Прекрасная Стерва

Катя: На ее лице сменилось несколько выражений: смущение, раздражение, а затем… любопытство? Я смутно различала мужской голос в трубке, и пещерный человек внутри меня поднял голову. Кто, черт подери, ей звонит? Внезапно она сузила глаза, и тихий внутренний голосок предупредил меня, что пора бить тревогу. – Хорошо, большое спасибо, что сказали мне. Да. Да. Конечно. Ладно. Да, я позвоню вам, когда решу. Спасибо, что позвонили, Джоэл. Джоэл? Проклятый Сигноли. Завершив звонок, Бурая медленно положила телефон обратно в сумку. Глядя под ноги, она покачала головой и негромко усмехнулась, после чего изогнула губы в зловещей улыбке. – Вы ничего не хотите мне рассказать, мисс Хорошенко? – сладким голоском спросила она, и почему-то я занервничала еще больше. Я порылась в памяти, но в голове было пусто. О чем она говорила? – У меня только что состоялся очень странный разговор. Похоже, Джоэл проверил этим утром свою почту и нашел подтверждение о доставке цветов. Ни за что не угадаете, что там было сказано. Она шагнула ко мне, и я инстинктивно попятилась на шаг. Это направление беседы мне совсем не нравилось. – Оказывается, кто-то за них подписался. Только не это – На квитанции было имя «Екатерина Хорошенко». Ч-ч-черт! Какого хрена я подписалась собственным именем? Я попыталась придумать ответ, но мозги внезапно отключились. Понятно, что мое молчание подтвердило ее худшие предположения. – Ах ты, сучка! Ты за них подписалась, а затем соврала мне? Она сильно толкнула меня в грудь, и мне внезапно захотелось прикрыть лицо. – Зачем ты это сделала? Она прижала меня к стене, и я принялась судорожно озираться в поисках другого выхода – Я… что? – выпалила я. Сердце стучало так, будто пыталось вырваться из груди. – Серьезно! Какого черта? Мне нужно было дать ответ, и как можно быстрее. Запустив руку в волосы, наверное, в сотый раз за последние пять минут, я решила, что, возможно, лучше будет просто во всем сознаться. – Я не знаю, ясно? – заорала я в ответ. – Я просто… боже! Она вытащила телефон и начала набирать смс. – Что ты делаешь? – Не то чтобы это тебя касалось, но я прошу Джулию уходить без меня. Я шагу отсюда не сделаю, пока ты не скажешь мне правду. Она яростно уставилась на меня. Я почти чувствовала исходящие от нее волны праведного негодования. На секунду я подумала, что надо было бы предупредить Эмили о том, что происходит – но она видела, как я пошла за Таней, и, скорей всего, уже догадалась, что к чему. – Ну? Я поглядела ей в глаза и глубоко вздохнула. Невозможно было объяснить это, не выставив себя буйнопомешанной. – Ну да, я за них подписалась. Она продолжала смотреть на меня, тяжело дыша и сжимая кулаки так сильно, что побелели костяшки. – И? – И… я выкинула их. Стоя перед ней, я поняла, что заслужила всю ее злость. Я была несправедлива. Я ничего не предлагала ей, но при этом стояла на пути у того, кто мог сделать ее счастливой. – Просто не могу поверить, – прорычала она сквозь сжатые зубы. Похоже, ей приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не броситься на меня и не начать метелить кулаками. – Объясни, зачем ты это сделала. Как раз на это я ответить не могла. – Потому что… – пробормотала я, почесав затылок и ненавидя себя за то, что впуталась в эту ситуацию. – Потому что я не хочу, чтобы ты встречалась с Джоэлом. – Из всех тупых, шовинистических… кем, черт побери, ты себя считаешь? То, что мы занимались сексом, не значит, что ты можешь принимать за меня решения. Мы не пара, мы не встречаемся. Господи, да мы даже не нравимся друг другу! – прокричала она. – Думаешь, я этого не знаю? Ну да, это было бессмысленно? Но когда я увидела эти цветы… да какая разница, это были долбанные розы! Она выглядела так, словно собиралась вызвать санитаров. – Ты что, сидишь на наркотиках? Какое отношение к делу имеет то, что это были розы? – Ты ненавидишь розы! Когда я сказала это, краска гнева схлынула с ее лица, а темные глаза стали непроницаемыми. А я продолжала нести чушь: – Я просто