Прекрасная Стерва

Катя: Тема конференции в этом году звучала как «Следующее поколение маркетинговой стратегии», и, чтобы поощрить это следующее поколение, организаторы устроили презентацию студенческих постеров. Множество студентов с программы Тани стояли здесь навытяжку рядом со своими постерами и ели глазами публику. Вообще-то участие в этой презентации было обязательным для всех стипендиатов «Джей Ти Миллер», но я попросила сделать для Тани исключение, учитывая значимость и конфиденциальность контракта с Пападакисом. Ни один из ее однокурсников не управлял миллионным проектом. Учебный совет с радостью откликнулся на мою просьбу – им не терпелось поместить историю успеха Тани в рекламную брошюру, как только все детали будут утверждены и доступны для широкой публики. Но, хотя сегодня Тане и не требовалось участвовать в презентации, она упрямо заглядывала во все уголки и изучала каждый постер. Учитывая, что я не способна была отойти от нее дальше, чем на четыре фута, и до десяти утра у меня не было никаких встреч, я все это время таскалась за ней, считая постеры (576 штук) и пялясь на ее задницу (кругленькую – так и тянет похлопать – в настоящий момент обтянутую черной шерстью). В лифте Таня упомянула, что ее подруга Настя была поставщиком большей части столь любимого и ненавидимого мной гардероба. Сегодняшний утренний комплект, состоявший из обтягивающей юбки-карандаша и темно-синей блузки, тоже попал в мой список. Я несколько раз пыталась убедить Таню, что нам надо вернуться в комнату и кое-что взять, но она только иронически поднимала бровь и спрашивала: – Взять что-нибудь? Или кого-нибудь? Я старалась не обращать внимания на насмешки, но сейчас жалела о том, что не уговорила ее на еще один заход перед началом конференции. Интересно, удалось бы? – Почему бы не подняться обратно в комнату? – шепнула я мисс Бурой на ухо, когда она принялась тщательно вчитываться в постер какого-то студента-младшекурсника, посвященный ребрендингу небольшой компании сотовой связи. Графики были прикреплены скотчем прямо к щиту для постеров. Что за убожество. – Ш-ш-ш. – Таня, тут ты не узнаешь ничего нового. Давай сходим, возьмем по чашечке кофе, и, может, ты даже отлижешь мне в ванной. – Твой отец говорил мне, что лучшие идеи могут прийти из самых неожиданных источников, и велел читать все, что попадается под руку. К тому же это мои коллеги по университету. Я подождала, покручивая пуговку, но, похоже, вторую часть моего заявления она комментировать не собиралась. – Отец понятия не имеет, о чем говорит. Естественно, она рассмеялась. Отец ежегодно попадал в рейтинг двадцати пяти лучших гендиректоров практически с моего рождения. – Куни – не обязательный пункт программы. Я могу трахнуть тебя у стены, – прошептала я, прочистив горло и убедившись, что никто нас не слышит. – Или уложить тебя на пол, раздвинуть ноги и вылизать так, что ты кончишь. Чуть вздрогнув, она улыбнулась студенту у следующее постера и направилась туда. Какой-то мужчина протянул мне руку и спросил: – Простите, вы не Екатерина Хорошенко? Я кивнула и рассеянно ответила на рукопожатие, глядя, как Таня удаляется. Та часть зала, где мы стояли, была почти пуста, если не считать студентов. Но даже они начали разбредаться к более интересным стендам, где крупные компании – в основном спонсоры конференции – вывесили свои глянцевитые, пестрящие логотипами постеры, чтобы помочь новичкам привлечь на презентацию больше зрителей. Таня, склонившись над блокнотом, записала что-то. «Ребрендинг для “Дженкинс Файненшл”»? Я перевела взгляд с ее руки на лицо, сосредоточенно нахмурившееся. Она не вела проект для «Джейкинс Файнешнл». Более того, он не был и моим. Это был небольшой проект, которым