Две недели назад
— Думаешь, она все же придет? — скептично хмыкает Деймон, хватая со столика стакан с бурбоном. Возможно, это жуткое клише, но вот незадача — черный ворон к образу старшего Сальваторе как-то не прижился, а граненый стакан с виски — вполне. Мужчина с недовольным цоканьем оглядывает собравшихся в гостиной особняка и останавливает взгляд на мулатке. Бонни поджимает губы и неуверенно ведет плечами. — Думаю, да. Кэролайн попросила к ней вчера зайти, узнать, как она. Мы долго разговаривали, Рене все восприняла на удивление спокойно, — отвечает Беннет непринужденно и ерзает на диване — дом Сальваторе никогда не вызывал у нее приятных ощущений. Может, дело в ведьминском предчувствии, которое буквально верещало внутри от близости вампиров, а может особняк у нее целиком и полностью ассоциировался с притоном Деймона, куда он приводил бедных, незнающих о его сущности, девушек. Последним неприятным инцидентом была мисс Стар, ведущая на местном телеканале, которая хоть и была со старшим Сальваторе по доброй воле, но все равно находилась под определенной дозой внушения. — Что ты конкретно ей рассказала? Что она знает? — Стефан угрюмо и обеспокоенно хмурит брови, пытаясь воссоздать картину прошлого вечера и предугадать действия Рене Темпл. Надеется, что из-за родства и хороших отношений с Кэролайн она не сделает глупость и не пойдет болтать об их секрете на каждом шагу. — Рассказала про вампиров и как от них защищаться, думаю, ей это было интересно в первую очередь — у нее же семья. Про вас не говорила, решила, что сами ей все расскажите, — как-то недовольно проговаривает ведьма, оскорбленная тем, что собравшиеся думают, что она могла взболтнуть лишнего. Она понимала Рене, и пришла бы к ней поговорить и успокоить даже без просьбы Кэролайн. Бонни испытывала странное сочувствие к Темпл, будто видела в ней себя, когда только узнала о сверхъестественном мире и собственных способностях. Будто у нее был шанс преподнести информацию мягко — так, как она бы хотела об этом узнать. Разумеется, было уже поздно — на Рене уже напали и разорвали ей горло на заднем дворе Мистик-гриля, но Бонни пообещала себе, что в остальном сделает все, чтобы знание опускалось на Темпл настолько безболезненно, насколько это возможно. На удивление, Рене не устроила истерики. Бонни вообще не поняла сначала, что происходит: когда она пришла в дом Темпл, в одиннадцатом часу ночи, все, кроме Рене, в доме спали. Девушка внимательно ее оглядела, дождалась реплики Беннет «я не одна из них», и пропустила ведьму на кухню. Заварила кофе, разлила по чашкам, с минуту сидела и задумчиво смотрела в одну точку, морщась от любого поворота головы — рваная рана, после наложения нескольких швов и двух таблеток обезболивающего все равно нещадно ныла из-за фантомных болей. Затем Рене кинула на ведьму пронзительный взгляд, достала блокнот и почти приказала: «Рассказывай». К такому прагматичному подходу Бонни не была готова, поэтому выложила все, как на духу, избегая перехода на личности. Рене задавала много вопросов о вербене и внушении, про дневные кольца и про роль Беннет во всем этом безумии. После фокуса с салфетками, вместо перьев, которые Бонни показала Темпл в доказательство своих слов, Рене долго улыбалась. Потом засыпала ведьму еще пятью тысячей вопросов о телекинезе, вирусах и о том, как все это можно объяснить с научной точки зрения, потому что не желала по-любительски именовать то, что видела — магией. Бонни на это только растерянно пожимала плечами и задумывалась о природе своей силы. С Рене ей понравилось разговаривать. — Напомните, почему мы не можем ей просто внушить все забыть, вместо того, чтобы объяснять ситуацию и отвечать на идиотские вопросы? — презрительно фыркает Деймон и с размаха плюхается на диван, чем заслуживает раздраженное шипение Бонни. Посылает ей ироничную, широкую улыбку. Ведьма