Ощущение вкуса

На следующий день Гермиона проснулась в изумительном настроении. Дети еще не объявились, и некоторое время она просто лежала, но потом откинула одеяло и отправилась в душ. Стоя под горячей водой, она чувствовала себя бодрой, как никогда раньше. На улице шел дождь, а это обычно вселяло в нее мрачный страх относительно того, как же она будет развлекать детей. Но в этот день ей было все равно. Стряхнув с волос воду и обернувшись в полотенце, она вернулась в спальню и позвала мужа, все еще лежащего в постели. — Рон, я отведу сегодня Роуз в игровой комплекс, если хочешь. Ты не против остаться дома с Хьюго? Он еще слишком маленький, чтобы играть в нем долго. А Роуз хорошо проведет там время. Я могу спросить Кейт, не хочет ли она привести в это же время своих. Рон потянулся. Ему нравилось, когда сына оставляли дома. Обычно довольный мальчик спокойно играл со своим волшебным мини-набором для квиддича, который отправлял крошечных игроков летать по всей гостиной. — Да, никаких проблем. Иди, конечно… — Спасибо. Она оделась и спустилась вниз, чтобы позвонить Кейт, которая согласилась прийти. Час спустя Гермиона оказалась с дочерью в огромном игровом центре. Это было место, которое она, как правило, просто терпела, но почему-то сегодня она наслаждалась пребыванием там почти так же, как и Роуз. Она бегала, скользила по мягким горкам, лазала даже быстрее, чем кто-либо из детей, и радостно смеялась, когда удавалось кого-то из них победить. И Роуз прекрасно провела время со своей обычно угрюмой, но сегодня почему-то благодушной матерью. Когда Гермиона в очередной раз спустилась с забавной горки под названием «Капелька Смерти», она остановилась как раз у ног Кейт. — Гермиона! Ты что… приняла с утра таблетку счастья? Идем ко мне, присядь наконец-то. Вот, я принесла тебе кофе. Гермиона хихикнула. — О, спасибо, Кейт. Роуз, поиграй немного с Милли, хорошо? Роза побежала к семилетней дочери Кейт. Гермиона же отправилась присесть рядом с подругой. — Я смотрю, ты сегодня в удивительно хорошем настроении… — заметила та, поставив перед Гермионой стаканчик с кофе. — О, я не знаю… Вчера вечером мы ходили на концерт. И это было великолепно. Это было… ужасно вкусно. — Это хорошо. А что за музыку слушали? — Классику. Камерную музыку. Но самое главное — Шуберта. — Хм… Я и не знала, что тебе нравится классическая музыка. — Да, сказать по правде, я и сама почти забыла об этом. Какое-то время они молчали. — Итак, — в конце концов сказала Кейт. — Расскажи мне наконец-то о том седовласом знакомом. — Он не седовласый. Просто платиновый блондин, — с нарочитой небрежностью ответила Гермиона. — Хорошо, тогда о светловолосом знакомом. И хотя Гермиона пыталась казаться абсолютно спокойной, все же почувствовала, как к щекам тут же прихлынула кровь. — Я почти не знаю его, хотя я некоторое время знала о его существовании, смутно. Он просто оказался там, когда я растерялась из-за своих покупок. Вот и все. — Тогда почему ты не можешь смотреть мне в глаза, когда говоришь о нем? Гермиона взволнованно подняла голову. — Почему не могу? Я могу. Я имею в виду... не знаю. Я имела в виду... нет, ничего… Кейт улыбнулась. — Все в порядке, Гермиона. Я же не обвиняю тебя ни в чем. Я знаю, как близки вы с Роном. Просто то, что ты о нем рассказываешь, звучит очень интересно, вот и все. Он привлекателен? Было бы так легко сказать — да. Если б это был кто-то еще, Гермиона бы так и сделала. Какое это имело бы значение? Но сейчас… Сейчас все было по-другому. — Я… не знаю. Я действительно никогда не думала о нем… в таком ключе, — она снова опустила голову. «Да уж, актриса из меня никудышная». — О, понятно, — ухмыльнулась Кейт, хотя убежденной явно не выглядела. — Ну, что-то в твоих словах заставляет