спустя рукава занимался один из младших менеджеров. Неужели моя практикантка была в курсе, насколько эта фирма пострадала от нашей неуклюжей маркетинговой кампании? Прежде чем я успела задать вопрос, она уже перешла к следующему постеру. Я была совершенно заворожена видом работающей Тани. Раньше я никогда не позволяла себе наблюдать за ней в открытую, а глядя исподтишка, успела заметить лишь, что она исключительно умна и настойчива. Я даже не догадывалась, насколько хорошо она знакома с делами компании. Мне хотелось как-нибудь ее похвалить, но все слова в голове путались, а в груди разрасталось странное чувство – как будто высокая оценка ее работы спутала бы мне карты. – Твой почерк стал лучше. Она улыбнулась мне, щелкая ручкой. – Отвали. – Я просто бесполезно трачу с тобой время. – Тогда почему бы тебе не поручкаться с исполнительными директорами в зале для торжеств? У них там завтрак. Те самые маленькие шоколадные маффины, от которых тебя якобы воротит. – Сейчас я бы съела что-то, но не маффин. Легкая улыбка тронула ее губы. Она не сводила с меня глаз, пока другая студентка рассыпалась в приветствиях. – Я следила за вашей карьерой, сколько себя помню, – с придыханием прощебетала незнакомка. – И слушала ваше выступление здесь в прошлом году. Улыбнувшись, я ответила ей рукопожатием, настолько кратким, насколько позволяли приличия. – Спасибо, что подошли. Мы добрались до конца прохода, и я взяла Таню за локоть. – До моей встречи еще целый час. Ты хоть понимаешь, что со мной делаешь? Наконец-то она подняла глаза. Зрачки у нее расширились настолько, что радужка казалась почти черной, а губы сочно блестели. – Думаю, тебе придется отвести меня в номер и показать. Таня все еще шарила по чемодану в поисках новых трусиков, а я уже на пять минут опаздывала на встречу, назначенную на час дня. Мне предстояло встретиться с Эдом Гульотти, руководителем коммерческой службы одной небольшой фирмы в Миннеаполисе. Мы часто заключали субподрядные договора с ее фирмой, когда дело касалось незначительных сделок, а сейчас хотели передать им контракт покрупнее, чтобы посмотреть, как они справятся. Застегивая молнию, я утешалась мыслью, что и сам Эд хронически опаздывал. Однако на сей раз Эд не опоздал. Он уже ждал меня в одной из переговорных гостиницы. Двое его молодых помощников сидели рядом, сияя улыбками и источая энтузиазм. Я терпеть не могла опаздывать. – Эд, – сказала я, протягивая руку. Он представил меня своим ребятам, Дэниелу и Сэму. Они по очереди пожали мне руку, но в тот момент, когда я добрался до Сэма, он вдруг уставился на дверь за моим плечом. В комнату вошла Таня. Сейчас, с распущенными волосами, она выглядела невероятно сексуально, но при этом профессионально. Непонятным образом моя прекрасная ассистентка ухитрилась скрыть тот факт, что пару минут назад шумно кончила на письменном столе у себя в номере. Гульотти и его парни жадно следили за ней, пока она шла через комнату, отодвигала стул и усаживалась рядом со мной. Сев, Таня повернулась ко мне и чуть улыбнулась. Ее губы налились кровью и припухли, а на подбородке виднелось небольшое красное пятнышко. Ну и дела. Я откашлялась, ожидая, пока все наконец-то обернулся ко мне. – Давайте приступим. Это была вполне рядовая встреча – я уже тысячи раз проводила такие. Я описала проект в самых общих терминах, никакой конфиденциальной информации, и, конечно, Гульотти сказал мне, что его ребята отлично с этим справятся. Познакомившись с ними, я пришла к тому же заключению. Мы запланировали еще одну встречу на завтра. Я должна была представить проект во всех деталях и официально передать им. Совещание продлилось не более четверти часа, и у меня еще оставалось полно времени до