закатывает глаза. — Ты же сам говорил, что она на вербене и именно поэтому спаслась вчера, — мягко замечает Елена, крепче сжимая руку Стефана для уверенности. Деймон кидает на нее мягкий, скептичный взгляд и картинно цокает языком, мол, какая же это проблема? — И что? Можно провернуть с ней тот же трюк, что и с шерифом Форбс, — щурясь, смотрит он в сторону молчаливой Кэролайн — она с начала вечера сказала от силы три фразы. — Я буду только рад одолжить для этого наш подвал, — тягуче произносит мужчина и играет бровями, оглядывая присутствующих. Бонни кидает на Деймона раздраженный взгляд, Стефан недовольно поджимает губы, не желая прибегать к подобным методам, а Елена неуверенно косится на старшего Сальваторе, понимая, что такой вариант имеет место быть, хотя бы для безопасности Рене. Деймон ликует — Гилберт разрывается между мировоззрениями двух братьев и изо всех сил не хочет признавать того, что согласна отнюдь не со своим парнем. — Нет, — вдруг подает голос Кэролайн, до этого не принимающая участия в разговоре, чем обращает на себя внимание всех присутствующих. Деймон недовольно вздыхает, но натыкается на решительный взгляд Форбс. — С Рене это вообще не вариант, — качает головой блондинка, полностью уверенная в своих словах. — И с чего это вдруг? — скептично хмыкает старший Сальваторе, смотря на Кэролайн, как на дурочку, но осекается, хоть и не подает вида — во взгляде блондинки, обращенного на Деймона, читается праведное раздражение и уверенность в том, что мужчина сам не знает, о чем говорит. — Потому что это Рене, — произносит Форбс так, будто это все объясняет, но видя непонимающие взгляды друзей, тяжело вздыхает. — Потому что в восьмом классе она узнала, что ей изменяет парень, и вместо того, чтобы высказать ему все в лицо и бросить, она полностью уничтожила его репутацию, поссорила с друзьями и родителями, натравила на него половину школы, после чего он ушел из нее и вроде, переехал в другой город. Кстати, из-за оглашения секретов этого парня, он не смог поступить в колледж и работает, насколько я знаю, где-то на заправке сейчас. А ведь им тогда было по тринадцать, тот парень просто был ребенком. Тогда и встречаться-то значило — за руки держаться и в щеку целовать на прощание. — Кэр выдыхает рвано, неловко ведет плечами и проговаривает слова с толикой страха, будто не должна была их произносить. — Рене может стать настоящим бескомпромиссным чудовищем, если ей будет нужно, и дело в том, что ее никто даже не подумает заподозрить. Ты видел ее расписание? — с негодованием повышает голос Кэролайн, в упор смотря на Деймона, от чего его внутренне передергивает. Ответа блондинка не дожидается, только с тем же напором разводит руками, обращаясь к присутствующим. — Вот и я не видела. Она держит все в голове, абсолютно все. У нее нет людей рядом, кто бы знал о ее планах — каждый в окружении Рене Темпл знает только то, что нужно ей. У нее всегда есть план «а», план «б» и еще по букве на каждый алфавит мира. А ты хочешь вынуть из ее жизни целый день. Ты хоть представляешь, что это значит? Если хоть одна деталь будет не верна во внушении, если она поймет, что что-то не так, мы тут все за голову схватимся. Так что я даже рада, что она обо всем узнала сначала от меня — неизвестно, что было бы, узнай Рене о сверхъестественном и о вампирах самостоятельно — может уже сегодня мы все в клетках сидели бы по ее милости. Так что нет, Деймон. Мы не будем ей внушать. Нужно рассказать ей все, что она хочет знать, и надеяться, что она будет на нашей стороне. Не знаю, почему моя мать всю жизнь тыкала носом в успехи кузины, почему я постоянно слышала «а вот Рене-е», и почему она не знала о других чертах ее характера. Потому что я более чем уверена, что если Рене что-то решит, то даже наше с ней родство ничего значить не будет. Потому что семья для нее важнее всего. Остается