И губы меняют очертания 14/20

31 мая 1955 года, 09-34 ч, Сеймур-волк, Челси, Лондон, Англия Звонок разрывался. Они узнали по телефону заранее, домовладелица Аллен с мягким картавым белфастским акцентом заверила Шерлок, что да, ее арендаторка дома, не выходила уже полтора дня. И вот Шерлок стояла на крыльце, наблюдая, как Джонни с по-военному выпрямленными плечами решительно устремляется к двери и, прижав палец к звонку, уже ненавидит Аллен. Когда Аллен, наконец, рывком открыла дверь, все стало ясно. Она ворчала от яркого света, моргала, от нее разило джином. С ней будет скучно, подумала Шерлок, но легко. Возможно, даже забавно. Такой сорт людей не выносит, если им не удается произвести впечатление. — Шерлок Холмс, — сказала она, протягивая руку, и не дрогнула, когда Аллен скривила губы. Шерлок почувствовала ерзанье и шорох рядом, руки Джонни сжались в кулаки в карманах черной кожаной куртки. Это было в новинку: знать, что на этот раз она, а не Джонни, ведет себя более цивилизованно. — У нас есть несколько вопросов... — начала Шерлок. Аллен не стала ждать, чтобы услышать остальное; она хотела захлопнуть дверь перед лицом Шерлок, но Шерлок продолжила: — к вам об Эллен Эринс, — и засунула ботинок в щель двери. Аллен остановилась, на мгновение на ее лице отразился шок. Шерлок с трудом сдерживала ликование. — Вы пригласите нас войти? — подсказала Шерлок, все еще не убирая ногу. Аллен отпустила дверь и повернулась к лестнице. Шерлок и Джонни последовали за ней. Пока они поднимались, Аллен крикнула сверху: — Думаешь, что такая умная, раз выведала ее старое имя. — Ее совершенно не волновало, что подумают соседи, она продолжила грубым голосом: — Но жидовка и есть жидовка: ее настоящая фамилия Коэн. — Значит, вы думаете, что национальность мисс Коэн имеет отношение к ее убийству? — спросила Шерлок, поднимаясь на вершину лестницы. Квартира Аллен была почти полностью пуста и потому опрятна. На кухонных полках стояли случайные пыльные банки; книжные полки были голы, если не считать нескольких заплесневелых путеводителей и древних газет. Толстый слой трехнедельной пыли покрывал все вокруг. — Она была вруньей, — сказала Аллен, бросаясь на продавленный диван. — И скрягой, как все они. Наверное, кому-то это до смерти надоело. Сделал нам всем одолжение. — Она пошевелила губами, словно пережевывая что-то кислое. Шерлок описала медленный круг по комнате, делая вид, что праздно рассматривает все уголки. Она подумала, что спектакль имел бы больший успех, если бы Джонни не шла за ней так близко, что она боялась ступить в сторону, чтобы не двинуть ее локтем. — Ну, — сказала Шерлок, усаживаясь на единственное кресло в комнате, чтобы рассмотреть Аллен. Джонни встала рядом, скрестив руки, как в американском гангстерском фильме. — Раз уж вы так довольны конечным результатом, — продолжала Шерлок, — вы не будете возражать, чтобы просветить нас обо всех прошлых прегрешениях мисс Коэн? Должно быть, она перестаралась: Аллен ответила на ее тон, а не на вопрос. — Считаешь, что у тебя есть что-то против меня? — Аллен усмехнулась. — Думаешь, что молода, умаслила Теда Уэра, его итальяшку-женушку и ее обдолбанную черножопую любовницу, и ты зазноба недели Джонни Уотсон, думаешь, что… — Шерлок едва успела с трудом сглотнуть, как Джонни уже взгромоздилась на Аллен, прижав колено к ее животу, а локтем придушив ее за горло. — Извинись перед ней, — прорычала Джонни, а Шерлок вскочила на ноги и воскликнула: — О, ради Бога! Ни Джонни, ни Аллен не шелохнулись. Шерлок прошла через комнату и подняла все еще кипящую Джонни за куртку. — Довольно, — сказала она. — Джонни, твои чувства ... — она сжала затылок Джонни, потом