двухчасовой встречи. Я оглянулась на Таню, вопросительно подняв бровь. – Еда, – со смехом сказала она. – Давай поедим. Остаток дня был продуктивным, но я работала на чистом автопилоте. Если бы кто-нибудь спросил меня, о чем именно говорилось на совещаниях, мне бы понадобилось немало времени, чтобы припомнить детали. Приходилось благодарить Таню и ее привычку все дотошно конспектировать. Ко мне подходило множество коллег, и, вероятно, в течение дня я пожала сотни рук, но запомнила только ее прикосновения. Она постоянно отвлекала меня, и больше всего меня беспокоило то, что правила игры изменились. Мы по-прежнему находились в рабочей обстановке, но все остальное было совершенно новым, и в этом новом мире мы могли играть любые выбранные нами роли. Желание обладать ею стало даже сильнее, чем тогда, когда требовалось держать дистанцию. Вечером, во время речи в честь открытия конференции, я снова безуспешно попыталась переключиться на что-нибудь более полезное. Я сидела прямо у сцены, и более того, всего год назад я сама выступала на открытии конференции, и все же мне никак не удавалось сосредоточиться. Краем глаза я заметила, как Таня переменила позу, и рефлекторно оглянулась на нее. Когда наши взгляды встретились, все остальные звуки слились в монотонный шум, звенящий вокруг, но не способный пробиться в сознание. Не задумавшись ни на секунду, я наклонилась к ней. Она наклонилась навстречу, и по ее губам скользнула озорная улыбка. Я вспомнила сегодняшнее утро и очевидную панику Тани. Я, напротив, была странно спокойна, как будто все, что мы сделали, вело именно к этой секунде, к осознанию того, как легко просто быть вместе. Звонок мобильника где-то за спиной вырвал меня из транса и заставил обернуться. Выпрямившись в кресле, я удивилась тому, как сильно, оказывается, перегнулась через стол. Оглядевшись по сторонам, я замерла. На меня смотрела пара незнакомых глаз. Незнакомец понятия не имел, кто мы, и не знал, что Таня работает на меня, – он просто взглянул на нас и быстро отвернулся. Но в тот миг чувство вины, которое я столь тщательно подавляла, обрушилось на меня с двойной силой. Все здесь знали, кто я такая, но никто не был знаком с ней. Если бы стало известно, что мы спим друг с другом, предвзятое мнение в нашем кругу было бы обеспечено Тане до конца карьеры. Быстро покосившись на Таню, я поняла, что она заметила написанную на моем лице панику. Остаток лекции я смотрела только вперед, ни разу не взглянув на нее. – Ты в порядке? – спросила она в лифте, нарушив тяжелое молчание, сопровождавшее нас все четырнадцать этажей. – Да, просто… – Я почесала в затылке, избегая ее взгляда. – Я просто думала. – Вечером я собиралась прогуляться с друзьями. – Неплохая мысль. – У тебя встреча со Стивенсоном и Ньюберри в семь. Мне кажется, вы встречаетесь в том суши-баре, что тебе нравился, в квартале Гасламп. – Я помню, – ответила я, расслабляясь по мере того, как беседа переходила в привычное рабочее русло. – Напомни, как зовут их ассистентку? Она всегда приходит на встречи. – Эндрю. Я удивленно взглянула на нее. – С каких пор «Эндрю» стало женским именем? – У них новый ассистент. Как, черт побери, она это узнала? Таня улыбнулась. – Он сидел рядом со мной на открытии и спросил, буду ли я сегодня на ужине. Я тут же подумала, не тот ли это глазастый незнакомец. Возможно, он спрашивал потому, что заметил, как я на нее смотрю? Я начала бормотать нечто невразумительное, но Таня быстро перебила меня: – Я сказала ему, что у меня другие планы. Мое беспокойство вернулось. Я хотела, чтобы она пошла со мной сегодня вечером. Скоро она уже не будет моей практиканткой. Смогу ли я тогда остаться ее любовницей? И могу ли я сейчас оставаться ее