думать, что ты нравишься ему. Именно поэтому он и старался изо всех сил помочь тебе. Настоящий джентльмен. Жаль, что теперь их так немного… — Если б ты знала, кем он был в прошлом и что он там делал, ты бы никогда не назвала его так, — слетело у нее с губ, и она сразу же пожалела о своих словах. — Правда?! Боже, Гермиона. Неужели все так страшно? Ты должна сказать мне правду. Гермиона отшутилась. — Нет, ничего страшного, Кейт, правда. Давай не будем об этом. Не было ничего. — А Рон знает его? — Да, знает... — И знает, что он помог тебе на днях? — Нет, об этом я ему не рассказала. Кейт подняла брови. И Гермиона снова закатила глаза. — Послушай. Давай не будем об этом, хорошо? — Гермиона. Я твой друг. И я не буду судить тебя в любом случае, поверь мне. Никогда не буду. Я вообще не привыкла болтать о чужих делах. Ты знаешь, что можешь доверять мне. Не волнуйся. Нам всем нужно чуточку волнующих моментов в этой жизни. Гермиона посмотрела на нее. Кейт тепло улыбалась. «Волнующие моменты… Ой, мамочки! Да это звучит просто как самое великое преуменьшение года…» ______________________________________________________________________________ Следующие несколько дней прошли легко, но Гермиона понимала, что воспоминания о концерте все еще жили в ее памяти. До сих пор. И хотя они по-прежнему грели ей душу, со временем Гермиона начала ощущать, что повседневная жизнь снова начала брать свое. Она купила еще несколько компакт-дисков с классической музыкой, чтобы убедить себя, что на концерте она оказалась взволнованна просто музыкой, которая так встревожила ее. Некоторое время это работало, но разум ее постоянно возвращался к тем необычным чувствам, которые он вызвал в ней… и продолжал вызывать. Музыка с диска, как ни крути, не порождала таких же эмоций. С концерта прошло двадцать дней. Прошло двадцать дней с тех пор, как она видела Люциуса. «С глаз долой, из сердца вон. Разве так не должно было быть?» Но не в этот раз... Вместо того чтобы забыть о тех чувственных моментах, что царили между ними в тот вечер, они вырисовывались в голове Гермионы снова и снова, становясь огромным нечто. И Гермиона уже не могла думать ни о чем другом. Жизненная рутина снова начала душить ее. Ей было ужасно скучно от разговоров, она ломала голову над тем, как и чем занять детей, и даже ссорилась с Роном. И все это в то время, когда отчаянно хотела увидеться с Малфоем. Она все еще не вернула Люциусу его книгу, прочитав ту уже несколько раз. Пришло время возвратить ее. Она могла бы сделать это лично. Ведь именно этого он хотел? И она тоже хотела этого! «Нет… я не должна». Впервые, когда Гермиона задумалась, что с этим делать, она призналась себе: «А могу ли доверять себе? Ведь если я окажусь наедине с ним, то может понадобиться всего один момент, всего одна встреча наших глаз, один намек на его аромат — о, я не уверена, что смогу устоять». Несколько дней в одиночестве она сидела за кухонным столом, поставив перед собой книгу. Сам объект, казалось, дразнил ее. Снова и снова. Она ошибалась… это был голос совести. Однажды утром в понедельник, когда книга опять стояла перед ней на столе, Гермиона внезапно бросилась к ящику, достала все необходимое, и осторожно завернула томик в пузырчатую пленку и коричневую бумагу. Затем достала блокнот и начала торопливо писать записку. «Дорогой мистер Малфой ...» (вычеркнуто и выброшено) «Дорогой Люциус ...» (с силой перечеркнуто и разорвано на двадцать кусочков) «Люциус ...» (набросала и тут же передумала) «Мистер Малфой, Большое спасибо за то, что позволили прочитать эту необыкновенную книгу. Я нашла ее крайне интересной и поучительной. Для меня было честью прочитать такой редкий трактат. И спасибо за ваши усилия в организации концерта несколько недель назад. Это