Сказка в новогоднюю ночь

      Прошло уже два месяца с битвы на побережье…       Данное происшествие лишь поначалу всполошило обитателей замка, а потом и всех жителей Авалонии. Как гром средь ясного неба, разнеслись по улочкам и площадям новости о перевороте на Флериертане, ранении короля Драко, втором появлении таинственной незнакомки, измене высокопоставленной дамы и многом другом. Как обычно это бывает в народе, все факты тут же обросли кучей сплетен, теорий, каким-то невероятным количеством историй по типу: «А я вот видел…», «А я вот слышал…». В общем, только несколько дней назад всё окончательно улеглось, люди снова окунулись с головой в свои серые будни. Теперь в обеденный перерыв, как и раньше, обсуждались погода, мода да байки про соседей.       Гермиона сидела в королевской библиотеке и с упоением водила пальцами по страницам разложенных перед ней книг. Это было прекрасно… Она была словно в раю последние два месяца — всё благодаря новой должности. Король Драко назначил девушку смотрителем библиотеки дворца и королевского архива.       Если быть предельно честными, то поначалу Гермиона не планировала задерживаться во дворце, ведь её место — это дом отца и матери, который к тому же ещё остался и без хозяйки, леди Лестрейндж. Всё то, что произошло с Гермионой за последнее время, было самым настоящим волшебством, которому, увы, суждено было закончиться… Так она думала. Ведь кто, если не она, присмотрит за замком отца? Никому это не надо…       Однако, узнав о планах девушки, Драко приказал запереть все ворота и не выпускать её, пока они не поговорят. Комично, конечно, всё это было наблюдать слугам дворца, но выбора им никто не давал. Врач ясно дал понять, что ему всё равно, кто перед ним, поэтому он не выпустит больного из покоев. Драко порывался пару раз встретиться с Гермионой, но стражники внезапно оказались на стороне врача, попутавшего, по мнению короля, берега. В Грейнджер же внезапно проснулись заниженная самооценка и осознание ситуации — девушка отказывалась посещать покои короля, говоря всем, кого направлял к ней Драко, что она всего лишь дочь купца, не имеет права. Именно поэтому целый месяц дворец наблюдал за спектаклем-трагикомедией «Больной и ещё больнее». Возможно, Гермионе просто было стыдно показываться королю на глаза в официальной обстановке, а может, она решила порвать со своим прошлым…       В общем, что бы ни было, когда Драко отпустил врач на все четыре стороны, он больше напоминал разбушевавшуюся фурию, чем человека. Он устроил Гермионе экскурсию по всему дворцу, расспрашивал, что ей нравится и что нет, сходил с ней на несколько свиданий, чем породил очередную порцию сплетен. Однако, когда парочка зашла в королевскую библиотеку, Гермиона всё для себя решила. Тем более в тот день она встретила миссис Уизли, заглянувшую во дворец к сыну, и узнала, что Джинни прекрасно справляется с обязанностями хозяйки. По рассказам Молли, сначала всё было у них шатко-валко, но потом дела пошли в гору. Теперь слуги ни в чём не нуждались, удалось наладить торговлю и производство.       Собственно, сам Рон официально заступил на должность начальника королевской стражи. Подчинённые сначала недовольно косились на него, не понимая, как он попал на такую высокую должность, но узнав, что он задержал предательницу Авалонии, тут же закрыли рты. На личном фронте у Рона тоже всё более или менее наладилось: каждое воскресенье он дарил цветы Полумне, которая стала работать поваром на кухне дворца, приглашал её на прогулки и тайком, пока никто не видит, целовал в щёчку беловолосую красавицу. Сама Полумна поначалу смущалась, но потом в своей манере начала философски относиться ко всему этому, а порою даже выдавала такие авантюрные предложения Рональду, от которых у того челюсть знакомилась с землёй.       