отпустила, — я ценю. Но в этом нет необходимости. Мисс Аллен, если вы думаете, что у нас с мисс Уотсон неверное представление, то пожалуйста. — Она откинулась на спинку стула, развела руки в приглашающем жесте и бросила на Аллен свой самый кроткий любопытный взгляд. — Убедите нас в обратном. Джонни стояла рядом с Шерлок, ощетинившись. Гнев из нее выплеснулся, и раздражение Шерлок наткнулось на что-то другое. Она никогда не видела Джонни такой, и она... но сейчас не было времени подыскивать этому название. Аллен села, стиснув зубы, одернула одежду. — Ладно. Хорошо. Эта жидовская сука испортила мне двадцать лет работы, тебе этого достаточно? Она десять лет увивалась возле меня, а потом продала то, что знала, за пару фунтов. Предала свою… лучшую подругу и лондонских женщин. — Да? — сказала Шерлок, изображая легкий интерес. — Да, — ответила Аллен. — Не думаю, что такая соска, как ты, слышала о ЖПС? Женской полицейской службе? Шерлок почувствовала шевеление рядом с собой, но подняла руку, и Джонни отступила. — Просвети нас, — растягивая слова, сказала Шерлок. — Ты слышала, что до тебя была война? — сказала Аллен, закуривая сигарету. — Хотите верьте, хотите нет, детки, но было время и до войны. И я потратила их на создание ЖПС. — Без сомнения, в одиночку, — выпалила Джонни. Шерлок схватила Джонни за запястье; та замолчала, хотя и выглядела недовольной. — Может, так оно и было! — сказала Аллен. — Никто больше не занимался этим. Только я. Первая женская полиция в Англии. Я организовала ее с нуля: вербовка, обучение, униформа, разработка устава, я выдержала грязные схватки с Управлением столичной полиции по поводу юрисдикции и так называемого сотрудничества. Полное дерьмо. Они не хотели иметь ничего общего ни со мной, ни с моими девочками. Но я знала, что есть женщины, которые должны делать эту работу, и я обучала их. И это была не какая херотень, которой сейчас занимаются женщины в ЖПС. Мы расследовали настоящие преступления и защищали суфражисток, требовавших права голоса. Держу пари, никто в Скотланд-Ярде не поблагодарил нас за это. Джонни усмехнулась. Шерлок потерла ее запястье с тыльной стороны, и та затихла. — Потом началась Великая война, — продолжала Аллен, — и все молодые полицейские отправились сражаться. И несколько лет мы были полезны обществу. Но так бывает каждую войну, верно? Как только всякую шушеру демобилизовали, мы вышли из моды. После Великой войны я каждый чертов день из кожи вон лезла, чтобы обеспечить нас деньгами и работой. — И тогда вы познакомились с Эллен Эринс? — прервала ее Шерлок, все еще чувствуя скуку. — Сильвией Шини Коэн, — поправила Аллен. — У вас есть информация, подтверждающая, что Коэн — ее настоящая фамилия? — спросила Шерлок с слегка заинтригованным видом. Ее живот свело от скрытого смеха, когда рот Аллен скривился. Шерлок снова сжала запястье Джонни, посмеиваясь про себя. Надеясь, что Джонни тоже поняла. Наконец Аллен сказала: — Да, тогда-то я и познакомилась с ней. В двадцать втором или около того, когда я все еще боролась как проклятая, чтобы мои девочки сохранили мундир и работу. А она... она обходила большие газеты, тоже сражаясь как проклятая. Пыталась пробиться как криминальная репортерка. — И вам это удалось, — сказала Шерлок. — Как хорошо для вас обоих. Аллен прищурилась, но кивнула. — Изо всех сил, всеми руками и ногами, — сказала она. — А Элл… Сильвия попала в «Кроникл». Шерлок подняла брови. Она убрала руку с запястья Джонни, чтобы записать «Кроникл» в блокнот, хотя вряд ли бы забыла. Аллен смотрела, как она это делает и клюнула на наживку. — Ты, наверное, думаешь, что в те дни «Кроникл» была не такой влиятельной, — проворчала