был бесконечно приятный вечер. С уважением, Гермиона Уизли». Она выдержала намеренно официальный тон. Затем, опасаясь передумать, запечатала пакет и отправила посылку с запиской внутри. «Ничего… Значит, доберется до него магловской почтой». ______________________________________________________________________________ Люциус Малфой уставился на предмет, который почтальон только что доставил ему. Когда тот подошел к двери, Люциус почти вытащил свою палочку, несколько удивленный тем, что его дом вдруг посетил магл. Он взял странно выглядящую посылку и положил ее на кухонный стол, внимательно изучая надписи на прикрепленной табличке. Люциусу Малфою, Эсквайру 23 Сент-Джеймс Гарден Кенгсингтон Лондон Почерк на конверте был разборчивым и аккуратным, было очевидно, что принадлежал он тому, кто давно уже пишет хорошо и красиво, но в последнее время перестал писать постоянно. Хотя и теперь аккуратные буковки обладали каким-то завораживающим обаянием, которое Малфой нашел весьма привлекательным. И все же ему не потребовалось много времени, чтобы угадать, кто отправил это послание и что именно в нем написано. Этот факт немедленно перечеркнул и уничтожил любую яркость, которую он, возможно, и чувствовал утром, просыпаясь в этот день. С вечера концерта прошло больше трех недель. Все это время Люциус ждал. Терпеливо ждал. Ему казалось, что событий этого вечера волне достаточно и что совсем скоро она придет к нему. Как же он ошибался… За прошедшие дни Люциус часто думал, что, возможно, его чувства, его потребность в этой женщине стихнут и станут меньше. Но, увы, этого не случилось. Он продолжал думать о ней каждый день, и находясь в Лондоне, и бывая в поместье. Как правило, и там и там он располагался в темноте кабинета, снова и снова возвращаясь к тому образу, что до их пор сохраняло его сознание. И вот… теперь она вернула ему книгу. «Черт, да ведь единственная причина, по которой я одолжил ей томик, — это чтобы дать ей возможность вернуть его лично!» Какое-то время пакет оставался запечатанным, но потом Люциус внезапно схватил его, порвал бумагу и развернул. Книга лежала внутри в сопровождении небольшой записки. Он взял послание в руки и, быстро прочитав, насмешливо фыркнул. — Мистер Малфой! …крайне интересно …приятный вечер ...искренне! От ярости он не смог даже заставить себя прочитать внизу ее теперешнее имя. Потом усмехнулся и бросил письмо на стол, расстроившись и скрестив руки. Неожиданно его глаза вновь переместились на письмо, и он подозрительно посмотрел на него. Затем, откинув стул назад, резко поднялся, подошел к ящику и достал ножницы, а вернувшись, отрезал от листка имя «Уизли» и дотронулся до обрывка палочкой. Клочок бумаги мгновенно исчез в пламени. Его огонь коснулся кончика пальца, и Люциус одернул его, от боли ругнувшись себе под нос. Некоторое время он по-прежнему оставался за кухонным столом, дыхание его было тяжелым, а разум — словно бы отупевшим от охватывающей то и дело ярости. Внезапно Люциус поднялся, его по-прежнему охватывал гнев, и поднял книгу с мрамора столешницы. Он перевернул несколько страниц, представляя, как она читала их. «Интересно, о чем она думала, читая мои заметки? Ведь должна же она понять, что они мои». Вдруг что-то привлекло его внимание… Это был длинный тонкий каштановый волос, попавший на страницу. И это был ее волос! Рот Малфоя невольно приоткрылся, когда он взял этот единственный волосок в свои пальцы, будто тот был драгоценным. Люциус поднял его, чтобы изучить, и брови чуть изогнулись — он пытался разглядеть в нем каждую деталь. Потом поднес к носу и понюхал. Пахло им самим и его домом, но под этим ароматом теперь был еще один: легкий и пахнущий лимоном. Он снова взглянул на волосок и медленно обернул его вокруг пальца, не