Ксенофилиус, отец Полумны, смирился с заключением и даже признал все свои ошибки, когда мистера Паркинсона заключили под стражу и увезли на Флериертан. Он каялся за то, что отравил короля Люциуса, признавал то, что был запуган, однако не отрицал своей вины и готов был понести за совершённое преступление соответствующее наказание. Полумна часто к нему приходила. Драко не мог запретить девушке встречи с отцом, ведь она внесла свою лепту в мирное будущее страны.       В соседней камере теперь обитала Беллатриса Лестрейндж, которая, казалось, за пару месяцев постарела, находясь здесь, на несколько лет. Почти всё время она сидела на полу с закрытыми глазами и о чём-то думала. Суд признал её виновной в измене Авалонии сразу же по приезду во дворец. Женщина ничего не говорила против, молча приняла наказание как должное.       Гермиона закрыла одну из книг, что лежала перед ней. Девушка невольно вспомнила сегодняшний утренний разговор, который вышел, на удивление, довольно душевным.       Утром, направляясь из столовой, Гермиона столкнулась в коридоре с Джинни Лестрейндж. Та шла навстречу ей довольно задумчивая. Небольшая складка пролегла у рыжеволосой девушки меж бровей. Мурашки тут же пробежали по спине Грейнджер. Последнее, отложившееся в памяти у Гермионы, что сказала ей Джинни, было: «Чернавка — вот ты кто. И всегда ей будешь, потому что тебя уже не перевоспитать». И вот они стояли друг напротив друга. Гордые. Величественные. Красивые. Однако только одна из них спустя несколько секунд опустила голову и, потупившись, произнесла:       — Прости. Прости за всё.       Гермиона тут же выдохнула: тяжело было казаться той, кем никогда не являлась. Драко как-то сказал ей, что поведение — это скорее дело привычки, что она ещё будет вести себя как истинная леди; Гермиона же в ответ, притворно обидевшись, проворчала, что она и так самая настоящая леди, чем изрядно повеселила короля Авалонии.       — Мне не за что тебя прощать, Джинни, — улыбнулась Гермиона. Джинни тут же вскинула голову. — Ты всегда говорила то, что думала. И всё, что ты говорила, было самой настоящей правдой. А на правду, как говорится, не обижаются. Я действительно была той, кем ты меня называла, как ни прискорбно это признавать...       — Нет, Гермиона, — запротестовала Джинни. — Я вела себя как последняя… дура, уж прости за лексикон, да не осудят меня. Я обзывала тебя, кричала, приказывала, хотя ты была всегда мне ровней, сестрой, заставляла делать то, что ты не хотела. Лишь когда я осталась одна в замке, без тебя и матери, поняла, как трудно вести хозяйство. Поверь, я многое пересмотрела, я теперь другая…       Гермиона сделала пару шагов к Джинни и, немного замешкавшись, всё-таки обняла девушку — та тут же разрыдалась. Леди Грейнджер медленно начала поглаживать Джинни по голове, приговаривая:       — Полно. Всё уже в прошлом.       — Не думаю, что встречу кого-то в этом мире такого же доброго, как ты, — прошептала Джинни, тоже обнимая Гермиону в ответ. — Ты заслуживаешь счастья, как никто другой.       — Думаю, сестра, я уже счастлива.       После в одной из гостиных дворца Джинни рассказала, что пришла на самом деле к Гарри Поттеру. Она старалась как можно чаще бывать во дворце и навещать друга короля. В битве на побережье принц Местреллы получил несколько серьёзных ранений, поэтому, как и Драко, много времени провалялся в своих покоях под присмотром врачей. В планах Гарри было задержаться в Авалонии до совета государств, на котором должны были присутствовать Драко Малфой, Пэнси Паркинсон и Джеймс Поттер, отец Гарри. Именно тогда он и планировал сообщить отцу о желании жениться, пусть и на дочери предательницы Авалонии, но всё-таки прекрасной девушке. Причём Гарри был в этом вопросе непреклонен, к большому удивлению Джинни. Он вообще поразил девушку скорым желанием жениться, однако, конечно, она не была против, ведь, как поделилась она по секрету с Гермионой, без памяти влюбилась в этого молодого человека, взамен