только надеяться, что я, по ее мнению, тоже вхожу в этот круг и она ничего не расскажет матери. Кэролайн заканчивает монолог в полной тишине и обессиленно падает обратно в кресло — только сейчас она вдруг осознала, что помимо того, что желание Рене достигнуть цели любой ценой помогало ей выигрывать на Мисс Мистик Фоллс, это качество может обернуться и не в лучшую сторону. Форбс вдруг поняла — знала это, но поняла только сейчас, осознание пробрало до печенок — Рене разрушала бизнесы конкурентов и спасала компании работодателей не с помощью красивых глаз и разрезов на юбке. И от этого становится не по себе. — Пф, ладно, — язвительно фыркает Деймон, первым нарушая тишину, — допустим я поверю в твои параноидальные мысли насчет кузины и мы все ей объясним, — неверяще посмеивается мужчина, со скепсисом смотря на Кэролайн. — Но ее все равно здесь нет, — разводит руками Сальваторе и зло рыкает, когда, как назло, сразу после его слов, слышится стук в дверь. Деймон закатывает глаза и мгновенно оказывается в прихожей, нарочито медленно открывая дверь. Перед ним предстает Рене, как всегда в вылизанном до последнего волоска образе, и недовольно морщится, замечая мужчину. — И почему судьба дает второй шанс таким, как он, — бубнит она себе под нос и проходит в гостиную без приглашения, грубо задевая Сальваторе плечом. — Ауч, как грубо, — саркастично пропевает мужчина, на что Рене только картинно закатывает глаза. Бонни давит улыбку, замечая, как эти двое похожи — очевидно поэтому и не переносят друг друга на дух. Рене спускается по ступенькам, проходя вглубь гостиной, и тепло улыбается мулатке. — Бонни, — кивает она, оглядывая остальных, — привет Кэр. Стефан, — чинно склоняет голову девушка. — Елена? — почти удивляется Темпл и усмехается, скидывая с плеч пальто. — А ты у нас кто? Лесной эльф? Старший Сальваторе не сдерживаясь, громко хмыкает, а Гилберт поджимает губы и тупит взгляд — ей всегда было неудобно в присутствии Темпл, будто Рене нужно было постоянно доказывать, что ты достоин. Непонятно чего, правда, но неприятное чувство от этого никуда не девалось. Рене небрежно кидает пальто на ручку кресла и сама садится в него, закидывая ногу на ногу. Бонни поражается тому, что с приходом Темпл начало казаться, что все ей здесь должны. Притворство это или истинное положение вещей — непонятно, но все же ведьма впечатлена. Рене крутит в руках смартфон — единственное, что выдает ее волнение, и окидывает присутствующих заинтересованным взглядом. — Даже не знаю, что и спросить, — наигранно задумчиво тянет Рене и Деймон недовольно хмыкает, складывая руки на груди. — Можешь ничего не спрашивать и просто исчезнуть отсюда, — притворно вежливо улыбается старший Сальваторе, с неприязнью обращаясь к гостье. — Ауч, как грубо, — со смешком передразнивает его Темпл и Деймон зло скрипит зубами. Эта выскочка чем-то напоминает ему Кэтрин — хотя бы тем, что ведет себя так, будто все козыри у нее в руках, хотя на самом деле за душой не имеет ничего. Ей лишь бы поязвить. Сальваторе расплывается в издевательской улыбке, когда его слух выхватывает из общей картины одну незначительную, но важную, на самом деле, деталь — учащенное сердцебиение Рене. Деймон стреляет глазами в сторону девушки и медленно, как хищник, начинает приближаться к креслу, на котором сидит, вроде бы расслабленно, мисс Темпл. Но Деймон знает правду. Он слышит. Рене вопросительно выгибает бровь, беспристрастно оглядывая с головы до ног приближающегося мужчину, и якобы не обратив на него внимания, смотрит на Кэролайн. Удивительно, но внешне перемены в кузине совершенно незаметны: она также дышит, моргает, также говорит и также заправляет прядь волос за ухо. Рене не может поверить, что Кэр была мертва — это просто не укладывается в голове. Однако ей придется это уложить — Темпл обязана, ради семьи. — Знаешь, Рене, — мурлыкает