Прекрасная Стерва

Катя: Большую часть субботы я провела, бегая в парке вокруг озера. Мне нужно было подышать, разобраться в себе и привести мысли в порядок. И все же того часа, что я ехала к родителям, мне хватило, чтобы вернуться к запутанному клубку в голове: мисс Бурая, моя ненависть к ней, то, как я хотела ее, и цветы, которые послал Джоэл. Откинувшись на спинку сиденья, я вслушивалась в монотонный шум мотора, пытаясь успокоиться. Это не сработало. Итак, факты: я чувствовала, что она принадлежит мне. Не в романтическом смысле, а в стиле «треснуть ее по башке, оттащить за волосы в темный уголок и хорошенько оттрахать». Как будто она была моей игрушкой, и я не давала другим мальчишкам в песочнице поиграть с ней. Я была больна на всю голову. Вопрос состоял в том, что делать дальше. Очевидно, что Джоэл заинтересовался ей. А почему бы и нет? У него была лишь информация от моих родственников, обожавших ее. И конечно, они показали ему по меньшей мере одно фото. Если бы я сама знала о ней только это, я бы тоже заинтересовалась. Но разве можно хоть раз поговорить с ней и по-прежнему считать ее привлекательной? Разве что он просто хочет с ней переспать… Кожаный руль заскрипел у меня под пальцами, и я поняла, что лучше мне об этом сейчас не думать. Вряд ли бы он согласился встретиться с ней у моих родителей, если бы хотел только секса, ведь так? Я поразмыслила над этим. Может, он действительно хочет узнать ее получше. Черт, готова признать, что и я была слегка заинтригована до первого нашего с ней разговора. Конечно, очарование продержалось недолго, потому что редко мне приходилось видеть более неприятного человека. К несчастью, также оказалось, что с ней у меня самый крутой и крышесносный секс. Черт, лучше бы Джоэлу об этом и не мечтать. Не уверена, что обладаю необходимыми профессиональными навыками для расчленения трупов. Я живо помнила, как впервые увидела ее. Когда я жила за границей, родители однажды приехали ко мне на Рождество, и среди их подарков была цифровая фоторамка. Просматривая с мамой фотографии, я остановилась на снимке, на котором рядом с родителями стояла симпатичная брюнетка. – Кто это с тобой и папой? – спросила я. Мама сказала, что ее зовут Таня Бурая, что она ассистент моего отца и просто чудесная. На фотографии ей было не больше двадцати, но уже тогда ее естественная красота завораживала. В следующие годы ее лицо то и дело появлялось на снимках, которые посылала мне мама: рабочие будни компании, рождественские корпоративы, даже вечеринки у них дома. Ее имя всплывало в рассказах родителей о работе и жизни. Так что когда было принято решение о том, что я вернусь домой и займу должность исполнительного директора, отец заговорил о мисс Бурой. Она должна была вскоре получить степень «Управление бизнесом» в Северо-Западном университете, для получения стипендии ей требовался практический опыт, и работа в качестве моего ассистента была бы просто идеальна. Моя семья любила ее и доверяла ей, и тот факт, что отец и сестра ни на минуту не сомневались в ее способности справиться с работой, тоже говорил о многом. Я немедленно согласилась. Меня немного тревожило то, что она казалась слишком привлекательной. Это могло помешать нашим рабочим отношениям, однако я быстро уверила себя, что мир полон красивых женщин и что одно легко отделить от другого. Какой же я была дурой. Сейчас я видела все ошибки, которые допустила за прошедшие месяцы, и ясно понимала, что с первого же дня рыла себе могилу. Хуже того, уже некоторое время я даже не могла кончить с другими партнершами, не думая о ней. При одной мысли о последней своей позорной попытке я вздрогнула. Это случилось за несколько дней до Оконного Инцидента, как я теперь ее называл. Мне надо было появиться на каком-то благотворительном мероприятии. Войдя к себе в приемную, я чуть не грохнулась в обморок: мисс Бурая явилась на работу в невероятно сексуальном синем платье, которого я прежде не видела. Я, конечно, тут же представила, как швыряю ее на стол и трахаю до потери сознания. Весь тот вечер, разгуливая под ручку с сопровождавшей меня роскошной блондинкой, я пребывала в растерянности. Я понимала, что конец близок и рано или поздно я не выдержу. Если бы я знала, как скоро. Решив доказать себе, что мисс Бурая вовсе не завладела всеми моими мыслями, я отправилась домой к блондинке. Ввалившись в ее квартиру, мы начали целоваться и быстро оказались в постели, а вот дальше все пошло не так. Не то чтобы она не была горячей штучкой или не проявляла энтузиазма, но, уложив ее на кровать, я представила рассыпавшиеся по подушке темные волосы. Целуя ее грудь, я хотела почувствовать мягкую, податливую плоть, а не силикон. И даже когда она вошла в меня, я знала, что это просто безликое тело, которое я использую для собственных нужд. Я пыталась выкинуть Таню из головы, но не могла удержаться от запретной картины и представила, что рядом со мной она. Лишь тогда я бурно кончила, немедленно возненавидев себя. Вспоминая это теперь, я почувствовала даже большее отвращение, чем в тот вечер. Я позволила Тане пробраться ко мне в голову и остаться там. Если я справлюсь сегодня, все станет проще. Я припарковала машину и принялась мысленно повторять, как мантру: «Ты можешь это сделать. Ты можешь это сделать». – Мама? – позвала я, заглядывая в каждую комнату. – Я здесь, Катюш, – послышался ответ с задней веранды. Я распахнула застекленную дверь. Мать, наносившая финальные штрихи в сервировку выставленного на веранду стола, приветствовала меня улыбкой. Я наклонилась, подставляя щеку для поцелуя. – Почему мы сегодня ужинаем снаружи? – Такой приятный вечер, и я подумала, что все будут чувствовать себя тут свободней, чем в тесной и душной гостиной. Никто ведь не будет против? – Конечно нет, – ответила я. – Здесь очень красиво. Не беспокойся. Там и вправду было красиво. Веранду прикрывал от солнца деревянный навес, выкрашенный белой краской. Брусья были густо обвиты зеленью. Центральное место занимал большой прямоугольный стол на восьмерых, накрытый мягкой скатертью цвета слоновой кости и уставленный любимым фарфором моей матушки. В небольших серебряных кувшинчиках, стоявших по всей длине стола, красовались голубые цветы и свечи, а над головой помаргивала кованая люстра. – Ты ведь понимаешь, что даже я не смогу удержать Мию, когда ей вздумается сбросить все это со стола? – спросила я, закинув в рот виноградинку. – Сегодня она у родителей Маши. И это к лучшему, – заметила мама, – будь она здесь, перетянула бы на себя все внимание. Черт. Если бы Мия сидела напротив меня и корчила рожицы, это хоть как-то отвлекло бы меня от Джоэла. – Сегодня Таня в центре внимания. И я искренне надеюсь, что у них с Джоэлом все получится. Она продолжала порхать по веранде, зажигая свечи, завершая последние приготовления и абсолютно не замечая моих мучений. Я была в полном дерьме и как раз размышляла, не спастись ли бегством, когда услышала Полину. – Где все? – проорала она. Ее зычный голос эхом разнесся по пустому дому. Я открыла маме дверь, и мы прошли внутрь. Сестра обнаружилась на кухне. – Ну как, Кать, – начала она, облокотившись о прилавок, – уверена, ты ждала этого вечера с нетерпением? Я подождала, пока мама выйдет из комнаты, и окинула ее скептическим взглядом. – Пожалуй, – ответила я, сознательно выбрав непринужденный тон. – Мама вроде бы испекла лимонное печенье. Мое любимое. – Ты такая врунишка. Я вот предвкушаю, как Сигноли будет подкатываться к Тане у всех на глазах. Вечер обещает быть томным, как считаешь? Она собралась отщипнуть кусочек от одного из больших батонов, лежавших на прилавке, когда вошла Маша и шлепнула ее по руке. – Собираешься довести свою мать до припадка, испортив