Хороните в закрытом гробу

Утро встретило Рене похмельем. Она уснула после третьей бутылки вина и восьмой серии «Госсекретаря». Снилось, что управляет страной. Ранние солнечные лучи были теплыми. Темпл начинала скучать по туманам и свежести Мистик-Фоллс. Она никогда не была поклонницей жарких стран и тропиков, ей по душе больше был север. В детстве, еще до рождения близнецов и брата, они с родителями и Октавией много путешествовали — мама в то время вела активную деятельность и университеты, на базе которых она проводила исследования, посылали ее в разные уголки планеты. Но где бы Рене не была: Турция, Египет, Таиланд — ее лучшими воспоминаниями были три дня в заснеженной Австрии и неделя в зимней Канаде. Испания для семьи и команды должна была стать передышкой, но Темпл понимала, что они скоро уедут — вечное солнце начинало надоедать. Открытый уличный душ на террасе второго этажа был вдохновлен эстетикой Бали, загораживая вид на голое тело под струями воды только двумя стенками. Хотелось сделать что-нибудь безумное. Только, как всегда, не без пользы. Если он не объявится, она напилась зря. Вода остужала горящее от похмелья лицо и нагретое под одеялами тело. Из-за шума капель она не услышала, как кто-то подошел. Но почувствовала. Энергетика опережала мужчину. Рене обернулась к Клаусу. Встретилась с его хитрым, смеющимся взглядом. Продолжила намыливать шампунем волосы. Играть в смущение было бы глупо. Даже не так. Она смущалась. Под бесстыдным взглядом, который прошелся от ее коленок до макушки, невозможно было стоять спокойно. Вместе с его взглядом по телу снизу поднялся жар. Будто Майклсон прожигал ее глазами-лазерами. Но удовольствия наблюдать ее алые щеки она не доставит. К тому же, это было просто инстинктом. Мужчиной Рене Клауса не считала. Тот бы серийным убийцей и садистом. Симпатичная мордашка этого не меняла. — Было не скромно с твоей стороны разместить такое провокационное объявление, — Клаус облокотился на стенку душевой, сложил руки на груди, не отрывая от Рене взгляда. Темпл развернулась к Клаусу спиной, через плечо небрежно бросила: — Скромность — не моя сильная сторона. Майклсон улыбнулся шире. — Я вижу. Рене прищурилась, повернувшись к древнему снова лицом. Ладонями прошлась по щекам, убрала назад волосы. Вода стекала по ее шее вниз. Она видела, как за струями повторяет взгляд Майклсона. По ключицам, к груди, вниз, по стройному, прокаченому животу, талии, к бедрам, ногам. Сама в своею очередь Темпл смотрела на Никлауса. Изучала его светлые кудри у лба, зеленые смеющиеся глаза, пухлые губы, щетину на подбородке. Изящную шею и плечи. Нескромно осмотрела на грудь мужчины, руки, спустилась ниже. Вернула взгляд его глазам. — Объявление фикция. — Ровно проговорила она. — Нужно было для одной схемы. — Отмахнулась Рене. — Сегодня уберу. Не переживай, — в последних словах скользнула ироничная насмешка. Клаус «отлепился» от стены, шагнул к Рене. Она инстинктивно отклонилась назад, но осталась стоять на месте, не разрывая зрительного контакта. Майклсон слышал, как участилось ее сердцебиение. Улыбнулся. Но глаза стали холодными. — Фикция? Он протянул руку Рене за спину, под струи душа. Выкрутил вентиль, прекратив водные процедуры. Рукав его кофты намок, несколько капель попали на грудь. Рене сглотнула: он мог ей свернуть шею одним движением прямо сейчас. Не потому что обладал большой силой. Это могли сделать и Питер с Генри. Майклсон мог свернуть ей шею потому, что это для него ничего не значило. Это могло быть для удовольствия или от плохого настроения. Превращение в вампира не меняет твоего мышления, норм морали — она видела это на Шоне на остальных своих людях. Они не оставляли за собой горы трупов, потому что и при жизни не были серийными убийцами. А Майклсон был. И мог свернуть шею Рене, как до этого оставил наедине с Локвудом ее просто потому, что это был удобно. Клаус был настоящим психопатом. Страшно было именно от этого. — Да, фикция, — Рене изо всех сил натянула голосовые