Деймон, встав позади спинки кресла, где восседает Темпл, — мне кажется, что тебе не так уж на все и плевать, как ты пытаешься это показать, — растягивает он губы в улыбке и наклоняется к шее Рене, от чего она только сильнее сцепляет зубы. — А знаешь, почему? — практически насмехается он над девушкой, всем своим существом с превеликим удовольствием вдыхая запах страха, витающий вокруг Темпл. Ну, или, по крайней мере, представляет, что чувствует его. Деймону это не мешает наслаждаться моментом своей власти. — Потому что я слышу, как бьется твое сердце, — сладко припечатывает он и жестко ухмыляется, слушая учащенное сердцебиение Рене. — Деймон, прекрати, — одергивает Сальваторе Кэролайн и подходит на пару шагов к Рене. — Я понимаю, тебе страшно, но все будет хорошо. Я чувствовала то же самое, — мягко произносит Форбс, с надеждой смотря на кузину — вчера ей казалось, что Рене поняла ее, однако теперь Кэр видит в глазах девушки только превосходство и неприязнь. Темпл презрительно передергивает плечами и издает такой звук, будто ее сейчас стошнит, и чуть отстраняется от Деймона, стоящего позади. — Мне не страшно, Кэролайн, я раздражена, — в недовольстве закатывает глаза Рене. — Просто вдруг оказалось, что геополитическая ситуация в городе содержит еще много важных аспектов, про которые я была не в курсе. А это сильно влияет на экономику и бизнес, раз про эту ситуацию знают власти и по такому поводу даже создан целый совет. — Равнодушно цокает Темпл и откидывается на спинке кресла, небрежно скидывая с нее руки Деймона. — Так что меня бесит то, что мое незнание мешало моему бизнесу. — в заключении дергает бровью она и у Кэролайн холодок по спине от безразличия сестры пробегается. Создается впечатление, будто это она здесь владеет сверхскоростью и сверхсилой, а не остальные присутствующие. — Поэтому было бы неплохо, если бы вы ввели меня в курс дела. Елена тяжело вздыхает: она не понимает сути претензии, которая звучит в голосе Рене — не они же или ее друзья убили ее родителей и напали на нее вчера? Но Гилберт тут же мрачнеет, что замечает даже Стефан, с беспокойством заглядывая брюнетке в лицо. Елена вдруг отчетливо понимает, что не заметила, как поменяла сторону. Сколько знакомых и друзей она потеряла из-за сверхъестественного? Викки, Лекси, Логан Фелл, Ричард Локвуд, Мейсон, Шейла Беннет, тренер Таннер, Зак Сальваторе, Картер — все это произошло в жизни Гилберт за какой-то жалкий учебный год, но вот она сидит рядом со Стефаном, что нежно сжимает ее руку, смотрит на недовольного Деймона, с которым успела подружиться и который оберегает ее, и недоумевает, почему в голосе Рене столько претензии. Елена понимает — она тоже винила всех в смерти родителей и никак не могла смириться с тем, что это несчастный случай. Конечно, она винила и себя — ведь если бы она не попросила их приехать и забрать с той злосчастной вечеринки, может, они и не погибли бы. И не представляет, что с ней творилось, если бы в смерти родителей действительно был кто-то виноват. Тем более, вампиры. Поэтому она теперь смотрит на Рене с сочувствием и та, заметив взгляд Гилберт, обращает на нее внимание. Темпл смотрит на брюнетку долго и пронзительно — это даже замечают присутствующие. Взгляд у Рене тяжелый, испытывающий, но Елена стойко его выдерживает — она не лицемерит и не врет, она действительно сочувствует, и Темпл это видит. Слабо кивает и коротко улыбается в благодарность. Тишину прерывает Бонни, выступая инициатором продолжения разговора, и постепенно монолог подхватывают остальные. Кэр с Еленой рассказывают о Майклсонах — древних вампирах, Бонни дополняет рассказ деталями о сверхъестественном, а Стефан историческими дополнениями и справками. Участия в разговоре не принимает только Деймон — мужчина лишь фыркает и кривится, вставляя не относящиеся к делу саркастичные остроты, и пьет бурбон. Шесть