ее ужин? Веди себя сегодня прилично, Полина. Не шути над Таней и не дразни ее. Ты же понимаешь, она и без того нервничает. Достаточно того, что́ ей приходится выносить вот эту, – заявила она, кивнув в мою сторону. – О чем ты вообще говоришь? Меня уже порядком задолбал клуб рьяных поклонников мисс Бурой, устроивших здесь свою сходку. – Я ничего ей не делала. – Екатерина! В двери появился отец и сделал мне знак идти за ним. Я потащилась следом в его кабинет. – Будь любезна, веди себя сегодня как подобает. Я понимаю, вы с Таней плохо уживаетесь, но здесь наш дом, а не твой офис, и я ожидаю, что ты будешь относиться к ней с уважением. Я стиснула зубы и кивнул, попутно припоминая все те способы, которыми продемонстрировала ей свое неуважение за прошедшие недели. Когда я спустилась в ванную, прибыл Джоэл. Он принес бутылку вина и целый ворох разнообразных приветствий и комплиментов: «Вы фантастически выглядите» для мамы, «Как малышка?» для Маши и Полины и крепкое мужское рукопожатие вкупе с дружеским объятием для папы. Я задержалась в прихожей, морально готовясь к грядущему вечеру. В детстве и в школе мы с Джоэлом были хорошими друзьями, но я его еще не видела, с тех пор как вернулась домой. Он не особенно изменился. Он был чуть выше меня, изящного телосложения, с угольно-черными волосами и голубыми глазами. Вероятно, некоторые женщины сочли бы его привлекательным. – Катя! – рукопожатие, дружеское объятие. – Сколько мы не виделись? – Много лет, Джоэл. Думаю, с окончания школы, – ответила я. – Как у тебя дела? – Супер. Просто супер. Как насчет тебя? Я видел твои фото в журналах, так что, полагаю, ты тоже вполне себе преуспела. Он приятельски похлопал меня по плечу. Что за придурок. В ответ я чуть кивнула и вымученно улыбнулась. Решив, что мне нужно еще несколько минут, чтобы подумать, я извинилась и поднялась в свою старую комнату. Я немного успокоилась, как только переступила порог. Комната почти не изменилась с тех пор, как мне было восемнадцать. Даже пока я жила за границей, родители сохраняли ее в том же виде, в каком я все оставила, уезжая в колледж. Я уселась на свою старую кровать и принялась гадать, что буду чувствовать, если Таня действительно начнет встречаться с Джоэлом. Он и вправду был славным парнем, и, как ни печально это признавать, они могли понравиться друг другу. Но при мысли о том, что к ней прикоснется кто-то другой, у меня свело все мышцы. Я вспомнила о сумасшедшей минуте в машине, когда сказала ей, что не могу остановиться. Услышав возобновившиеся приветствия и голос Джоэла внизу, я решила, что пришло время собраться с мужеством и шагнуть на подмостки. Спускаясь с последнее лестничного пролета, я увидела мисс Бурую. Она стояла ко мне спиной… и я ощутила, что мне не хватает воздуха. Она была в белом платье. Почему она непременно должна была явиться в белом? Она надела что-то летнее, девичье, длиной по колено и великолепно демонстрирующее ее стройные ноги. Верх был из того же материала, с узкими тесемками, завязывающимися на плечах. Все, о чем я способна была думать, – это как мне хочется развязать эти тесемки и увидеть, как платье сползает к талии. Или, возможно, падает на пол. Наши взгляды встретились, и она улыбнулась такой искренней, радостной улыбкой, что на секунду я ей даже поверила. – Привет, мисс Хорошенко. Я насмешливо скривила губы, глядя, как она разыгрывает комедию перед моей семьей. – Мисс Бурая, – кивнула я в ответ. Мы не сводили друг с друга глаз, даже когда мама позвала всех на веранду, чтобы освежиться напитками перед ужином. Когда мисс Бурая проходила мимо, я повернула голову и сказала так тихо, что только она могла меня услышать: – Удачно побегали вчера по магазинам? Она взглянула на меня все с той же ангельской улыбкой. – Разумеется, вам не терпится узнать. Проходя, она коснулась меня, и все мои мышцы напряглись. – И, между