она. — Сильвия там звезд с неба не хватала. Сомневаюсь, что она вообще получила бы эту работу, но тогда все было так запутано. Этот старый пустобрех Таунсенд-Фаркухар, кто там сейчас рулит? Тогда он только возглавил газету. Увольнял направо и налево, брал на работу своих людей. Сильвия как-то сумела произвести на него впечатление. И он взял ее на репортажи о громких преступлениях. Это было… необычно. Скорее "беспрецедентно", чем просто "необычно", поняла Шерлок из интонации Аллен. Но промолчала. — Вы знаете, каким образом она... — спросила она вместо этого. Аллен поморщилась: — Она никогда не рассказывала мне подробностей. Шерлок сделала еще одну отметку в блокноте. Аллен свирепо посмотрела на нее. Джонни переступила с ноги на ногу. — Итак, — сказала Шерлок. — Вы героически отстояли ЖПС в послевоенные годы, а Сильвия Коэн, тогда известная как Эллен Эринс, работала в криминальной хронике в «Кроникл». А в перерыве вы вместе выпивали в «Воротах». — Она меня там откормила, как кабана к Рождеству, — сказала Аллен. — Подлизывалась ко мне так, как будто мы... друзья. Бесстыжая жидовская шлюха. Джонни что-то прошипела, но хмыканье Шерлок ее заглушило. — И к чему все это привело? — спросила она. — Не поняла? — Откорм на убой? — Шерлок эффектно изобразила скуку: — Что она с этого получила? — Ты шутишь, — сказала Аллен. — Ты что, таким в школе не занималась? Кулаки Джонни сжимались и разжимались. Шерлок бросила на нее предупреждающий взгляд, затем снова посмотрела на Аллен. — Почему бы вам не рассказать нам об этом? — предложила Шерлок, слегка улыбаясь. Аллен сухо рассмеялась, поднимаясь на ноги. Из нижнего ящика бронзового столика в углу она достала конверт из манильской бумаги, такой толстый, что вот-вот грозил разорваться. Она прошла через комнату к девушкам, Джонни протянула руку, чтобы взять конверт, но в последнюю минуту Аллен изменила траекторию, перевернула конверт вверх дном, и каскад пожелтевших газетных вырезок выпал на колени Шерлок. Аллен бросила конверт в след за его содержимым и вернулась на свое место. Шерлок наугад взяла вырезку из стопки. Все они были аккуратно вырезаны, между заголовками «ЛОНДОНСКАЯ МОЛОДЕЖНАЯ ЛИГА ПОДДЕРЖИВАЕТ НОВОЕ "ПОРЯДОЧНОЕ" ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ СТОЛИЧНОЙ ПОЛИЦИИ», «КОРРУМПИРОВАННОЕ ПРЕСТУПНОЕ ПРОШЛОЕ ЖПС АЛЛЕН» и теми заметками, что когда-то помещались рядом, были ровные линии. Шерлок перевернула страницу и прочитала: «...мудрость доверить безопасность наших детей...», взяла другой квадратик газетной бумаги: «...впечатляющая демонстрация терпения и добродетели английской женщины». — Она получила прибавку к зарплате и приз в области журналистики, — сказала Аллен. — Я получила оголтелую клеветническую кампанию и двадцать лет тяжелой работы, брошенной в топку. К тридцать восьму она нас уничтожила. Джонни тяжело выдохнула. — Ты на самом деле, — сказала она и облизнула губы. Шерлок снова взяла ее за запястье и стала тереть. — Ты на самом деле пытаешься утверждать, что успех ЖПП — это вина одного репортера? — ЖПП могла бы прекрасно работать без роспуска ЖПС, — рявкнула Аллен. — Это же не соревнование. В полиции Лондона так называемые леди-офицеры бегают за бродячими щенками и болтают со шлюхами на Пикадилли по вечерам. Мы соперничали с мужским батальоном. ЖПП создали как отвлекающий маневр, чтобы они могли притвориться, что мои девочки лишние. А также немодно мужественные по сравнению с милыми домашними курицами, получающими зарплату в ЖПП. Шерлок невольно фыркнула. Она взглянула на Джонни и... Джонни смотрела на нее сверху вниз с какой-то яростью в глазах. Шерлок вздрогнула, это... тревожило. Она отвела