стаканов — Рене считала. Спустя полчаса Темпл хлопает в ладоши и поднимается с места. — Вот и славно, я узнала все, что хотела. Спасибо. — наигранно улыбается она и хватает со спинки кресла пальто. — Последний вопрос, — оборачивается она через плечо уже на выходе. — Сколько, говорите, вам лет? — дергает она уголками губ и оглядывает братьев с неким вызовом во взгляде. — Сто семьдесят, если округлить, — цокает Деймон, с наслаждением наблюдая за взлетающими от удивления бровями Рене. Девушка прыскает со смеху в кулак, но когда видит, что ее веселья никто не разделяет, и Сальваторе говорит серьезно, выпрямляется и с издевкой усмехается. — Ты серьезно? — поле самодовольного кивка Деймона Рене на секунду задумывается и заинтересованно смотрит на мужчин. — И что вы сделали? — видя их непонимание она нехотя объясняет, обращаясь преимущественно к Стефану. — Ну, не знаю, построили город, спасли миллионы людей, сдали свою кровь в специальные фонды или создали организацию для помощи новообращенным, которых обратили случайно? Чтобы такого, как вчера со мной не было? Влияете на политику с помощью внушения или хотя бы меняете историю в чьих-либо интересах? — хмыкает девушка, произнося слова как само собой разумеющееся, но не встречая понимания, недоуменно смотрит на младшего Сальваторе. — Погоди, — растерянно разводит руками Темпл. — Ты хочешь сказать, что жил все это время по сценарию «Сумерек»? Прятался, внушал максимум, чтобы заставить отдать тебе тачку и… все? Стой-стой, — Рене трясет головой, будто понимая в ходе монолога что-то шокирующее. — Ты же ходишь в школу! — нервно и с издевкой посмеивается девушка. — Зачем? Ты, стосемидесятилетний вампир… — Он младше, — самодовольно прерывает монолог Рене Деймон, со смешком наблюдая, как девушка неосознанно унижает Стефана. — Какая разница, — отмахивается Рене, — ты тратишь свои возможности, сверхсилу, скорость, внушение, слух и практически неуязвимость на то… чтобы блистать на уроках истории?! Ладно Кэролайн — ей действительно семнадцать и ей нужно получить диплом, но ты… Слышал о таком выражении как «большая сила — большая ответственность», Стефан? Нет? То есть в школу ходишь, прикидываешься подростком, а о популярных комиксах не слышал? Мне кажется, или ты не на то тратишь свою бессмертную жизнь? Не мне, конечно, судить, но Стефан… школа, серьезно? Ты не мог найти себе занятие более… не знаю, значимое? — саркастично выгибает бровь Темпл, складывая руки на груди, и во все глаза смотрит на поджимающего губы Сальваторе-младшего. — Я не боюсь вас, ребята, — насмешливо тянет Рене. — Я разочарована и мне даже капельку за вас стыдно. — С наигранным сожалением поджимает губы Рене и обращается уже к Гилберт. — А ты, Елена, не рисковала бы ради этих… недо-сверхлюдей и построила бы свою жизнь. Как и вы, — кивает она Форбс и Беннет. — Расставьте приоритеты — из-за кого вы хотите рисковать жизнью. Из-за Гилберт? Слышишь, Елена? Не стоит ставить друзей, которые были с тобой всю твою жизнь, в подобное положение ради… вечного второгодки и влюбчивого алкоголика. Серьезно, поверь. Оно того не стоит, — пожимает плечами Темпл и Деймон не выдерживает. Было смешно слушать, как она опускает Стефана, но когда Темпл начала советовать Елене, как ей лучше жить, и перешла на другие личности, ему это надоело. Старший Сальваторе в одно мгновение оказывается рядом с Рене, от чего она еле заметно вздрагивает. Мужчина растягивает губы в жуткой улыбке и наклоняет голову в бок. — Назови мне хоть одну причину не вырвать тебе сердце прямо сейчас? Имей ввиду, мне плевать, что наша барби будет долго плакать. Ты давно на это нарывалась, — кровожадно улыбается Сальваторе, но осекается, когда слышит смешок Темпл. Он недоуменно смотрит на девушку, стирая с лица усмешку, и чувствует, как все в гостиной подбираются на своих местах, сбитые с толку реакцией Рене. Темпл