начальницей? – Тебе бы хотелось пойти? Она покачала головой, глядя в дверь. Мы уже доехали до тридцатого этажа. – Я лучше займусь своими делами. Недолгая поездка от ресторана до гостиницы прошла в тишине и одиночестве. Компанию мне составляла только безнадежная путаница в голове. Я пересекла просторный холл, поднялась на лифте и автоматически направилась в сторону номера Тани, но тут сообразила, что мы вообще-то живем не вместе. Я не смогла вспомнить, какая из комнат моя, и проверила три двери на этаже, после чего сдалась, спустилась в лобби и уточнила у портье. Только вернувшись, я поняла, что мой номер находится по соседству с ее комнатой. С виду он был зеркальным отражением номера Тани, но и только. Этот душ не смывал с нас завесу условностей прошлой ночью; на этой кровати мы не спали в объятиях друг друга. Эти стены не слышали ее стонов, когда она полностью раскрывалась подо мной. Этот письменный стол не пострадал от быстрого утреннего секса. Проверив телефон, я обнаружила два пропущенных звонка от сестры. Просто великолепно. В обычной ситуации я бы уже несколько раз переговорила с отцом и сестрой, рассказала бы им о встречах или о потенциальных клиентах, с которыми удалось пообщаться. Но пока что я так никому и не позвонила. Еще немного, и они точно поймут, что голова у меня на этой неделе занята чем-то другим. Было уже одиннадцать вечера. Интересно, она все еще гуляла с друзьями или уже вернулась? Может, она лежала там, за стеной, без сна, мучаясь сомнениями так же, как и я? Инстинктивно я потянулась к телефону и набрала номер ее комнаты. Раздалось четыре гудка, после чего включился автоответчик. Я повесила трубку и позвонила ей на мобильный. Она ответила после первого же гудка. – Мисс Хорошенко? Меня передернуло, хотя чему тут удивляться? Она была с другими студентами и, конечно, не могла назвать меня Катей. – Привет. Я… э-э, я просто хотела удостовериться, что ты сможешь добраться до гостиницы. В трубке раздался ее смех, заглушенный шумом голосов и громкой музыкой. – Тут снаружи примерно семьдесят штук такси. Так что я просто возьму одно из них, когда соберусь обратно. – И когда же это будет? – Когда Мелисса покончит с этим бокалом и, вероятно, еще с парочкой. И когда Ким станцует с каждым похотливым самцом в этом клубе. В общем, до восьми утра точно управлюсь. – Ты, никак, откровенно наглеешь? – спросила я, широко ухмыльнувшись. – Ага. – Ладно, – вздохнула я. – Просто пошли мне смс, что у тебя все в порядке, когда вернешься. Немного помолчав, она ответила: – Пошлю. Я нажала на отбой и швырнула мобильник на кровать, а затем чуть ли не целый час просто сидела и смотрела себе под ноги. Я даже не представляла, что мне делать одной. В конце концов я встала и отправилась вниз. Я все еще торчала в холле, когда в два часа ночи Таня вернулась, с раскрасневшимися щеками и сияющей улыбкой. Входя в дверь отеля, она как раз прятала телефон обратно в сумочку. Мобильник у меня в руке звякнул. Я взглянула на экран. «Я добралась нормально». Она прошла мимо стойки регистрации, направляясь прямиком туда, где на диванчике у лифтов сидела я. Увидев меня, сонную, в помятом костюме, Таня остановилась как вкопанная. Я была уверенна, что на голове у меня творится что-то ужасное, так как все это время чертовски волновалась. И тут я внезапно задумалась, что вообще тут делаю, зачем жду ее, как ревнивая жена? Я лишь понимала, что не могу в одиночку решить нашу судьбу. Надо было как можно скорее во всем разобраться. – Катя? – спросила она, неуверенно оглянувшись на подругу. Та помахала на прощание и двинулась к лифту. Мне было плевать, что подумает эта студентка, но я чувствовала на себе ее взгляд, пока двери лифта не закрылись. На Тане было