взгляд. А Аллен, казалось, вошла в раж и продолжала резать правду-матку. — И да, раз уж ты спросила, я утверждаю, что рассказы Элл… Сильвии во многом убедили публику в этом. До того, как «Кроникл» начала печатать эту чушь, большинство было на стороне ЖПС. За нами было двадцать лет службы. Люди чувствовали, что это чего-то стоит. Но тут появилась Сильвия и стала доказывать, что я собираюсь, не знаю, вламываться в дома людей и развращать их дочерей. Собрала все то, что я говорила ей годами, переврала мои слова, извратила, исказила. А сама вся в белом, срет бабочками, как будто не она сидела рядом со мной в «Воротах», угощая меня выпивкой. — Она фыркнула. — Блядская преступная коррупция в преступном мире, твою ж мать. Хитрые жидовски козни, вот что это было. — О, козни тут ни при чем, — сказала Джонни, выдернув запястье из рук Шерлок, — когда ты, как школьница, пускала слюни на фотографии Адольфа с его автографами... — Только потому, что данная сторона проиграла войну, — перебила ее Аллен, уродливо скривив губы, — не значит, что она была неправа. Джонни дрожала от ярости. Она стояла между Шерлок и Аллен, разъяренная и молчаливая, не отступая. Шерлок спрятала блокнот во внутренний карман пиджака и встала. Джонни, пытаясь защитить, нелепо толкалась перед ней. Шерлок положила руку ей на плечо и сделала два шага вправо. — Оставим политику в стороне, мисс Аллен, — сказала она, — у нас есть еще несколько вопросов. Мисс Коэн изменила свою внешность во время или после войны, не так ли? Вы знаете точно, когда это было? — Как будто у меня есть время или желание отслеживать личную жизнь Вечного жида, — усмехнулась Аллен. — Хорошо, хорошо. Не могли бы вы хотя бы сказать нам, когда вы в последний раз видели Коэн перед пластикой? — Она перестала приходить в «Ворота», когда начали всплывать действительно неприятные истории. В тридцать шестом, тридцать седьмом? Но тогда она была по-прежнему Элл… не менялась. Как жаль, слишком рано. Но Шерлок кивнула. — И... поправьте меня, если я ошибаюсь, но вы все время покровительствовали клубу? — А почему бы и нет? — спросила Аллен, приосанившись. Джонни снова протолкнулась вперед. Шерлок положила руку ей на плечо, но Джонни стряхнула ее, и Шерлок отодвинулась в сторону. — В самом деле, — сказала она, — почему? И когда вы впервые поняли, что Коэн снова стала пить там? С измененной внешностью, я имею в виду. После войны. — Если ты хочешь сказать, — сказала Аллен, — что эта нелепая пластика носа сбила меня с толку хоть на секунду, ты идиотка. — Ммм, — протянула Шерлок, нарочито подчеркивая скуку в своем тоне. Она подумала, что, возможно, снова переусердствовала, но ее беспокоил гнев Джонни. — В любом случае, — сказала она, стараясь держаться непринужденно, — у нас есть несколько свидетелей, подтверждающих дату ее возвращения; сомневаюсь, что ваш рассказ поможет нам прояснить детали. — Тридцатого марта 1953 года, — немедленно выпалила Аллен. Шерлок перестала улыбаться. — Какие тебе еще детали? Тебе нужно время и место? Около десяти тридцати, последний заход перед перерывом у Смити. Она заказала выпивку, и кто-то крикнул: «Скотч с содовой» прямо у меня над ухом. Я бы узнала этот голос где угодно. — О, — сказала Шерлок самым сухим тоном, на какой была способна, — рано, да. Но тогда, если вы не возражаете, я спрошу, почему вы не пошли на контакт? Вы вообще с ней разговаривали? Выясняли, кто она теперь такая? Аллен уставилась на свой потухший окурок, растирая его о пестрое зеленое стекло пепельницы. Она ничего не ответила. Шерлок она показалась маленькой и грязной. — Вам не нужно увиливать, — сказала она склоненной макушке Аллен. — В ночь убийства я видела вас и