связки, чтобы слова не звучали хрипло. Глаза Клауса сверкнули. Он сделал шаг вперед, вставая к Рене вплотную. Ее соски почти касались ткани его кофты. Майклсон наклонился к ее уху, провел носом от волос до шеи, не касаясь, шумно втянул воздух. — Могу поклясться, ты не пьёшь вербену. — Он отстранился от Рене, заглянул ей в глаза. — Твой запах не замутнен ею. Я могу тебе внушить. Рене коротко кивнула. — Можешь. Клаус удивленно вскинул брови, улыбнулся, отошел на шаг, оглядев Рене с ног до головы, но в этот раз не как обнаженную женщину, а как головоломку. — Что это? Смелость или глупость? — Он открыто насмехался, наклонив голову вбок. Рене была отчаянной, раз перечила ему смело. Но не была в этом уникальной — Клауса всегда цепляли такие женщины. Вернее, только на таких он обращал хоть какое-то внимание. На сильных, со своим мнением. Но исходя из опыта их общения, Клаус понимал, что это не наивная дерзость сильной души. У Рене, как он понял, всегда был план. Это заставляло его, гибрида, девчонку опасаться. В прошлый раз, разбудив всю его семью, она насолила знатно. И Майклсон был уверен, что этот раз не станет исключением из правил. Однако ее сердце билось очень натурально для смущения и страха. Единственное — ее глаза. Помимо всего в них горела еще одна, особенная, неопределимая эмоция. — Ты открыто играешь, обнажаясь в откровенной слабости передо мной, — Клаус усмехнулся, подал Рене белое полотенце с крючка. Она приняла подношение, приложила ткань к груди. Фыркнула насмешливо. — Ты самое сильное существо на планете. — Рене вышла из-за закутка душевой, направилась через стеклянные раздвижные двери в комнату, обернулась на мужчину. — Перед тобой обнажены все. Клаус с улыбкой покачал головой, сложил руки в замок за спиной, прошел за Рене в спальню. Приблизился к девушке, стоящей у зеркала. Она обернулась полотенцем, вторым промокала волосы. Клаус встретился взглядами с ней в отражении. — Не все это понимают. — Он прищурился, в зеркале изучая взглядом ее длинную шею. — Поэтому и ты должна понимать. — Клаус положил ладонь Рене на шею под затылком, пальцами чуть сжал, Темпл поморщилась. — Если пойдешь против меня, я вырежу каждого, кого ты знаешь. — Предупредил Майклсон. — И начну с семьи. Шею Темпл он опустил, в падающем жесте провел костяшками пальцев по позвоночнику вниз, где обзор теперь закрывало полотенце. — Ты не похож на своего брата. — Клаус вынырнул из забытья запаха ее кожи, вскинул глаза к ее в отражении. Рене заметила его жест. — Даже не пытаешься смотреть мне в глаза. — Ухмылка дернула ее за уголок губ, едкий комментарий перевел тему в другое русло. — Уверена, Элайджа бы тактично отвернулся, — с шутливым укором проговорила Рене. Клаус тихо выдохнул. Вторил ее ухмылке. — Но это не то, чего бы ты хотела. — Он рывком развернул Рене к себе. Узел полотенца распустился, оно упало к ногам Темпл. Клаус держал ее за предплечья близко к себе, но в этот раз смотрел четко в глаза. — Тебе это нравится, да? — Он по-птичьи наклонил голову вбок, поиграл бровями, но говорил жестко. — Играть в независимость и неприступность, нарочито не защищаться, показывая то, что ты смелее, что контролируешь ситуацию, — Клаус провел ладонями вверх и вниз по предплечьям Рене, вызывая мурашки. Темпл больше не дышла размеренно, она дышала глубоко. — Но на самом деле тебе нравится то, что контроль у меня. — Клаус посмотрел на девушку сверху вниз с победной улыбкой. Взял ее за подбородок и приподнял, чтобы их глаза не разъединялись в этом споре. — И ты ничего не можешь сделать, в кои-то веки. — Прочитал в ней Майклсон. Прочитал в ее трепещущих ресницах, розовых щеках, блестящих глазах и глубокому дыханию. — Нравится быть слабой. Одним движением Клаус швырнул Рене на кровать. Тут же оказался сверху. Разница положений и того, что Рене была полностью обнажена, а Клаус даже не скинул ботинки, подтверждало его теорию на счет Темпл. На ней лежало слишком много всего, что Рене не могла сбросить с плеч. И контроль этот у