увидела их и отреагировала. Сделала это, не подумав. Просто при мысли о том, что он прикоснется к тебе… Я сжала кулаки и замолчала, пытаясь взять себя в руки. С каждой секундой я все больше злилась: на себя, за то, что проявила слабость и позволила эмоциям снова взять над собой вверх, и на нее, за ту необъяснимую власть, которую она надо мной имела. – Ладно, – сказала Бурая, переводя дыхание, чтобы успокоиться. – Пускай я не одобряю то, что ты сделала, но понимаю… до определенной степени. Пораженная, я быстро взглянула на нее. – Будет враньем, если я скажу, что не испытываю такую же ревность. Я ушам своим не поверила. Неужели она сейчас призналась, что чувствует то же самое? – Но это не отменяет того факта, что ты мне солгала. Солгала прямо в лицо. Конечно, я знала, что ты иногда можешь быть заносчивой сволочью, но всегда верила в твою честность. Я передернулась. Она была права. – Мне очень жаль. Мое извинение повисло в воздухе. Непонятно было даже, кого больше удивили эти слова – ее или меня – Докажи это. Она взглянула на меня так спокойно: ни следа эмоций на лице. Что она имела в виду? А затем до меня дошло. Доказать. Разговором тут не поможешь – слова вечно оборачивались для нас неприятностями. Но был и другой способ. И если она дала мне единственный шанс исправить содеянное, я его не упущу. О боже, в ту секунду я так ее ненавидела! Ненавидела за то, что она права, а я виновата, и за то, что она заставляла меня делать выбор. А больше всего за то, как сильно я ее хотела. Я мгновенно пересекла разделявшее нас расстояние и положила ладонь ей на затылок. Притянув ее к себе для поцелуя, я взглянула ей в глаза. В них светился безмолвный вызов. Ни одна из нас не собиралась отступать или признавать, что происходящее между нами – чем бы оно ни было – вне нашей власти. Или, быть может, мы обе только что это признали. В ту секунду, когда наши губы встретились, я ощутила знакомую, раскатившуюся по телу дрожь. Сжав в кулаках пряди кудрявых волос, я закинула ее голову назад и прижалась всем телом. Пускай я делала это для нее, но хотела сохранить полный контроль. Прижимая ее к себе изо всех сил, я застонала – настолько идеально все изгибы ее тела вписывались в мое. Мне хотелось утолить свою жажду, забыть и двигаться дальше, но каждый раз, когда я прикасалась к ней, жажда становилась лишь сильнее. Опустившись на колени, я сжала бедра Тани и придвинула ее ближе. Мои губы скользнули по поясу ее штанов. Задрав майку, я покрыла поцелуями каждый дюйм обнажавшейся кожи, наслаждаясь тем, как от моего прикосновения напрягаются мышцы. Подняв голову, я запустила пальцы под резинку штанов. Закрыв глаза, Таня прикусила нижнюю губу. Я ощутила, как в предчувствии того, что я собираюсь сделать, разливается тепло внизу живота. Затем я стянула с нее штаны. Кончиками пальцев я провела по ее ногам сверху вниз, и кожа Тани покрылась мурашками. Зарыв руки в мои волосы, она сильно дернула. Зарычав, я откинула голову и взглянула на нее снизу вверх. Я нащупала край ее тонких трусиков, остановившись на узких тесемках на бедрах. – Они почти слишком хороши, чтобы рвать их, – сказала я, закручивая одну тесемку вокруг другой. – Почти. Я быстро дернула, и трусики легко разорвались. Смяв розовую ткань, я засунула ее в карман. Меня снова охватило нетерпение, и, быстро освободив одну ее ногу, я закинула ее себе на плечо и принялась целовать гладкую кожу с внутренней стороны бедра. – О черт, – выдохнула она, зарывая пальцы в мои волосы. – Пожалуйста. Сначала я потерлась носом, а потом начала медленно облизывать ее клитор. Бурая, крепко схватив меня за волосы, задвигала бедрами. При этом она хрипло шептала что-то неразборчивое. Увидев, насколько она не может себя контролировать, я осознала – Таня столь же бессильна против этого, как и я сама. Она злилась на меня так сильно, что отчасти не прочь была бы обвить ногой мою шею и придушить меня – но, по крайней мере, она позволяла мне сделать для нее кое-что на порядок более интимное, чем простой