почувствовала ваш запах, вы вырубились за центральным столиком около танцпола примерно с восьми часов вечера. Я не думаю, что вы притворялись. Аллен выпрямилась и встала, Джонни рванулась вперед, Шерлок оттащила ее назад, и Джонни уставилась на нее. Аллен мешком осела на диван и повернулась к ним спиной. — Сто лет она мне не сдалась, — сказала Аллен стене над диваном. — Разговора бы не вышло, только пара сломанных челюстей. Шерлок мгновение внимательно смотрела на нее, и Аллен дернула головой. — Только бередить раны, — сказала она. — А теперь убирайтесь из моего дома. *** — Что за чертова парочка, — сказала Джонни, с такой яростью шагая обратно на Фулхэм-Роуд с Сеймур-Волк, что Шерлок пришлось вытягивать длинные ноги, чтобы не отстать от нее. Глядя в спину Джонни, Шерлок почувствовала, как в груди тоже напряглось что-то острое и страшное. — Ты так думаешь? — сказала она. — Боже, Шерлок, даже ты должна признать, что они друг дружку стоили. Что за пара гарпий. Я удивлена, что Коэн не удалось прикончить Аллен, пока Аллен ее мочила. Как те сестры. Ты знаешь, кого я имею в виду, отравили друг друга из-за чьего-то любовника, пока их отец блуждал в бурю. — Регана и Гонерилья, — пробормотала Шерлок. Напряжено, ее тело было болезненно напряжено. — Точно. Очень похоже на эту проклятую историю. Коэн! Ты когда-нибудь видела такого двуличного человека? Одно из двух: либо она играла в эту безумную игру, живя под вымышленным именем, и пятнадцать лет водила шуры-муры с женщиной, чтобы зарабатывать себе на хлеб, выдавая ее секреты, либо… Не знаю, что хуже… она искренне дружила с Аллен и не дрогнула подставить ее как только появилась возможность. — Значит, это единственные варианты, которые приходят тебе в голову? — спросила Шерлок. Холодно. Отстраненно и холодно. — Ты не можешь мыслить творчески? Двуличная, сказала Джонни, а у Шерлок сколько лиц? — Мне, черт возьми, не нужно думать творчески, Шерлок. Я даже не уверена, что могу решить, какой вариант более мерзок. Я только не пойму, зачем, черт возьми, порядочному человеку прикидываться кем-то другим в мирное время? Холод. Паника внутри. — Должно быть, удобно, — ледяным тоном сказала Шерлок, — жить в мире, где только хорошие, уважаемые люди заслуживают того, чтобы раскрыли их убийства. — Что ты… да ты не о том говоришь! — взвилась Джонни. — Аллен еще хуже, она представляет угрозу. Чем скорее мы доберемся до Скотланд-Ярда и вернемся сюда с нарядом полиции, тем лучше, по-моему. Боже, — сказала она, пиная почтовый ящик, который попался им на пути, — ненавижу, ненавижу таких дайков. Они живое воплощение страшилок о нас, которыми родители пугают детишек на ночь: что мы закончим горькими пьяницами или всеми позабытыми в какой-нибудь дыре в Челси, сойдем с ума или превратимся в убийц, черт возьми, в случае Аллен, все вместе, блин, взятое. — Значит, ты считаешь Аллен убийцей? — Что? Я… конечно! — Она засмеялась и повернулась к Шерлок, чье лицо словно застыло как камень, все еще придавленное словами «мерзко» и «двуличная». — Да ладно, — сказала Джонни. — Ты хочешь сказать, что не думаешь, что она это сделала? — Да, — ответила Шерлок. Джонни тяжело дышала. — Значит, просто совпадение, что никто в «Воротах» не упомянул о присутствии ее бывшей любовницы, на которую она, очевидно, таила обиду больше десяти лет. И просто совпадение, что она — не отступившаяся от своих взглядов фашистка, и убийство было подстроено таким образом, чтобы повесить вину за убийство еврейки на чернокожую женщину. Джонни тяжело дышала, и ее голос повышался. Шерлок было приятно, что ее собственное дыхание не изменилось. Но воздух в легких такой холодный. — Подумай, Джонни. Мы