прочим, они выпустили новую партию поясов для чулок, – шепнула она, прежде чем проследовать с остальными на веранду. Я замерла, уронив челюсть и живо припомнив наше «свидание» в примерочной «Ла Перлы». Впереди Джоэл наклонился к ней. – Надеюсь, вы не обиделись на цветы, которые я отправил вам вчера в офис. Допускаю, что это немного слишком, но мне не терпелось встретиться с вами. Слова Джоэла вырвали меня из непристойных грез, и желудок испуганно сжался. Мисс Бурая развернулась и взглянула на меня. – Цветы? Мне доставляли цветы? Я пожала плечами и мотнула головой. – Я ушла рано, помните? Протиснувшись мимо них на веранду, я поспешно налила себе коктейль с водкой «Бельведер». На протяжении всего вечера я не могла удержаться от того, чтобы не следить за Бурой краем глаза. Когда наконец-то начался ужин, стало очевидно, что между ней и Джоэлом все идет гладко. Она даже с ним заигрывала. – Таня, мисс и миссис Хорошенко говорили мне, что вы из Северной Дакоты? Голос Джоэла оборвал еще одну фантазию – на сей раз о том, как мой кулак врезается ему в челюсть. Покосившись через стол, я обнаружила, что Джоэл широко улыбается Тане. – Да. Мой папа – стоматолог в Бисмарке. Так что я никогда не была девчонкой из большого города. Даже Фарго казался мне огромным. Я негромко хмыкнула, и ее взгляд тут же метнулся ко мне. – Я сказала что-то смешное, Екатерина Аркадьевна? Я усмехнулась и сделал глоток, глядя на нее поверх края стакана. – Прошу прощения, Татьяна Павловна. Просто меня поразило, что при вашей нелюбви к большим городам вы выбрали третий по величине город в Соединенных Штатах для получения образования… и всего прочее. В ее взгляде ясно читалось, что при любых других обстоятельствах я либо была бы уже голой и оседланной, либо валялась бы на ковре в луже собственной крови. – Вообще-то, Екатерина Аркадьевна, – начала она, вновь улыбнувшись, – мой отец был женат второй раз, и, поскольку моя мать родилась здесь, я приехала, чтобы ухаживать за ней во время болезни. Потом она умерла. Какое-то время Бурая смотрела прямо на меня, и, должна признать, я почувствовала укол вины. Впрочем, это быстро прошло, когда она снова перевела взгляд на Джоэла и прикусила нижнюю губу – невинно, но выглядело это отчего-то чертовски соблазнительно. Прекрати заигрывать с ним. Они продолжили говорить друг с другом, и я сжала кулаки. Но спустя несколько минут застыла на месте. Возможно ли это? Я ухмыльнулась в свой коктейль. Да, определенно, это ее ножка скользила вверх по моей штанине. Проклятая маленькая вертихвостка, она трогала меня, не прерывая беседы с другим мужчиной – с тем, кто, как мы оба знали, не способен был ее удовлетворить. Я посмотрела на ее губы, сжавшие вилку. Когда ее язычок медленно прошелся по ним, убирая следы маринада от рыбы. – Ого, первые пять процентов по успеваемости в Северо-Западном. Здорово! – сказал Джоэл и оглянулся на меня. – Спорю, что ты рада была заполучить под себя такое чудо? Таня чуть слышно кашлянула, подняв салфетку с колен и поднеся к губам. Быстро покосившись на нее, я вновь перевела взгляд на Джоэла. – Да, иметь под собой мисс Бурую – это просто чудесно. Она всегда доводит дело до конца. – Ох, Катя. Это так мило с твоей стороны! – выпалила моя матушка. Личико мисс Бурая начало розоветь, но моя улыбка увяла, когда ее нога нащупала мою ширинку. Теперь пришла моя очередь закашляться, подавившись коктейлем. – Вы в порядке, мисс Хорошенко? – спросила она с фальшивым участием. Я кивнула, свирепо уставившись на нее. Она пожала плечами и переключила внимание на Джоэла: – А как насчет вас? Вы из Чикаго? Носком туфли она продолжала нежно меня поглаживать, так что мне пришлось следить за дыханием и за тем, чтобы сохранять нейтральную мину. По мере того как Джоэл, поведав о детстве и проведенных с нами школьных годах, переключился на свою успешную