отступает на шаг, чтобы Сальваторе не вклинивался в ее личное пространство, и лениво ведет плечами, показывая мужчине смартфон. Нажимает на блокировку и на экране Деймон видит, что на телефоне идет прямая трансляция. Сальваторе резко выдыхает и отступает на шаг, давая присутствующим рассмотреть то, что показывает Рене. — Это прямая трансляция, которая идет прямиком на закрытый аккаунт. — победно-медленно тянет слова Рене. — И если через два часа меня не будет дома и я не введу пароль, запись всего этого разговора уйдет не просто в сеть, а на все известные мне телевизионные каналы и радиостанции. А у меня, поверьте, связи некоторые есть. Бизнес обязывает, — довольно цокает Темпл, даже не пытаясь скрыть в голосе ликование. Кэролайн падает в кресло, Елена с Стефан настораживаются, а Бонни пораженно смотрит на Темпл. — Как ты… — Беннет не успевает договорить — Рене ее прерывает. — Естественно, если никто не будет делать глупостей, я тоже не буду подобным забивать себе голову — своих дел хватает, знаете ли, — непринужденно взмахивает рукой она. — И все, что я услышала здесь, останется в этом особняке, если никогда и не при каких обстоятельствах вы не приблизитесь к моей семье или даже косвенно не навредите ей. — Рене обводит внимательным, предупреждающим взглядом обоих Сальваторе и остальных: Стефан с настороженностью, но уверенностью кивает, а Деймон сдается только после минуты ожесточенных гляделок. — Хорошо. Приятно было поболтать, но мне уже пора. На чай не зову — Бонни вчера по доброте душевной поставила на мой дом необратимый барьер для всего сверхъестественного, так что… Но вы зовите, если что, хоть с кем-то на равных пообщаетесь, — улыбается она и уже в дверях оборачивается через плечо, обращаясь преимущественно к Стефану и Бонни, задержав серьезный взгляд на Елене. — Спокойной ночи. Берегите Кэролайн. Рене хлопает за собой дверью, неспешно направляется к автомобилю и спокойно отъезжает от особняка Сальваторе. Решает ехать через отрезок шоссе, и когда проезжает десятый километр от места разговора, резко тормозит и буквально вываливается из машины, падая на асфальт. Ее трясет крупной дрожью, а натянутые до невозможности нервы за последний час напряженного разговора лопаются, заставляя злые слезы катиться по щекам. Рене плачет от перенапряжения, обхватывает колени и размазывает тушь по лицу. От паники тошнит и колотит не то жаром, не то холодом, во всяком случае, спина мгновенно покрывается потом, от чего Рене колотит еще сильнее. Ей страшно. Ей было страшно все это время, но наглость всегда спасала положение, вот и в этот раз Рене просто заставила себя разозлиться и испытывать презрение ко всем вокруг, чтобы контролировать ситуацию и не поддаваться панике перед неизвестным. Вчерашний разговор с Лиз, а потом и с Бонни, разумеется, отчасти прояснил ситуацию, но Рене все равно было страшно за свою жизнь и за жизнь младших. Поэтому Рене сидит на шоссе, рядом с колесами собственного джипа, и воет от неопределенности. Рене заходится в беззвучном судорожном плаче, а потом кричит, извергая из себя всю боль и отчаяние, накопившееся со смерти родителей и вчерашней ночи, от беспомощности и схлынувшего напряжения. Она вся была натянута, как струна, на протяжении всего разговора, а близость Деймона и вовсе выбивала ее из колеи — она понимала, что он, его брат и даже Кэролайн, как бы Темпл ее не любила, способны на то, что сделал с ней вчера тот психопат на заднем дворе местной забегаловки. И это пугало. Их природа пугала. Но как бы Рене не была растеряна и в каком бы ужасе от ситуации не прибывала, она никому не позволит узнать, насколько она боится. Темпл вытирает слезы с щек и глубоко дышит, чтобы успокоиться от истерики. Страшно, потому что неизвестно. А значит, нужно просто узнать о вампирах больше них самих. Потому что Рене Темпл — не жертва и никогда ней больше не будет. Рене — хищник и еще заставит ее бояться. Их всех.Сейчас