видели Аллен, пускающую слюни за столиком рядом с твоими подругами, как до, так и после убийства. — Она явно притворялась! — закричала Джонни, потом недоверчиво рассмеялась. — Мы ведь не все время за ней наблюдали. Верно? — Если это так, ее игра была очень убедительна, — сказала Шерлок спокойно и ровно. — У нее было почти синее лицо. Она спала в луже собственной слюны. — У нее была веская причина устроить представление! Ты серьезно сбрасываешь со счетов возможность… вины этой женщины на основании того, что она казалась пьяной? Да это же очевидно ложное алиби! — Не сбрасываю со счетов, — сказала Шерлок, — а просто следую логике. И алиби для всех других вероятных подозреваемых в клубе тоже безошибочно согласовала женщина, которая весь вечер провалялась на столе с закрытыми глазами, даже если она не была так уж и пьяна. Можно спросить Касс и Хейли, но... — Нет, знаешь что, — сказала Джонни, останавливаясь на углу улицы холодным майским утром прямо перед Шерлок, чтобы Шерлок тоже остановилась. — Нам не нужно спрашивать Касс и Хейли. Как ты можешь быть так спокойна, Шерлок? Как ты там сидела, просто... Тебя едва хватает на вежливость со старой миссис Патрик из магазинчика внизу в те несколько минут, когда ты платишь за покупки, но ты сидела там, совершенно спокойно, и говорила с этим… чудовищем, ты… — Мне неприятно разочаровывать тебя, — сказала Шерлок, пытаясь оттолкнуть плечо Джонни, — но Мэри София Аллен не виновна в убийстве Сильвии Коэн только потому, что ее политические взгляды расходятся с твоими. Джонни преградила ей путь и оттолкнула назад. — Ее политические взгляды... — сказал она, облизывая губы. — Ты хоть... тебя волнует хоть что-то? Так просто, из любопытства. Есть что-то важное для тебя? Помимо твоей, я не знаю, забавной игры в переодевание. Давит, паника давит в груди. Волнует. Переодевание. Мерзко. Игра. Это из-за того, что они...? Джонни хотела...? Это какая-то ужасная, ужасная ошибка, и Шерлок... — Какая разница? — сказала Шерлок. Она думала, что ее голос будет сдавленным, но он только немного дрожал, совсем немного. — Для меня большая, — сказала Джонни, она едва сдерживалась от крика. — Только я рисковала жизнью, сражаясь против всего, за что выступает эта женщина. И было бы, знаешь, приятно думать, что моя… что для тебя это не просто умственное упражнение. — Твой лозунг «За королеву и страну» не панацея против всей несправедливости мира, — огрызнулась Шерлок. — Ну и черт с тобой, — зло ответила ей Джонни. — Только в своих головоломках ты и можешь показать себя во всей красе. Прежде чем Шерлок успела среагировать, Джонни резко развернулась и зашагала прочь по холодному солнечному тротуару Фулхэм-Роуд. *** Дыши, подумала Шерлок. Дыши. Дело. Дыши. Холодный воздух. Дыши. Она не могла… она думала, что все в порядке, что Джонни понимает, что дурные люди не обязательно имеют дурные намерения; как балетки не означают — мягкость, но она, очевидно, ошибалась, и она не могла… она не могла думать об этом сейчас. Она будет думать о деле. О Мэри Софии Аллен, Сильвии Коэн и Смити… нет, о Смити лучше не думать. Она будет думать о Сильвии Коэн. Она прошлась по тротуару, узкой полоске грязи и травы, окаймлявшей его. Она будет думать о Сильвии Коэн, некогда известной как Эллен Эринс. Некогда известной как Эллен Эринс, которая пила в «Воротах» и работала в «Кроникл». Репортеркой в «Кроникл». А потом началась война, и Эллен Эринс исчезла. Она появилась в 1953 году в образе Сильвии Коэн… и Джонни бы… Джонни сказала бы, что это дурной знак, что это не говорит ничего хорошего о характере Коэн, что за человек исчезает на пять лет и появляется под другим именем и… И Джонни, наверное, была