получив шанс на счастливое будущее, и что она берёт назад все свои слова о том, что взаимной любви не бывает. Гермиона же в ответ с усмешкой подметила: как бы удивилась Беллатриса Лестрейндж, узнав, что хоть не срослось ни с мистером Паркинсоном у Беллатрисы, ни с Драко у её дочери, Джинни всё равно посчастливилось войти в королевскую семью — только Местреллы. Посмеявшись над этим, Джинни всё-таки попросила Гермиону держать данный факт от матери в тайне. Вообще Джиневра каждый раз начинала грустить, когда речь заходила о Беллатрисе Лестрейндж…       Оставалось Гермионе решить ещё один вопрос на сегодня. Почему-то она считала, что именно так всё и должно быть, будто именно к этому её вели последние месяцы…       Гермиона встала со стула и вышла из библиотеки. Она выучила уже наизусть все коридоры, что вели из этого крыла замка. Задумавшись о своём, она и не заметила, как оказалась перед дверью, ведущей в комнату, где обитала сейчас часть банды Могилы во главе с ним самим. Гермиона, немного постестявшись и попереминавшись с ноги на ногу, всё-таки робко постучала в дверь — она тут же отворилась. На пороге стоял улыбающийся Могила.       — О-о, — протянул тот довольно, — это вы, миледи. Проходите!       Перебросившись с мужчиной парой фраз Гермиона, наконец, подняла ту тему, ради которой преодолела половину дворца:       — Могила, я хочу вам кое-что предложить…       — О чём вы? — не понял мужчина.       — О шансе… Вы говорили, что каждый в вашей банде находится не потому, что жаждет грабить, а потому, что жизнь распорядилась так. Вы говорили мне, что готовы вернуться на путь истинный, если судьба даст вам знак. Посмотрите на меня! Разве обыкновенная девушка, преодолевшая множество преград и ставшая смотрителем королевской библиотеки, девушка, которую вы перепутали с принцессой, — не самый настоящий знак небес? Вы хотели помочь мне, раз больше нет моего отца, однако я буду счастлива лишь тогда, когда станете счастливы вы, Могила. Нет, с таким именем не стоит начинать новую жизнь. С сегодняшнего дня вас будут звать — дайте подумать — Грейв. С одного из языков это слово переводится как «могила» (прим. автора grave – могила). Пусть будет с отсылкой к прошлому…       — Мне нравится, миледи, — расхохотался Могила Грейв. — Только нужна фамилия, раз уж я решился обзавестись именем. Вы не против, если я позаимствую вашу? Всё-таки вы даровали мне новое имя.       — Почему бы и нет, — пожала плечами Гермиона. — Думаю, отец был бы не против. Грейв Грейнджер… Неплохо звучит.       — Кстати, а куда я пойду? И куда пойдут мои ребята?       — Вы многое умеете. Уверена, многого сможете добиться, если зададитесь целью. Я планировала переселить во дворец некоторых слуг из моего родового замка, ведь они являются родственниками работающих здесь людей, — к сожалению, он опустеет. Я была бы очень признательна тебе, Грейв, если бы ты стал хозяином замка.       — Что вы! — тут же запротестовал мужчина. — Это ваш замок! Я не могу принять такое…       — Нет, — покачала головой Гермиона, — поверь, так будет лучше. Отец всегда говорил, что нужно давать людям шанс. Однажды он дал его тебе, теперь его даю тебе уже я. Не упусти его и не потеряй. Этот замок очень дорог мне, я бы очень хотела, чтобы ты обжил эти земли, усовершенствовал, чтобы о них ещё всё услышали. Всё-таки теперь ты носишь не абы какую фамилию — ты носишь фамилию моего отца. Так продолжи его дело! Мне много пришлось пережить, чтобы понять, что мои родители никогда бы не привязали меня к одному месту: они всегда со мной мысленно, где бы я ни была. Однако ты — не я. Для тебя, Грейв, дом моего отца станет не клеткой, а взлётной площадкой. Уверена, ты сможешь найти там себя.       — Спасибо, миледи, — со слезами на глазах порывисто обнял Грейв Гермиону. — Вы изменили мою жизнь.       — Поверьте, вы мою тоже, сэр, — обняла мужчину в ответ Гермиона.