перепихон. На коленях стояла я, но именно она была беззащитна и уязвима. А еще она была теплой, влажной и такой же сладкой на вкус, как и с виду. – Я могла бы съесть тебя целиком, – прошептала я, отстранившись, чтобы взглянуть ей в лицо. Затем, поцеловав ее в бедро, пробормотала: – Было бы намного лучше, если я могла бы разложить тебя где-то – к примеру, на столе в конференц-зале. Улыбнувшись, она дернула меня за волосы, вновь прижимая к себе. – Мне и так хорошо. Не смей останавливаться. Я почти призналась вслух, что не могу и не собираюсь даже пытаться, но уже вновь потерялась в аромате ее кожи. Мне хотелось запомнить все ее мольбы и проклятья, зная, что я послужила их причиной. Я застонала, вжавшись губами в ее тело – и она вскрикнула и изогнулась, подавшись ближе. Введя в нее два пальца, я надавила ей на бедра, заставляя войти в общий со мной ритм. Она начала двигаться, сначала медленней, прижимаясь ко мне, а затем все быстрее. Я почувствовала, как напрягается ее тело: ноги, живот, пальцы в моих волосах. – Уже почти, – пропыхтела она. Ее движения стали более резкими, хаотичными и несдержанными, да и сама я начала терять контроль. Мне хотелось кусать ее и сосать, погрузить пальцы поглубже и совершенно свести ее с ума. Меня беспокоило, не становлюсь ли я слишком груба, но тут ее дыхание стало отрывистым, а затем перешло в неразборчивые стенания. Когда, выкрутив запястье, я вошла в нее глубже, она закричала и замерла на трясущихся ногах, охваченная оргазмом. Поглаживая ее бедро, я медленно опустила ее ногу – осторожно, на случай, если ей захочется меня пнуть. Поводя пальцами по губам, я наблюдал за тем, как ее взгляд вновь обретает осмысленность. Таня оттолкнула меня и быстро поправила одежду. При этом она не сводила глаз с меня, а я по-прежнему стояла перед ней на коленях. Реальность возвращалась вместе с голосами людей, обедавших за стеной. Эти голоса мешались с шумом нашего тяжелого дыхания. – Ты не прощена, – заявила она и нагнулась за сумочкой. Затем отперла дверь и вышла, не сказав больше ни слова. Глядя, как дверь закрывается за ней, я медленно встала на ноги и попыталась понять, что тут произошло. По идее, мне следовало прийти в ярость, но вместо этого уголок рта вздернулся в улыбке. Все это было настолько нелепо, что я почти расхохоталась. Проклятье, она снова это сделала. Обыграла меня на моем же поле. У меня была адская ночь. Я практически не ела и не спала, а трусы были мокрыми с того момента, как я вышла из ресторана. Направляясь на работу, я уже предчувствовала, что попала. Она наверняка сделает все возможное, чтобы помучить меня и наказать за вранье. Но самое безумное заключалось в том, что… я предвкушала это почти с нетерпением. Однако меня ждал сюрприз. Когда я вошла в офис, ее не было. Странно, она очень редко опаздывала. Пройдя в свой кабинет, я начала готовить все к предстоящему дню. Спустя пятнадцать минут меня отвлек от телефонного звонка хлопок наружной двери. Что ж, ожидания начинали оправдываться: я слышала, как мисс Бурая с грохотом выдвигает ящики и роняет папки, так что день обещал быть интересным. В десять пятнадцать меня потревожил звонок интеркома. – Мисс Хорошенко. Сухой голос Тани наполнил комнату, и, несмотря на звучавшие в нем нескрываемое раздражение, я нажала кнопку для ответа с ухмылкой. – Да, мисс Бурая? – отозвалась я, не скрывая насмешки в голосе. – Через пятнадцать минут нам надо быть в конференц-зале. В полдень вам предстоит отправиться на обед с президентом «Келли Индастриз». Вы должны оказаться на месте в половине первого. Стюарт будет ждать вас в гараже. – Вы со мной не поедете? Отчасти я подозревала, что она просто не хочет оставаться со мной наедине, – и не понимала, как на это реагировать. – Нет. Это встреча только для руководителей, – продолжала она, шелестя страницами. – К тому же сегодня мне надо заняться подготовкой к конференции в Сан-Диего. – Я выйду через минуту. Убрав палец с кнопки, я встала и оправила рубашку. Ступив за порог кабинета, я немедленно