бы права, подумала Шерлок, плотнее запахивая пальто, она продрогла до костей. Что за человек мог так поступить? Но до войны, подумала она. До войны. До войны Сильвия Коэн была Эллен Эринс, репортеркой "Кроникл". Нанятой специально Гарольдом Таунсендом-Фаркухаром, молодым тори, владельцем упомянутой газеты, который собирался превратить ее в одну из самых влиятельных бульварных газет в Лондоне, по крайней мере, в ближайшие лет десять-пятнадцать. Эллен Эринс работала в отделе криминальной хроники в «Кроникл», и что-то… что-то забрезжило в сознании Шерлок. Она продолжила думать о… о Салли Донован почему-то и о Джонни, сказавшей: «Только в своих головоломках ты и можешь показать себя во всей красе». Да ведь это и так ясно! Но она не могла нормально думать. Ирония судьбы, подумала Шерлок. Тогда докажи, что Джонни права. Думай. Думай об Эллин Эринс, покинувшей «Кроникл» по каким-то неясным причинам до или во время войны (не важно, почему, не сейчас, нет, Джонни, сейчас это не важно). Так. Эрин исчезла во время войны, а когда вернулась, то не вернулась в газету. Странно, не так ли? Она была в фаворе у Таунсенд-Фаркухара; она помогла ему оклеветать его врагов в глазах общественности. Но после войны она не только избегала «Кроникл», она вообще не бралась за работу журналистки. Вместо этого она устроилась на работу в ЖПП, вот почему… Вот почему, подумала Шерлок, поворачиваясь на каблуках на Фулхэм-Роуд и — к черту все это — поднимая руку, чтобы поймать такси, вот почему она все время думала о Салли Донован. Не из-за насмешек Салли, ни из-за ее оскорблений, а из-за того, что Салли сказала им, стоя над мертвым телом: «Как оказалось, Коэн задержалась, и репортеры «Кроникл» уже кишели на выходе, и дело оказалось не так шито-крыто, как мы рассчитывали». Не просто репортеры, подумала Шерлок. Репортеры «Кроникл». Такси влилось в поток уличного движения. Налево, направо, еще налево, Шерлок опустила окно, прохладный воздух дул ей в лицо, она больше не зацикливалась, просто вспоминала образ удаляющейся спины Джонни. Коэн не вернулась в «Кроникл» после войны. Может, из-за ссоры с Таунсенд-Фаркухаром или из-за перемены в настроении. А может, потому, что она никогда оттуда не уходила. Такси огибало парк, Серпентайн теперь был справа от Шерлок. Она барабанила пальцами по подлокотнику, жуя кончики перчаток, размышляла. Что, если Коэн не сменила покровителей, когда сменила имя? Что, если она служила в полиции на положении крота, отчитываясь перед кем-то из «Кроникл»? Возможно ли это? Это могло работать как… анонимный источник, который предоставлял информацию эксклюзивно «Кроникл». Но у всех репортеров были свои источники, подумала Шерлок. Все редакторы имели свои связи. Нет, то, что описала Салли — «репортеры «Кроникл» уже кишели на выходе» — похоже на сенсацию. Коэн играла нерасторопного копа, чтобы заранее создать сенсацию «Кроникл». Доступ из первых рук, первая на месте. Доступ к уликам, которые полиция еще не упаковала и не описала. Возможность сделать поворот в истории. Возможность, до определенного момента, замять дело. Риджентс-парк, Грейт-Портленд-стрит. На Юстон-Роуд было большое движение. Шерлок ерзала на своем месте. Ну вот, дело и расследовано. Не самый лучший способ провести утро, когда ее самообладание было уже так… поколеблено. Она сглотнула. (Нет, не думай об этом. «Только в своих головоломках ты и можешь показать себя во всей красе». Нельзя теперь… Никакого надлома). Дыши. Дело расследовано. Возможно, даже доказано. Все, что мне нужно, подумала она, когда такси остановилось, и она посмотрела на вход во двор Британской библиотеки, это по-настоящему огромный архив газет.