столь плотно, чтобы пережать кровообращение, но достаточно сильно, чтобы создать некое нажатие, которое тоже напоминало о ней. «Ну почему?! Почему она не захотела увидеть меня?..» Ярость снова охватила его, и ноздри Люциуса раздулись. «Сука… Глупая сука!» Со всей силы он ударил кулаком по мраморной поверхности стола, и глаза его расширились от безудержного гнева. Обеими руками опершись о рабочую поверхность, Люциус ощутил, как тело дрожит от злости, и с разочарованным криком пнул шкаф снизу. Тяжело дышащий, он сразу же почувствовав, как пах пульсирует от ломящей боли. Напрягшийся пенис мучительно распирал брюки, уже ставших тесными. После очередного приступа раздражительности, он быстро расстегнул их и дотронулся до жесткого члена, принявшись отчаянно мастурбировать в попытке погасить сводящий его с ума огонь. Дыхание его стало прерывистым, а рука все сильнее и сильнее сжимала плоть. Он бросил взгляд на волосок, плотно обвитый вокруг пальца, и увидел перед собой большие карие глаза грязнокровки, ее волосы, небрежно спадающие на лицо, и губы… ее чертовы губы… С глухим хриплым вскриком Малфой излился, беспорядочно брызнув спермой на кухонный пол. А когда пришел в себя, с отвращением посмотрел на созданный им же хаос. Что ж… его действия, возможно, и удовлетворили какую-ту сиюминутную потребность, но гнев… гнев по-прежнему остался. «Как она посмела довести меня, Люциуса Малфоя, до этого?» Всё. Это должно произойти уже скоро. Мне придется увидеть ее снова. Но позже, когда туман гнева наконец рассеялся, Люциус понял, что ее поведение — это, скорее, повод для радости, а не разочарования. Наконец он позволил себе подумать обо всем рационально. Сам тон ее письма и тот факт, что книга была отправлена по почте, говорило лишь об одном: грязнокровка была в ужасе. «Она обманывается. Более того, она прекрасно знает, что хочет меня. Неужели она не доверяет себе настолько, что не смогла даже прийти ко мне лично? А ведь очевидно, да… Не смогла». Малфой наконец-то позволил себе вздох удовлетворения. «Если б я мог увидеть ее снова, хотя бы ненадолго, этого оказалось бы достаточно. В этом я уверен. Может, стоит узнать ее адрес? Это должно быть несложно. Пара нужных слов в министерстве, возможно, придется где-нибудь подслушать, и все...» Он отчаянно хотел сделать это, но что-то помешало ему. Не хотелось видеть ее с этим мужчиной… да и с детьми. Это могло начать угнетать его. И могло отвлечь или испугать ее. «Нет… Я не буду отступать от задуманного. Она сама должна сделать последние шаги на том пути, куда я увлек...» Казалось, ему придется положиться на удачу и запастись еще чуточкой терпения. К счастью для Люциуса Малфоя, судьба снова разыграла нужную ему карту. ______________________________________________________________________________ Была суббота, Роуз собиралась на день рождения, а Хьюго игрался со своим горшком. Оставив дочь в гостях, Гермиона вернулась домой и увидела, что Рон бегает за ним и горшком, а хохочущий Хьюго убегает от отца и ищет новый уголок, где можно спрятать его. Войдя, Гермиона осмотрела место происшествия и решила, что Рон прекрасно справится с ситуацией и сам, и тут же ушла, крикнув ему: — Рон, мне нужно срочно заглянуть в Косой переулок… И разочаровалась, услышав ответный крик мужа: — Эй, Гермиона, погоди минутку! Что мне делать, если… Гермиона прибыла в верхний конец улицы и затаила дыхание. Она огляделась, пораженная тем, что смогла вырваться из дома, чтобы побыть одной. Все еще глубоко дыша, она двинулась по направлению к магазинам. Народу в Косом переулке было немного, на улице моросил дождь, но Гермиона готова была с радостью смириться с ним ради одиночества, пусть и недолгого. Она неторопливо осматривала магазины, пока не вспомнила, что