увидела Таню. Если у меня и были какие-то сомнения насчет ее планов жестокой мести, они в ту же секунду испарились. Моя прекрасная мучительница нагнулась над столом. На ней было синее шелковое платье, идеально подчеркивающее длинные ноги. Волосы свободно рассыпались по плечам, а когда Таня развернулась ко мне, я заметил, что сегодня она пришла в очках. И как же я смогу говорить внятно, сидя рядом с ней? – Вы готовы, мисс Хорошенко? Не дожидаясь ответа, она собрала свои вещи и направилась к двери. Сегодня она особенно аппетитно покачивала бедрами. Эта наглая стервочка меня дразнила. Пока мы ехали в битком набитом лифте, наши тела невольно прижимались друг к другу, и я едва подавляла рычание. Возможно, это только мое воображение, но я уловила тень ухмылки, когда Таня «случайно» задела мою грудь. Дважды. Следующие два часа я провела в своем персональном аду. Каждый раз, когда я косилась на нее, она делала что-то такое, отчего у меня слабели колени: лукаво поглядывала, облизывала нижнюю губу, скрещивала ноги или рассеянно накручивала локон на палец. В какой-то момент она уронила ручку и, доставая ее из-под стола, непринужденно положила руку мне на бедро. В течение всей встречи за обедом я одновременно радовалась тому, что сбежала из ее пыточной камеры, и отчаянно стремилась вернуться туда. Я кивала и подавала реплики в нужных местах, но разумом была не здесь. И, конечно же, отец заметил, что я веду себя необычно угрюмо и отстраненно. Во время обратной поездки в офис он насел на меня. – В Сан-Диего вам с Таней в течение трех дней придется обходиться без защитных мер в виде офисных дверей, и никто не станет вмешиваться в ваши свары. Я ожидаю, что ты будешь обращаться с ней со всем уважением, – добавил он и быстро поднял руки, чтобы пресечь мои возражения. – Я уже поговорил об этом с Таней. Расширив глаза, я уставилась на него. Он обсуждал мое профессиональное поведение с мисс Бурой? – Да, я в курсе, что дело не только в тебе, – сказал он, направляясь к свободному лифту. – Она уверила меня, что тебе тоже достается сполна. Как ты думаешь, почему я выбрал именно тебя на роль ее руководителя? Я ни минуту не сомневался, что она способна за себя постоять. Полина молча стояла рядом с ним, не скрывая самодовольной ухмылки. Вот ведь засранка. Я слегка нахмурилась, когда до меня наконец дошло: мисс Бурая заступилась за меня. Она легко могла представить все так, будто я страшный тиран, а она невинная жертва, но вместо этого взяла на себя часть вины. – Папа, я признаю, что у нас несколько необычные отношения, – начала я, внутренне уповая на то, что никто из присутствующих не понимает, насколько точно я выразилась. – Но, уверяю тебя, это ни в коей мере не сказывается на моих деловых качествах. Тебе не о чем волноваться. – Хорошо, – кратко ответил отец. Лифт прибыл на мой этаж. Войдя в офис, мы застали мисс Бурую за телефонным разговором. Она говорила очень тихо и мягко: – Да, мне пора идти, папа. Мне осталось кое-что доделать, и, как только все будет готово, я дам тебе знать. Тебе нужно отоспаться, хорошо? Ненадолго замолчав, она рассмеялась, а потом снова затихла. Ни я, ни папа с сестрой рядом со мной не решались прервать ее разговор. – Я тебя тоже люблю, папа. Я ощутила, как от этих слов, от звука ее дрогнувшее голоса внутри у меня что-то сжалось. Развернувшись на кресле и увидев нас, Таня чуть не подпрыгнула от неожиданности и принялась быстро собирать рассыпавшиеся по столу бумаги. – Как прошла встреча? – Гладко, как всегда, – ответил отец. – Вы с Софией отлично все организуете. Не знаю, что бы мои дочери без вас делали. Она чуть подняла брови, явно борясь с желанием окинуть меня высокомерным взглядом. Но затем в ее глазах отразилось удивление, и я сообразила, что пялюсь на нее с глупейшей ухмылкой в ожидании ее обычных дерзких острот. Свирепо нахмурившись, я прошествовала в свой кабинет. И, только закрыв дверь, осознала: она ни разу не улыбнулась с тех пор, как мы вошли и застали ее за телефонным разговором.