Это вышло совершенно случайно.
***
Кухня была погружена в полумрак. Свет фонарного столба, да небольшая полоска света из спальни. Вот и всё, что дарило хотя бы примерный ориентир на местности. Хоть он и обустраивал эту квартиру месяц и сам расставлял мебель, как и в прошлом доме, но привыкать всё равно придётся ещё долго. По правую сторону от него подоконник, на котором устроилась кружка уже остывшего кофе и пепельница, что была наполнена окурками. Он уже неделю как не мог заставить себя просто выбросить их в помойку. По левую сторону барная стойка, на которой стояла початая бутылка красного вина. Аарон опрокидывает голову назад, выдыхая сигаретный дым в открытую форточку. Курил он редко, лишь по двум причинам, которые просто требуют с него этого. Первая, когда всё вываливается из рук, а планы рушатся, словно карточный домик. В те моменты он срывается и готов часами трещать о том, что столько трудов и всё спущено в задницу какого-нибудь ублюдка, который решил, что он самый умный. Вторая, когда на душе становится паршиво одиноко и хочется выть на луну раненным волком. Но в этот раз всё шло в разрез его личным правилам. У него ничего не разрушилось, да и чувствовал он себя как нельзя лучше. Ничего такого не случилось, просто Александр Гамильтон то самое существо в его жизни, которое нарушает все правила и запреты, даруя хаос в головах каждого, кого успел посетить. Это был просто его чертов талант, точнее один из многих. Впервые он услышал его от своего знакомого, который был в их команде, что участвовала каждый год в интеллектуальной игре. Бёрр тогда подумал, что этот человек хоть и был умён, но был ещё тем глупцом, раз решает перечить всем, кто бы перед ним не стоял. И это он ещё упускает из вида тот случай, когда он ударил своего соперника за то, что тот назвал его идиотом. Именно тогда Аарон дал характеристику Гамильтону: не великого ума человек, что не знает таких простых понятий, как самообладание и выдержка. Но вышло всё совсем наоборот. Тогда они спасли друг друга, даже не осознавая этого. Гамильтон после этого стал более спокойным и перестал нарываться на конфликты со скоростью света. Бёрр же перестал слепо верить в суждения других людей, стараясь уделять внимание доскональному изучению интересующих его личностей. Да и к тому же Аарон Бёрр неожиданно для себя открыл и другую сторону вещей. Раннее он лишь выжидал и смотрел, как происходят события, что меняют ход истории, но после той игры он сам порой рвался вперёд, чтобы заполучить кусочек славы и себе. А потом появился Лафайет — человек, который навсегда изменил его и его жизнь. Жильбер был лучиком света, что незаметно мелькнул в его жизни дважды. В первый раз на день рождение общей знакомой, где они, напившись, решили, что игра в бутылочку весьма весёлая. Тот был их первый поцелуй. Второй раз в парке неподалеку от школы, в которой они учились. То было первое признание в чувствах. Как-то так и вышло, что со временем Аарон больше не смог жить без задорной улыбки, мягкого баритона, когда тот говорил на втором родном языке и без его прикосновений. Он стал наркоманом, что с радостью принимал новые дозы всё чаще и чаще. Что касается Лафайета, то он был зависим не меньше. Так он считал. Пепел с сигареты падает в пепельницу, осыпаясь немного и на подоконник, а Бёрр хмурится. Что же сейчас с ним не так? Вся эта ситуация с Алексом напрягала и дарила непонятное чувство, словно совсем скоро его привычная жизнь снова рухнет. Это всё казалось абсурдом! Ведь даже само его появление в этом богом забытом колледже заставляло задуматься. С его то мозгами он спокойно мог поступить в королевский университет на бюджетную основу и высокую стипендию. Нет-нет, этот колледж тоже был весьма неплох в своих направлениях и доступен всем и каждому у кого есть голова на плечах и желание учиться. Но всё же почему? Вопрос, что останется для него загадкой, ведь он точно не спросит у него, что не так пошло в жизни такого придурка. К тому же, не прошло и дня, как их Лоуренс прибежал к Лафайету за советом о том, как совратить натурала. Конечно же, кто как не Лаф знает, как их совращать. Вон, живое доказательство вот уже несколько лет ходит рядом с ним и рычит на каждого, кто раскатает свои губенки на его собственность. Зубы невольно