ремом. Как и Меллор. Может попробовать.
— Я сомневаюсь, что Мелл даст адрес. Он же присутствовал при той новости про Доната. Раз Римус не хочет говорить, то и он не станет. Как и я.
— Да кто-нибудь точно скажет, — понуро заметил Люпин. — Ладно, не забивайте себе голову. Не первый раз мне от него выслушивать, какой я хреновый сын. И еще кто бы то ни был.
— Ты не хреновый сын, Римус, — Гавейн склонил голову набок, не сводя с него взгляда, в котором кружилось только лишь сожаление. — Это я тебе как отец говорю. Хоть и не твой.