маленькое черное платье и туфли с такими каблуками, что я бы подала петицию о назначении их обязательной униформой практикантов. По крайней мере пока не кончится ее практика. Тонкие ремешки перекрещивались от ее выкрашенных розовым лаком ноготков и до середины голеней. Мне тут же захотелось сорвать с нее платье и оттрахать прямо на диване, держась за эти каблуки. – Привет, – пробормотала я, зачарованно пялясь на представшие передо мной ноги длиной в несколько миль. Она подошла ближе и остановилась всего в шаге от меня. – Что ты здесь делаешь? – Жду. Я отчаянно пыталась не выдать своих чувств – то, как она на меня действует, как я мечтаю о том, чтобы намотать на кулак ее волосы, как представляю подушечки моих больших пальцев, целиком накрывающие ее крошечные розовые соски и ее нежный клитор, нежней, чем у любой из моих бывших женщин. Я хотела распробовать ее на вкус, от пальцев ног до мочек ушей, и высказать все, что об этом думаю. – Ты пьяна? Я покачала головой. Не в прямом смысле. – Кто-то заметил, как я смотрела на тебя сегодня. – Я знаю, – она провела рукой по моим волосам. – Во время приветственной речи. Я увидела, как изменилось твое лицо. – Я запаниковала. Таня ничего на это не ответила, только засмеялась, негромко и хрипловато. – Я не беспокоюсь о том, что подумают обо мне. Меня тревожит, что подумают о тебе, – сказала я. Она резко вдохнула, и ее пальцы сжались сильней. Я посмотрела ей в лицо. Похоже, Таня была потрясена. Но как она может не понимать, как сильно я на нее запала? Я была уверена, что каждый мой взгляд говорит об этом. Как всегда, мне хотелось обхватить ее руками, притянуть к себе, шлепнуть по заднице, дернуть за волосы, когда я кончу. Снова укусить ее за грудь. Пройтись зубами по спине. Ущипнуть за бедро и затем нежно погладить больное место. Но еще мне хотелось любоваться ей, когда она спит, а затем взглянуть ей в глаза, когда проснется, и сразу узнать, что она чувствует ко мне, по этому первому утреннему, еще затуманенному сном взгляду. Я начала понимать, что это не просто секс и не просто болезненная зависимость. Секс просто был кратчайшим путем к тому, чем я хотела обладать. Я влюблялась в нее, влюблялась так быстро и сильно, что теряла почву под ногами. И это было чертовски страшно. Я решила сказать ей правду. – Мне нужна еще одна ночь. С шумом втянув воздух, она уставилась на меня – и только тут мне в голову пришла мысль, что она может не разделять моих чувств. – Не бойся сказать «нет». Просто мне… – Я запустила пальцы в волосы и взглянула на Таню. – Просто мне бы хотелось провести с тобой и эту ночь. – Да ты просто ненасытная. – Ты и не представляешь, насколько. Наверху, в ее номере, под ее простынями, когда она обвилась вокруг меня, все остальное потеряло значение. Ее запах и стоны совершенно свели меня с ума, и мои движения были дикими и сильными. Она была насквозь мокрой – кожа снаружи и плоть внутри, горячая и скользкая. Обвив ногами мои бедра, она со смехом опрокинула меня на кровать и уселась сверху, изогнувшись назад, откинув голову и вцепившись пальцами мне в живот. Ее кожа влажно блестела. Я села, потому что мне необходимо было чувствовать, как ее грудь скользит по моей. Затем я снова толкнула ее на кровать и нависла над ней. На сей раз ее ноги лежали у меня на плечах, а губы дрожали, не в силах выговорить ни слова. Ее ногти впились мне в спину, и я прошипела «да» и «еще» – мне хотелось, чтобы она пометила меня, оставила след, способный продержаться до завтрашнего утра. Она кончила, и еще, и еще, дергая себя за волосы, как одержимая. Я повалилась на нее, срываясь на дикий крик и пытаясь сказать то, что мы оба уже и так знали: мир за пределами этой комнаты не имеет никакого значения.