бухгалтерскую фирму, выражение фальшивой заинтересованности на ее лице сменилось искренним интересом. Ну уж нет. Опустив левую руку под скатерть, я ощутила под пальцами гладкую кожу ее щиколотки. От прикосновения она чуть вздрогнула. Делая кончиками пальцев легкие круговые движения, я провела большим пальцем по своду ее стопы – и ощутил немалое удовлетворение, когда она попросила Джоэла повторить фразу. Но затем он заявил, что хотел бы пообедать с ней на будущей неделе. Моя ладонь накрыла ее ножку, сильней к себе. Плутовка ухмыльнулась. – Ты ведь можешь одолжить ее на обеденный перерыв, Катя? – спросил Джоэл с радостной улыбкой и положил руку на спинку стула Тани. Мне потребовалось все самообладание, чтобы не перепрыгнуть через стол и не оторвать эту руку от тела. – Ах, кстати говоря, о свиданиях за обедом, – вмешалась Маша, легонько похлопав меня по руке. – Помнишь мою подругу Меган? Ты видела ее в прошлом месяце у нас дома. Лет двадцать пять, моего роста, блондинка, глаза голубые. Так вот, она просила твой номер. Тебе это интересно? Я оглянулась на Таню. Связки у нее на ноге напряглись, и она медленно сглотнула, ожидая моего ответа. – Конечно. Ты же знаешь, я предпочитаю блондинок. Думаю, это изменит цветовую палитру к лучшему. Я едва удержалась от крика, когда ее каблук впился мне в бедро. Подержав так с секунду, она снова взяла салфетку с колен и промокнула губы. – Простите, мне надо в комнату для девочек. Как только она вошла в дом, все мое семейство свирепо воззрилось на меня. – Катя, – прошипел отец. – Я думал, мы это обсуждали. Я схватила стакан и поднесла ко рту. – Понятия не имею, о чем ты. – Екатерина, – добавила мать, – по-моему, ты должна пойти и извиниться. – За что? – спросила я, с силой опустив стакан на стол. – Кать! – сказал отец тоном, не допускающим возражений. Я швырнула салфетку на тарелку и с грохотом отодвинула стул. Затем вихрем пронесся по дому, обыскав ванные на двух первых этажах, пока наконец не добралась до третьего. Там дверь в ванной оказалась закрыта. Стоя снаружи, я положила ладонь на ручку двери и вступила в спор с самой собой. Что произойдет, если я войду туда? Меня интересовало только одно, и, черт побери, к извинениям это никакого отношения не имело. Я подумала было постучать, но знала наверняка, что войти меня не пригласят. Тогда я прислушалась, пытаясь уловить внутри звуки движения. Ничего. В конце концов я повернула ручку. К моему удивлению, было не заперто. Я всего пару раз заходила в эту ванную с тех пор, как мать ее переделала. Это была красивая, современная комната с дизайнерской мраморной раковиной и широким зеркалом на всю стену. Над туалетным столиком было небольшое окошко, откуда открывался вид на веранду и лужайку за ней. Мисс Бурая сидела на скамеечке перед столиком и смотрела на небо снаружи. – Приползла умолять о прощении? – спросила она. Затем сняла колпачок с помады и тщательно накрасила губы. – Меня послали проверить, не ранила ли я твои нежные чувства. Протянув руку за спину, я заперла дверь. Щелчок замка отчетливо прозвучал в тишине комнаты. Засмеявшись, Бурая взглянула в глаза моему отражению. Она выглядела абсолютно собранной, но я видела, как поднимается и опадает ее грудь. Эта стервочка была возбуждена не меньше меня. – Уверяю тебя, я в порядке. Она закрыла губную помаду и бросила ее в сумочку. Затем встала и шагнула мимо меня к двери. – Я привыкла к тому, что ты ведешь себя как идиотка. Зато Джоэл очень славный. Я должна спуститься к остальным. Положив руку на дверь, я наклонилась к самому ее лицу. – Я так не думаю. Мои губы чуть притронулись к коже под ее ушком, и мисс Бурая вздрогнула. – Понимаешь ли, он хочет прибрать к рукам кое-что, принадлежащее мне, и он этого не получит. Она окинула меня яростным взглядом. – Какой сейчас год? Второй от рождества Христова? Пропусти меня. Я