— Наверное, у тебя много вопросов, — тепло улыбается Элайджа и нарочито расслабленно чуть откидывается на спинку стула. Он лукавит: у него вопросов не меньше. Например, где была Рене и что делала эти две недели? Потому что раньше он хоть и издалека, но видел девушку в библиотеке, в офисе, около школы, в Мистик-Гриль. А недавно потерял ее из виду. Кажется, она пару раз уезжала из города по работе. Майклсон не следил за Рене — своих дел хватало, однако вопросы все же оставались. — Наверное, — тихо произносит Рене и опускает взгляд на ладони. Она выдыхает как-то устало и смотрит на мужчину почти рассеянно. Элайджа понимает, что эти две недели ей дались нелегко. — Елена сказала, что ты… первый вампир? — последнее слово Темпл проговаривает неуверенно, будто до сих пор не может поверить, что это не шутка. Элайджа утвердительно кивает. — Да, это так. Ему бы хотелось узнать, что еще Рене наговорила компания Елены и сама предательница-двойник. Элайджа отдергивает себя, давая мысленную оплеуху — нельзя так явно поддаваться чувствам. Он понимает Елену и ее желание защитить друзей, даже не винит ее за свое двойное закалывание кинжалом. Но все же, несмотря на тысячелетний опыт и понимание людских мотивов и сути, где-то глубоко в отсутствующей, черной душе, колет незначительное чувство обиды — она обещала. Да, Майклсон знает, что для людей и нелюдей данное слово редко что-то значит, он все понимает, но… Он тоже когда-то был человеком и эти качества, хоть и поросли кровавой коростой от времени, все равно в нем есть. Елена могла ничего не обещать. Могла не давать свое слово. Но сделала то, что сделала. Он ее не винит. — Это… — Рене запинается и вдыхает поглубже — Элайджа почти улыбается от того, что вся ее уверенность рядом с ним растаяла. Это выглядело бы жалко, если бы не было так мило и трепетно. — Это был твой выбор? — Рене закусывает губу и крепко сцепляет челюсти, будто боится обидеть словами первородного. Элайдже хочется верить, что боится обидеть она его не из-за страха быть растерзанной, а чисто по-человечески. Он будет отрицать это сто тысяч раз и ляжет костьми за лживую правду, но ему этого хочется. Элайджа осекается на мгновение и расплывается в невольной улыбке — тот же вопрос ему когда-то задала мать Рене. Темпл сильно на нее похожа, на ее сильную сторону. — Нет, — спокойно выдыхает Майклсон, — этот выбор сделали за меня, за нас, родители. Он говорит правду, потому что сомневается, что Рене тут же побежит все рассказывать компании Елены. Да, такое нельзя не допускать, ведь теперь они, считай, на одной стороне против ужасных монстров Майклсонов, но все же Элайдже кажется, что у Рене для этого слишком много гордости. Он на это надеется. Не потому что боится Сальваторе и проблем, которые они вечно создают, а просто не хочет ошибаться в Темпл. — Я сочувствую… наверное, — нервно посмеивается Рене и слабо улыбается в ответ на улыбку Майклсона. Он понимает ее сомнения — они стали такими не по своей воле, но прошли годы и теперь они сами в ответе за свои действия — не родители. Рене сочувствует не ему, а тому парню, сыну викинга, которому не повезло потерять брата и иметь могущественную ведьму-мать. «Наверное» относится к тому, кто сидит перед ней. Кто на завтрак отбирает человеческие жизни, даже не поморщившись. — Спасибо, — иронично подмечает Майклсон и Рене наконец-то улыбается по-настоящему. Элайдже нравится такая улыбка — искренняя, мягкая, живая. — Скажи… — опять запинается Рене и мнет край скатерти, не зная, как подобрать слова. — Ты убивал? Она морщит нос на последнем слове, но быстро берет себя в руки и смотрит Элайдже в глаза, отыскивая там ответы. Он не хочет отвечать. Элайджа только кивает. — А ты? Решила, что будешь делать дальше? — Майклсон мягко переводит тему, намекая на перевернувшееся