ей действительно необходимо заглянуть в Гринготтс по некоторым финансовым вопросам. Вздохнув, Гермиона направилась к внушительному зданию банка. В субботу гоблинов почти не было, работали только две стойки. И у каждой стояли довольно длинные очереди. Она вздохнула, но потом поняла, что это создает еще один повод вернуться домой как можно позже, и встала в одну из них. Как обычно, очередь, в которой находилась Гермиона, двигалась медленнее, чем вторая. Как только она встала в нее, соседняя начала двигаться гораздо быстрее. Не сказать, чтоб Гермиона сильно огорчилась этому, но обернулась, чтобы посмотреть, насколько быстро она продвигается. В этот момент в банк вошел Люциус Малфой и встал именно в соседнюю. В животе мгновенно что-то дернулось. Поначалу он не заметил Гермиону, но в итоге поднял голову и увидел ее. Поначалу Люциус выглядел удивленным, даже ошеломленным, потом Гермиона увидела в его глазах сияние восторга, которое невольно взволновало ее. Она продолжала смотреть на Малфоя, осознавая, что даже не отворачивается, чтобы не показывать этого. Выражение его лица сменилось улыбкой надменного удовлетворения. Его самоуверенность в любое другое время привела бы ее в бешенство, и Гермиона даже попыталась вызвать эту реакцию у себя и сейчас, но… почему-то не получилось. Просто взгляд Люциуса наполнил ее таким огромным восторгом, что теперь ей была абсолютно безразлична его привычная надменность. За спиной раздался громкий голос: — Двигайтесь, пожалуйста. Она пришла в себя и, оглянувшись, увидела маленького волшебника с заостренной бородкой и очками в виде полумесяца, который явно выглядел очень раздраженным. — Извините, — пробормотала Гермиона, прежде чем повернулась и поняла, что между ней и следующим человеком уже возник большой разрыв. Она быстро сделала несколько шагов, чтобы нагнать очередь. Назад Гермиона больше не оглядывалась, но очереди теперь двигались таким образом, что в конечном итоге она оказалась у стойки параллельно с Малфоем, в этот же момент подошедшим к своей. Она знала, что не должна делать этого, но не могла удержаться и снова повернула голову в его сторону. «Гоподи, да что здесь такого? Почему я не могу быть просто вежлива с этим человеком?» Люциус тоже посмотрел на нее. Теперь выражение самодовольного удовлетворения на его лице сменилось легким смущением. Гермиона искренне улыбнулась ему. Он вернул ей улыбку. Она снова посмотрела вперед, поскольку ее очередь двигалась достаточно бодро. В конце концов Малфой тоже сделал шаг и снова догнал ее. Больше Гермиона старалась не оглядываться, хотя слышала, что сердце гулко застучало в груди, а кожу начало покалывать. Долго она не утерпела и снова повернула голову. Все еще улыбаясь, Малфой по-прежнему смотрел прямо на нее. На этот раз она просто выдержала его взгляд, неспособная на что-то еще. Еще по одному человеку отошли от стоек. Гермиона повернулась к работнику банка. Подошла ее очередь. Она занялась своими делами и уже скоро закончила их. Малфой все еще оставался за столом. Она могла бы просто уйти, уйти прямо сейчас. Но по-прежнему стояла в вестибюле банка, складывая кусок пергамента, который ей только что выдали, в малюсенький квадрат, прежде чем положить его в сумку. Затем она почему-то начала копаться в сумке, пытаясь что-то найти, хотя, убей Бог, не понимала, что же именно она ищет и зачем ей это нужно. — Мисс Грейнджер. Какой приятный сюрприз. Она подняла голову, пытаясь изо всех сил оставаться спокойной. — Добрый день, мистер Малфой. Вы снова игнорируете мое теперешнее имя… Он улыбнулся, просто глядя на нее сверху вниз. Гермиона молчала, не зная, что сказать, но уже скоро молчание стало неловким. — Вы получили книгу в целости и сохранности? — Получил. Между ними снова повисла