нее нужно было отобрать. Именно поэтому в блеске ее глаз, опираясь на вытянутых руках над девушкой, Клаус видел желание. Рене смотрела на него снизу вверх, рассматривала, Клаус ничего не делал. — А твой фетиш — власть. — Рене облизала пересохшие губы. Понимала, что мужчина над ней тоже ведет свою игру. Только ее эмоции, бушующие в теле, меняли ход вещей. Рене никогда не думала, что может одновременно испытывать отвращение и возбуждение. — Наверняка тебе не приходилось испытывать этого чувства при жизни, — Темпл ядовито прищурилась. Из рассказов Элайджи понимала, что отец его бил и ненавидел, а творческая натура очков не добавляла будущему гибриду. Это подтверждала его линия поведения — маниакальное желание поставить всех «мордой вниз». Сильные люди хотят другого. — Власть ты почувствовал впервые лишь после обращения. — Рене наклонила голову, разглядывая реакции Клауса. Для человека, прожившего тысячу лет, он на удивление ярко выдавал мимикой каждый оттенок своих чувств. И улыбка сползала с его лица сейчас. — Поэтому ты ею упиваешься. — Рене подняла руки, коснулась предплечий мужчины, повела пальцами вверх, взялась за плечи. Улыбнулась, перевернула Майклсона на спину и села ему на живот. Клаус не сопротивлялся — наблюдал. Темпл выпрямилась, смотря на Майклсона теперь уже сверху вниз. — Но несмотря на то, что ты самое сильное существо на планете… — Рене наклонилась к лицу мужчины, горячим дыханием обожгла щеку, — не все можно решить силой. — Она грудью коснулась его груди сквозь ткань кофты, легла животом на мужчину, шире раздвинула колени, пальчиком провела по щеке до подбородка. — Многие вопросы решаются дипломатией. — Она заглянула ему в глаза. — Вдохновением. — выдохнула в губы. — Страстью. — Облизнулась. — Нежностью. — Поймав его взгляд, снова выпрямилась и села, обрывая нить рассуждений. Клаус не смог сопротивляться магниту, потянулся за Рене, сел на кровати. — Не пытайся играть со мной, — руки его легли на кожу ее спины, Рене положила ладони Клаусу на плечи, смотрела в глаза. — Попытки для слабаков. — Прошептала Темпл. — А у меня получается, — улыбнулась Темпл, но уже с трудом, ради игры, а не от веселья. Дыхание ее стало учащенным и поверхностным. — Я вижу твои расширенные зрачки, — прошептала она. Соски Рене напряглись, в животе и между ног поднялся жар. В руках человека, который хотел ее убить, она чувствовала трепет. Не нежность или страсть, но ощущение, что от тебя ничего не зависит. Это заводило. — У меня получается тоже, — Клаус провел ладонью по ее спине вверх и Рене вздрогнула от мурашек, — я слышу, как шумит в твоих венах кровь, — Клаус ладонью припечатал Рене к своей груди, но играючи, не касался ни одного места, кроме ее поясницы. Рене дышала с приоткрытым ртом, когда Клаус носом провел по ее шее. Внутри разливалась буря, а они продолжали играть. Никто не сдавался. — Насчет крови, — голос Рене уже не могла делать стойким, он осип. Она сглотнула, заглянула Клаусу в глаза, говоря с придыханием. — Это всегда так, как когда на меня напали? Больно и отвратительно? Клаус довольно улыбнулся. Эти слова Рене произнесла с хрипотцой, будто просила спуститься за ней в ад. Майклсон был не против. Воздух между ними накалился, напряжение в груди, словно электрическими разрядами соединяющее их тела, достигло пика. — Нет, — беззвучно одними губами проговорил Клаус. Убрал с шеи Рене мокрые волосы, она послушно наклонила голову вбок, с трепетом, опасением и предвкушением показывая ему бархатную кожу. Грань принципов стерлась, сквозь гул в ушах Рене услышала брякнувшую пряжку ремня. Все, что происходило, было неправильно и грязно. Клаус угрожал ее семье, убил ее подругу, пытался убить ее саму. Но сейчас его руки обнимали ее за спину и в этом была точка невозврата. Клаус вошел в нее толчком и прокусил шею одновременно. Рене задохнулась своим стоном, хватаясь за плечи мужчины. Наполненность и одновременное опустошение свели с ума, боль, больше похожая на напряжение перед оргазмом, разлилась