с ног на голову мировоззрение и понимание об этом бренном мире. Рене пожимает плечами. Он, честно, хотел бы оставить в покое Темпл, дать жить ей своей человеческой жизнью и заниматься раскладкой книг в библиотеке, шарахаясь от миссис Бичем. Хотел бы оставить ее наедине с первым изданием Шекспира и выбором специй для барбекю у знакомых, но он не может. Рене родилась не в том городке и не у тех родителей, чтобы оставить ее в покое. И проезжала ни на том дворе, чтобы остаться в неведении и жить счастливо. Пока Рене была его, как ни странно, единственным шансом попасть в Совет или хотя бы узнать об их деятельности. Все члены этой антивампирской организации пили и чуть ли не мазались вербеной — будьте прокляты неаккуратно живущие Сальваторе, втягивающие в свои семейные дрязги половину города и оставляющие следы. Майклсоны, хоть и и были первыми поселенцами в этом городе, по сравнению с псевдо-основателями, но технически, не были внесены в почетный список фамилий праотцов Мистик Фоллс. Поэтому Элайдже был заказан путь в Совет. В то время как Деймон, вездесущий засранец, смог втереться в доверие местным властям и даже проскользнул за закрытые двери, где обсуждалась судьба вампиров и города. Вариантов было не так много: похитить кого-то из членов Совета, выпустить из крови всю вербену и внушить быть сексотом, однако это было слишком рискованно — Совет и так с недавних пор был настороже, а внеплановое отсутствие какой-либо значимой фигуры тут же было бы замечено. Поэтому Элайджа пусть и огорчился, что Рене случайно пополнила ряды знающих лиц, но в той же мере обрадовался — она была взрослым представителем семьи основателей, в отличии от той же Елены, и, как он и предполагал, через какое-то время шериф предложила присоединиться племяннице к Совету. Элайдже нужно было только подтолкнуть Рене к согласию. Тем более, она сама сегодня в книжном магазине заочно козыряла этой должностью для получения желаемого. — Не знаю, — мягко улыбается Рене и опускает взгляд на чашку с нетронутым кофе. Элайджа видит это в ее глазах — ей неловко, что она не испытывает к нему неприязни. Это льстит. — Буду жить дальше, наверное. Разве что буду хуже спать по ночам, — посмеивается Темпл. Элайджа усмехается и одобрительно кивает. Он рад, что знание о сверхъестественном не перечеркнуло в ней человечность и желание жить по-старому. — Это правильно, — тепло улыбается Майклсон и подзывает официантку, чтобы расплатиться за два нетронутых кофе — кафе скоро закроется. Они выходят на улицу и Рене плотнее кутается в пальто, кидая на Элайджу смущенный взгляд исподлобья. Разговор вышел недлинным, но Майклсон сделал, что хотел — наладил связь и удостоверился в том, что Рене не сбежит сломя голову, когда он в следующий раз к ней подойдет. — Спокойной ночи, Рене, — галантно целует он ее руку на прощание и чувствует, как Темпл улыбается и передергивает плечами от пробежавших по спине мурашек. — Мы еще увидимся? — с плохо скрываемой надеждой в голосе произносит Рене и Элайджа изо всех сил подавляет растягивающую губы улыбку. — Обязательно, — обещает он. — Остальное за меня скажет семьдесят пятый сонет, — кивает Элайджа на книгу в руках Темпл и она посмеивается, кивая ему на прощание. — Спокойной ночи, Элайджа. Рене слишком долго смотрит в спину мужчине, чтобы не чувствовать себя неловко, но ничего не может с собой поделать. Наблюдает, как Майклсон садится в джип на другой стороне улицы и скрывается в бесконечных поворотах узких переулков. Темпл передергивает плечами и трясет головой, будто отбрыкивается от упавшего за ворот паука. Щелкает кнопкой на брелоке и отпирает дверь автомобиля, смотря в ту сторону, где несколько минут назад скрылась машина Элайджи. Первородный слабо улыбается, видя в зеркало заднего вида, как Рене смотрит ему вслед. Он и не думал, что все выйдет настолько просто. Рене ухмыляется.