Хороните в закрытом гробу

      Шум праздника стих, когда Рене закрыла за собой дверь в кабинет.       — Все в порядке? — Заглянула она Октавии в глаза и нахмурилась: девчонка выглядела взволнованной и то, что она попросила посреди торжества поговорить с Рене наедине, уверенности в том, что все нормально, не вселяло.       — Да, праздник получился замечательным, — будто вымученно улыбнулась Октавия и опустилась в кресло, разглаживая складки пышной юбки. — Правда, я думала, будет небольшой междусобойчик, но и торжество городского масштаба меня тоже вполне устраивает, — нервно хохотнула младшая Темпл и спрятала взгляд в ладонях под проницательным вниманием сестры.       — Это вышло само собой, я изначально планировала семейный ужин, — коротко улыбнулась Рене и устало потерла переносицу, садясь за письменный стол. Четыреста квадратных метров дома вдруг стали казаться очень тесными. — Но статус обязывает, мы в Мистик Фоллс уже не последние люди, — хмыкнула она. — Так, о чем ты хотела поговорить?       Рене кинула внимательный взгляд на сестру, отмечая, как взволнованно Октавия перебирала складки юбки, будто не решаясь о чем-то сказать. Темпл это не нравилось.       — Пообещай, что не будешь злиться, — подняла Октавия затравленный взгляд на сестру и тяжело вздохнула. Рене подобралась на месте и нахмурилась.       — После такой формулировки я этого точно обещать не могу, — сухо проговорила она. — Говори, — требовательно посмотрела Рене на сестру и сложила руки на груди в ожидании ответа.       — Обещай, что хотя бы попытаешься понять… — тихо проскулила Октавия и жалобно посмотрела на сестру. Рене начала злиться.       — Чем дольше ты юлишь, тем страшнее ситуацию я себе представляю, — отрезала Рене — нервы были ни к черту. — Я обещаю понять, — все же мягче произнесла она и кивнула девчонке, мол, мы же семья, куда я денусь.       — Я думала, что… просто понимаешь, последнее время я думала об учебе и поняла… — Октавия опустила голову и устремила взгляд в пол, и Рене начала раздражаться.       — Не мямли! — Припечатала она и Октавия вздрогнула. А потом в ее глазах Рене увидела вызов.       — Я бросила курсы по биологии неделю назад! — На одном дыхании выпалила девчонка. — Я поняла, что не хочу поступать на медицинский — я опять начала рисовать и хочу после школы поступить в художественный университет!       Рене моргнула. Октавия тяжело дышала, ожидая реакции сестры, и корила себя за то, что не смогла решить вопрос более дипломатично. Рене зло сверкнула глазами и изумленно выгнула бровь.       — Ты. Сделала. Что?.. — Почти по слогам произнесла Темпл и шокировано посмотрела на сестру. — Повтори-ка еще раз, а то мне послышалось, что ты бросила дорогостоящие курсы по биологии, а заодно и свою будущую профессию врача?.. — Тихо, холодно, и от того более угрожающе прошипела Рене, и Октавия смутилась.       — Я просто…       — О чем ты думала?! — Октавия вздрогнула от громкого возгласа сестры и жесткого удара по столу ладонью. — И когда ты собиралась мне об этом рассказать? — язвительно сощурилась Рене.       — Я хотела раньше, но ты не позволила бы… — подавленно прошептала Октавия, и у Рене сорвало тормоза — она вскочила на ноги и оперлась руками на стол, сверля требовательным взглядом девчонку.       — Конечно, не позволила бы! И кем ты в таком случае собираешься стать? Нищим художником? Содержанкой? — С притворным интересом выгнула бровь Рене и сложила руки на груди. Октавия вспыхнула.       — Да что ты такое несешь! — Возмущенно вскричала она. — Говоришь так, будто с художественным образованием можно только на помойках питаться!       Возмущение и досада горькими каплями слов осели на языке. Октавия нахмурилась, не представляя, чем заслужила такое отношение, а Рене скрипнула зубами.       Старшая Темпл не была к этому готова. Ей было страшно и обидно — мало того, что она сама не знала, что теперь делать с собственной жизнью, так еще и младшая сестра пустила на ветер продуманный и надежный план своего будущего. И ради чего? Ради детской прихоти?       — Да потому что так и есть в большинстве случаев!       — Рене!       — Что, «Рене»?! — Зашипела старшая Темпл. — У тебя есть план? Список профессий, где пригодится такое образование? — Давила она на сестру всем грузом своей личности. — Заметь, после медицинского такие вопросы в принципе не возникают! — С раздраженным ехидством проговорила Рене, и плечи Октавии сникли.       — Нет, у меня нет плана. Но это пока… — прошептала подавленно девчонка, но Рене только возмущенно всплеснула руками.       — О чем тогда мы говорим?! — Требовательно вскинула брови она, смотря на сестру. — Я, значит, платила за курсы, прикрывала тебя перед мисс Бичем в библиотеке в ущерб собственному времени и работе, а ты взяла, и просто спустила все наши жертвы и планы в унитаз?!       — Это были твои планы! — Взъярилась Октавия. — Твои — не мои планы!       — С которыми ты, до недавнего времени, надо же, была согласна! — Картинно изумленно усмехнулась Рене, обдавая сестру волной холода.       Черт возьми, безопасность и стабильное будущее семьи — единственное, что осталось у нее в качестве опоры — младшая сестра разрушила одним неверным решением! В этом мире, где опасаться нужно каждой тени и не доверять никому, и Октавия знала об этом! В этом мире, полном насилия, она вдруг решила, что помечтать — отличная идея! Натянутые, как струна, нервы Рене просто не выдержали — вся злость на себя саму и страх за семью концентрировались в сказанных возражениях и Рене не могла остановиться.       — Но я поняла, что хочу не этого! — Возразила Октавия и осеклась, вспоминая, что толстая дубовая дверь кабинета сестры хоть и сглаживала шум, но их крики все же могут услышать. — Живопись, она…       — Это все из-за Джереми Гилберта, да? — Вдруг охнула Рене, перебив сестру, будто обо всем догадалась. — Пошла за ним в художественный кружок и решила идти дальше по жизни? — Возмущенно изумилась она и в отвращении поморщилась. Чертовы младшие Гилберты опять портили им кровь.       — Что? Нет! — Оторопело воскликнула Октавия и зло возмутилась. — Конечно, нет! Дело не в этом!       — А в чем тогда? — Притворно тихо поинтересовалась Рене и наклонила голову вбок, прожигая холодным, требовательным взглядом сестру. Октавия сглотнула подступающие слезы.       — Мне нравится рисовать. И раньше нравилось…       — А мне нравилось участвовать в конкурсах красоты, — закатила глаза Рене и раздраженно цокнула, поражаясь такому детскому аргументу. — И что теперь, мне за счета книксенами расплачиваться?!       Рене жестко хмыкнула и ее лицо разрезала холодная, безжизненная усмешка. Как Октавия не понимает — в этом мире можно положиться только на себя, нельзя так легкомысленно относиться к собственному будущему! Ведь она, Рене, не всегда будет рядом. Темпл повезло, что она смогла встать на ноги после смерти родителей, но что будет делать Октавия со своей кисточкой в руках, если уйдет, погибнет и Рене?       — Почему ты все сводишь к деньгам! — Надрывно воскликнула Октавия, вытирая предательские слезы с щек. Почему она не может ее понять! Октавия всего лишь хочет заниматься тем, что ей нравится…       — Не все, а твою будущую профессию, которая должна приносить не только удовольствие! — Жестко отрезала Рене. — Или что, собираешься сидеть у меня на шее до конца своей жизни?       Рене осеклась. Октавия выдохнула и изумленно, шокировано посмотрела на сестру, проговаривая слова не своим голосом.       — Так вот, значит, как?.. — Потрясенно всхлипнула Октавия. — Я сижу у тебя на шее — так это называется? — Зло и обиженно сощурилась девчонка, и Рене поморщилась.       — Не передергивай, — скривилась она, сбавив обороты, но не собиралась брать слова обратно. Она говорила в другом смысле, но извиняться не намерена, так как глупая импульсивная девчонка тут не она!       — А я и не передергиваю! — Взбешенно крикнула Октавия, вскакивая с кресла. — Мы что, все обуза для тебя? — Кинула она гневный взгляд на сестру. — Просто нахлебники, что сели тебе на шею после смерти родителей?! — Возмущенная и обиженная словами сестры воскликнула Октавия и застыла каменным изваянием посреди кабинета, ожидая ответа от Рене.       — Да как ты смеешь, — зашипела змеей старшая Темпл. — Я делаю для вас все! — Раздраженно крикнула она на сестру, но Октавия не собиралась останавливаться.       — В том числе и планируешь за нас наше будущее!       — Так своих мозгов пока для этого не появилось! — Зло парировала Рене. — Как ты себе это представляешь? Всю жизнь рисовать цветочки и попивать игристое на заднем дворе до самой смерти, да? — Ядовито поинтересовалась он у сестры.       — Мама тоже рисовала! — Отбросила слова Рене контраргументом младшая Темпл и зло вздернула подбородок. — О ней тоже так скажешь?       Рене раздраженно покачала головой и скрипнула зубами. Как она не понимает?       — У мамы был ветер в голове и любящий муж, который за нее решал все земные вопросы, — почти физически возвышаясь над сестрой, продавливая свое мнение, напомнила Рене, но Октавия крепко стояла на своем мнении.       — Может, я тоже встречу такого человека? — Все также возмущенно, но тише ответила она на подачу сестры, но Рене надменно хохотнула и отмахнулась от слов Октавии.       — Ты на это будешь надеяться? — Почти презрительно выплюнула она слова в лицо девчонке. — Найти кого-то, кто сделает тебя счастливой и обеспечит, вместо того, чтобы сделать это самой? — Язвительно, якобы удивляясь глупости девчонки, прошипела Рене, по инерции давя на сестру все сильнее.       Боль, обида на себя и на жизнь застелили ей обзор черным маревом, заставляя выдавливать себя обидные слова одно за другим. И теперь она не могла не только контролировать свое будущее, но и Октавия решила лезть под горячую руку — как она сможет ей помочь, если не знает, чего ожидать?       — А что в этом плохого? — В смятении выдохнула Октавия, но Рене ее жестко перебила.       — А что в этом хорошего, скажи мне? — Ожесточенно посмотрела она на сестру.       Младшая Темпл взбесилась — обида и отсутствие опоры в лице сестры здорово выбили ее из колеи и заставляли только защищаться, щетинясь словами, плеваться ядом потерянности.       — С таким взглядом на жизнь тебе стоило бы жить одной и только командовать наемными работниками! — Закричала Октавия, зло всплеснув руками — как сестра смеет так говорить о семье?       — Может, и стоило бы! — Тут же ответила Рене, разозленная и обиженная словами сестры еще больше. — Наемные рабочие хотя бы не плевали бы мне в лицо своими необдуманными решениями! — Вскрикнула она и гневно ударила ладонью по столу — натянутые до предела нервы не выдерживали.       — Ладно! — Закричала Октавия, и подалась вперед, будто оголенной грудью шла на штыки слов сестры. — Я вырасту тупой, ветреной содержанкой без должного образования! — Почти насмешливо, с сильной обидой и отчаянием в голосе воскликнула младшая Темпл. — И знаешь, что? Меня это устраивает! — На зло сестре отзеркалила ее жесткую усмешку Октавия и скрестила руки на груди, с вызовом смотря на сестру.       — Дура! — Надрывно засмеялась Рене, качая головой. — Господи, ну, какая же дура! — Уязвляя своими действиями сестру еще больше, с досадой, пораженно всплеснула руками старшая Темпл, неосознанно распаляя до пика предмет ссоры.       — Хотя бы не расчетливая сука, как ты! — Не помня себя от ярости и обиды, закричала Октавия, перебивая насмешливый тон сестры. Злость еще была объяснима, но ее смех над решениями Октавии полностью помутнили сознание младшей Темпл. Досада вязкой патокой растекалась по венам, проникая маревом злости в сердце и мозг. — Уверена, знай родители, что ты будешь к нам относиться, как к своим проектам в фирмах, они бы не поехали в ту поездку и остались бы живы, лишь бы это предотвратить! — В беспамятстве выкрикнула последние слова Октавия и замерла, осознавая смысл сказанного.       Рене дернулась от слов сестры, как от пощечины, и уставилась на нее стеклянным, потухшим взглядом. Вся злость из ее мимики и жестов испарилась, будто из Рене вытряхнули душу, оставив стоять, как марионетку, лишь за счет невидимых лесок и шарниров.       Октавия шокировано открыла и закрыла рот, хватаясь за щеки от страха и понимания сказанных слов — заторможенно сделала шаг навстречу сестры, но Рене только отшатнулась от Октавии, как от огня. Посмотрела на сестру невидящим взглядом и кивнула.       — Как скажешь, — царапающим душу голосом прошелестела Рене, будто превратилась в куклу на радиоуправлении. Октавия сглотнула, потому что это было куда страшнее, чем когда Рене на нее кричала. Октавия поняла, что произошло. Есть слова, которые нельзя произносить даже во время ссоры. А она их произнесла. Она даже не имела это ввиду, но время назад не вернешь. — Ты теперь решаешь сама за себя, с остальным, видимо, тоже справишься, — Рене холодно улыбнулась одними губами и взяла со стола телефон, собираясь уходить. Октавия сжалась от ужаса. — Заплатишь официантам, осветителям, декораторам, распустишь гостей, организуешь уборку, уложишь детей, организуешь развоз гостей по домам и распишешься во всех бланках. Разбирайся со всем сама, — окатила она девчонку холодным, пустым разочарованием и направилась вон из кабинета.       Октавия сморгнула слезы и оторопело уставилась в спину уходящей сестре, но потом опомнилась и кинулась за ней вслед.       — Рене! — Надрывно окликнула она сестру, когда та уже была среди гостей в центре зала, и Рене обернулась, но лишь безжизненно покачала головой и криво улыбнулась.       — Хотела самостоятельных решений — получай, — скрипнула ледяным тоном по пространству она. — Я в этом больше не участвую, — жестко припечатала Рене последней фразой к месту сестру и направилась на выход из дома.       Октавия зажмурилась, чувствуя, как земля уходит из-под ног, а вместе с Рене уходят оставшиеся силы. Она правда ушла. Дала Октавии свободу, как та и хотела. Только что теперь с ней делать — Октавия не имела ни малейшего понятия.

