Сказка в новогоднюю ночь

      Как же прекрасно держать в руках книгу, чувствовать её твёрдый переплёт, щекочущую пальцы бумагу, делать короткий вдох перед перелистыванием страницы — всё это ощущала Гермиона этим утром, сидя в папином любимом кресле на складе, куда его приказала отнести леди Лестрейндж ещё несколько месяцев назад. Это кресло, пусть и не было новым и модным, всё-таки возбуждало дорогие сердцу девушки воспоминания.       Гермиона с детства любила читать, кутаясь в тёплый плед, скрываясь в каком-нибудь тайном месте, где её никто не мог потревожить. Любовь к литературе ей привила мама, которая читала ей каждый вечер перед сном сказки. До сих пор в голове девушки время от времени всплывал её голос, приятный и нежный, каким обычно она рассказывала истории и пела колыбельные.       Обычно Гермиона предпочитала книги, благодаря которым можно было задуматься, поразмышлять, а также те, из которых возможно было почерпнуть новые знания. Однако сейчас в её руках находилась затёртая, пожелтевшая и потрескавшаяся со временем маленькая книжечка, из которой мама как раз и брала много лет назад свои сказки. Гермиона не верила во всю эту чепуху, потому что в жизни так не бывает (увы, на своей шкуре уже испытала тяготы судьбы), но в это верила мама и, как бы девушка не хотела признавать себе, где-то в подсознании и она верила в это. Точнее хотела верить, ведь в каждой лжи есть доля правды. Может, и во всех этих невероятных сказках есть?..       — Гермиона! Гермиона! — услышала девушка за дверью на склад крики её друга Рона. — Ты где?       — Я тут, — откликнулась Гермиона, захлопывая книжку и вставая с кресла.       Дверь распахнулась, и в помещение влетел загнанный рыжеволосый парень.       — Как я рад, что нашёл тебя, — запыхавшись, прошептал он. — Там младшая леди Лестрейндж скоро начнёт убивать. Но есть и плюс: старшая леди ещё не спустилась в столовую. Ты забыла накрыть им завтрак?       — Ой, мамочки, — аж подпрыгнула на месте Гермиона, засовывая маленькую книжку в карман передника, который от золы и жира уже давно перестал быть белым. — Спасибо, Рон, я совсем запамятовала.       — Беги уж, любительница литературы, — усмехнулся тот и, пропустив подругу вперёд, последовал за ней на кухню.       Гермиона подхватила поднос, на котором — спасибо миссис Уизли! — стояли две тарелочки с ещё дымящимися и вкусно пахнущими булочками, от запаха которых в животе заурчало, и двумя чашками свежесваренного кофе.       Девушка отработанным движением открыла дверь, ведущую в гостиную, и протиснулась в комнату, где за столом с недовольным лицом сидела Джинни Лестрейндж, скрестив руки на груди и надув губки.       — Явилась? — грозно глянула в сторону Гермионы Джинни. И в этот момент девушка поняла, что у сводной сестры накипело — она хотела выговориться, так как что-то её мучило. — А я уж было подумала, что ты сбежала... Ох, как я была бы счастлива. Всё время перед глазами маячишь, сил уже нет на тебя смотреть! Что, думаешь, твои родители всё ещё тут? Да ты просто сумасшедшая! Любая на твоём месте уже собрала бы свои вещи (ах да, у тебя же их просто нет!) и сбежала бы из этого дома, где тебя все презирают и ненавидят. Однако ты продолжаешь улыбаться, заливать какую-то чепуху про добро, любовь и мечты... Глупость всё это! Лишь чокнутые продолжают верить в подобное: добро в этом мире никогда не вознаграждается, любовь никогда не бывает взаимной, а мечты тем паче не исполняются! — Глаза Джинни горели в этот момент ужасающим огнём. — Мне столько же, сколько и тебе, однако я, в отличие от тебя, хотя бы понимаю, в каком мире живу. Я не грежу о воздушных замках и великой любви. Я лишь хочу жить в своё удовольствие.       — Выговорились, мисс? — прошептала в ответ Гермиона. На глаза невольно стали наворачиваться слёзы. — Это вам леди Лестрейндж сказала?       — Да, этому меня научила мама, однако познала я всё уже на своём жизненном опыте. Я делала в детстве добрые дела для подружек-соседок, а они меня кинули, как только поняли, что я богаче и красивее. — Джинни самодовольно усмехнулась, откинув прядь рыжих волос назад.       — А как же мечта? Неужели вы никогда ни о чём не мечтали?       — Почему же? Мечтала. И очень-очень. Однако вовремя поняла, что мечта не кормит, мечта не греет. В этом мире ценны только деньги, благодаря им можно получить всё желаемое. А самый лёгкий способ — это брак.       — Браки нужно заключать по любви...       — Опять твои сказочки, — закатила глаза Джинни. — По любви никто не женится и не выходит замуж, разве что слабаки. Сильные же хотят стать ещё сильнее, заключая взаимовыгодные браки. Таким образом, я хочу найти мужа, которому будет нравится моя красота (я готова быть для него куклой на мероприятиях, которой можно похвастаться), взамен же хочу получить большое состояние. Хотя, зачем я тебе тут советы даю? Тебе, сумасшедшей замарашке! Если хочешь, мечтай и дальше о несуществующем будущем! — Гермиона поджала губы, невольно слеза скатилась по щеке. — Всё равно тебя никто, как ты выражаешься, не по-лю-бит. Не полюбит. Ты слишком страшная, странная, с ужасным характером. Ни одному нормальному мужчине такая не подойдёт.       — Почему ты такая... жестокая? — прошептала Гермиона, опуская взгляд в пол. Руки девушки тряслись, язык заплетался. Она даже не заметила, как перешла на "Ты" в разговоре.       — Ха, — запрокинула голову Джинни. — Я, по крайней мере, признаю, что такая и есть.       — Я тебе никогда ничего не делала злого... Я пыталась с тобой подружиться.       — Подружиться? Мне не нужны друзья!       — Как мне жаль, что ты это признаёшь.       — Да как ты смеешь,— вскочила со своего места Джинни и, подлетев, словно ястреб, со всей силы оставила пощёчину на щеке сводной сестры. Глаза леди Лестрейндж лихорадочно блестели в этот момент, она то и дело закусывала губы, тяжело дыша. Гермиона осела на пол, судорожно схватившись обеими ладонями за щеку. — Я тебе свой взгляд рассказала, дала пару советов, а ты смеешь меня осуждать! В этом доме моя мать хозяйка, а ты чернавка! И если ты, сумасшедшая, не хочешь уйти отсюда навсегда, то это твои проблемы. А мне указывать не смей! Твоё место на полу, Грейнджер, где и твоё будущее. Либо смирись, либо не попадайся мне больше на глаза. Ты меня раздражаешь!       Джинни вскинула руку, указывая на дверь. Гордость Гермионы была в этот момент раздавлена и изуродована, но сил противостоять тоже не было. На трясущихся ногах, встав с колен, Гермиона побежала в сторону выхода и вырвалась на улицу прямо в том, в чём была. Однако холода девушка не заметила, запрыгивая на лошадь и уносясь из замка.       Сердце набатом стучало в висках, глаза застилали слёзы, руки и ноги тряслись, словно в припадке. Ветер свистел в ушах, но девушка его не слышала.       Гермиона не разбирала дороги.       Сейчас ей было абсолютно всё равно, куда ехать и зачем: просто хотелось оказаться в полной тишине далеко от Джинни, обдумать всё и решить для себя, что делать дальше.       Нет, какой бы Джинни не была, она не смела оскорблять ни её, ни тем более память о её маме и папе!       "Насколько же надо быть злой на меня, чтобы так искренне желать моей пропажи? — подумала Гермиона, в который раз ускоряя бедную лошадь. — Я уверена, она не хотела выливать на меня всю эту грязь вот так, просто накопилось, просто не сдержалась, просто был трудный день".       Однако в голове всё равно настойчиво билась мысль: "Нет, она сказала всё, что хотела, всё, что было у неё в голове". И от этого Гермионе становилось очень-очень больно, словно грудь разрезали острым кинжалом на две части, потому что, хоть леди Лестрейндж и её дочка были не самыми лучшими родственниками, они хотя бы были. Девушка была не одна в этом мире, но сейчас мирок, который она рисовала последние годы, раскололся и осыпался.       Наступило самое время смириться, что она никому не нужна, что она одна.