тебе не принадлежу. – Ты можешь так думать… – прошептала я, лаская губами ее шею, – …но твое тело, – продолжила я, запустив руки ей под юбку и прижав ладонь к влажному кружеву у нее между ног, – считает иначе. Она закрыла глаза и гортанно застонала, когда мои пальцы принялись медленно кружить вокруг ее клитора. – Отвали. – Нет уж, позволь мне, – вздохнула я ей в шею. Бурая отрывисто рассмеялась, и я прижала ее к двери ванной. Схватив ее за руки, я подняла их над головой и, не выпуская, наклонилась для поцелуя. Она слабо барахталась, пытаясь освободиться. Я покачала головой и усилила хватку. – Позволь мне, – повторила я, прижимаясь к ней сильнее. – О боже, – прошептала она, отводя подбородок в сторону, чтобы я могла добраться до ее шеи, – только не здесь. Я провела губами по ее ключице до плеча. Переместив оба ее запястья в одну руку, я медленно потянула за одну из тесемок, удерживающих верх платья, попутно целуя обнажившуюся кожу. Переключившись на другую сторону, я повторила то же самое и была вознаграждена видом соскользнувшее до талии платья и белого кружевного бюстгальтера без лямок. Черт. Неужели у этой женщины в гардеробе не было ни одной вещи, при виде которой мне не захотелось бы мгновенно ее отыметь? Скользя губами сверху вниз, от плеч к груди, свободной рукой я стала расстегивать лифчик. На сей раз я ни за что не упущу возможность полюбоваться ее обнаженной грудью. Застежка легко поддалась, и кружева упали, порадовав дивным зрелищем, преследовавшим меня во всех грязных фантазиях. Когда я взяла в рот один розовый сосок, Бурая застонала, и колени у нее слегка подогнулись. – Ш-ш-ш, – прошептала я, прильнув к ее коже. – Еще, – проговорила она. – Сильнее. Я приподняла ее, и она обхватила ногами мою талию. Наши тела прижались друг к другу еще теснее. Я освободила ее руки, и она немедленно запустила их мне в волосы, грубо притянув к себе. Черт, я обожала, когда она это делала. Я прижала ее к двери, но затем сообразила, что между мной и Бурая слишком много слоев ткани – я хотела ощутить тепло ее кожи, хотела полностью погрузиться в нее и вдавливать в эту стену до тех пор, пока все остальные не отправятся спать. Похоже, она прочла мои мысли, потому что ее пальцы яростно зашарили по моему телу и принялись торопливо стягивать с меня рубашку. Сквозь открытое окно донесся смех с веранды, и я почувствовала, как Таня напряглась. Спустя долгую секунду ее взгляд встретился с моим. Было ясно, что моя страстная штучка отчаянно подыскивает слова. – Мы не должны этого делать, – заявила она наконец, покачав головой. – Джоэл меня ждет. Она вполсилы попыталась оттолкнуть меня, но я не ослабила хватку. – А ты его в самом деле хочешь? – спросила я, чувствуя, как внутри закипает ревность. Она не отвела глаз, но и не ответила. Я опустила ее на пол и потянула к туалетному столику, встав прямо у нее за спиной. Оттуда, где мы стояли, была отлично видна веранда внизу. Я прижалась к ее обнаженной спине и прошептал на ухо: – Ты его видишь? Мои руки ласкали ее груди. – Посмотри на него. Я опустила руки ниже, на живот, на складки юбки и на бедра. – Он заставляет тебя чувствовать это? Мои пальцы, пройдя по внутренней поверхности бедра, нырнули в ее трусики. Я хрипло выдохнула, ощутив, как там влажно, и просунула пальцы внутрь. – Он когда-нибудь сможет заставить тебя так течь? Застонав, она прижалась ко мне бедрами. – Нет… – Скажи мне, чего ты хочешь, – шепнула я снова в теплую кожу плеча. – Я… я не знаю. – Посмотри на него, – повторила я, двигая пальцами. – Ты знаешь, чего ты хочешь. – Я хочу ощутить тебя внутри. Ей не нужно было просить дважды. Я задрала ее юбку и смяла в руке трусики. – Сорви их, – шепнула она. Ни с кем прежде я не вела себя так по-дикарски, но с ней это было совершенно естественно. Я сильно дернула, и тонкие трусики легко разорвались. Я швырнула их на