***

      Отчаяние холодными щупальцами пробиралось под кожу: Рене брела по улице, неровным шагом наступая на разметку, и ни о чем не думала. Казалось, она находилась в чьем-то отвратительном кошмаре, связанная по рукам и ногам сонным параличом, и никак не могла проснуться.       Слез не было, и от того было еще отвратительнее — тошнотворный ком истерики в горле мешал нормально мыслить и дышать. Опустошение, злость и возведенное в абсолют беспокойство норовили вызвать инфаркт в двадцать три, и Рене, честно, была бы не против.       Хотелось просто напросто сдохнуть. Может, именно с этой мыслью она шла уже второй километр посреди дороги, изредка кидая взгляд на темные окна домов и мрачность городского сквера со слабым освещением. Ей, по хорошему, нужно было бояться: вампиров, психов, невнимательных водителей, но Рене было все равно. Просто не было сил — Рене чертовски устала.       Натянутые до предела нервы и непереработанная буря эмоций внутри вылились тошнотой в ближайших кустах, но Темпл только вытерла ладонью губы, выпила залпом захваченный из дома бокал с шампанским и с извращенным удовольствием разбила последний об асфальт.       Тонкое стекло мерзко захрустело под каблуками Рене, но взведенное настроение не утихло. Хотелось кого-то убить — себя или другого — неясно.       Опьяненный злостью и обидой мозг с опозданием уловил тень остановившегося рядом черного джипа. Задняя дверь открылась и Рене увидела первородного.       — Элайджа, — вымученно улыбнулась Темпл, — последнее время мы часто сталкиваемся, — хмыкнула она и резко почувствовала, как шампанское ударило в голову — она не изящно споткнулась о собственную ногу, но мужчина вовремя подхватил Рене под локоть, не давая упасть.       — Это правда, — согласился Майклсон и кивнул водителю — машина тронулась и скрылась за углом, оставляя двоих в вечерней тиши городской площади. — Что празднуешь? — Поставив девушку на ноги, наклонил голову на бок Элайджа, кивая на нарядный белый костюм Рене. Темпл поморщилась.       — Пир во время чумы, — как-то обиженно и слишком резко отмахнулась она, но мужчина заметил ее разрозненное состояние, еще больше, чем в прошлую их встречу меньше суток назад, и не обратил внимания на грубый тон.       — День рождения сестры, верно? — С легкой улыбкой уточнил он и медленно двинулся вслед за Рене дальше по дороге. — Как прошло?       — Неожиданно, — лаконично цокнула Темпл. Она понимала, что не стоит срываться на мужчине, но ничего не могла поделать со своим паршивым настроением — они встретились совершенно не вовремя. Еще Рене не могла понять такого интереса к своей человеческой персоне, но сейчас сил на выяснение отношений или мыслей об этом просто не было, так что Рене отмахнулась от вопросов, витавших в сознании, и просто шла рядом с мужчиной. — Прости, что не пригласила, но у меня создалось впечатление, что ты не хочешь привлекать к себе внимания, — пожала плечами Рене и выдохнула, стараясь прогнать злость. Получилось плохо.       — Все так, — согласно кивнул Элайджа и усмехнулся. Как и в прошлые их встречи — спокойный, с королевской осанкой и в изумительном костюме, он казался лишним в пейзаже маленького городка. Как, впрочем, и сама Рене, на шпильках и в костюме от кутюр на пустой городской дороге.       — Проблемы с братом, да? — Рене не хотела задавать этот вопрос, но ей чертовски сильно нужно было отвлечься от собственных проблем. — Я немного в курсе общей ситуации, — пояснила она, — на сколько в ней в курсе братья Сальваторе, — усмехнулась на последних словах Рене, но осеклась, когда увидела, как мрачнеет первородный.       — Семья — это всегда непросто, — уклончиво ответил Элайджа и Рене скривилась, вспоминая ссору с сестрой.       — Я бы сказала — дико сложно, — скрипнула зубами Рене, что не укрылось от внимания первородного. — Неблагодарные глупцы, которые не знают, что для них лучше, — раздраженно прошипела она себе под нос и Элайджа удивленно вскинул брови — еще вчера Рене говорила о семье совсем в другом тоне.       — Понимаю, — как-то удивленно выдохнул мужчина. — Но не думал, что услышу подобное от тебя, — криво усмехнулся он и оба замолчали.       Боль от предательства Клауса была жива в груди Элайджи и по сей день — он, как и Рене, всегда дорожил семьей, только предательство брата проделало слишком большую дыру в груди. Но Рене и ее отношение к семье давали ему слабую, грустную, ностальгическую надежду. Но видимо, тех, кто борется за такие истины, всегда оставляют одних. Элайджа понимал ее чисто по-человечески. Каким бы оксюмороном это не было.       — Я тоже не думала, — нарушив тишину, тихо согласилась Рене. В ее голосе было неприятно много отчаяния. — И ведь я никогда не просила медалей, — она подняла на него взгляд уставший, обиженный и потерянный — Рене правда ничего не просила взамен. Ее просто не нужно было отталкивать. Элайджа ее понимал. — Но и трибунала… не потерплю, — быстро спрятав беззащитность на дне глаз, жестко проговорила Рене, и вернула взгляд на дорогу.       Элайджа вздохнул.       — Вы с ней помиритесь, — шестым чувством он знал, что речь идет о сестре. И знал, что она не сделала то, из-за чего все окончательно перейдут черту, просто не могла.       — Ты в этом так уверен? — Пренебрежительно усмехнулась Рене и горько покачала головой. — Вы с братом помирились? Что между вами произошло? — Будто желая отдалиться от болезненной для нее темы, едко поинтересовалась она у первородного, но тот ее жестко перебил.       — Есть вещи, которые не прощают. - Отрезал Элайджа. - Уверен, у вас все зашло не так далеко, — чуть мягче добавил он и окинул девушку сожалеющим взглядом: Майклсон понимал, что Рене не специально выводила его на эмоции, она просто защищалась от собственных свежих ран, но упоминание о брате все равно вскрыли что-то болезненно давящее внутри.       — Плевать, — лишь устало отмахнулась Рене. — Я просто… — она остановилась и подняла стеклянный от слез взгляд на мужчину. Рене должна была играть свою роль, просчитывать ходы и мотивы каждого, как это делала всегда, она должна была не показывать никому свои слабости, тем более первородному вампиру, а не стоять перед ним и не сдерживать рвущиеся из глаз злые слезы, но у нее не осталось на это сил. Поэтому Рене просто раздраженно выдохнула и решила наплевать на собственные правила не открываться тем, на кого у нее ничего нет. — Я просто чувствую такую злость и обиду, которую не хочу чувствовать, — честно призналась она и Элайджа замер от того, насколько сильным был этот момент искренности от такой, как Рене Темпл. — Она выгрызает меня изнутри и кажется, что если это продолжится, мне останется недолго, — сжала челюсти она и пронзительно посмотрела в глаза мужчине. Он сказал, что понимает ее. — Ты тоже это чувствуешь?       Элайджа замер. Кто она ему? Никто, просто случайно встретившаяся человеческая девушка, зацепившая своим умом и стойкостью. Он помнит их разговор в библиотеке, ее взгляд, то, как она пахла — изяществом, загадочностью и желанием. Он помнит, как они флиртовали, шагая по леске интеллекта и приличий, как искусные канатоходцы, помнит, как беседовали на ужине в особняке Сальваторе, что закончился для него плачевно; помнит ее игру, когда Рене притворилась растерянной глупой барышней и теперь восхищался этим. Но также перед собой первородный видел сейчас потерянную девушку, которая так же, как и он в свое время, боролась за семью и потеряла опору.       — Я научился с этим жить, — честно ответил мужчина и уверенно добавил.— Но тебе, Рене, не позволю, — кивнул он на удивленный взгляд Темпл. — У тебя впереди прекрасная, насыщенная жизнь, и я не позволю тебе упасть из-за одного препятствия. Когда ты слишком быстро движешься к цели, ты можешь споткнуться, но совсем без цели — ты и вовсе упадешь, — первородный взял Рене за предплечья и легко сжал в своих ладонях, не сводя взгляда со стеклянных глаз Рене.       — И что ты предлагаешь? — Она попыталась изобразить в голосе беззаботность, но получилось плохо. В глазах Рене Элайджа впервые за все время увидел доверие.       — Пойдем, — уверенно кивнул Майклсон и улыбнулся. — Я знаю, как тебе помочь.