тишина. — Как отозвалась волшебная публика о концерте? Насколько были щедры пожертвования? — Неплохо. Люди были щедры, хотя игроки в квиддич, ради которых это и затевалось, хранили упорное молчание. Она улыбнулась. — А вас это удивляет? — Хм… — невнятно отозвался он, но потом сменил тему. — Смотрю, вы сегодня без детей, мисс Грейнджер. Вы выглядите сейчас удивительно свободной… Она засмеялась. — И слава Богу за это! Нет, они… сегодня в других местах. — Надеюсь, вы не потеряли их снова? — пошутил Малфой. — О, нет! — Гермиона не могла сдержать смешок и покраснела от его шутки. Ей пришло в голову, что было бы совершенно нормально попросить его (просто, как старого знакомого) присоединиться к ней за чашкой кофе, и спросила себя, осмелится ли она сделать это. «Боюсь, что нет… Ведь кофе с Люциусом Малфоем наверное не похож на кофе с кем-то еще...» — Надеюсь, что после концерта вы еще слушали Шуберта? Гермиона вскинула голову. — Вообще-то я купила несколько компакт-дисков. Но, знаете, кажется, я единственный человек в нашем доме, который оценил музыку, что звучит на них. Малфой смотрел на нее сверху вниз. — Мне кажется, лучше всего слушать такую музыку в одиночестве или в компании того, кто понимает ее так же, как и вы. — Пожалуй, да… — она сделала паузу. — Вы надолго в Лондон? — Нет. Скоро вернусь в поместье. Но во вторник я снова буду здесь. И останусь в Сент-Джеймсе на ночь. Она кивнула, задаваясь вопросом, почему он говорит ей об этом. Углы его рта слегка дернулись. Гермиона тяжело сглотнула. Она знала, что не хочет расставаться с ним. Высокая фигура Малфоя снова нависала над ней, как тогда, на концерте, и она снова еле заметно качнулась, будто хотела упасть в его объятия. Конечно, нет, она просто отчаянно хотела поговорить с ним еще. Это так бодрило, так освежало ее жизнь, это… просто казалось чем-то… другим. «Черт, мне кажется, если я приглашу его выпить чашечку кофе, это же не покажется чем-то ужасным?» Она открыла рот. — Мистер Малфой… вы не против... — О, боги, — неожиданно он прервал ее. — Вы только гляньте на время! Извините, но я должен идти, мисс Грейнджер. Увидеть вас, как всегда, было просто восхитительно… Он слегка поклонился ей с легкой улыбкой, повернулся и выскользнул из дверей Гринготтса. Гермиона чуть не пошатнулась. Щеки ее, которые уже были розовыми, покраснели до алого. Его внезапный уход стал для нее шоком. «Что, черт возьми, произошло только что?» Она чувствовала себя глупо и самонадеянно. «Но почему? Почему он так внезапно прервал меня? Он же понял, что я собиралась предложить ему кое-что... Ублюдок!» Гермиона почти кипела от гнева. «Да как он посмел заставить меня выглядеть такой… такой нуждающейся в нем? Как он посмел не выслушать меня?» Чтобы успокоиться, она тяжело опустилась на стул в банке. И поняла, что сидеть придется долго… ______________________________________________________________________________ Практически пребывая в эйфории, Люциус Малфой вышел из Гринготтса в Косой переулок. Мало того, что он увиделся с грязнокровкой, утоляя собственную жажду, готовую свести его с ума, он еще и получил подтверждение ее желания. Она хотела его. «Мерлин, она точно собиралась попросить меня о чем-то… может быть, выпить с ней чашку кофе или еще что-нибудь…» — Малфой понимал, что это вполне вероятно. И ему это нравилось. Ужасно нравилось. Пожалуй, больше этого ему бы понравилось только одно… «Но… всему свое время. Я привел ее к воде, но не дал ей напиться. О… нет. Ей придется сделать последние несколько шагов самой, чтобы утолить ту жажду, что горит теперь в нас обоих». Люциус ухмыльнулся про себя и неспешно заскользил по улице, подыскивая место для аппарирования. Его ожидание почти закончилось. Да, на этот раз это действительно было так.