пол, провела ладонями у нее по спине и, скользнув пальцами по предплечьям, крепко прижала ее ладони к столу. Это было чудесное зрелище: она стояла, согнувшись, с задранной выше пояса юбкой и выставленной напоказ великолепной задницей. Я сразу ввела в нее два пальца глубоко, и мы оба застонали. Склонившись над ней, я поцеловала ее в спину и снова шепнула: «Ш-ш-ш». Снаружи опять донесся смех. Там, внизу, сидел Джоэл. Джоэл, который был в принципе неплохим парнем, но который хотел отнять ее у меня. Этой картины оказалось достаточно, чтобы я усилила толчки. Ее приглушенные стоны заставили меня улыбнуться, и я наградила ее, ускорив темп. Какая-то извращенная часть меня ощутила злорадное удовлетворение, когда Таня, подавившись, замолчала. Она задыхалась, ее пальцы отчаянно искали опору, а мои пальцы орудовали внутри ней . Глухо шепча ей на ухо, я спрашивала, хочет ли она, чтобы я ее оттрахала. Я спрашивала, нравится ли ей, когда я говорю непристойности, когда я веду себя как зверь, трахая ее так сильно, что у нее должны оставаться синяки. Она выдавила «Да», а когда я начала двигаться еще быстрей и сильней, стала умолять о большем. Бутылочки и пузырьки на столе звенели и падали от наших толчков, но мне было начхать. Схватив Таню за волосы, я потянула ее к себе, прижав спиной к своей груди. – Думаешь, он может заставить тебя чувствовать это? Я продолжала вгонять в уже три пальца одновременно заставлял смотреть в окно. Я понимала, что падаю в пропасть. Стены рушились вокруг меня, ну и что с того? Мне нужно было, чтобы, лежа сегодня ночью в постели, она думала обо мне. Я хотела, чтобы она чувствовала меня, когда закроет глаза и начнет ласкать себя, чтобы вспомнила, как я ее трахала. Свободной рукой я обхватила ее грудь и принялась выкручивать соски. – Нет, – простонала она. – Такое – никогда. Я просунула руку ей под колено и подняла ногу на стол, расширив вход, чтобы проникнуть еще глубже. – Ты чувствуешь, что сделана словно под меня? – прорычала я ей в шею. – Мне так хорошо. Когда пойдешь вниз, я хочу, чтобы ты это помнила. Чтобы помнила, что ты со мной делаешь. Я совершенно погибла. Я жаждала ее, как наркотика, и это чувство поглощало все мои мысли. Взяв ее ладонь в свою и сплетясь с ней пальцами, я поднесла обе наши – ласкающие, дразнящие – руки к ее клитору. Она развернула голову и всхлипнула мне в шею. Но мне нужно было, чтобы она молчала. Отпустив ее волосы, я мягко прикрыла ей ладонью рот и поцеловала в разрумянившуюся щеку. Таня что-то приглушенно выкрикнула, быть может, мое имя, а затем ее тело напряглось и плотно сжало меня. Поцеловав ладонь Тани, убрала ее пальцы от лица и прижалась лбом к ее плечу. Снизу доносились безразличные голоса. Откинувшись назад, она прислонилась ко мне, и мы неподвижно простояли так несколько секунд. Затем она медленно отстранилась. Чувство потери заставило меня нахмуриться. Я смотрела, как она расправляет юбку, поднимает лифчик и пытается завязать тесемки на плечах. Нагнувшись, я нащупала рваное кружево ее трусиков и запихнула их в карман. Она все еще сражалась с платьем. Я подошла, отвела ее руки и завязала ленточки, избегая смотреть ей в глаза. Комната внезапно стала слишком тесной. Воцарилось неловкое молчание. Мы быстро взглянули друг на друга, и я потянулась к дверной ручке. Надо было сказать что-то, хоть что-нибудь, чтобы исправить положение. Как я могла просить ее заниматься сексом только со мной, при этом не меняя ничего другого? Даже я понимала, что в ответ на такую просьбу, скорей всего, получу коленом под дых. Но я никак не могла подыскать слов, чтобы описать, что чувствовала, когда видела ее с Джоэлом. В голове было совершенно пусто. Отчаявшись, я распахнула дверь – и мы оба замерли, увидев то, что ждало нас снаружи. Там, прямо за дверью, со сложенными на груди руками и скептически поднятыми бровями, стояла Маша.