от шеи по спине и упала в живот, где толчками Рене чувствовала удовольствие. Пульсировало, казалось, все тело, когда он входил в нее, сжимал кожу на бедрах и спине, прижимал максимально близко. Рене чувствовала его губы на своей шее, зубы, пронзающие плоть и ткань его кофты грудью. Через несколько глотков — у Рене кружилась голова не от самого действия, а от осознания того, что и кто с ней делал — Клаус оторвался от ее шеи. Его бешеные, замутненные страстью глаза встретились с ее. Губы Майклсона расплылись в кровавой улыбке. Он впился в ее губы своими, Рене почувствовала привкус металла на его языке. Но как же. Было. Хорошо, черт возьми. Рене дышала через раз и с трудом оторвалась от губ Клауса. — Я тоже… хочу… Рене дышала тяжело, смотрела пьяно, но Клаус понял ее. Улыбнулся еще шире, восхищенный решением Темпл. В секунду она оказалась под ним, Клаус замер прямо в ней, не выходя из девушки. Рене застонала и выгнулась дугой от ощущений под новым углом. Клаус с маниакальной улыбкой поймал ее взгляд, под глазами его пробежала сеточка вен, клыки удлинились. Он резанул ими по своему запястью, замер, а затем с новым толчком погрузился в Рене до упора, одновременно приложив кровоточащую руку к ее губам. Рене распахнула глаза, хватаясь за руку Клауса, затем закрыла, застонала сквозь зубы, когда Майклсон снова участил ритм. Соленая густая жидкость потекла по глотке, сквозь яркие ощущения во всем теле Рене почувствовала, как затягивается укус на шее. Она сделала глоток, Клаус толкнулся в ней, выбивая из Рене стон и пошлый шлепок о бедра. Второй глоток, второй толчок. Но на третьем толчке Клаус приподнялся и снова поменял угол так, что Рене закашлялась и закричала, выплюнула полный рот крови на белые простыни, засучила ногами и впилась ногтями в плечи Майклсона. Экстаз накрыл ее через несколько движений, она захлебнулась, голос сорвался, Клаус лег на Рене всем телом и вобрал глубоким поцелуем все ее стоны, телом чувствовал, как ее била дрожь, окунулся в море расслабления сам. Повалился на кровать рядом, улыбался, наблюдая за тем, как Рене приходит в себя. Темпл восстановила дыхание. Безумие, растворившееся в комнате, укрыло их одеялом. Рене прикрыла глаза. — Завтра я еду в Новый Орлеан, — тихо проговорила она, приоткрыла один глаз, посмотрела на Клауса с улыбкой. — Давно там не был, — хмыкнул Майклсон в ответ, тоже подпер щеку кулаком, смотря на девушку. — Составить компанию? Раскрасневшаяся, зацелованная, после оргазма, она была совершенно другой. Теплой и нежной, желанной. Глаза Рене блестели, щеки горели. Между ними нечто изменилось, упал барьер. Рене позволила Клаусу чувствовать власть, а он ей — быть слабой. У них не было понимания. Но они чувствовали друг друга. Соперничали. Как в первую встречу, говорили и были услышаны. Поэтому Рене ответила единственное, что сейчас могла. — Да.

***

Рене расчесала волосы, взялась за кисточку для макияжа. Клаус ушел час назад после недолгих валяний в постели, Рене еще раз приняла душ, готовясь к новому дню. Похмелье, видимо, из-за вампирской крови, как рукой сняло. В комнату вошла Лаура. — Есть новости? — Ведьма сразу почувствовала непривычную энергетику комнаты, огляделась по сторонам, подошла к подруге. Рене кивнула. — Скажи Питеру, что мы завтра с ним и тобой в Орлеан едем, — Темпл подкрасила губы, махнула на кровать. — На простынях кровь, собери в пузырек, ты же можешь магией? — Лаура нахмурилась, но кивнула. — Дай выпить Шону. Это его вылечит, я помню еще из разговора с Кэролайн. Лаура вскинула брови, осторожно дотронулась до Рене, заставила подругу посмотреть ей в глаза. — Я даже не буду спрашивать, чья это кровь, — нервно усмехнулась она, — но как ты этого добилась? — Лаура не могла понять по пятну на кровати, каким образом оно появилось — вспоротое горло, вены, благотворительность? Рене пожала плечами. Озорно улыбнулась. — Совместила приятное с полезным, — подмигнула она. — Как закончишь — собирайся. Поездка будет непростой. Но чертовски приятной.