сжимают фильтр сигареты. Какого черта этот Гамильтон вновь взялся за своё дело? Разве ему не хватало того хаоса, что преследовал его в старшей школе? И даже слова, что он сказал Лоуренсу тогда… — О чем ты мечтаешь в столь позднее время? Мне уже можно начинать ревновать? Этот насмешливый тон в мгновение выдернул Бёрра из дум. Прошла и тревога, и злость, и непонимание. Этому ещё будет своё время, ну, а сейчас… — Думаю о том, сколько же теперь будет проблем в нашей спокойной жизни. Страшно даже думать об этом всерьёз, — он давно научился доверять ему, не боясь говорить то, что происходит в его голове, ведь тот всё равно узнает об этом, рано или поздно. — Проблемы будут всегда, лучше решать их лишь по мере их поступления. Вряд ли сигареты и хмурый взгляд поможет уничтожить их. Лафайет бережно обнимает своего парня за шею, заглядывая в глаза. Он улыбается и целует в лоб. Такая своеобразная забота о своих друзьях и близких всегда казалась ему ценной и милой. Ведь обычный Бёрр только и мог, что ворчать на происходящее вокруг него, осуждать действия и поливать это всё сверху отборнейшим скепсисом. Лишь наедине он мог показать ту безграничную любовь, что таилась на глубине его сердца. И каждый раз Жильбер замирал, впитывая в себя всё, что дает ему Аарон. И сейчас им обоим необходимы объятия и близость. Конечно, Лаф не раз слышал историю про гения с Карибских островов. Да и что уж тут греха таить, не раз видел его в деле, когда проходили игры. Да и самого Бёрра порой заносило в эту степь, и он мог часами жаловаться на то, какой же Алекс человек тяжелый и проблемный ещё в школьные годы. Вот только видимых проблем он так заметить и не смог. Это ведь даже не было проблемой, просто человек такой был, что уж тут поделать. Но это было теперь дело каждого. — Могу сказать лишь одно, ты перегибаешь палку, моя любовь. Один человек не способен разрушить целый мир другого. А наш Лоуренс не из тех слабых типов людей, которых ранить будет так просто. Да и я уверен, что этот наш мистер Александр-проблема-на-все-направления-жизни-человечества-Гамильтон уже и сам заинтересовался им, — Лаф садится на колени к парню, утыкаясь носом куда-то в изгиб шеи, вздрагивая, когда ощущает крепкие руки на своей талии. — Потом поймешь о чём я говорил всё это время, — немного нервно проговаривает Бёрр, прижимая к себе любимого. — И потом не говори мне о том, что я тебя не предупреждал. — Ну, ты же нас всех защитишь, папочка Аарон, — Жильбер тихо смеётся, очерчивая кончиками пальцев скулы. — Не волнуйся. Вот увидишь, всё будет просто отлично. В крайнем случае, я подложу ему в постель крабов. — Великий мститель в деле. — Ну, а что поделать, на войне всё средства хороши! В словах Лафа была доля правды. Проблемы такого рода стоит решать по мере их поступления, даже если и морально ты будешь готов дать отпор, то всё равно конечный результат будет неизвестен. Может всё станет лучше, а может всё обернётся настолько плачевно, что разрушится даже не одна жизнь. Ведь с Александром Гамильтоном нельзя быть уверенным в чем-то на все сто процентов. Ну, а сейчас ему просто достаточно было сжать пушистые волосы на затылке любовника, заставляя того откинуть голову назад и поцеловать. Жадно, словно он был путником, что не пил месяцами. Нежно, чтобы тот понял насколько сильно ему дорого время, проведенное с ним и он сам. Страстно, чтобы Лаф понимал, как сильно он хотел его всего. И тот знал это всё и всё равно принимал это как в первый раз. Это им не надоест. Они раз за разом будут испытывать весь спектр чувств как в первый раз.— Лоуренс, тебе будет сложно. Очень сложно, — Аарон смотрел в счастливые глаза своего друга и не понимал, откуда столько чувств. — Александр может принести тебе столько боли, сколько не приносил тебе даже твой отец. Ты уверен, что хочешь этого? — Бёрр, я правда ценю, что ты пытаешься заботиться обо мне. Но он нужен мне. Я не знаю, как это объяснить, просто я знаю, что он мой. Лишь мой и я готов стерпеть многое, лишь бы у меня был шанс, — Лоуренс поднимает голову вверх, рассматривая звёзды. — Я готов умереть ради него. Стать фениксом, который не устанет сгорать ради него… — И ты готов принять все проблемы, что уготованы тебе? — Все без остатка. — Безнадежный идиот. — Влюбленный идиот.